Не в целях вуайеризма, а чисто из беспокойства аккуратно приоткрываю дверь, заглядывая внутрь, а там…
А там будто цыгане всем табором устроили ночлежку. Устроить устроили, а убраться за собой забыли.
Чемодан распотрошён и завален скинутыми сверху тряпками. Шкаф-купе распахнут настежь, выставляя на обозрение хаос. Одежда на полках не сложена ? кручёным пасом закинута, а рукава свитеров дохлыми змейками свисают. Теперь понятно, чего у неё все вещи мятые ? если их так комкать, там и утюг не поможет.
И полки ? не единственное место, где уже образовалась помойка. На подоконнике вывалена свалка из косметики. Под батареей выставлена баррикада обуви, которой что-то как-то дохрена. На полу, рядом с кроватью, валяется незакрытый ноутбук, зарядка, наушники и пачка от чипсов. Одеяло там же, почти целиком свалилось с постели.
Настолько опешиваю от свинарника, в который превратилась стерильная спальня, что с опозданием замечаю то, что искал: торчащие миниатюрные лодыжки. Скольжу по ним выше и…
Смущённо прикрываю дверь.
Ладно, признаю: вламываться без приглашения было не лучшей затеей. Зато теперь точно знаю, что Саня на месте. Просто спит как сурок. Почти в чём мать родила.
Возвращаюсь на кухню, заваривая кофе и доедая рассольник. Прям из кастрюли и не грея. Ночь выдалась насыщенной, времени перекусить не было, так что приехал под утро голодный как медведь после зимовки.
Уже доедаю и домываю посуду, когда слышу позади лёгкие шаги.
– Разбудил громыханием? ? спрашиваю, не оборачиваясь.
– Да нет. Сама встала.
Ставлю кастрюлю на сушилку, стряхиваю капли с рук, выключаю кран, разворачиваюсь на девяносто градусов и… застываю в оцепенении.
– Санёк, ? как поделикатнее выразиться? ? Ничего не забыла?
– Например? ? беззаботно почёсывают одну ногу другой, привставая на цыпочки и доставая из верхней полки банку кофе.
– Например, одеться.
Потому что она не стала особо себя утруждать: в чём спала, в том и вышла: в трусах и тонкой маечке. Единственное, что додумалась накинуть сверху рубашку.
Кстати, мою рубашку.
– Так я одета.
– Нет. Ты раздета.
И я вижу слишком много того, чего видеть мне не стоит.
– На мне больше одежды, чем на тебе, ? резонно замечают с премилейшей улыбочкой. Сама невинность, блин. Была бы, если бы не хитрый взгляд, скользящий по моему телу.
Ладно, аргумент засчитан. Я как приехал ? сразу шмотки в стиральную корзину закинул, но спортивки-то, во всяком случае, не забыл натянуть. В отличие от неё.
А штаны у неё есть. Много. Я видел.
– У меня хотя бы все стратегически важные места прикрыты, ? замечаю.
– Как и у меня, ? беспечно пожимают плечиком, от чего рубашка плавно стекает по нему, падая до локтя.
Ноль стеснения, ноль неловкости.
Что вчера, пока она прыгала на мне. Что сегодня.
Мне кажется, или это открытая провокация?
Пока обмозговываю эту мысль, Саша идёт ещё дальше ? приближается вплотную ко мне, заставляя напрячься. И напрячься, и успеть навоображать, что последует дальше, и даже немного завестись от её внешнего вида…
Капец.
Я хз, откуда это дерьмо в моей башке, но когда, не отрывая от меня взгляда, она тянется вовсе не ко мне, а к сушилке позади, подцепляя недавно помытую кружку, чувствую сосущее под ложечкой разочарован…
Мать твою! Откуда вообще эти тупые мысли?
Я ведь её с рождения знаю. В песочнице с ней ковырялся, куличики лепил. На пруду учил плавать. От издёвок местных придурков защищал. Да, пусть потом наши дорожки разбежались, но она ж мне всю жизнь кем-то вроде младшей сестры была…
И какого тогда хрена, спрашивается, у меня встаёт сейчас на её зад, едва прикрытый кружевами?!!?
