– Нет, ты не поняла, – усмехнулся Пирсон и аккуратно развернул ее за плечи, указывая на Родригеса. – Он сейчас разговаривает именно с ним.
– Бедняжка.
– Кто из них?
Медея тихо рассмеялась:
– Оба в равной степени. Жаль, что мы стоим так далеко и не слышим этого, бесспорно, великого диалога.
– Не сомневайся, милая. Андрес будет рассказывать об этом моменте еще своим правнукам как великую легенду противостояния, – Питер поцеловал девушку в макушку и, взяв за руку, потянул к диванам. – Пойдем к Джо, а то она скоро совсем заскучает.
Джоан же спокойно сидела, неторопливо потягивая шампанское, которое предусмотрительно вручил ей Андрес, и что-то разглядывала в телефоне.
Когда Медея впервые увидела ее, то внутренний голос подсказывал, что они не поладят. Мильтон была практичной, уделяла внимание внешности не больше, чем того требовали обстоятельства. Мода для нее было непроходимым терным лесом, точнее та ее часть, которая касалась ежегодного обновления модных домов и каких-то показов. Медея не водила машину и особо не задумывалась над тем, что стоит это когда-то начинать делать, а вот Джоан напротив во всем этом преуспела.
Когда Андрес впервые решил поделиться с подругой, что встретил такую девушку, его глаза буквально светились от радости. Но вместе с этим он боялся получить отказ. И это было для Медеи самым большим удивлением. Родригес был умным и начитанным парнем, веселым, добрым, в меру внимательным и позитивным. Мильтон была уверена, что он бы мог предложить встречаться любой девушке, и каждая бы согласилась. Чего таить, в старшей школе она думала, что если и начнет с кем-то встречаться, то это будет Андрес. Но со временем Медея поняла, что в ее чувствах к Родригесу нет ничего, кроме дружбы.
Так вот, когда они увиделись с Джоан впервые, то разговор не задался. Мильтон видела панику на лице Андреса и всеми силами старалась сгладить ситуацию. Но потом что-то произошло, и по итогу они весь вечер разговаривали не переставая, пока парни с недоумением шли позади них. Первое впечатление бывает обманчивым.
Вот и сейчас Джо сидела в красивом, Медея бы даже сказала, смелом платье с глубоким декольте. Она всегда казалась немного стервозной и недосягаемой. Но стоило этой девушке только улыбнуться, как вопросов, касаемо ее доброго сердца, не оставалось.
– Привет! – она радостно воскликнула и тут же подскочила с места, чтобы обнять своих друзей.
Джоан была всего на один год младше, поэтому принять полноценное участие в выпускном для нее не представлялось возможным. Тем не менее она была очень рада за друзей и при первой возможности приехала поздравить их лично.
Вопреки ошибочно распространенному мнению, друзей у нее было не слишком много. То ли ее испепеляющий взгляд, то ли еще что-то не слишком располагали к ней людей. Но уж если она с кем-то и начинала дружить, то это непременно должно было длиться до конца жизни. По крайней мере, Джо прикладывала все усилия для этого.
– Ну, как ощущения? – Джо широко улыбнулась, слегка отдернув платье. – Чувствуете себя свободными птицами?
Питер усмехнулся и сел на диван:
– Чувствую себя пока пингвином – из гнезда вроде уже поперли, а летать я как бы не умею.
– Да ну тебя. Вечно ты себя недооцениваешь, – рассмеялась девушка и обратилась к Медее. – Что насчет тебя?
– Из одного гнезда пока перепрыгиваю в другое – магистратура все еще ждет меня после непродолжительных каникул.
– На бизнес? Или как хотел папа – на химию?
– Да кто же ее на химию то возьмет? – неожиданно рядом появился Андрес с обновленным фужером шампанского. – Только что болтал с Андервудом, он сказал, что видеть ее больше не хочет. Вы слышали о шести разбитых колбах? Никогда еще университет не видел таких…
Договорить он не успел, так как получил достаточно ощутимый толчок в бок от Мильтон:
– Первое – он не мог тебе такого рассказать. Второе – они уже были не очень. А третье – надо предупреждать, когда даешь что-то горячее человеку.
