– Надеюсь, – выдохнул тот. Ситуация прекращала казаться безнадёжной. Он вернет своё тело и ему не придётся садиться на диету, чтобы похудеть и быть привлекательным для девушек.
Добравшись до нужного места на автобусе, юноши вскоре оказались возле ворот, за которыми располагалось жёлтое каменное здание психлечебницы. Саймон, как и обещал, что-то поколдовал и сделал Димку невидимкой, и они оба перелезли через забор, благо тот был не очень высоким. К счастью, во дворе никого не было. Пустовали маленькие деревянные скамеечки, расположенные возле желтоватых кустов, выстриженных в форме снеговиков.
Прогулявшись немного по двору в поисках парадного входа, они нашли таковой и вошли. Обстановка была очень скромная. На стене холла не было даже часов.
– Вам куда? – спросила дама-санитарка, явно не желающая пропускать Саймона. Димку она не видела.
– К вам тут сегодня одного парня привезли, который утверждает, что он Глобус КоФФш… – уверенно начал Саймон, понимая, что ему сейчас придётся импровизировать на ходу.
– Это очень сложный случай. Этот человек опасен для общества, – ответила дамочка, не стесняясь раскрывать такую информацию.
– Ещё не установили его личность?
– Нет. А вам зачем?
– Хотите, я помогу в этом разобраться?
– Вы кто такой будете?
– Как, вы меня не знаете? Я начинающий экстрасенс… Регистр Регистрович Регистров! Я даже в «Противостоянии Экстрасенсов» участвовал, – Саймону пришлось приплести сюда одну известную передачу, которую очень любила смотреть тётя Ира. Хотя даже ёжику было понятно, что добрая половина участников не обладала никакими способностями.
– Странное имя…
– Конечно. В нашей деревеньке… Стулово каждый первый Регистр, – врал Саймон, ослепительно улыбаясь и излучая обаяние, – Вот и меня так же назвали, чтобы не упускать традицию. Мой дед обладал экстрасенсорными способностями, и его дар передался мне. И вот, я здесь, чтобы помогать людям.
И он ей подмигнул. Димке хотелось сказать другу, что тот переигрывает, но он промолчал, чтобы не выдать себя.
– Это мило, – заметила дамочка, поправив свои очки и проникаясь симпатией к юноше.
– А то!.. Так вы мне покажете, где находится тот, кто считает себя КоФФшем? Я исцелю его от болезни, вот увидите!
– Конечно, покажу! – и дамочка поднялась со своего места, готовая вести Саймона по длинным темным коридорам.
– Благодарю.
И вот она провела их по коридору, затем – по лестнице, затем – по ещё одному коридору. Потом повернули направо и остановились перед бежевой дверью. Остальные двери по какой-то неведомой причине были белые.
– Ну, удачи, – шепнула дамочка, открывая замок.
Дождавшись пока туда прошмыгнет Димка, Саймон вошёл в помещение. На кровати в облике Морквинова, в смирительной рубашке, сидел Глеб Ковшов. Он одарил вошедшего недовольным взглядом, видимо, ставил его в ряд где-то между инфузорией-туфелькой и эвгленой зелёной и крикнул:
– Я Глобус КоФФш! Почему мне никто не верит?! Выпустите меня отсюда!
– Спокойно, – призвал Саймон, боясь, что тот сейчас разойдётся и будет его не заткнуть. – Я знаю, кто ты такой.
– Конечно, это я!
– Успокойся. Остальные не хотят тебе верить…
– Очему?! – в его речи снова проскользнул сленг «Мэ».
– Они не верят в магию, даже если чудеса происходят у всех под носом. Не хотят этого замечать. Для них магии не существует, хотя доказать то, что этого явления нет, они тоже не могут. Вот поэтому, ты и считаешься психом. Но это, конечно, не так.
Димка хлопнул себя ладонью по лбу, считая, что его друг сегодня как-то слишком разговорчив, при том что Саймон с трудом выносил длительные беседы с незнакомыми и малознакомыми людьми. Но Димка не знал, что наш юный чародей мог отлично входить в роль, если того требовала ситуация, и находить подход к людям. Почему-то бледный светловолосый юноша с пронзительными синими глазами вызывал у людей доверие, и те могли непроизвольно рассказать ему чуть ли не всю свою жизнь, даже если это – простая продавщица, встреченная при походе за хлебом. Только Саймон этим редко пользовался.
