– Ну ты жук! – Восхитился Анатолий. – Из любого положения без мыла…
– Жизнь чему хочешь научит, – заржал Сашка. – А ты не дрейфь, верное дело, сам проверял. Работает безотказно. Потом только сразу не выздоравливай. Походи с кислой мордой, вроде еще болит. А на следующий день будешь, как ни в чем не бывало!
Анатолий закатал за щеку ватный мякиш и с перекошенным лицом пришел к начальству. Его отпустили без звука. Даже посочувствовали, и он опрометью кинулся в школу.
По дороге, выплюнув ватный мякиш, он строго оглядел себя в стекле витрны, оправился и решил, что выглядит вполне солидно для встречи с молодым и малоопытным педагогом Светика. Однако при входе в школу оробел.
– Вы к кому? – Спросил его пожилой охранник и с любопытством окинул его с головы до ног.
«Ах черт! – Подуал Анатолий. – Я же не знаю фамилии этой учительницы. Совсем забыл спросить Светика…»
– Я к Серафиме Константиновне, – чуть дрогнувшим голосом ответил он и уже тверже добавил, – первый «А» класс.
– Вызвала? – Сочувлственно произнес охранник. – Мой тоже шалопай. Все по-своему норовит…
– Да нет, не вызывала, – уже совсем решительно ответил Анатолий. – я сам… Поговорить с ней нужно. Он у меня парень непростой, а она молодая…
– Учится плохо?
– Да нет. Не скалдывается у них что-то… И с матерью…
– Ну, известно, – вздохнул охранник, мать не отец. Так ты уж сам давай… Иди прямо в учительскую, там она наверное…На второй этаж иди… Тхонько только. Уроки идут. Это первоклашки закончили, а остальные учатся еще…
Анатолий с удовольствием осматривал просторные помещения школы, где в коридорах стояло много цветов и автоматов с кока-колой и вкусняшками, где из больших окон лил яркий солнечный день, а по стенам висели красочные плакаты.
«Моя школа была поскромнее», – успел он подумать прежде чем постучал в учительскую.
– Войдите! – Услышал он молодой, почти детскицй голос.
Анатолий толкнул дверь и вошел. Он даже не сразу увидел эту маленькую и худенькую фигурку, которая стояла возле углового окна. Учительница была похожа скорее на подростка , чем на взрослую женщину. Ее короткая стрижка напоминала мальчишескую. И вся ее фигурка, такая хрупкая и тоненькая, тоже напоминала подростка. Темная юбка и белая кофточка еще больше делали ее похожей на ученицу, а не на учителя.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга молча.
– Вы к кому,– осведомилась она.
– Здравствуйте! – Анатолий опять почувствовал странную робость. – Вероятно, к вам… Мне Серафиму Константиновну…
Она улыбнулась.
– Это я, вы угадали. А по какому поводу.? Я, помнится, никого не вызывала…
– Светик… – начал Анатолий и осекся, – то есть я хотел сказать Святослав Меркулов.
Учительницца удивленно подняла брови.
– Честно говоря, я уже все рассказала его матери. И ничего нового прибавить не могу. Вы его отец? Или кто?… Помнится, мать говорила, что его родной отец умер.
– Или кто… – Разозлился Анатолий.
– И что вы хотите? Простите, не знаю вашего имени и отчества…
– Анатолий Петрович, – сердито ответил Анатолий. – Я знаю, что вы сказали его матери. И знаю, что вы думаете о нем самом. Так вот, это не совсем правильно.
– Не надо горячиться, я не хотела вас обидеть, – Серафима Константиновна показала на стулья, – сядем и спокойно поговорим. Что вас волнует?
– Понимаете, – Анатолий снова оробел, – понимаете, мальчик не обычный, сложный…
– Он интроверт, – вставила учительница. – Такие дети не бывают простыми. Ему будет сложно в жизни. Он сам в себе, а сейчас такое время…
– Он маленьий взрослый, – перебил ее Анатолий. – Понимаете, маленький взрослый! Ему скучно с детьми, он перерос свой возраст. Он требует гораздо больше, чем вы можете дать ему в школе. Да, он уважает одиночество и даже намеренно провоцирует его, но… – Анатолий внимательно посмотрел учительнице в глаза, – он ощущает этот мир гораздо тоньше, чем многие из нас…
– Кто вы по профессии? – Спросила Серафима Константиновна.
– Я врач, – ответил Анатолий. – И уверяю вас, интроверт – это не болезнь, это состояние души, когда человек не находит отклика на свой внутренний мир, когда вокруг него более толстокожие, чем он. От этого непонимание, неприятие и даже враждебность. Детям трудно это понять, но вы… вы же педагог! Вам не жаловаться надо на мальчишку, а помогать ему войти в контакт с этим миром. Вы понимаете о чем я?
– Да , конечно, – дрогнувшим голосом ответила Серафима Константиновна. – У меня мало опыта. Это мой первый класс. Но я согласна с вами. Но помочь, как?
– Не нужно жаловаться матери, ей нелегко, поверьте, – продолжал Анатолий, как будто не слышал ответа учительницы. – И потом… Анатолий на минуту задумался. – По-моему, у него не очень хорошие отношния с матерью.Не нужно обострять их…
– Простите за бестактность, – глухим, но решительным голосом проговорила Серафима Константиновна, – вы ее любовник?
– Нет, я друг Светика, – отчеканил Анатолий и с удовольствием увидел, как учительница смутилась. – Я удовлетворил ваше любопытство?
– Вполне, – она покраснела. Ей стало так неудобно за свою бестактность, что она отвела глаза в сторону и залилась густым румянцем. – Так что вы от меня хотите?
– Помощи, – ответил Анатолий. _ Не мне, мальчику. Приглядитесь к нему внимательнее, не давите на него. А лучше всего оставьте его хотя бы на время в покое. Давайте посмотрим, как он сам будет справляться со своим окружением. А мы … мы будем наблюдать и помогать друг другу. Только пусть об этом никто кроме нас не знает. Вы согласны?
– Согласна, – кивнула она, – только я не знаю… смогу ли я вам помочь…
– Пока сделайте то, о чем я вас прошу, – сказал Анатолий, – а там посмотрим.
Они обменялись номерами телефонов и рспрощиалсь.
«Не педагог, а девчонка, – насмешливо подумал Анатолий.– Ее саму еще учить да учить, а она…»
– Ну, как? – Голос охранника вывел Анатолия из задумчивости.
– Что как? А-а-а… – проятнул он и махнул рукой. – Молодая, конечно…
-То-то и оно, – улсшыла он за спиной. – Молодая…
Анатолий никак не мог понять, понравилась она ему или нет. По сравнению с Дашкой учительница была просто серой мышкой. Рядом с такой пройдешь – и не заметишь. Он бы и внимания на нее при других обстоятельствах не обратил, а теперь телефон дал, ее номер взял… Общаться придется. Он был доволен, что теперь учительница не будет жаловаться на Светика матери, будет меньше довлеть над Светиком и держать его в курсе дел. Светик будет ему благодарен. А Татьяна… ей ничего этого не нужно знать.
Анатолия распирало от гордости, словно он сделал нетто такое, чо не под силу кому-нибудь другому. Он почти оущал себя героем. По лицу его блуждала самодовольная улыбка, и он совсем забыл про «больной зуб».
– Не болит больше? – Спросили его сослуживцы, увидев его расплывшуюся физиономию.
– Что не болит? – Удивился Анатолий.