– Это ты в химии не очень, – Родригес решил, что решающее слово в этой переплавке должен быть за ним. – А тут все четко. Он еще, кстати, жаловался, что ты украла у него пачку цветных мелков…
– Не было такого.
Андрес хихикнул:
– Ладно, может быть, я немного выдумал. Но уверен, у него наверняка нашелся бы на тебя еще какой-нибудь компромат.
***
Вечер проходил спокойно и весело. Со всеми, с кем можно было поговорить за этот вечер, Медея поговорила. Так сказать, исполнила напоследок долг студенческого братства. Многие из знакомых в магистратуру пока поступать не собирались, некоторые готовили документы для поступления в другие институты и даже страны, и лишь некоторые оставались здесь. Но по какому-то парадоксальному совпадению тут решили остаться те, кого девушка практически не знала.
Ближе к завершению вечера Анредес с Джоан убежали, напоследок еще раз попрощавшись с профессором Нельсон. Питер тоже предложил Медеи особо не задерживаться и пойти погулять.
Погода была замечательная. Особенно она радовала их после недели летних дождей. Солнце уже не светило так ярко, как днем, оставляя на домах розово-золотистые блики, и даже обычно темная Темза преобразилась под лучами уходящей за горизонт звезды.
Питер тоже изъявил желание поступить в магистратуру. Был только небольшой нюанс, что нужный ему профиль был в совершенно другом университете. С другой стороны, этот университет также был в Лондоне, а учиться там нужно один год. Поэтому это был лишь нюанс, к которому и Медеи, и Питеру нужно было привыкнуть, не более. Ему нравилась его будущая профессия – учитель, поэтому парень не видел преград, чтобы улучшить свои знания в этой отрасли. Тем более Пирсону больше нравилась идея преподавать языки в средней школе, чем возиться с начальными классами. И даже сильная любовь к детям не смогла бы переубедить его изменить принятое решение.
Медея радовалась, что во многих аспектах их взгляды совпадали. Вряд ли она, даже испытывая большую и сильную любовь, смогла бы смириться с каким-нибудь разгильдяем или неучем. Любовь любовью, а принципы жизни, на взгляд девушки, были важнее. Хотя, окажись она в такой не самой приятной для нее ситуации, наверняка бы не смогла гарантировать порядок своих действий. Ведь на словах все просто, но на деле…
Они неспешно гуляли по набережной. Под стать им, по улицам засыпающего города разгуливали парочки, а кто-то наслаждался вечером в одиночестве и вряд ли жалел об этом.
Странным образом все сейчас напоминало девушке их прогулку три года назад, когда Питер предложил ей начать уже не просто дружеские, а романтические отношения.
Они познакомились в старшей школе, когда Питер перевелся туда. До этого ее опыт общения с парнями был сконцентрирован исключительно на Андресе, потому что других подходящих для общения ребят не находилось. В первые недели они с Родригесом присматривались к новенькому, потому что, несмотря на довольно привлекательную внешность, Пирсон вел себя крайне тихо и застенчиво. И чуть позже они решили разговорить его, приглашая на очередную прогулку после занятий.
Питер понравился Андресу сразу, они нашли достаточно много тем для обсуждения. А если он понравился Родригесу, то соответственно и Мильтон. Вот только между девушкой и Пирсоном разговоры в первое время особо не складывались. Они были наполнены неловкостью и какой-то скованностью. Почему так происходило, Медея смогла ответить на этот вопрос только полностью осознав свою влюбленность в этого застенчивого парня.
Все между ними сдвинулось с мертвой точки, когда они втроем должны были пойти в кино, но Андрес накануне заболел. Тогда Питер осторожно поинтересовался – встречается ли Медея с Родригесом. Она лишь с улыбкой отрицательно помотала головой и сказала, что он будет последним человеком на планете, с кем она начнет встречаться. После этого Пирсон стал вести себя более раскованно. Мильтон до сих пор с улыбкой вспоминает эту перемену, потому что после того похода в кино она наслушалась неимоверное количество шуток от друга. Что же, в конце концов она признала, что Андрес вправе считать себя сводником, хоть и отдаленно. Но справедливости ради, в тот день он и правда заболел, поэтому его совесть была чиста.