– Ненавижу магию, раз она сотворила со мной катое! Это ужасно! – Коффш был близок к панике, и ему ужасно захотелось поделиться с нежданным посетителем своими опасениями.
– В этом нет ничего ужасного. Бывают и похуже вещи.
– Какие?
Саймон знал, какие. Смерть близких, отсутствие друзей, невзаимная любовь, невозможность самореализоваться…
– Не будем вдаваться в подробности, – с трудом сдержавшись, чтоб не выразить своё отношение к субкультуре Глеба, отрезал юноша. – Могу помочь тебе вернуть прежний облик.
– Авда! – воскликнул КоФФш. – А ты что, колдун?
– Почему сразу «колдун»? – передёрнулся Саймон, – я могу быть и чародеем.
– А разница какая?
– Большая, – ему не хотелось объяснять.
– А если мне интересно?
Казалось, будто Коффш решил, что они мило беседуют за чашечкой чая.
– Я не для этого сюда пришел, – отказался Саймон, вспомнив, что он же всё-таки интроверт и эта беседа его выматывала, – Давай лучше я с тебя чары сниму?
– Ага, развяжи сначала!
КоФФш встал, юноша развязал ему рукава смирительной рубахи и саму рубаху снять помог.
Затем Саймон тихонько подозвал Димку и взял у него статуэтку, которая тут же обрела видимость. Глобус вскрикнул: статуэтка вызывала в нём не самые лучшие воспоминания.
– А ты уневен, что оно мне надо? – жалобно проскулил Глобус.
– Перестань трястись! Встань спокойно и держи статуэтку! – приказал твёрдым тоном Саймон, если тот не перестанет, придётся перейти к политике запугивания. Ведь это жизненно необходимо – поменять их телами обратно. Трусость тут явно не помощник.
КоФФш осторожно взял бронзовое изваяние, при этом вид у него был такой, что, казалось, он закричит: «Убери от меня это!» Димка тоже прикоснулся к бронзовой фигурке и сказал: «Произнеси статуэтке какой-нибудь комплимент».
– Азем? – не понял Глеб, думая, что это говорил Рейли.
– Надо, чтобы подействовало.
– Ну хорошо, хорошо.... – Глобус откашлялся и произнёс, чувствуя себя полным идиотом: «Ты такая… красивая… гируфка». Ничего не произошло, только шевельнула рукавом смирительная рубаха, лежащая у него под ногами. КоФФш огорчённо уставился на Саймона, словно тот был продавцом поддельных вещей, и ожидал объяснений.
– Ты недостаточно старался, – объяснил чародей. – Надо это с чувством произнести, а не так монотонно, как ты.... И, желательно, слова не искажать.
– Ты что, издеваешься? – возмутился Глобус. – Не буду я этого делать!
– А что тебе остается? Может мне уйти?
– Нет! Не оставляй меня с этой куштовиной наедине!
– Тогда сделай то, что я прошу.
Ковшову пришлось подчиниться. Он выговорил с притворным удовольствием: «Ты такая прелестная, статуэтка!» Правда, последнюю букву в слове «статуэтка» он произнёс с некоторым визгом. Саймон ухмыльнулся, глядя на него, это было забавное зрелище.
Древнежипский божок снова напустил на всех Густой фиолетовый туман, и снова Глеб с Димкой потеряли сознание.
Когда Глобус очнулся, туман уже развеялся. Он встал на ноги и посмотрел на своё отражение в зеркале. КоФФш видел в зеркале себя родимого и радовался:
– О, да! Я опять в себе! Моя душа в моём теле! – это были первые строчки его будущей песни, хита мирового шоу-бизнеса. Пережитое сегодня он точно не забудет.
Саймон в это время поднял с пола статуэтку и придирчиво осмотрел. Эту штуку нужно держать подальше от людей.
– Асибо за всё! – благодарил Глеб, прокручивая в голове замысел новой песни.
– Да ладно. Ничего особенного… – ответил Саймон, прерывая бурю благодарностей. – Димка, ты где?
– Здесь, кажется, – отозвался голос Морквинова. – По крайней мере, надеюсь на это.
– А кто такой, этот газадочный Димка? – поинтересовался КоФФш, проникаясь к своему спасителю симпатией.
– Он мой ручной невидимый Барабашка, – бросил Саймон, решив пошутить над ним и нагнать таинственности. – Когда-то был духом статуэтки.
