– Вообще-то я носитель русского, – значимо ответил Ал. – А английский я учил своими силами и великолепным умом.
– И родителями, – добавил Юдзуру. – С рождения.
– Ты умрешь, если меня похвалишь? – воскликнул Ал.
– Много хочешь, – пробурчал тот, дожевывая сосиску.
Юдзу единственный в этой стране, за исключением, конечно, бабушки, знал о том, что Ал из России, и лишь в пять лет переехал с родителями в Америку. Он знал даже то, что Алу пришлось вернуться туда и жить два года у дяди из-за работы отца.
– Ты про свою смерть или про мою похвалу? – уточнил Ал.
– Мою смерть? – возмущенно протянул Юдзуру. – Хочешь от меня избавиться? А кто будет объяснять тебе то, что ты не можешь перевести или не понимаешь? Ой, я оговорился, давать списывать.
– Кроме сочинений, – Ал, оглядывая деревья перед рисовыми полями, словно из-за них за ним будет кто-то следить, потянулся через Юдзуру за бутылкой сока, лежавшей у того в сумке. – Ведь я великий писатель.
– Попробуй что-нибудь написать без ошибок на японском, – парировал Юдзуру.
– Всех кандзи даже ты не знаешь, – мотнул головой Ал. – Никто не знает.
– Ты путаешь хирагану и катакану.
– Когда она написана на доске. Но так ты можешь не бояться, что я у тебя что-то подсмотрю. Все равно не разберу твои каракули.
– Я боюсь не этого, а общаться с таким придурком.
Лицо Юдзуру вдруг перестало быть насмешливо-расслабленным. Странно было общаться с человеком, который думает, что переходит черту на таких мелочах. Но Ал лишь улыбнулся.
– Как же такой трусливый человек собрался в парк развлечений ехать? – деланно удивился он. – Или и там будешь изображать пай-мальчика и не пойдешь никуда, где не написано двенадцать плюс?
Юдзуру повернулся к нему со странным выражением на лице.
– Сеншу, парк в Аките, не парк развлечений, – ровно произнес он. – Там одни деревья и памятники.
Ал почувствовал, что сдувается, как шарик.
– Идиот, – Юдзуру все же улыбнулся и отвернулся.
– Заткнись. Я не местный.
– Иностранец-идиот.
– Юдзу, а пойдешь с ним на площадку?
– Не могу, – отозвался Юдзуру. – Я не предупредил родителей. Извини.
– Точно, – опомнился Ал.
У Юдзуру были строгие родители. Это он понял еще предыдущим летом, когда они только начали гулять вместе. Юдзуру все говорил, как его родители рады, что он начал ходить гулять, а потом не выпускали его на улицу две недели из-за того, что он опоздал домой на каких-то тринадцать минут.
Юдзуру заметно потух, оттого что снова не сможет вырваться на свободу, а Ал подумал, что, возможно, так даже лучше. Пока он не разберется со своим утренним гостем, возможно, ему не стоит подставлять Юдзуру под лишние взгляды.
– Эй, Юдзу, – окликнул Ал друга. – Я зайду в клуб, послушать, как ты играешь.
Глава 3
Нелюбовь
Ал ненавидел кошмары. Беда никогда не приходит одна. Как и плохие сны. Они тянутся друг за другом из ночи в ночь, липнут к тебе давящим на грудь страхом. Расплываются перед глазами больше обычных снов, чтобы в какой-то момент стать куда насыщеннее приятного марева. Из них тяжело выбраться, даже если осознаешь реальность.
Ал просыпался несколько раз. Он шел по извилистой тропинке горы с тысячью ступеней, куда они с родителями ездили, когда ему было года четыре. Он шел к горке во дворе неподалеку от дома его бабушки. Он взлетал над ним, словно кто-то вздернул его за ноги. Он летел над рынком рядом с двором, где не было людей, лишь несколько черных машин, а торговые ряды были длиннее и выглядели не так, как обычно. Он открыл глаза.
Во рту был неприятный привкус, как от болезни.
– Спишь что ли еще? Не опаздываешь?
Лицо бабушки расплывалось перед глазами. Ал протер их и нацепил на нос очки.
Он посмотрел на часы, стоящие на ящике телевизора – без десяти семь. В восемь ему нужно было быть в школе, но он хотел выйти пораньше, чтобы застать его преследователей, которых он, возможно, придумал. Весь вчерашний вечер он звонил отцу, слыша лишь автоответчик, донимал бабушку с расспросами, пока она не накричала на него и не сказала, что у него слишком богатая фантазия, а ведь он и половины своих предположений не высказал. Ал обиделся и расстроенный лег спать, но сейчас желание действовать вернулось.
От мыслей его отвлек звонок телефона. Он тут же взбодрился, вскочил и побежал в комнату напротив. Ал так и прозвал ее: телефонная. Из мебели тут стоял только стол с телефоном и утюгом, не считая двух стенных шкафов.
– Алло?
– О, это ты, Саш, – Ал не ошибся, звонил отец. По голосу не было понятно, ожидал он услышать сына или нет. – Не разбудил?
Ал придержал свои эмоции и вопросы.
– Я сегодня раньше встал. Бабушка разбудила.
– Что нового? – у отца на линии что-то зашуршало, кажется, он был на улице, но звука ветра слышно не было.
– Объявили о школьной экскурсии, – Ал от нетерпения прекратить типичный разговор и перейти к делу оперся о стол и запрыгал на месте.
– Далеко? – спросил отец, словно не игнорировал сына весь предыдущий день.