Медея осознала свою влюбленность, конечно же, после многочисленных шуток Андреса в конце предпоследнего класса. Впереди было лето, и ей предстояло много обдумать. Они также проводили время втроем настолько часто, насколько позволяла занятость каждого. Возможно, Медеи бы пришлось куда проще, если у нее была сестра или лучшая подруга, чтобы она могла обсудить свои чувства. Но вместо этого у нее был Андрес, которому не посчастливилось выслушивать весь ее до ужаса неловкий монолог. Он до сих пор на полном серьезе считает, что если в старости у него разовьется какое-нибудь психическое заболевание, то в этом будет виновата Мильтон.
Родригес устал заверять ее, что она тоже нравится Питеру, и что, по-хорошему, им следовало бы все обсудить. Но, к сожалению, у девушки была одна черта, которая в тот момент только все портила – она была ужасно упрямой. На каком-то основании Медея вбила себе в голову, что Пирсон с ней общается только потому, что она была первой девушкой, которая решила подружиться с ним в школе. Но на самом деле были и еще причины, в которых она осмелилась бы признаться только самой себе. Ночью. Лежа под одеялом. Мильтон считала Питера идеальным.
По ее мнению он был невероятно милым, добрым и умным. Парень был в неплохой физической форме. А еще у него была внешность, по которой тащилась добрая половина класса, – черные волосы, слегка спадающие на лоб, и синие глаза. Да, Пирсон был чертовски красив, и к разочарованию девушки, это понимала не только она, но и другие ученицы школы.
Андрес бросил какие-либо попытки убеждать ее. Он даже предложил тайком посплетничать с Питером на предмет того, нравится ли ему кто-нибудь в новой школе, но Медея пригрозила ему жестокой расправой, если Родригес осмелится поднять эту тему. В ответ он только кивнул и продолжил наблюдать за тем, как один идиот не может подобрать нужных слов, а другой – отталкивает объект обожания по непонятным причинам.
Но, увы, причины были кристально ясны для самой Медеи. Ни один вечер она провела перед зеркалом в своей спальне, чего раньше никогда не делала. Питер был высоким с аккуратными чертами лица. А что она? Средний рост, излишне худощавая, о чем неустанно твердила мать. Греческие грубоватые черты, которыми бы следовало гордиться, сильно выделяли ее среди сверстников. Конечно, последнее было совершенно не так, но только не для самой Мильтон. Ей всегда казалось, что она выглядит старше своих лет, что явно не добавляло ей привлекательности. А отсутствие опыта общения с другими парнями, кроме Андреса, еще сильнее уверяли ее в этом.
В общем, после нескольких вечеров самокопания девушка пришла только к одному выводу – это лишь глупая подростковая влюбленность, которая непременно пройдет, стоит ей сосредоточить внимание на чем-то более важном. И в данном случае этим «важным» были поступление в университет и успешное окончание школы. Вот только простой влюбленностью там было не обойтись. А весь план Медеи по сосредоточению на учебе рухнул на следующий же день, когда Питер с широченной улыбкой махал ей у ворот школы.
Кто знает, что бы произошло если Андрес не капал на мозг обоим? Но в результате с горем пополам общение наладилось. А после вручения школьных дипломов Питер предложил ей прогуляться. И совсем также, как и сейчас, они неторопливо шли вдоль Темзы, где в один момент он и предложил ей встречаться.
Где-то в глубине души Медея была расстроена, что так долго сопротивлялась собственным чувствам, и сама взращивала в себе неуверенность. Но девушка всегда была склонна к практичности, поэтому радовалась, что все сейчас сложилось именно так.
А сейчас теплая мужская ладонь крепко держала руку девушки, даря ей спокойствие и счастье, которые радостью разливались в груди где-то в области сердца. Питер купил ее любимое мороженое и протянул стаканчик девушке. И все в этом дне и моменте было хорошо, лишь слегка нервное состояние молодого человека немного напрягало девушку.