– А как он выглядит? – заинтересовался Глобус.
– Не знаю, его же не видно. Хотя, что-то подсказывает, у него есть длинные клыки…
В этот момент Димка почувствовал, что должен вставить реплику. Ему не хотелось, чтобы Глобус был снова напуган.
– Я сам себя не вижу и не представляю, на что похож.
– Как это грустно, не видеть самого себя… – пробормотал Ковшов.
– Почему сразу «грустно»? Может, мне это нравится? – перебил Димка.
– Всё, Дима, пойдем! Мы сделали всё, что могли, – решил Саймон, раздражаясь. Они и так провели здесь больше времени, чем рассчитывали.
Когда они подошли к двери, КоФФш крикнул:
– А как же я?
Он даже побоялся, что снова превратится обратно и его так никто и не узнает.
– Ты остаешься тут, – распорядился Саймон и приоткрыл дверь, пропуская Димку.
– Это ещё ачемуп?
– Выпустят они тебя, не беспокойся. А с нами нельзя. Всё, пока! Если что, ты меня не видел, договорились?
Глеб Ковшов кивнул, зная, что он у него в долгу.
Юноши вышли, а дамочка, которая ждала их снаружи, заперла дверь.
– Ну что? – поинтересовалась она.
– Всё! Вылечил! – воскликнул Саймон, и та расплылась в улыбке. – Было очень приятно с вами сотрудничать.
Дамочка смотрела на него с восхищением. Ей хотелось взять номерок у этого молодого экстрасенса. Она даже успела поймать себя на мысли, что её потянуло на тех, кто помладше, но справиться с собой не могла. Она проводила их до выхода, и, когда решилась окликнуть, Саймон, к счастью, уже вышел на улицу…
***
Плитс Шпаклевич, начинающий театральный режиссёр, а также муж Марии Радужниковой, с самого утра был в хорошем настроении. Сегодня его любимой бирюзовой пуделихе Трапеции исполнялось пять лет. Эту собаку он любил даже больше, чем жену, только Мария, к счастью, не догадывалась об этой маленькой несправедливости.
По случаю праздника Плитс решил испечь вишнёвый пирог. Только до этого Шпаклевич ничего, кроме макарон, сам не готовил.
Получилась откровенная гадость, а не пирог! Во-первых, Плитс вместо сахара добавил очень много соли, придал пирогу нелепую форму, похожую на чьё-то сплющенное лицо, полил сверху вишнёвым джемом. Пирог вдобавок ещё и подгорел, к тому же вместо корицы Плитс посыпал своё творение перцем.
Когда стол был накрыт и все сели за него, в том числе и две собаки: пуделиха Трапеция и Ленди (собака Карсилины), – и разрезали пирог, в дверь раздался звонок.
– Мы кого-то ждём? – удивилась тётя Маша.
Карсилина, отложив вилку, направилась открывать дверь.
– Привет! – на пороге стояли Саймон с Димкой, причем Морквинов держал в руках бронзовую статуэтку, которая и без приложения в виде него была странной.
– А у нас праздник, – сообщила Карси, радуясь тому, что они пришли. – Вы как раз вовремя!
– Отмечаете успех очередной постановки Плитса? – поинтересовался Саймон, проходя в прихожую и снимая ботинки.
– Нет. День рождения Трапеции, – ответила Карсилина.
– У каждого режиссёра свои странности, – заметил чародей, Плитс, видимо, один из самых необычных режиссёров, он даже фонд защиты дождевых червей открыть хотел. А что, Саймон бы пожертвовал ради прикола туда маленькую часть первой стипендии, ну просто крошечную.
– Привет, юноши! – поприветствовал Плитс, выглядывая с кухни. – Проходите и угощайтесь.
Тут его критический взгляд упал на статуэтку:
– Хотите преподнести это произведение искусства в подарок моей собаке?
– Нет. Мы ей лучше косточку как-нибудь занесем, – опроверг его предположения Саймон, хотя идея избавиться от статуэтки в пользу Трапеции показалась заманчивой. Может, кто-нибудь поменяется с собакой телами?
– По правде говоря, статуэтка мне не очень понравилась, – пробасил Шпаклевич. – В качестве декорации в театре я бы это не использовал! И где вы приобрели сию дешёвую безвкусицу?
– Не знаю, где её Димка откопал. Честно, не спрашивал.