– В Акиту, в парк. Юдзу говорит, что нам просто проведут экскурсию, и что там много насекомых.
– В такую жару для вас это будет смертный приговор, – вставил отец. – С Юдзу все еще общаетесь?
– Да, с кем же мне еще общаться? – Он не мог больше терпеть. – Пап, ты не дома?
На этот раз Ал отчетливо услышал звук проезжающей машины.
– М-м, да, – протянул Мирон.
– А где? – быстро спросил Ал. – В телефонной будке? У тебя что-то с мобильным?
– Да, ты прав, – слегка замявшись, ответил отец. – Я сегодня лягушка-путешественница.
– Ты поэтому мне вчера не отвечал?
Мирон вздохнул.
– С мобильным у меня все нормально, Саш. Просто я был занят.
– Чем? – тут же спросил Ал. – Чем ты сейчас занимаешься? Работа есть?
– Да как обычно. Потихоньку.
– Потихоньку? – Ал хмыкнул. – У нас такое бывает?
Он услышал шарканье шагов бабушки на улице. Но он не мог дать ей прервать их сейчас.
– Ну как, – протянул отец и зевнул, голос его снова стал привычно уставшим. – Тому начальнику я не понравился, видите ли, секретарша из меня не очень, поэтому сейчас ничем конкретным не занимаюсь. Тут да там пытаюсь ни с кем не ссориться.
– М-м, – протянул Ал. – С кем? С тем человеком, которого ты к нам послал?
– Ты его видел? – отец заметно оживился. – Когда?
– Конечно видел, я же не слепой. Я проснулся от шума его машины.
Мирон помолчал несколько секунд.
– Тебе в школу всегда к первому уроку?
– Да, а причем тут…
До него дошло. Ал не должен был видеть незнакомца. Отец наверняка сказал тому, во сколько у Ала начинаются уроки, но он все равно приехал раньше. Зачем?
Мирон надолго замолчал, что Ал уже подумал спросить, кто к ним приезжал, хоть и знал, что не получит ответ, но тут тот снова заговорил:
– Это был мой знакомый, настолько старый, что я уже и забыл его своенравность.
Отец явно был не совсем доволен своим знакомым. Но не ему было говорить о своенравности.
– Но он друг? – уточнил Ал.
– Друг.
Но Ала это не утешило. Это вряд ли был друг, каким для Ала был Юдзуру. Разве может быть надежным друг, носящий пистолет за пазухой?
– Он сказал, что присмотрит за мной, – произнес Ал.
– Да.
– Почему не ты?
Отец тяжело вздохнул, звук в трубке отозвался неприятным шорохом.
– Потому что тебе не о чем переживать, сынок. Ни тебе, ни бабушке. Я бы хотел приехать, я по вам соскучился, но мне нужно найти новую работу. Официальную работу. А мой… друг просто проездом в Японии. По его работе. Поэтому я сказал вас навестить.
– Да, – кивнул Ал, словно отец мог его видеть. – Он сказал это бабушке.
– Да.
– Он соврал.
Отец помолчал. Он не мог утверждать, что сказал или не сказал его знакомый. И Ал мог этим воспользоваться, выдать свои догадки за слова гостя. Но отец заговорил первым.
– А я послал его не для того, чтобы он рассказал правду. А для того, чтобы вас успокоить.
Ал замер, а затем едва не задохнулся от возмущения. Он вспомнил недовольство в голосе незнакомца. Видимо тот не был так уж согласен с поручением отца соврать о том, что все хорошо, а тут он просто проездом.
– У нас все хорошо, – настойчиво произнес отец, явно оценив состояние Ала. – Лучше всех. У меня, тебя, бабушки. Кстати, где там она? Позови ее, хорошо? А то я с ней вечером еще не разговаривал.
Ал разом смолк, сметя в себе все возмущение.
– Пап, сейчас утро.
– Да я все по своему времени, – быстро отмахнулся отец.
– Пап. В Калифорнии сейчас три часа дня.
– Угу.
– Тогда насколько далеко унесло лягушку-путешественницу, что у нее сейчас вечер?
На проводе все стихло. Ал даже подумал, что отец отключился, но тут отчетливо услышал хмыканье, однако не понял, что оно выражает, и Мирон действительно бросил трубку.
Пытаясь сообразить, в каких Штатах сейчас вечер, и не придя к вразумительному выводу, Ал вышел на улицу, чтобы умыться. Отец опять не дома, но где он работает, и над чем, что пришлось послать кого-то присмотреть за сыном? А тот незнакомец? Насколько он надежен? Отец не послал бы кого попало, но этот друг же не послушал его, дал Алу услышать хотя бы то, что узнала бабушка.
Он ненавидел это. Молчание. Ал был бесконечно благодарен отцу за постоянное спасение его жизни, остатков их хрупкой семьи. Но никогда не мог простить его за то, что, выталкивая сына из этой темноты, догонявшей по пятам, отец сам прятался за этой завесой, оставляя Ала одного.
По пути в школу Алу никто подозрительный так и не встретился, пусть у рынка, помимо машины мясника, все еще стоял черный ниссан.
Мальчик пнул ботинком грязь, язвительно радуясь тому, что бабушка снова будет ругать его за то, что он не знает цену этим ботинкам. Но перед школой все же помыл их в раковине у спортзала.
– Ты слышишь? Я к тебе обращаюсь.
Ботинки сменились на кеды, такие же, как у Юдзуру, и теперь Ал нервно и ритмично дергал ногой под партой.
– Что думаешь?
– О чем? – тупо переспросил Ал, переведя взгляд на лицо друга, которого не слушал.
