Чувство, которое Саймон в этот момент испытывал, глядя им вслед, было смесью беспокойства и злости. Сжав кулаки и раздражённо сплюнув, он поплёлся домой, думая, что, когда Карси нагуляется, нужно провести с ней воспитательную беседу, заключающуюся в том, что нельзя тусоваться с подозрительными личностями.
– Саймон! – услышал он позади себя и остановился, пнув урну, на которой осталась вмятина.
– Вот ты где! – воскликнул его друг Димка Морквинов, который не принимал участия в танце, потому что ему не досталось партнерши, но зачем-то припёрся сегодня на репетицию.
– Чего тебе надо? – буркнул Саймон. Хотелось взять и что-нибудь расколотить. Отчаяние подступало к горлу, стучало где-то в голове и грозилось вырваться на свободу. Перед глазами маячил образ Карсилины, которая с улыбкой затягивалась каким-то вредным куревом, принимая дымящийся бычок от Хиромора.
– Ты чего мрачный такой? – удивлённо спросил друг, поправив клетчатую кепку на своей кудрявой голове.
– Не твоё дело! – процедил Саймон, убрав руки в карманы джинсов.
– Это из-за Карси опять, да? – он попытался понимающе похлопать Саймона по плечу, но тот, прошипев ему что-то невнятное, отпрянул назад.
– Можешь не говорить, у тебя на лице всё написано.
Саймон скривил физиономию. Хотелось толкнуть друга. Сейчас он думал, что им не найти другую тему для разговора, тем более Саймон был зол и вообще не хотел общаться.
Так друзья и шли квартал до его дома в полном, чуть ли не гробовом молчании. Правда, Димка пытался его разговорить, то и дело вставляя в затянувшуюся паузу какие-то рандомные фразы. Например: «А ты знаешь, что группа «Крышка Люка» новый альбом выпустила? Говорят, песни немного расходятся с их стилем и там намного меньше гроулинга…»
Саймон, услышав это, даже бровью не повёл. И вообще, ему группы, исполняющие в стиле дэт-метал, не нравились, ибо их музыку тяжело воспринимать на слух, особенно в том месте, где солист начинает хрипеть, как припадочный, словно ему гирю на ногу уронили и душат одновременно. Саймон не был поклонником данного жанра, предпочитая что-нибудь мелодичное, когда как Димка был в восторге от такого, даже комнату свою разнообразными плакатами украсил и очень гордился своей коллекцией, которая насчитывала более пятидесяти плакатов известных групп. Двадцать из которых были с автографами кумиров.
Димка напросился в гости, так что Саймону пришлось смириться с его присутствием, хоть это и выводило из себя. Пока довольный Димка пил чай, Саймон сидел, сжав кулаки до такой степени, что ногти впились в кожу.
– Ты ведь прошел ту игру? – наконец сказал Морквинов, кусая мятный пряник, крошки от которого падали ему на джинсы.
– Какую? – не понял Саймон. Поёрзав на стуле от дикого желания разбить заварочный чайник из-за того, что Карси катается с Хиромором по городу.
– Ну ту, – Димка говорил так, словно его друг должен был догадаться по его намекающему голосу и взору.
– А, эту! – с раздражением бросил Саймон, так и не поняв, о какой игре речь. – Конечно, прошёл.
– Тогда дашь мне диск, а то я не хочу устанавливать пиратку…
– Бери, – махнул Саймон рукой, не желая вдаваться в подробности. И только теперь увидел отпечатки собственных ногтей на руках. Саймон постарался расслабиться. Сейчас ему вообще не хотелось запускать компьютер и что-либо проходить. Была проблема посерьёзнее, чем просьба Димки. И нужно успокоиться, а не думать о том, что делает Карсилина. А то от этих мыслей сносит крышу, причем, кажется, капитально.
***
Вечером Саймон хотел позвонить Карси, но её телефон был вне зоны доступа. Полный волнения, он уселся в кресле и пытался читать книгу «Плутающий во тьме» Феймса Лешнера, герой которой блуждал в огромном лабиринте, где были установлены ловушки. Чтение шло плохо.
Почему у Карси телефон выключен?
Саймон набрал номер ещё раз. Противный голос сообщил, что телефон «вне зоны доступа». Книга была отложена на стол. Юноша встал и начал с беспокойством ходить по комнате. Куда Хиромор мог её увести? А что, если с ней что-нибудь случится?
Саймона начинало трясти. Так, нужно успокоиться, он себя лишь накручивает, всё хорошо. Он подошёл к окну и попытался глубоко вздохнуть три раза, глядя на неприступную вечернюю тьму, в которой мерцали окна соседних домов. Двор погружался в сон, на улице не было ветра, и листья на деревьях даже не колыхались.
