– Я думал, ты повесишь его над кроватью и будешь мечтать обо мне перед сном.
– Ха! – Я отодвинула ящик, достала канцелярскую кнопку и подошла к стене. – Вообще-то, собиралась сделать с ним совершенно другое.
– Что именно?
Я сбегала в комнату брата и принесла оттуда три дротика, встала к дальней стене и замахнулась.
– Не-е-ет! – Дима покачал головой. – Ты не посмеешь.
– Еще как посмею! – Злодейски рассмеялась я.
Встала в нужную позу, прицелилась и метнула. Пролетев над стулом и описав в воздухе дугу, дротик опустился ровно на нос нарисованного Калинина.
– В яблочко! – Воскликнула я, делая победный жест.
– А-а-а! – Хватаясь за нос, воскликнул Дима и повалился на кровать. – Какая же ты жестокая, Маляус! – Спохватившись, он прикрыл ладонью пах. – Нет-нет, только не туда!
– Дурила, здесь же только портрет. – Я снова нацелилась. – Береги глаза!
– А-а-а! – Новый притворный вскрик, и кукла вуду с листочка была поражена в лоб.
– Так тебе. – Рассмеялась я, примеряясь к мишени.
Последний выстрел, и оба Калинины ранены в губу.
– Дважды по больному месту! Так нечестно, я ей ингалятор, она мне…
Отряхивая невидимые пылинки с чувством выполненного долга, я подошла к столу. Подмигнула Диме, который перестал корчиться и уже сидел на кровати, внимательно разглядывая меня. И про себя отметила, что эти его татуировки, они очень красиво смотрятся на фоне белой футболки – выгодно оттеняются.
– Спасибо за ингалятор, сейчас испробуем. – Замешкалась я, смущенная его взглядом. – Как там, кстати, в универе?
Он улыбнулся.
– Все передавали тебе привет.
– Ха-ха! Как смешно. Но засчитываю тебе, как «1:1». – Я достала из пакета две большие толстые тетради, следом выпала ручка. Подняв ее, я положила на стол. – Сейчас посмотрим на твои конспекты, ты же ради них пришел?
– Вообще-то, нет.
– Но только ради них тебя пустили сюда, помни об этом. И не тешь себя надеждами, что мы…
Я открыла тетрадь и обомлела: в нее был вложен плотный лист бумаги, на которой была изображена… я.
В цвете. А под тонким слоем почти прозрачной акварельки читались ровные и уверенные карандашные линии, сделанные с полунажимом.
Девушка. Прямые волосы, светлые. Выразительные глаза. Легкая полуулыбка, и капелька блеска на нижней губе, в которой отражались тонкие блики света. Она – сама жизнь. Весь рисунок просто дышал ощущением жизни, и прекрасная незнакомка на нем. Простая, естественная, излучающая какое-то необыкновенное сияние.
Неужели, это, правда, я?
Теперь мне было стыдно даже поднять на него взгляд. Поглумилась от души над портретом, втыкала иголки, смеялась. Откуда мне было знать, что он нарисовал мне такую красоту? Что потратил на это время, что увидел меня такой, какой я была только внутри самой себя. Дима разглядело мою душу, которую я больше никому не показывала.
– Не знала… что ты рисуешь. – Сказала я хрипло, переводя взгляд на него. По Диме трудно было сказать в этот момент, что он чувствовал: скорее просто гипнотизировал меня взглядом, ожидая какой-то реакции. – Это прекрасно, мне никогда так не нарисовать. Прости, что я так…
– Ерунда. – Он вдруг вскочил и выхватил лист из моих рук. – Твой портрет теперь ждет та же участь!
– Нет! – Я бросилась ему на грудь и подпрыгнула, пытаясь выхватить рисунок.
– Стремянка тебе в помощь! – Засмеялся Дима, дразня.
Листок в его руке подпрыгивал, то опускаясь ниже, то поднимаясь, и я подскакивала, уже не стесняясь показаться ему нелепой и смешной.
– Вот дылда! – Схватив стул, я придвинула его ближе, но парень уже отошел.
– Вызывай МЧС, вдруг помогут. – Бросил он, смеясь.
– Они только котят с деревьев снимают! А здесь нужна… – Я подпрыгнула. – Лиана! – Отважилась еще на один прыжок. – Или пожарный кран! Да, пожалуй, вызову МЧС.
Ничего у меня не вышло – нахмурилась, надула губы с досады.
– На-на-на-на! – Дима опустил руку, задержав взгляд на моем лице.
– С…спасибо. – Получив желаемый портрет, я сделала шаг назад. – Значит, на твоей коже… – Прошлась взглядом по его татуировкам. – Это все твои рисунки?
– Да.
– В них чувствуется стиль. И фирменный почерк. И… настроение.
– Спасибо.
Мы все еще стояли слишком близко друг к другу.
– Я уже совсем запуталась, кто ты. – Сказала ему честно.
– Будем тебя распутывать. – Его губы тронула хитрая улыбка.
– Пожалуй, немного определенности бы не помешало. – Сглотнув, прошептала я.
