– Я тебя чем-то обидел?
– Не-а. – Отрицательно покачала головой.
– Глупая была затея с записками. Знаю. Просто не знал, как к тебе лучше подойти. Чтобы не отшила сразу.
– Значит… Днем… Это столкновение, оно…
– Нет, это… чистая случайность.
Значит, сама судьба подталкивала нас друг к другу.
Подняла глаза и уставилась на него. Этот парень пугал меня своей прямолинейностью и открытостью. А еще пугало то, что, глядя на него, воображение рисовало такие картины… Очень хотелось узнать, как же он целуется. И что это, вообще, такое – поцелуи.
– А зачем ты взял с собой камеру? – Спросила я, чтобы разрядить обстановку.
С такого близкого расстояния его глаза можно было рассмотреть, как следует. Они были орехового цвета с вкраплениями шоколадного оттенка. Невероятные. Живые. Яркие.
– Хотел поснимать дождь.
Ага. Ясно.
– Ничего необычного. Поснимать дождь. – Сказала будто бы сама себе. – Выставила ладонь из-под зонта, и на нее тут же упало несколько колких капель. – Ну… давай поснимаем. Веди.
20
Илья
Я растерялся.
Притворяться дальше Кириллом или объясниться? Как поступить, чтобы не стало хуже? И как она отреагирует, если узнает, что нас двое, и мы решили таким вот способом подменить друг друга? А еще это внезапное предложение «давай поснимаем»… Разве можно было отказаться? Это гораздо больше, чем все то, о чем я мечтал, глядя на нее все эти дни через витрину кафе. Может, лучше было бы подчиниться воле судьбы, а там сориентироваться и как-нибудь все разрулить?
– Мм? – Девушка все еще ждала ответа. Смотрела то на меня, глазами приглашая пройтись, то на мостовую, где дождь все еще обнимал своими мокрыми лапами поверхность асфальта.
– Ты уверена? – Ляпнул я сгоряча. – Холодно, сыро. Может…
– Брось. Будет весело!
Не смог сдержать улыбки. Мокрая, уже насквозь, продрогшая, она соглашалась на подобное безумие! Да. На такое свидание я даже не рассчитывал. Свидание? Боги, да у нас же с ней настоящее свидание…
– Хорошо.
Девушка вскинула брови.
– Так куда пойдем?
– Вообще, я хотел бы сделать кадр на оживленной улице. – Мои мысли путались. – Лужа-зеркало, отражающиеся в ней высотки, витрины, машины.
– И фонари, да? – Подсказала Юлиана. – В качестве освещения.
– Да…
Я и сам не заметил, что мы, прижавшись друг к другу плечами, уже вышагивали в сторону проезжей части. Дождь снова усиливался, бодро и громко выстукивая свой ритм по крышам домов и торговых павильонов, шумел, ударяясь крупными каплями о поверхность зонта, и обильно смачивал наши колени и локти, так и не нашедшие укрытия. Хотя тучи и расходились понемногу в стороны, небо не спешило светлеть, а солнце потускнело и торопилось сдать свои права вечерней мгле.
– Интересная у тебя камера. – Вытянув шею, девушка пыталась рассмотреть фотоаппарат.
– Мамина. – Ответил я.
– Так и думала.
– Что именно?
– Что камера старая и поэтому дорога тебе. Ведь судя по купленным тобой наушникам, ты можешь позволить себе, что захочешь. – Она очертила пальцем мой силуэт. – И одеваешься хорошо. Даже странно, что не кичишься своим положением. Или я ошибаюсь?
Я снова растерялся. Забавная она. На мокрого воробушка похожа. Утонула в моей куртке, одна голова торчит.
– Мне пока нечем кичиться. А камера, и правда, дорога. Стараюсь беречь.
Мы подошли к пешеходному переходу, дождались зеленого сигнала светофора и двинулись через улицу. Налетевший ветер теперь забрасывал капли нам прямо под зонт, будто специально направляя их на нас под хитрым углом.