Так. Вдох-выдох.
Отворачиваюсь от греха подальше, щедро плеская фильтрованной воды в стакан. Несильно помогает, но хотя бы есть повод на таращиться на неё так явно.
Горошку же всё нипочём. Меланхолично заваривает кофе, перемешивает сахар, будто нарочито медленно облизывает ложечку, прихватывает купленное ею же печенье и, вставив яблоко в зубы, походкой от бедра удаляется к себе.
Она уходит, а я до хруста в костяшках стискиваю столешницу. Размышляя о том, что надо бы принять прохладный душ. Остудиться.
***
Больше обходится без инцидентов. К счастью.
После ванной, в которую всё-таки себя засунул, чтобы вымыть всё лишнее, отрубаюсь до полной отключки. Сказывается недосып.
Когда просыпаюсь, на плите стоят ещё тёплые макароны по флотски, а на столе лежит записка:
"Ключи забрала, ушла гулять. Вернусь, когда вернусь".
Вернусь, когда вернусь. Зашибись.
А когда она вернётся?
Сегодня? Завтра? Послезавтра?
Вот и что мне делать с этой дохера самостоятельной девицей? Продолжать прессовать? Никаких нервов и времени на это не хватит. Закрыть глаза и пустить всё на самотёк? Ага. И потом обтекать, когда польётся ушат говна с обеих сторон.
Блин, и вот оно мне надо?!
Обязательно было втягивать меня в это болото?
Теперь я же по определению буду во всём виноватый. Для Санька ? потому что монстр, для её матери ? разочарованием, потому что недостаточно впрягаюсь.
Треш. Просто треш.
Но макарошки вкусные. Что-что, а готовить Горошек умеет. Видимо, пришлось научиться стряпать, так как тётя Нинель часто работала в две смены, чтобы в одиночку тянуть двоих детей.
Обедаю, собираюсь по звонку, еду на стрелку с Борзым, чтоб кое-что перетереть по "работе", возвращаюсь к закату, а Сани всё нет.
Нет её и когда часовая стрелка переваливает за десять.
И за одиннадцать.
И за полночь.
Лишь к половине третьего в дверном замке поворачивается ключ.
Вытекаю в коридор встречать, что уж делать. Разбор полётов, все дела. Всё строго по методичке.
– Не загулялась, барышня?
Когда понимая, что незаметным её возвращение не остаётся, включается свет ? с удовлетворением отмечаю, что она более чем целая. Не побитая. Одежда на месте. Колготки не порваны. Даже макияж не поплыл.
Уже радует.
– Отстань, а, ? стаскивая с ног босоножки, бурчат недовольно. ? Чего не спится? Сказку на ночь ждёшь?
– А ты ремня, по всей видимости.
– Рискни. Сниму побои и заяву в ментовку напишу.
Ля, какие мы дерзкие.
– Как свидание?
– Превосходно. Нашла работу.
Эээ…
– Не улавливаю взаимосвязи.
– А я не говорила, какое это было свидание. Романтическое или деловое.
Оу. С лёгким угрызением совести чешу пальцем затылок. А хотя…
Нет. Угрызений нет. Потому что дело явно мутное.
Кто намыливается на собеседование на ночь глядя? Даже проститутки днём все свои бюрократические вопросы решают.
– И что за работа?
– Меня устраивает. А вот тебе не понравится.
Начало что надо.
– Почему?
– Потому что.
– Эй, Санёк. Давай-ка без вот этих твоих выкрутасов. Карты на стол.
– Александра.
Аааа.
– Слушай, Александра. Не буди зверя. У него и так проблемы с менталкой.
– Так пусть займётся йогой. Говорят, медитация успокаивает.
Вот же… колючка.
– Саша, что за работа?
– Александра, ? хлопают дверью моей, блин, комнаты. Не забыв на прощание ребячески высунуть язык.
Не, ну точно за ремень браться придётся.
Глава третья. Девочки-зажигалки
POV ГОРОШЕК
Новый город ? это стресс.
Новое учебное заведение ? это стресс.
Новый круг общения ? это стресс.
