– Здравствуйте, государь. – Я машинально встал и поклонился.
– Здравствуйте, – автоматом повторила жена.
– И вам здоровья, – после некоторой паузы произнес царь всея Руси.
Он сунул потухшую трубку в рот.
– Чудно, чудно… – Похоже, он тоже в сильнейшем волнении. – Красивая у тебя жена. А ведь действительно, мы одержали преславную викторию над Карлой, как ты и говорил, и даже стих читал. Но только как ты знал об этом? Это же колдовство, не иначе. Или какие другие чудеса, которые мне неведомы? Расскажи.
– Да с удовольствием. – Я немного начал приходить в себя. – Только вам, государь, надо перейти к нам, чтобы увидеть это колдовство, как вы говорите.
– Хм, а ты меня не околдуешь? У меня дел здесь еще невпроворот.
– Не бойтесь, здесь нет никакого колдовства. – С языка срывалась самая откровенная ложь. – Просто надо принять невиданное ранее как действительно существующее.
Хотел бы я сам принять это все как действительно существующее, но свои сомнения не стал откровенно выказывать, дабы не напугать Петра.
– Только прикажите не беспокоить вас, чтобы никто не вошел в комнату, а вы пройдете к нам, и мы вам покажем, как мы живем. Вы в любой момент можете вернуться к себе.
Петр, немного поколебавшись, подошел к двери, открыл и крикнул кому-то.
– Меня не беспокоить, я отдыхать буду, надо будет – сам позову.
Затем подошел к моему столу со своей стороны, пристально посмотрел мне в глаза и решительно шагнул к нам, на нашу территорию.
– Ну, давай, показывай, что у тебя такое интересное. Хороша твоя жена, как есть хороша! Как зовут?
– Елена, – чуть поклонившись, произнесла она.
– Е-ле-на, – протянул Петр. – Имя-то знатное, благородное. Чьих кровей будешь, Елена? Греческих, римских?
– Сейчас уже не понять, за три века столько намешано, не разберешь, – ответил за нее я.
– За какие три века? – машинально спросил Петр.
– Как вам сказать попонятнее? С момента окончания вашего царствования.
Глаза у него расширились, и в них отразилось недоумение.
– Петр Алексеевич, дело в том, что мы с Еленой из будущего, а это наша машина времени. – Я указал на монитор. – Мы живем тоже на Руси, правда, сейчас мы называем свое государство Россией, и живем мы уже в двадцать первом веке, то есть через триста лет после вашего правления.
Царь смотрел на меня, и глаза его с каждой моей фразой расширялись и готовы были уже вылезти из орбит. Такого неподдельного удивления я не видел никогда.
Он ошалело помотал головой.
– Как двадцать первый век? Сейчас одна тысяча семьсот девятый год от Рождества Христова.
– Для вас в вашем времени – да, начало восемнадцатого века, а у нас здесь действительно начало двадцать первого. В это невозможно поверить, но вы и в свое время опережаете многие события, вы своими действиями опережаете свое время. Мы вам покажем такое, до чего наука в ваше время не могла даже додуматься. Вы готовы, Петр Алексеевич?
– Погоди, дай прийти в себя. – Он сунул погасшую трубку в рот, затянулся. – Черт, погасла. Сейчас велю разжечь.
– Зачем? Елена, подай спички государю. Хотя подожди, удивлять так удивлять. Принеси-ка лучше зажигалку.
Петр насторожился, жена вышла из комнаты.
– Тесно у тебя, вестник, заставлено все, потолок на голову давит.
– Тесно, Петр Алексеевич, тесно. – Вошедшая жена подала ему зажигалку. – Вот, пожалуйста.
Он взял в свои руки зажигалку и недоуменно посмотрел на меня.
– Что за штуковина? Как с нее огонь добыть?
– Очень просто: нажмите на эту кнопку – и появится огонь вот здесь, – ткнул я пальцем в сопло зажигалки.
Царь нажал осторожно на кнопку зажигалки, синий огонь вырвался из сопла. Он отпустил кнопку, огонь исчез.
– Колдовство, не иначе. А что горит?
– Газ.
– Не знаю сие. Занятная вещица.
Он с некоторой настороженностью поднес зажигалку к трубке и раскурил ее.
– Очень занятная вещица, – и осторожно положил на край стола.
Клубы дыма заволокли комнату, жена закашлялась, я тоже осторожно кашлянул.
– Что, табак не куришь? – Государь рассмеялся. – Вот дымом от тебя и буду защищаться. Чем еще удивишь? – Похоже, он взял себя в руки. – Показывай.
Хрущевские проектировщики явно не питали любви к советским строителям социализма, поэтому дома строили однообразно и экономно, чтобы человек всегда ощущал рамки светлого будущего. Я пригласил государя всея Руси пройти в большую комнату через кухню. Он вошел на кухню и недоуменно спросил:
– Это что за комнатенка?
– Это столовая современного россиянина.
Он громко расхохотался.
– У меня работные люди и то вольготнее дома имеют.
Он осторожно поворачивался вокруг своей оси, цепко оглядывая все своим взглядом.
– Я поясню, государь.
– Да уж.
– Вода сейчас поступает прямо в дом. – Открыв кран, указал на воду. – Огонь разводим на специальной газовой печи.
Я взял спички и зажег газ.
– Такого и во дворце у вас нет.
Петр протянул над огнем руку, удостоверяясь в увиденном.
– Чудно, ни дров, ни дыма. Чудно.
– А вот холодильный шкаф для хранения продуктов и зимой и летом. – Открываю холодильник и морозильную камеру.
Он сунул руку в морозильник и прислонил к стенке камеры, отдернул тут же приклеившуюся руку.