– Любишь черно-белые снимки? – Спросила девушка.
– Очень.
Перейдя дорогу, я остановился. Ей пришлось сделать то же самое. Я взял в руки фотоаппарат и направил на нее.
– Нет! – Вдруг резко вскрикнула Юлиана. Выскочила из-под зонта и спрятала лицо.
– Почему? – Оторопел я.
Она осторожно повернулась, но, увидев, что камера еще в моих руках, вновь отвернула голову:
– Не люблю фотографироваться.
– Не бойся. – Попытался успокоить ее. – Ты… Можешь даже не улыбаться. Объектив любит такие лица, как у тебя.
– Какие? – Спросила девушка, развернув немного корпус и поглядывая на меня одним глазом.
– Хорошо очерченные скулы… – Я приблизил фотоаппарат к своему лицу и неловко зажал ручку зонта между щекой и плечом. – Линия подбородка. Глаза. Далеко посаженные, большие, яркие. – Нажал на затвор. – Они оживают, проецируются и расцветают при обращенном к ним внимании. Вот как сейчас.
Теперь она повернулась ко мне. Отошла еще на пару шагов назад. Не улыбалась, не пыталась принять выигрышную позу, не вытягивала трубочкой кораллово-розовые нежные губы. Просто смотрела в объектив, как смотрят обычно в глаза другого человека.
– Я часто беру с собой камеру. – Продолжил я, не забывая делать снимки с разных ракурсов. – Она оживляет окружающую действительность. Сижу дома – ничего не происходит, но если она при мне – обязательно случается что-то интересное.
– Дождь? – Спросила Юлиана тихо.
– Нет. Ты, например. – Едва не выронил зонт, удержал в последний момент. – Со мной случилась ты.
Ее губы тронула едва заметная улыбка. Мне посчастливилось запечатлеть и ее.
– Поймать подобный момент на фото – большое счастье. Его нельзя будет воспроизвести, но он останется со мной навсегда.
Ручейки воды сползли с ее волос и потекли уже по лицу. Девушка поспешила вернуться обратно под зонт. Взяла его в свою руку, и у меня тут же прекратила ныть от напряжения шея.
– Спасибо. – Поблагодарил я.
– Покажешь потом, что получилось?
– Обязательно. – Кивнул, стирая с фотоаппарата случайные капли. – Если хочешь, можем проявить вместе и даже напечатать.
Она нахмурила нос и бросила на меня взгляд с явным упреком.
– Помнится, я предупреждала, что у нас не свидание. – И не сумев долго сдержаться, улыбнулась.
Мы двинулись дальше по улице.
А вот этого я знать не мог. Запоздало, но улыбнулся тоже. Значит, не на всех так охмуряюще сногсшибательно действовали чары моего брата.
– Ладно. – Ей приходилось держать руку достаточно высоко, но мне все равно каждый шаг попадало зонтом по голове. – Подержи. – Девушка передала мне его, пошарила в карманах и достала самый обыкновенный полиэтиленовый пакет. – Нужно надеть на камеру, иначе испортишь технику.
Сопротивляться я не стал. Остановился. За пару секунд она ловко устроила камеру внутри пакета, и снаружи остался лишь объектив. Я не удержался, приподнял фотоаппарат и щелкнул ее еще раз.
Девушка часто заморгала.
– Только не показывай никому, хорошо? – Спросила она как-то осторожно.
Признаться, я немного удивился.
– Да без проблем. Боишься, что плохо вышла?
Юлиана спрятала взгляд. Покачала головой и потянула меня дальше по дороге.
– Нет. – Она убрала мокрые пряди волос за уши. – Так ты считаешь, что черно-белые фото красивее?
Мне показалось, или она так искусно переводила тему?
– Да. – Согласился я. – И еще… Цветное фото показывает одежду, а черно-белое… обнажает душу. Как-то так.
– Что-то в этом есть. – Произнесла девушка задумчиво.
