Не помню, как оказалась около нее. Поправив бабушке шарфик, она ласково обратилась ко мне:
– Здравствуй, малышка, ты пришла кого-то навестить?
– Здравствуйте! Да, маму. Я должна сидеть на той лавочке, – указала я пальцем.
– Тогда тебе надо вернуться.
– Я только хотела сказать, когда вырасту, хочу стать как вы! Помогать людям!
– Значит, надо выучиться на врача, и ты сможешь гораздо больше, чем я, – она произнесла так, будто знала наверняка мое будущее и предназначение. Женщина наклонилась ко мне и положила руку на плечо. В бездонных зеленых глазах плескалась бесконечная доброта и любовь. Она нежно улыбнулась и засияла еще сильнее.
С этого момента я знаю свое предназначение – помогать людям. До определенного момента полагала, что это означает быть врачом и лечить людей. Но со временем мне открылись другие возможности.
Глава 9. Выставка
Альберт не относил себя к ценителям искусства. Новости типа: «В наш город приехала эксклюзивная выставка „Вне времени“ художника с мировым именем, чьи картины были раскуплены еще до открытия экспозиции…» его не волновали. Странных афиш с гигантскими буквами ДОК, расклеенных по всему городу, не замечал.
Уставший и голодный, он брел после работы домой. У галереи толпились люди. Вот-вот откроют выставку. «Зайду, – подумал он. – Возможно, удастся урвать что-нибудь с фуршета!»
Коротая время в ожидании закусок, внимательно рассматривал одну картину за другой: «Не могу понять, что так изумило и поразило коллекционеров?»
– Вам правда интересно знать, что есть в этих картинах кроме краски? – прозвучал мелодичный голос за спиной.
«Неужели я произнес это вслух?» – подумал Альберт и обернулся. На мгновенье он потерял дар речи, так как утонул в магическом взгляде фиолетовых глаз.
– Я – ДОК, – улыбнулась элегантная женщина.
– Так… так… это вы написали все эти… эти… шедевры?
– Вы так не считаете, не правда ли? Вы – художник?
– В каком-то роде… Я – архитектор. Альберт. Честно сказать, думал, что художник – мужчина. Вы очень известны и популярны уже много лет, картины распродаются моментально. В чем секрет? Извините, ни в коем случае не ставлю под сомнение ваше творчество, но все же…
ДОК грустно улыбнулась. За хрупкой женщиной средних лет с миловидным лицом и необыкновенным взглядом скрывалось манящая сила. Ее притяжение настолько дурманило и влекло, что Альберт не обратил ни малейшего внимания на официантов, проносивших мимо аппетитные закуски из морепродуктов, изысканные сыры, фрукты и шампанское.
– Дело не в картинах, – быстро ответила она, развернулась и направилась к выходу.
Резкое ощущение утраты острием вонзилось в грудь.
– Простите! – успел он выкрикнуть, прежде чем она скрылась из виду.
Жующая толпа, жадно рассматривающая картины, резко повернула головы в сторону крика.
– Простите, – тихо произнес Альберт.
До закрытия выставки он, как потерянный, бродил среди людей, бурно обсуждающих жизнь и творчество ДОКа. Узнал, что большая часть гонораров от продаж картин уходит в клиники на научные разработки. А сама художник ведет затворнический образ жизни, не любит появляться в обществе и давать интервью.
Из толпы выделялся один прожорливый тип. Большие с толстыми стеклами очки постоянно сползали, обнажая выпученные глаза, пристально следящие за посетителями.
– А этот-этот! – дожевывая кусочек кальмара, кивал он в сторону сухонького старика в старомодном черном костюме, через лупу рассматривающего подпись на одной из картин. – Посмотри на него, Елена!
– Ну чем он тебе не угодил, Крис! По крайней мере, пришел ради живописи, а не ради фуршета! – Елена, пожилая женщина с седыми волосами, затянутыми в тугой пучок, покачала головой.
– И правда! Все остальные пришли пожрать! – потянулся он к корзиночке с паштетом. – И всем плевать, что художник умерла!
Альберт находился совсем рядом, поэтому отчетливо разобрал все слова, несмотря на «паштетную» дикцию Криса.
– Извините, я правильно понял, что художник, чьи работы представлены на данной выставке, умерла? – спросил Альберт.
– А что тут понимать! – отправляя в рот оливки, продолжал Крис. – Вы что, некрологи не читаете?
– Нет, – растерялся Альберт.
– Очень плохо! – глотнул шампанского Крис. – А вот мы теперь не знаем, искать ли нам нового художника. Кто нашу работу будет оплачивать? – понизив голос, наклонился к Альберту: – Вы, случайно, не ее родственник?
– Нет, но мне кажется, я видел ее у входа.
– Вам показалось! Мы, работающие здесь более десяти лет, ни разу ее не видели! Ни поклонники творчества, ни коллекционеры – никто не видел! – прочеканил Крис, тряхнул головой, очки переместились на кончик носа. Он подхватил их за дужку пухлыми пальцами и ловко вернул на место. Проведя ладонью по редким волосам, слегка прикрывающим блестящую лысину, добавил: – Она умерла! Завещание не написано! Родственников нет! Кто оплатит нашу работу?