Решив, что надо набрать номер тёти Карсилины, Марии, Саймон быстро схватил трубку. Раздалось долгожданное «Алло», парень протараторил:
– Тётя Маша, здравствуйте, это Саймон, Карси ещё не дома? – и отдышался.
Он с трудом находил себе место.
– Она разве не у тебя? – удивлённо донеслось с того конца.
– Нет, – ответил Саймон, взъерошив волосы влажной ладонью.
– Вот как… Уже поздно, странно, где же она? – в голосе тёти Маши послышалось волнение…
***
Перед тем, как идти спать, Саймон даже не поужинал. Аппетита не было. Тётя Ира пыталась что-то сказать ему вслед о том, что старалась – готовила. Не дослушав, он закрылся в своей комнате.
Ночью ему не спалось. Он ворочался под одеялом, сжимая в руках свой мобильник и бесконечное количество раз набирая Карсилину. Следовал все один и тот же ответ: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Саймон в очередной раз ударил кулаком по кровати и стиснул зубы. С Карси что-то случилось. Эта мысль пульсировала в голове, словно отъевшийся червь в яблоке и заставляла прерывисто дышать.
Странно, что юноша вообще смог уснуть. Похоже, это мозг дал установку всему организму, потому что слишком вымотался за день.
Сначала ничего не снилось. Сознание поглотила теплая вата тумана, но затем Саймона словно ошпарило. Сердце подскочило в груди, и он оказался на крыше заброшенной пятиэтажки. Карси стояла на самом краю, опираясь на перила. Он бросился к ней, но не успел преодолеть расстояния. Что-то большое, Саймон не смог разглядеть что, тенью выскочило перед ним, сбило с ног и кинулось к Карсилине. Та обернулась, но было слишком поздно.
– Нет! – Крикнул юноша, не в силах пошевелиться.
Существо взмахнуло когтистой лапой, брызнула кровь. Тут Карси отшатнулась, перила не выдержали, и она рухнула вниз.
– Нет!..
Саймон кричал громко, но крик не выходил изо рта. Странные ощущения сковывали. В этот момент Саймон проснулся в холодном поту и долго не мог отдышаться. Кошмар был слишком реалистичен! Скинув одеяло на пол, он нащупал свой телефон под подушкой и снова набрал номер Карсилины. Но результат был тот же: ни-ка-кой.
– Да где же ты? – прошипел юноша и уткнулся в подушку, свет от экрана мобильника слепил.
Пришлось подобрать одеяло с пола: он завернулся в него, словно в кокон. Казалось, что, если так завернуться, то с тобой не произойдет ничего плохого: одеялко спасет от всего, только нужно лучше укрыться, и, желательно, с головой. Как в детстве. Так Саймон пролежал до утра. Больше уснуть он не мог.
На репетиции Карсилина так и не появилась, и друзья решили, что следует наведаться к ней домой, поговорить с тётей Машей. Может, уже пора обращаться в полицию? Они шли молча, и Саймон не мог справиться с беспокойством. В голове возникали разные ужасные варианты произошедшего. Похитили, изнасиловали, убили… Пока юноши поднимались на лифте, Саймон слышал биение собственного сердца. Когда они достигли нужного этажа и подошли к дверям квартиры, Саймон застопорился, не решаясь нажать на звонок.
– Давай, – кивнул Димка, и положил руку ему на плечо.
Тот вздохнул и нажал на красную кнопочку. Дверь открылась почти сразу же. В глазах тёти Маши стояли слёзы. Увидев её такой, Саймон почувствовал, как сердце проваливается в пятки. Было понятно – она что-то знает. Жестом тётя пригласила их войти, а потом, не дожидаясь вопросов, сквозь слёзы сообщила:
– Звонили из больницы… – затем последовал всхлип.
– Что с Карси? – кажется, что Саймон ждал её ответа целую вечность, хотя прошло, наверное, секунд десять, прежде чем она смогла снова заговорить.
– Она в тяжелом состоянии… Ребят, которые там были, нашли убитыми, а она упала с крыши какого-то заброшенного здания.
Сердце оборвалось, и Саймон покачнулся.
– Что?! – одновременно воскликнули юноши.
– Мальчики, мне страшно! – с этими словами она села на стул и обхватила голову руками.
– Мы съездим в больницу, – Саймон старался, чтобы его голос внушил тёте Маше доверие.
– Конечно! – согласился Димка.