– А вот настоящий подарок для современных хозяек – стиральная машина: сама стирает, сама полощет, сама отжимает, – не давая опомниться государю, говорю я, открывая крышку Indesit.
Он присел на корточки, заглядывая вовнутрь машины, хмыкнул.
– Быть такого не может, покажь.
– Да запросто. Лен, покажи государю процесс стирки.
Жена принесла из ванной комнаты грязное белье, загрузила в машину, засыпала порошок, воткнула в розетку вилку, выбрала программу стирки и нажала на кнопку пуска. На передней панели вспыхнули яркие значки цифровой индикации. Петр смотрел как на чудо на все эти манипуляции и вздрогнул от ярких желтых цифр. Зашумела вода, заливающаяся в машину, и закрутился барабан с бельем.
– Машина сейчас будет греть воду сама и крутить туда-сюда белье в мыльном растворе, потом сама сольет воду и будет полоскать, затем бешено крутиться, отжимать воду, ну а женщины в это время ногти красят, сериалы смотрят, – пояснял я, внося сумятицу в голову царя.
Он завороженно смотрел на крутящийся барабан, как мы в свое время, когда впервые включили автоматическую стиральную машину.
– Чудная механика, чудная. И что, ты это купил все? И где? Дорого стоит?
– Да это все сейчас во всех магазинах продают. Дороговато, конечно, не всем по карману.
– А магазин – это что?
– По-вашему – очень большая лавка промышленных товаров, и лавок этих очень много по России. Наши современные купцы привозят товары, в основном из Китая, и продают.
– А что, все из-за границы привозят? В России не делают, не умеют?
– Да, в основном из-за границы. Пообленились нынче россияне.
– Почто так? Хорошо живут? – допытывался царь.
– Да нет. Дешевле из-за границы привести, чем у себя такое производство налаживать. Да и разучились уже. Наша экономика трещит по швам. Многое уже из-за границы везут. Или иностранцы у нас свое производство разворачивают, свои заводы строят.
– Так ведь хорошо. Стало быть, признали Россию-матушку, коль у нас заводы свои строят, не боятся.
– Это с какой стороны посмотреть, – протянул я. – В основном заводы по сборке готовых машин из их деталей, которые они привозят к нам. И в любой момент они могут остановить производство, если какой-нибудь кризис разразится, а людей – на улицу без выходного пособия.
– Что-то ты мудрено говоришь, я пока не пойму.
– Да мы и сами мало что понимаем. Крутят нами, как пешками, свои игры играют руководители.
– И кто сейчас в управлении? – Петр пытливо взглянул мне в глаза. – Свои, русские, иль иноземцы какие?
– Да вроде бы русские. За спину их не заглянешь, кто там на самом деле свои дела делает. Политика – дело темное и неблагодарное. Мы только после смерти своих правителей правду-то и узнаем, или что-то возле правды.
– Хех, согласен. А все-таки кто сейчас: Романовы, Нарышкины – кто?
– Эх, Петр Алексеевич. Пресеклась царствующая династия разом в одна тысяча девятьсот восемнадцатом году, а расстрел царской семьи Романовых положил конец монархии российской.
– И кто это порешил семью царскую разом? – Петр сильно затянулся, заметно напрягшись.
– Новая власть. Власть рабочих и крестьян.
Петр переменился в лице. Оно приняло злобное выражение, несколько схожее с тем, что я видел в первых фильмах про Петра Первого.
– Как чернь подняла руку на царя, на ставленника Божьего? – Он не проговорил, он прохрипел с натугой. Лицо его побагровело, глаз задергался. – Вы что здесь, белены объелись? Супротив царя, супротив Бога пошли?!
– Успокойтесь, Петр Алексеевич, почти сто лет назад это было. Страшное было время, тяжелое для России. Но эхо того времени до сих пор тяготит государство, слишком громадную цену заплатила Россия и за недальновидную политику последнего царя, и за бунт народный, который подорвал надолго устои государства. Да что я говорю. Я могу фильмы показать, если время найдете. Сами все и увидите, как было на Руси после вашего правления.
Последнюю фразу надо было попридержать.
– После моего правления? – повысил голос царь, но, спохватившись, взял себя в руки. – Голова кругом идет, с ума бы не сойти. Все как во сне, бред, да и только. Правду говоришь, вестник?
– Правду, государь. Пойдемте, я кино вам покажу про нашу действительность, как мы сейчас живем.
– А где это, далеко? У меня дел по горло.
– Да нет, недалеко, в соседней комнате.
Он воззрился на меня.
– Опять штуковину покажешь заморскую?
– Да, телевизор называется. Своего рода окно в мир, в мир нашей действительности.
Мы прошли в соседнюю комнату, где сидел мой младший сын и резался в «Контр-страйк». Он был в наушниках и даже не обратил на нас никакого внимания, киберпространство полностью поглотило его.
– Это мой младшенький на своем компьютере в игрушку играет.
Петр впился взглядом в его монитор. На экране мордоворот, до зубов вооруженный различным оружием, которое моментально появлялось в его руках, от ножа до автомата, носился по этажам, поливая огнем появляющихся солдат.
– Это что за оружие у него? – ткнув пальцем в монитор, произнес пораженный Петр. – Или это выдумка какая?
Сын сдернул наушники, обалдело глянул на Петра.
– На Петра Первого похож. Вы кто?
– Да Петр Первый и есть, – расхохотался царь. – Смотри, знают меня. – Он горделиво взглянул на меня. – Знают и помнят. Стало быть, правильное дело на Руси делаю, правильное, что и сейчас помните. Так из чего стреляют-то?
– Да из «калаша», из М-16, из «Глока», – приходя в себя, пробормотал сын.