А мне вдруг очень сильно захотелось, чтобы она сейчас держала меня под руку. Представить, каково это. Идти, держась друг за друга, крепко-крепко. Без цели и повода. Просто идти, куда глаза глядят, и болтать. Или молчать. Да, так даже лучше – молчать обо всем на свете. Просто идеально.
– Так как ты представляешь свой самый лучший снимок? – Прервала она мои раздумья. – Снимок мечты?
«На нем должна быть ты», – подумал я, но решил не озвучивать.
– А ты?
– Я? – Смутилась Юлиана и глубже спрятала лицо в ворот моей кожаной куртки, оставляя на ней лишь пар своего дыхания.
– Да. Ты.
– Не знаю. – Она напряженно сжала губы. – Большие капли причудливой формы на стекле, а в них окна домов. Сплющенные, раздутые, погнутые. Такие, какими их показывает нам дождь, преломляя под светом витрин и проезжающих мимо автомобилей. А ты?
– А для меня это улица, залитая водой. На снимке со вспышкой доминирует темно-серый. Перед глазами зрителей дорожка из воды. На ней… Велосипед, рассекающий водную гладь, словно острый нож. Капли, стеной взмывающие вверх в воздух. И крупным планом колесо, от которого отскакивают брызги. Когда-нибудь я обязательно сделаю такое фото.
– Супер! – Даже охнула она. – И как тебе такое в голову пришло?
– Элементарно. Это случилось однажды в дождь. На трассе. – Я увлек ее за собой в проулок. Там, в конце, имелся небольшой тупичок. Все-таки не хотелось подвергать девушку опасности, делая снимки прямо на оживленной дороге. – Я вылетел с мотоцикла, сделал кувырок в воздухе и упал на землю.
– Как так?!
– На соревнованиях. – Остановился, примерился взглядом к самой большой луже. Пожалуй, подойдет. – Упал. Открываю глаза. Глина, комья грязи, летящие из-под колес проезжающих мимо байков, ливень, хлещущий прямо в лицо, потому что маску я уже успел сорвать.
– Ужас. – Девушка приняла из моих рук зонт. – Не поняла, что это за соревнования такие?
– Суперкросс. – Я присел на корточки и попробовал щелкнуть лужу под разными углами.
– Это же опасно! – Она поспевала за каждым моим движением, пытаясь прикрывать мою голову зонтом. – Вот с этой стороны попробуй. Ниже. Ниже. Ага. – Плюнула, убрала зонт в сторону и присела рядом. – Это спорт, где нужно прыгать на мотике и выделывать всякие страшные трюки? Так бы тогда и говорил – клуб самоубийц.
Я оторвался от своего занятия и посмотрел на нее. Улыбнулся.
– Нет. Это ты про мотофристайл говоришь. А суперкросс – это гонка. Открытый стадион, естественное покрытие: земля, дерн, песок, небольшие препятствия. – Показал рукой волнистую гребенку и трамплин. – В заезде два десятка гонщиков, несколько кругов. Все просто. На каждом этапе, а они проводятся в разных городах, ты стараешься приехать первым, тем самым зарабатываешь очки.
– Значит, ты… много разъезжаешь по стране? – Удивленно подняла брови она.
Кивнул. Затем нагнулся, сфокусировал изображение и запечатлел барабанную дробь капель по асфальту, снял журчащий ручеек у бордюра. Задержал внимание на водяной дымке, поднимающейся над поверхностью дороги мягким туманом.
– Бывает. – Признался.
– И все равно это очень опасно.
Ключица все еще ныла временами, а, значит, девушка была права.
Я пожал плечами.
– Но интересно. – Добавила она.
– Угу. – Оторвал от нее взгляд и опустился чуть ли не на колени перед лужей. – Ты обязательно должна прийти посмотреть.
– С удовольствием.
– И еще я могу провести тебе экскурсию по городу на своем байке. – Щелкнул сначала ее кеды, а затем выпрямился и щелкнул уже и ее саму в окружении из луж.
Девушка закашлялась.