– Все хорошо? – она предложила присесть на свободную лавочку, с которой открывался красивый вид на парк. – Сегодня был волнительный день…
Пирсон неуверенно улыбнулся и, присев, мгновенно засунул руку в карман, проверяя что-то:
– Все просто замечательно, – он снова быстро улыбнулся и сглотнул, оглядываясь по сторонам.
От внимательного взгляда девушки не укрылось, что, может быть, у него все и замечательно, но со стороны так не казалось. Он могла бы и дальше выпытывать из него правду, зная, что он не выдержит и расскажет все, что таится в душе. Но сегодняшним вечером Медее этого делать не хотелось. Вместо расспросов она зачерпнула ложечку мороженого и с улыбкой протянула Питеру. Возможно, он просто перенервничал, и ему нужно немного времени, чтобы окончательно пережить этот день.
Но увидев отказ молодого человека, который всегда соглашался на сладкое, она по-настоящему заволновалась:
– Питер…
Юноша оглянулся и, быстро достав из кармана брюк маленькую коробочку из черного бархата, опустился на одно колено и открыл ее, показывая Мильтон изящное, недорогое, но очень красивое золотое кольцо.
– Я… мы знаем друг друга уже давно и любим тоже друг друга уже достаточное время, – он часто дышал, подбирая нужные слова. – И я не вижу больше ни одной причины откладывать момент, наступление которого жду с нетерпением, – Пирсон прокашлялся и посмотрел прямо в ее глаза. – Медея, я очень хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты выйдешь за меня? – и с этой секунды до прозвучавшего ответа мир для молодого человека будто замер. Питеру казалось, что стук его сердца слышен из любого уголка Великобритании, а волнение было настолько сильное, что он боялся впервые в жизни упасть в обморок, чем, безусловно, по его мнению, опозорился перед любимой. И чем дольше молчала Мильтон, тем сильнее он переживал. Пирсон был практически уверен, что она согласится ровно до того момента, когда встал на одно колено.
Если бы Медея сейчас ела мороженое, то непременно уронила содержимое ложки себе на платье. Но события сложились крайне удачно, поэтому ложка оказалась в стаканчике. Ни какие слова не смогли бы описать то, что сейчас происходило в ее душе. Она была готова расплакаться и громко рассмеяться одновременно. Ей казалось, что это сон, потому что сколько бы она мысленно в тайне не представляла себе этот момент, происходящее ощущалось по-другому – ярче и эмоциональнее.
Медея почувствовала, как в уголках глаз собираются слезы, а на лице появилась счастливая улыбка. Боже, если кто-нибудь попросит ее описать, что же она испытывала в этот момент, она ни за что не подберет нужных слов. Переведя взгляд с кольца на Питера, который выглядел до ужаса бледным и в какой-то степени напуганным, Медея нежно улыбнулась ему и кивнула, прежде чем тихо произнести:
– Да, – сморгнув появившуюся слезу, она заметила, как и на лице Питера появляется невероятно счастливая и красивая улыбка. – Да, я выйду за тебя!
И вот так всего за один день в жизни двух людей произошло сразу два значимых события. Кто-то может посчитать, что они поспешили, что слишком молодые, и у них ничего не выйдет. Но они счастливы. И сколько бы проблем не свалилось на их голову, их не избежать. А справиться с ними они смогут только вместе, разделив бесконечную любовь, нежность и счастье на двоих.
Часть I
Глава I
Спустя пять лет…
Медея сидела на диване, укутавшись в плед. Конец декабря обычно доставлял ей массу удовольствия. Чего только стоили снег, приближение Рождества, разные вкусности, подарки, отдых от работы, встречи с друзьями и близкими и масса всего другого.
Но впервые в ее жизни декабрь был совсем другим. Седьмой месяц беременности крайне ограничивал в каких-то передвижениях, а дополнительный риск заболеть в холодную погоду лишь больше укреплял ее решение и желание чаще сидеть дома. Вместо любимого снега за окном часто шел дождь, а работа в стенах дома уже не особо приносила удовольствия. Да и нагрузки у нее было в разы меньше, чем в те времена, когда она еще ходила в офис.