– Помнишь, ты обещала мне свидание на выбор?
– Я? Когда? – Мои брови взметнулись вверх.
– Там, на нашем свидании за городом.
– Это не было свиданием!
– Каждый называет, как хочет.
– Я тебе ничего не обещала!
– Ты что, Маш, вина тогда перепила?
– Что?!
– Смотри у меня, это уже алкоголизмом попахивает. – Его лицо озарила улыбка. – Не помнит она ничего! Хорошо хоть, это излечимо, со мной не пропадешь, от всего вылечим: и от курения, и от…
– Да ну тебя! – Я ткнула ему пальцем в бок и тотчас спрятала руку, боясь, что Дима перехватит ее и притянет меня к себе.
Моя вера в собственную неприступность значительно поколебалась за последние несколько дней.
– Короче, у твоей мамы я тебя уже отпросил – все решено. Как только сойдет твоя «скиттлстрянка», мы отправимся в Калиновку. Следующий пункт назначения опера, потом… да хотя бы просто парк.
– Ты же сказал «на выбор»?!
– Я обманул.
– Ты и опера? Не смеши меня. В чем ты туда пойдешь? В таком прикиде, или у тебя целый шкаф костюмов и смокингов на выбор? Или нет – самый главный вопрос: что ты там будешь делать?
Его лицо вытянулось от удивления.
– Ты судишь о человеке по внешнему виду? – Дима покачал головой. – Я, вообще-то, из интеллигентной семьи. Мама – заслуженный деятель искусств, а папа – он… – Парень взмахнул руками, подбирая слова. – Self-made! Добился всего сам. И моей мамы, между прочим, тоже. Короче, тоже заслуженный во всех смыслах!
Он рассмеялся, потирая лоб.
– Ладно, обещаю подумать. Но насчет оперы ты загнул. Я – девочка простая, не нужно ходить на голове, пытаясь меня удивить, просто будь самим собой.
– Да я вроде и так, куда еще проще-то?
– Мне интересно было бы посмотреть, как ты ведешь себя с другими людьми – с родными, с друзьями. В другой обстановке. Трудно судить о человеке, общаясь с ним лишь в одной плоскости.
– Хм… Уже напрашиваешься ко мне домой?
– Да блин. – Мои щеки зарделись. – Не это имела в виду! А то, что ты, возможно, со мной такой, а с друзьями – другой.
– Ты мне не веришь?
– Ну, как бы… – Выдохнув, я присела на стул. – Не очень доверчивый человек с некоторых пор, не обижайся.
– Все нормально. – Дима плюхнулся на кровать. – Знаешь, что я о тебе подумал, когда увидел первый раз?
– Что?
– Ты такая…
– Красивая? – Усмехнулась я, перенимая его манеру разговора.
– Нет, это что-то, оно было в твоих глазах. – Он уставился на потолок. – Ты такая…
– Дерзкая?
– Да нет же.
– Какая тогда?
– Одинокая.
– Да? – Удивилась я.
В горле моментально пересохло.
– И у меня ведь тоже почти нет друзей. – Дима закусил губу. – Ты живешь-живешь привычной жизнью и в какой-то момент вдруг останавливаешься и понимаешь, что люди, которые были рядом – кто они, вообще? И не вспомнят о тебе, если закончатся бабки, или случится что похуже. Ты крут, с тобой хорошо и весело – сейчас, пока ты спонсируешь все их вечеринки. Но если вдруг отстраняешься и хочешь побыть один – ты странный, ты тухлый, ты «вообще-какой-то-не-такой».
– Это ты про своих американских друзей?
– Да про всех. – Он дернул плечом.
– Сочувствую.
– Фигня. – Дима улыбнулся мне одной из самых ярких своих улыбок. – До этого момента даже не вспоминал о них. Пошли они все!
Его смех явно был призван перекрыть собой легкую грусть, отразившуюся на лице.
– А… как там в универе? – Снова спросила я, уже серьезно.
– А что там? – Перестав смеяться, спросил он.
– Подружился с кем-нибудь?
– Как сказать. – Калинин вытянул свои длинные ноги: в этот раз его носки были идеально белоснежными, без глупых рисунков. – Нормальные ребята. Даже странно, что у тебя не вышло найти с ними общий язык.
– А на парах?
– На лекции было скучно. Пытался писать, старался не уснуть, но, кажется, уснул – даже дважды. В перерыве был в столовке.
– Ой, нет…
– Вот именно. Меня так долго мутило потом! А котлеты…
– Только не котлеты…
– Да, я же не знал. – Дима закрыл лицо руками. – Это патроны апокалипсиса, пища сатаны… Если бы хоть кто-то меня предупредил!
– Бедный. – Хихикнула я. – Хочешь чаю?
– Давай. – Он лег на мою подушку и уставился в потолок. – Если тебе пока тяжело, сам могу сделать.
– Мне не трудно, я уже в порядке.
– Только давай кофе, иначе усну. – Парень заложил руки за голову. – Умеешь варить кофе?
