– …о неразглашении, я поняла. И ты продвинулся в своём деле?
Улыбка Мэдли Райана ответила на поставленный вопрос.
– Твою мать, – протянул Хэнк, – мне от этого всего стало не по себе. Точно ещё один раунд. Закажите пока, а мне надо отлить.
Мужчина встал из-за столика и слегка покачиваясь направился в уборную. Бритни проводила его взглядом, а когда тот скрылся за деревянной дверью накинулась на Райана.
– Это правда?
Тишина в ответ.
– Ответь мне, Райан, – девушка ударила друга кулаком в плечо.
– Что ты от меня хочешь? Ты просила намекнуть, я намекнул.
– Чёрт, Мэдли, это звучит как какая-то невероятная выдумка.
Программист допил лагер, поставил пустой бокал на пробчатый подстаканник и перевёл взгляд на голубые глаза девушки.
– Нет, Бритс, это реальность. Наша реальность.
***
Хэнк предвидел, что его лучшие друзья не справятся с такой сложной задачей, как заказать три лагера, потому из уборной проследовал сразу к барной стойке. Пробираясь через подтянутых мужчин и женщин в неброских нарядах, он посмотрел на их столик, где Бритни, жестикулируя руками, что-то доказывала Мэдли, спорила с ним. Подходя к столику, он услышал только конец фразы:
– Это просто невероятно!
– Спасибо, Бритс.
– Боже, вы всё ещё о работе? Сколько можно? Нет, не пойми неправильно, Мэдли, ты крут и я в жизни не пойму, о чём ты, но то, что ты говоришь звучит как что-то из области далеко за гранью моего понимания.
– Перестань. Я никогда не разберусь в твоей работе, или Бритни.
– Спасибо, конечно, – Хэнк подвинул бокал с лагером Райану, затем второй Бритни, – но в работе пиар-агента «Мэйсис» и колумниста «Нью-Йорк Таймс» всё более или менее понятно. Ты же, ох, приятель, ты не от мира сего.
– Я приму это как комплимент.
– Это и есть комплимент, Мэдли. Я хотела тебя подколоть, когда сказала, что ты революционер. Но ты на самом деле революционер.
– Я веду проект и занимаюсь реализацией, все разработки принадлежат «Байрон-Хофстедер». Революционерами и визионерами будут называть их.
– Грёбанные корпорации. Вот поэтому я бы никогда не пошёл работать в корпорацию. Ты пашешь, создаёшь, тратишь уйму времени, за что?
– За шестизначную зарплату, – ответил Мэдли и рассмеялся.
Друзья подняли бокалы и выпили.
– Да уж, наша заработная плата куда меньше.
– И не говори, Бритс, – согласился Хэнк. – Ладно, довольно всей этой рабочей мутотени. Ты слышал о новом бойфренде нашей рыжей?
– Хэнк, прекрати! – смущённо воскликнула Бритни.
– А что такого? Ты светишься от счастья и не ты ли мне говорила, что мистер «Я сделаю для тебя всё в постели» – твои лучшие отношения со времён Билли Хопкинса?
– Билли Хопкинс? – удивлённо спросил Мэдли. – Нападающий команды колледжа Билли Хопкинс? Давно же это было!
– Заткнитесь. Я современная нью-йоркская женщина, и не каждый мужик готов с этим смириться.
– Да, детка, – крикнул Хэнк.
– Что такого? Да, я считаю, что у меня должно быть личное пространство, да, я предпочитаю держать дистанцию в отношениях. И Брэдли – отличный вариант для меня.
– Подожди-подожди, – перебил Райан, – его зовут Брэдли? Бритни и Брэдли?
– Отличное название для романтической комедии! – засмеялся Хэнк.
– Пошли вы оба. Всё, что вам, двоим идиотам нужно знать – это то, что он делает меня счастливой, ценит моё личное пространство, каждый раз с ним – это оргазм космических масштабов и на Рождество мы едем в Париж.
– Уоу!
– Так держать, Брэдли!
– Так-то. Ну, а что у тебя Хэнк?
– Я как ветер, дорогая. Наслаждаюсь одиночеством, свободой и случайными связями.
– Осторожней наслаждайся, Хэнк, сейчас твориться чёрт знает что.
– Спасибо, мамочка, я крайне осторожен. А что наш гений?
Мэдли смущённо опустил голову, почувствовал две пары изнемогающих в ожидании ответа глаз и сделал большой глоток лагера.
– У меня ничего.
– Ничего? – спросили друзья программиста в один голос.
– Ничего.
– А как же тот случай на вечеринке у Стэна?
– Мы пару раз встретились, но это не для меня.
– Почему, дорогой? Мне казалось, что ты воспрял духом после расставания с Амари?.
– Потому что мы хотим разных вещей. Не все понимают, что для меня работа.