***
Здание госпиталя серым исполином возвышалось на все свои шесть этажей. Оно казалось жутким и зловещим в такую пасмурную погоду. Юноши нашли в себе силы войти внутрь. Их встретил просторный холл, на окнах стояли растения в горшках. В холле проходили свидания пациентов с родственниками.
Саймон, Димка и тётя Маша подошли к стойке регистратуры, за которой расположился весьма тучный господин с залысинами. Он зевнул и уставился на них своими маленькими крысиными глазками, сетуя на то, что его отвлекают от игры в блоки на его черно-белом экране мобильника:
– Слушаю.
– Мы здесь по поводу Радужниковой Карсилины, – начала тётя Маша. – Я её опекун, Мария Радужникова, мне позвонили сегодня утром и сказали, что она у вас в реанимации.
– А эти двое кто будут? – поинтересовался дядька, почесав свою подмышку.
– Её друзья, – выдавил из себя Саймон. Хотя можно было соврать, например, сказав, что они её братья.
– В реанимацию можно входить только родственникам и близким пациентов.
– Мы близкие… – хотел было продолжить Саймон.
– К сожалению, я могу пропустить только женщину. Возьмите белый халат в гардеробе и бахилы. А молодым людям придётся подождать.
Тётя Маша согласно кивнула и отправилась в гардероб. Внутри Саймона всё кипело от возмущения.
– Почему мы тоже не можем пройти? – стараясь держаться спокойно, не показывая, насколько его это всё бесит, спросил юноша.
– Вы не родственники и не близкие нашей пациентки. Простите, но я не должен вас пускать…
– Да что вы вообще знаете! – вспылил Саймон, и вода в кулере позади дядьки вздрогнула.
Димка взял своего друга за плечо и быстренько отвел от регистратуры.
– Тише, давай дождемся тётю Машу.
Он понимал, что если Саймон потеряет контроль над своими эмоциями, то его магия вырвется на свободу и станет непредсказуема. Однажды он одной мыслью поджёг лавку у киоска, когда что-то вывело его из себя, хоть это и было случайностью. Саймон ничего не ответил, но послушно присел на стул возле какой-то старушки, которая надевала бахилы. Димка встал рядом, он хотел что-то сказать, но понятия не имел, как помочь другу контролировать свои эмоции.
Ситуация с Карси очень пугала Саймона, хотелось верить, что всё обойдётся, что всё будет хорошо. Он испытывал нестерпимое желание увидеть девушку, узнать, какие у неё будут перспективы в лечении и скоро ли она сможет прийти в себя. Вообще – чудо, что она выжила. Ей придётся долго восстанавливаться, если, конечно, она сможет. Сможет ли она ходить, не станет ли инвалидом? Даже если она навсегда останется прикована к инвалидной коляске, Саймон твёрдо решил для себя, что не отвернется от неё и всегда будет рядом. Главное, что она жива! В горле стоял ком. Не надо было отпускать её с Хиромором. Чем он вообще тогда думал! Теперь его распирало от злости на самого себя. Это чувство душило. Хотелось выплеснуть свои эмоции, но приходилось сдерживаться. Саймон сжал кулак и ударил по стене. Часы, висящие над дверью, опасливо покачнулись. Старушка перекрестилась.
Пока Саймон был занят невесёлыми мыслями, вышла тётя Маша в белом халате. Юноши тут же подбежали к ней.
– Мальчики! – воскликнула она и чуть не расплакалась.
– Как она? – спросил Саймон, видя, как в глазах тёти Маши появляются слёзы.
– У неё сломан позвоночник, руки и ноги, – она выдохнула и продолжила, – ещё врачи говорят, что у Карсилины тяжелая черепно-мозговая травма, вследствие чего произошло обширное кровоизлияние в мозг. У неё нет шансов…
Мария Радужникова сказала это и окончательно разрыдалась. Димка быстро сгонял за водой и протянул стакан тёте Маше со словами:
– Она обязательно поправится.
– Всё будет хорошо, – попытался её успокоить Саймон, хоть и ощущал себя не лучше. Болезненный ком в горле стал ещё больше.
– Нет, не будет! – нервно выкрикнула женщина. – Доктора пытались заставить меня подписать разрешение на… эвтаназию.
– Ч-что? – у Саймона чуть не пропал дар речи, а часы упали со стены и разбились. Стрелки остановились на 9.25. Карси и эвтаназия?! Это вообще сочетается?
– Они говорят, говорят, что… – тётя Маша была раздавлена. – Её мозг вследствие обширного кровоизлияния мертв. Она никогда не придёт в себя. С этим ничего не сделать. Она… овощ.