В последний месяц она радовала себя новыми книгами и фильмами с сериалами. Но последние успели сильно надоесть своим однообразием, а книги приходилось часто покупать. Дома литературы было еще не так много, как ей бы хотелось, а читала девушка крайне быстро.
В течение всего дня она не раз сравнивала себя с мумией: ходит из угла в угол, пьет чай, размышляет о сущности бытия, потому что ничего другого не остается. Хотя вряд ли бы мумия стала пить чай. Питер продолжал регулярно ходить на работу, поэтому большую часть суток она проводила в гордом одиночестве. Муж, конечно, предлагал завести кошку, чтобы ей было веселее, но Медея из-за своей природной «любви» к животным отказалась от столь щедрого предложения.
Нет, конечно, ей нравились эти милые пушистые комочки. Они порой были забавными, и в какие-то острые моменты одиночества она думала, что вот-вот потащит Питера покупать котенка. Но потом на нее сваливалась как снег на голову пресловутая практичность. Кот вырастет и не будет уже таким маленьким и миленьким, как его шепеляво описывали старушки в каких-то подворотнях. Его надо кормить, убирать за ним, возить к ветеринару. А если он начнет царапать мебель? Нет, с таким непрактичным зверем Медея вряд ли смогла бы найти общий язык.
И обычно в такие дни грусти и печали, который произошел сегодня, она не отказывала себе в сентиментальности и листала альбом. Это была толстенная книга, в которой девушка собрала воспоминания из всех периодов своей жизни.
Заварив себе чай и выпив какие-то витамины для беременных, которые прописал ей врач в прошлый плановый осмотр, она укуталась до носа в теплый шерстяной плед и открыла альбом. Наверное, сейчас она бы не отказалась от мурлыкающего теплого комочка в виде кота, но еще больше она предпочла, чтобы обогреватель работал лучше. У Мильтон было стойкое ощущение, что еще немного и, когда Питер вернется в работы, то вместо беременной жены он найдет лишь ее обледенелую статую, которая со злобным выражением будет взирать на него сидя на диване.
На первой страничке ее встретили улыбающиеся молодые родители. Конечно же, сейчас она ни за что бы не назвала их старыми, но годы определенно сказались на них. Они держали на руках недавно родившуюся Медею и улыбались фотографу, стоя на фоне Эгейского моря в Афинах.
Девушка родилась именно в Греции, там до сих пор живут многие родственники, кроме родителей. Но помнила она свою родину мало. Ей не исполнилось и полутора лет, как родители переехали вместе с ней в Великобританию. Но, несмотря на то, что первых воспоминаний об Афинах у нее не осталось, она с удовольствием наверстала все упущенные моменты в ежегодных летних поездках.
Следующие фотографий десять также были связаны с ее рождением и кучей родственников, которые устроили ей первую фотосессию. Сама Медея ничего не помнила и потому не хотела брать их в свой альбом, но мама настояла – так сказать, на память. Поэтому с чистой совестью девушка всегда перелистывала эти страницы.
Дальше шли фотографии из детства, моменты, которые она уже помнила благодаря своей детской памяти. Папа всегда любил фотографировать все, что видел вокруг себя. Поэтому здесь были как удачные дубли, где Медея отправилась в первый класс, ела мороженое, кормила жирафа в зоопарке, так и те, где она плачет, неуклюже спит в автомобиле или злится, потому что попкорн рассыпался на пол. Нет, папа определенно умел поймать нужный момент.
Девушка в который раз тихо усмехнулась. Но, не смотря на то, что альбом был проверенным средством, которое поднимает настроение, сегодня он не мог справиться с просто ужасно грустным настроением.
Взгляд от фотографии то и дело метался на мокрую помятую коробку, а слезы против воли наворачивались на глаза. Головой, или как принято говорить, разумом, девушка понимала, что все это – полная ерунда. По крайней мере, пролитых слез беременной женщины явно не стоит. Но сердце… сердце просто разрывалось от обиды и досады, когда она смотрела на эту дурацкую коробку.