Вмешалась Елена:
– Ты только о деньгах думаешь! Можно подумать, она плохо платила! Два дома построил! Кучу машин поменял! Наверняка миллионы на счету! И все тебе мало! Нет чтоб пожалеть бедняжку! – Елена всхлипнула. – Одна жила, одна умерла. А ведь молодая совсем была, сорок лет всего. И так внезапно!
– А че жалеть-то? – Крис остановил проходящего официанта с пирожными, аккуратно выложенными на подносе. Взял одно из центра и закинул в рот. Тут же взял еще пару. – Хотя есть мнение, что убили ее… – тут он осекся, быстро оглянулся и засунул в рот сразу оба пирожных.
– Что ты болтаешь? – укоризненно прошипела Елена. Похоже, ее не удивило высказывание коллеги.
Крис усиленно жевал, мычал и мотал головой.
– Не слушайте! – притворно-ласково обратилась Елена к Альберту. – Напился уже, вот и несет чушь. Может, не умерла вовсе, плохая шутка. Наверно, уехала. Нас не уведомляли, зарплату получаем… пока… Вы интересуетесь творчеством?
– Да, в какой-то степени…
– Пойдемте, я покажу лучшие работы! Только они все проданы…
Елена провела полноценную экскурсию по выставке. К каждой картине прилагалась хорошо продуманная красивая история. Но это не дополняло, а, наоборот, отнимало их души, способность быть трактованными зрителем. Грустно.
Альберт понуро брел среди оживших после сиесты улочек. Магазины и рестораны манили аппетитными запахами и живой музыкой. В животе подсасывало. На выставке так ничего и не съел.
Придя домой, нашел в интернете всю доступную информацию: ДОК – это творческий псевдоним художницы, которая скрывает имя и лицо. Ни одной фотографии. Странно. Внезапно скончалась. Обстоятельства смерти не раскрывали. Та женщина с выставки вполне могла быть ей, хотя выглядела моложе. Эти глаза… Может, вообще показалось, что видел ее?
Несколько дней Альберт не находил места. Возвращался снова и снова на выставку, расспрашивал персонал, но ответ был один: художник не посещает свои выставки. Кого же он видел тогда? Или это был сон наяву? Зыбкое ощущение утраты тоской плескалось в груди.
Глава 10. Странности
Помните, как у Марселя Пруста, вкус пирожного Мадлен с травяным чаем уносит героя в воспоминания о детстве?
Альберт, придя домой, обнаружил, что есть нечего. Идти в магазин было лень, поэтому пришлось посыпать черствый кусок хлеба солью, налить сверху растительного масла, – и… идеальная машина времени заработала! Ломтик хлеба перенес его в пионерский лагерь – самое счастливое место из немногих воспоминаний детства и отрочества.
Вдоволь набегавшись и напрыгавшись на дискотеке, после отбоя совсем не хотелось спать. Растущий организм требовал компенсации расточительного расхода энергии. На выручку приходила вожатая, сохранявшая остатки хлеба после завтрака, обеда и ужина. Наступало самое волшебное время – время страшных историй, сдобренных хлебным лакомством.
Каждый год в школе начинался сочинением «Как я провел лето». Дети писали про путешествия, бабушкины пироги, огород, речку, рыбалку или про море. Альберт с грустью писал про лагерь. Ему невыносимо горько было покидать любимый лагерь так надолго! Там была его настоящая жизнь! Не ходить строем, петь песни и соблюдать режим – это всего лишь правила игры, которые надо было принять. Лагерная жизнь давала возможность быть самим собой, строить отношения с другими детьми и самому решать, кто тебе друг, а кто враг. Спорить, драться, отстаивать свои интересы, дружить до скончания веков и хранить чужие секреты. Незаметно сбегать с территории лагеря, чтобы тайными тропами пойти в лес на кабана и, заслышав в глуши странные звуки, удирать что есть мочи. Или пойти в ближайшую, километров десять, деревню Синьково. Это было непростое приключение, поэтому шли самые отчаянные. Надо было выйти из леса со стороны болот. Единственной невидимой тропой через болото были кочки. Альберту посчастливилось первые разы пойти со старшими ребятами, которые показали, где и как надо перепрыгивать и куда ни в коем случае нельзя наступать. После болота шли нескончаемые поля колючей пшеницы и высокой кукурузы, затем заросли борщевика. Альберт прекрасно помнил, как увязавшийся за ними мальчик из младшего отряда, не послушав предостережений, обжег руки до гигантских пузырей. Он так вопил, что ребятам пришлось нести его обратно в лагерь. Когда проходили болото, Альберт держал ноги бедолаги и не видел брод. Оступился одной ногой. Трясина моментально начала засасывать. Хорошо, что кед был плохо зашнурован и выпустил ногу. Альберт никогда не рассказывал, где потерял этот кед. Ни вожатым, ни родителям. Несчастного мальчика с ожогами донесли до медпункта, оставили там и наказали молчать. Он справился. Долго потом ходил с забинтованными руками.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70708783&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