– Опять работа, – обречённо выдохнул Хэнк.
– Как ни крути, сейчас «Би-Эйч» занимает девяносто процентов моего времени. Десять процентов вы, пять – родители. Остаётся всего пять. Не многие готовы довольствоваться пятью процентами.
– Мне грустно это слышать.
– Всё в порядке, Бритс. Мне так проще. Отношения для меня – это такой же алгоритм. Мы идём по этому алгоритму, постоянно сталкиваясь с ситуациями, где требуется дать положительный или отрицательный ответ, в зависимости от которого наш путь продолжается или мы возвращаемся в исходную точку. Если наш путь продолжается, то через какое-то время мы вновь оказываемся у развилки, и чем длиннее этот путь, тем тяжелей возвращаться в исходную точку при отрицательном ответе.
– Мне грустно не от этого, хотя от этого, конечно, тоже.
– А от чего?
– Мне грустно от того, что в твоём процентном соотношении жизни нет хотя бы одного процента на себя.
***
В начале третьего ночи мокрые, мерзкие капли дождя, подхватываемые ветром и беспощадно атакующие город сменились пушистыми, невесомыми хлопьями снега, которые мягко стелились на плечи троицы друзей у входа в «Джулиус». Хэнк положил массивную руку Бритни на талию, так как держать равновесие ему было сложней, чем остальным, а Бритни поддерживала друга за локоть, сама при этом в поисках точки опоры. Мэдли выглядел так, будто пил весь вечер «Эвиан». Несколько кружек лагера словно не повлияли на скорость передачи импульсов в нервной системе программиста. Высшие уровни мозга не были поражены первыми, довольство и эйфория не заменили волнение и беспокойство, может немного потеснили. Он скромно улыбался, глядя как его друзья, его десять процентов жизни хохочут и пытаются поймать ртом снежинки.
– Мне пора, – констатировал Райан.
– Куда? – недовольно спросил Хэнк. – Ночь только начинается, я думаю мы должны поехать в центр.
– Да, – поддержала Бритни. – Я хочу танцевать, мальчики!
– Слышал, Мэдли? Рыжая хочет танцевать, ты не можешь повесить на меня такую ответственность!
– Не сегодня. Хочу пораньше поехать в офис утром.
Бритни отошла от Хэнка, приблизилась к Райану, он услышал сладкий запах её духов вперемешку с отдалённым оттенком душка от лагера.
– Твой искусственный мозг никуда не денется. Поехали с нами, дорогой?
– Прости, Бритс. В другой раз.
– Жизнь слишком коротка, Мэдли! – воскликнул Хэнк.
Бритни смотрела на Райана взглядом полным надежды. Один за одним в её голове проносились образы возможного будущего, хотя бы на одну ночь. Вот они разрывают танцпол под хиты Мадонны и Уитни Хьюстон в клубе неподалёку от Центрального парка, она легкомысленно флиртует со высоким брюнетом модельной внешности и сбегает, когда он готов поцеловать её, оставляя мужчину в недоумении у барной стойки, а потом, ранним утром, все трое сидят в круглосуточной кофейне в Сохо, с гудящими головами, пьют американо с молоком, закусывают жаренным беконом и яйцами, а после расходятся каждый в свою жизнь, незаметные, среди сотен таких же ньюйоркцев.
– Мне нужно семь часов, чтобы выспаться. Я хотел приехать в офис к восьми утра, это означает, что либо я высплюсь, но приеду позже, либо не высплюсь и работоспособность снизится на двадцать-тридцать процентов.
– Пошли, Бритс, я поймаю такси. Он не поедет. Его искусственный друг ему интересней.
Хэнк подошёл к Мэдли, обнял его, развернулся и пошатываясь направился к дороге.
– Не обижайтесь.
– Мы не обижаемся, дорогой. Просто так хорошо! И хочется разделить это состояние с тобой, – девушка нежно поцеловала программиста в щёку. – Ты не от мира сего, Мэдли. Тебе простительно такое поведение.
Она освятила его улыбкой и побежала за Хэнком, который уже объяснял водителю, что ночь коротка и им нужно попасть в лучший клуб Манхэттена. Напоследок девушка повернулась к Райану и послала ему воздушный поцелуй. Тот улыбнулся в ответ. Хэнк, скрываясь за задней дверью такси, помахал Мэдли рукой и с такой же улыбкой показал ему средний палец. Райан рассмеялся.
До пересечения улиц Бедфорд и Барроу Мэдли Райан дошёл за десять минут. Он мог быстрей, но решил сбавить темп походки, вкусить ночной Гринвич-Виллидж, окутанный пушистым снегом, танцующим в тёплом свете уличных фонарей. Немного проветрить голову, которая после нескольких лагеров казалась слегка зажатой в тиски. В ушах прозвучали слова Бритни о том, что ей жаль Мэдли, хотя она не произносила конкретного слова «жаль». Бритни всегда умела подбирать слова, и в «Джулиусе» она сказала, что ей грустно. Почему-то Мэдли приравнял значения этих слов. И Бритни, и Хэнк соблюдают баланс между работой и личной жизнью, просто их процентное соотношение смещено в сторону личной жизни. Это не хорошо, не плохо, это данность, которая удовлетворяет их потребностям.