От нового потока слез, к которому бы непременно прибавились все грустные воспоминания из жизни, ее отвлек звук открывающегося дверного замка. Послышалось запаханное дыхание, шуршание одеждой и усталый голос Питера:
– Я дома, – быстро помыв руки, он с усталой улыбкой сел рядом с женой на диван. – Как прошел твой день? Курьер приехал?
Поцеловав ее в висок, Пирсон притянул девушку себе в объятия и еле слышно выдохнул – как же хорошо дома. Но, видимо, еще более сентиментальная обстановка и упоминание самого отвратительного курьера в мире спровоцировало у девушки новый слезный поток.
– Ты чего? – Питер нахмурился. – Он не приехал? Или что?
Очень долгое время с начала беременности молодой человек привыкал ко всем этим перепадам настроения и слишком яркому выражению эмоций. Особенно это было сложно сделать, потому что Медея никогда не отличалась большой эмоциональностью кроме тех моментов, когда она могла вспыхнуть от любой ситуации как спичка.
И вот уже как несколько месяцев Питер так сильно не удивлялся эти перепадам, но отлично научился искать выход из всех ситуаций. Главное, что он выяснил, – сохранять спокойствие. Потому что, если он не будет спокоен, то никто не будет спокоен.
– Приехал, – уткнувшись носом куда-то ему в плечо, пробормотала Мильтон. – Но… – она не договорила, а просто махнула на злосчастную коробку, в надежде, что внешний вид посылки скажет все сам, лучше всяких слов.
Пирсон нахмурился и взял ее в руки. Коробка была мятая, мокрая и порванная в нескольких местах. И, к сожалению, книге тоже досталось. От излишней влажности страницы теперь напоминали волны, да и в целом выглядела она не так, как должна. Нахмурившись, Питер отложил ее обратно на стол:
– Он что, купался с ней?
Девушка всхлипнула и усмехнулась одновременно:
– Он приехал, один раз позвонил в дверь, когда я, видимо, была в ванной, а потом… потом просто оставил коробку у порога. Ты видел, какая там ужасная погода? Я хотела добежать до магазина, чтобы купить курицу, и чуть не споткнулась об это…
Питер, помимо к переменному и излишне эмоциональному настроению, также привык к тому, что не все причины были вескими. Но тут даже он бы всплакнул, увидев, в какое состояние пришла книга.
– Ты права, это было крайне безответственно со стороны курьера. Хочешь, я позвоню, и мы решим вопрос?
– Я уже позвонила, – буркнула девушка, делая глоток остывшего чая. – Они мне заявили, что не могут проследить за каждым курьером. И вообще сказали, что раз уж я была дома, то следовало бы вовремя открыть дверь.
– И что ты на это ответила? – осторожно полюбопытствовал Пирсон, боясь предположить, в какую сторону склонится в этот раз чаша настроения Медеи.
– Я послала их, – она встала, оставляя плед лежать бесформенной кучей. – Правда, потом расстроилась еще сильнее из-за своей несдержанности.
Молодой человек хотел сказать что-то на счет ее редкой, но крайней меткой вспыльчивости, но Медея остановила его фразой «ничего не говори» и направилась на кухню. Девушка, слегка разминая затекшие ноги, «прогуливалась» от стола к окну, попутно грызя яблоко, а Питер сел ужинать. Все эти беседы, конечно же, здорово. Но все же он предпочитал в первую очередь поесть после рабочего дня.
– Но все-таки, – не выдержала Мильтон долгого молчания. – Как можно быть настолько безответственным человеком? Самому не стыдно делать такое? Ты же работаешь, несешь ответственность… А сотрудники, с которыми мне «посчастливилось» разговаривать в службе поддержки? Хамство в самом чистом его проявлении. Почему они не следят за своими курьерами?
Пирсон задумчиво жевал и обдумывал все сказанные слова. Безусловно, его жена была права во всем, кроме, конечно, ответного хамства в их адрес. Тем не менее не все устроено настолько просто и примитивно, чтобы было идеально до мелочей. Особенно, если речь идет о какой-то крупной организации.