Саймон стоял как громом поражённый. А ведь ещё вчера Карси была вполне здорова, её мозг функционировал. Он не мог поверить, что такое случилось с девушкой. Может, это какая-то злая шутка? Он ведь ей так и не признался в своих чувствах, и, судя по всему, не признается....
– Врачи говорят, что эвтаназия – лучшее решение в данной ситуации, – сказав это, тётя Маша крепко прижала Димку к себе. Слёзы течь не переставали.
Саймон отошёл от них, присел на лавку и спрятал лицо в ладонях. Отчаяние подступало, взяв его плотным кольцом, хотелось дать волю слезам. Как быть?! Мужчины не плачут? Ему срочно нужно увидеть Карси! Плевать, что к ней не пускают. Но как туда попасть? Можно украсть белый халат и притвориться интерном или же воспользоваться старым чародейским способом. Второй вариант был надежнее. Только надо, чтоб на Саймона никто не смотрел, а в холле полно народу. Зайти в туалет, наложить на себя невидимость и идти в сторону реанимации, стараясь ни на кого не натыкаться. Хороший план!
Пока Димка успокаивал тётю Машу, Саймон сделал всё как планировал. Он осторожно открыл дверь, выждав пока снаружи никого не будет, и прошёл в холл. Из холла он вышел в коридор первого этажа и направился по указателям к реанимации. Когда «невидимкой» он пришёл к тяжелым дверям реанимационного отделения, двери оказались заперты. Пошаманив с замком, он заставил его открыться и осторожно юркнул в коридор. Проходя, он заглядывал в большие окна реанимационных палат, искал Карсилину. Пару раз чуть не наткнулся на медсестер, но вовремя отпрянул. Наконец он увидел её – Карсилину, всю в проводах и трубках, подключённую к системе жизнеобеспечения. Осторожно пройдя в палату, где лежало ещё три человека – и все без сознания, он подошел к Карсилине, сняв с себя невидимость, и взял её за руку. Тёплая.
Саймон медленно опустился перед ней на колени. Карси была вся бледная, а её губы были почти синие. Увидев её такую жалкую и беззащитную, он впал в ступор. Мысль о том, что её мозг мертв и она больше ничего не осознает, убивала, резала острым кинжалом прямо в сердце. Это больно. Очень больно! Саймон почувствовал, как у него на глазах выступили слёзы, он стер их правой рукой и, глубоко вздохнув, начал тихим дрожащим голосом:
– Карси, прости, я не смог тебя уберечь.
Затем он замолчал и тихонько погладил Карсилину по забинтованной голове. Все, что он сейчас скажет, она всё равно не услышит. А может и…
– Ты – самый дорогой для меня человек. Не умирай, пожалуйста…
Он провел рукой по её рыжим, кое-где торчащим из-под бинтов, волосам, болезненный ком в горле никуда не исчезал. Может, это вообще была плохая идея – приходить сюда? Саймону всё сильнее хотелось плакать, от ощущения собственной беспомощности, от безысходности, а гнев, который в нем пылал, ушёл.
Он ничем не мог помочь Карсилине. А она так и останется овощем, если от неё не отключат приборы, поддерживающие остатки жизни. Саймон знал, Карси бы никогда не одобрила подобного существования. Если бы у неё спросили, она бы предпочла эвтаназию.
Саймон положил ей руку на лоб и прошептал:
– Пожалуйста, борись. Пожалуйста, Карси! Я… – но слова дальше не шли, он так многого ей не сказал.
И в этот момент из его ладони вырвалось фиолетовое свечение, которое окутало Карсилину. Юноша не осознавал, что творит, но шестое чувство подсказывало, что это – лучшее, что можно придумать. Ведь хуже всё равно уже не будет.
Это странное свечение отнимало у Саймона все силы, в глазах плясали мошки, а голова начала гудеть и кружиться.
– Ты должна жить, – последнее, что прошептал он перед тем, как потерял сознание, рухнув на холодный белый кафель…
***
Саймон пришёл в себя в больничной палате. Солнце слепило его из окна, а в вену правой руки была воткнута капельница. Повернув голову, он увидел бородатого деда, читающего газету на соседней кровати, которая стояла от него через тумбочку.
– Ну что, внучек, очнулся? – спросил тот, улыбаясь.
Саймон попытался приподнять голову, но его начало мутить и кружить, и юноша вынужден был принять старое положение.
– Долго же ты лежал, – сказал старик, с громким шелестом переворачивая страницу.
– Сколько? – непонимающе спросил Саймон.