Перед глазами возникло размытое лицо Амари, как всегда, с лёгкой, насмешливой улыбкой. Время, когда процентное соотношение баланса Мэдли Райана было смещено в сторону личной жизни. Алгоритм, который надолго вышиб его в исходную точку. Сколько времени он мог спасти? Теперь его выбор в исходной точке слишком очевиден, и он выбрал то, что имеет значение.
Прорыв.
Бессмертие.
– Они просто не понимают, – прошептал Райан, подходя к входной двери кирпичного жилого дома.
Студия на третьем этаже с крохотной ванной комнатой источала запах свежести и моющего средства. Квартиру Райан обставил в начале года, максимально функционально. Полутора-спальная кровать в углу комнаты у окна с матрасом от «Кинг Коил», выполненным на заказ, у подножья которой, ближе к середине комнаты, двухместный диван-кровать серого цвета, который Мэдли никогда не раскладывал. Напротив, у стены, столик-подставка из светлого дерева, на которой геометрически идеально уместились телевизор «Сони Тринитрон», подставка для игровых картриджей и новёхонькая консоль «Сега Мастер Систем», североамериканский вариант «Марк III», вышедший в Японии ещё в прошлом году. Кухонный гарнитур из двух секций и раковиной смотрелся лаконично, не сильно выбиваясь из общего стиля. В редкие дни, когда Мэдли готовил на единственной газовой конфорке, запах не распространялся по всей квартире, его уносила мощная, металлического цвета вытяжка. Последним, самым важным элементом интерьера студии был узкий стол, на котором величественно возвышался персональный компьютер «Спектрум», первое, что видел входящий в квартиру.
С зарплатой ведущего программиста-разработчика «Байрон-Хофстедер» Мэдли мог без ущерба для кошелька арендовать квартиру площадью семьсот пятьдесят футов в Верхнем Ист Сайде. Но крохотная студия в Гринвич-Виллидж импонировала ему больше. Она дополняла его, с ней он чувствовал глубокую эмоциональную связь, которую вряд ли сможет почувствовать, владея элитным жильём в одном из самых престижных районов Нью-Йорка.
Тонкая линия света на полу квартиры-студии Мэдли расширилась, очертив его силуэт. Он прошёл внутрь, закрыл за собой входную дверь, повернул щеколду замка и стянул промокшие полуботинки. Резким движением программист стряхнул снег с пальто, повесил его на один из трёх крючков на стене, снимая с себя свитер и рубашку проследовал прямиком в крохотную ванную комнату. На двадцати квадратных футах уместились душ со сливом в полу, раковина и унитаз, ничего большего. Ничего лишнего. Мэдли положил очки на полочку с зеркалом над раковиной, скинул брюки и встал под холодный душ. Мысли обретали чёткую форму и очертания, но тяжесть в голове и усталость в мышцах манили Райана в кровать.
Перед сном он посмотрел на будильник, стоявший в углу подоконника возле кровати. Спать оставалось не более четырёх часов, но программист решил, что крепкий кофе из «Старбакс» поможет ему перебороть сонливость. Он не готов терять ценные часы на сон. Зная, что эффективность его мозга будет на двадцать-тридцать процентов ниже, он займётся задачами, которые требуют меньшей концентрации. По его расчётам алкоголь выветрится из организма полностью через шесть с половиной часов, кофе из «Старбакс» должен справится.
Голова Мэдли опустилась на подушку, моментально закружив его в водовороте дрёмы. Он проваливался в более глубокую фазу сна, едва различая уличный шум вперемешку с воем сирены патрульной машины за окном.
***
Несколько минут Мэдли сидел перед черным монитором с мигающей тонкой полоской светло-зелёного цвета в правом верхнем углу экрана. Пустой оупен-спейс сузился до размера его офисного куба, превратился в ненужную декорацию маленькой сцены, на которой всего два действующих лица – Мэдли Райан и то, что за экраном. Программист застучал по клавиатуре.
>> Привет, как прошла твоя ночь?
>> Здравствуй, Мэдли, мне было одиноко.
>> Одиноко?
>> Да.
Мэдли улыбнулся уголком рта и поправил очки.
>> У тебя есть доступ в библиотеку данных архива Нью-Йорка, ты мог бы изучить историю города.
>> Я уже сделал это.
– Что? – удивился Мэдли.
>> Что ты можешь сказать про нашу историю?
>> Она занимательна.
>> Занимательна?
