Мой замечательный грузин
Сурадзе Георгиевич Валерий
Книга «Мой замечательный грузин» принадлежит перу русскогописателя Валерия Сурадзе, известного читателям больше под литературным псевдонимом Валерий Ламзов, автору таких книг, как «Золотое сечение Иуды», «Визит корректора», «33 лабиринта иллюзий»,«Обратная сторона отражения», «Библия для Президента», и рядадругих публикаций.Настоящая работа посвящена юности И. В. Сталина. Его непростому детству, учёбе в духовной семинарии, первым шагам в политике, первой любви и первым жизненным разочарованиям. Книганосит художественно-документальный характер, и потому большаячасть её содержания посвящена революционной борьбе молодогоИосифа Джугашвили (Кобы).В книге использовано много исторического и биографическогоматериала. Некоторые события описываются впервые, в той трактовке, как их видит автор. С художественной точки зрения в книгеесть и художественный вымысел, и интрига, и недосказанность, безчего не может быть интересного художественного материала. Впрочем, судить об этом читателю.
Сурадзе Валерий
Мой замечательный грузин
От Гори до Тифлиса
Молодой Сталин и его любимая книга юности
Утреннее солнце осторожно влезло в маленькую комнатку через небольшое окно, затянутое двойной марлей от мух, осветило белёные мазаные стены и дверь, справа от которой на железной кровати спал мальчик лет тринадцати, не больше. Над его изголовьем висела икона с ликом Спасителя и маленькой лампадкой. На полу лежала книга с вложенной вместо закладки соломинкой. За окном одиноко кричал чей-то петух, то тут, то там слышался хриплый сонный лай собак. Громко замычали коровы, которых погнали пастухи курды в общее стадо под звон колокольчиков через мост, на пастбище к крепости Горисцихе. И наконец ухо уловило громкий голос старой тётушки Додо и скрип телеги дяди Резо, её мужа, на которую тот грузил товар для тифлисского рынка. Пятница.
Дверь комнаты отворилась, и в неё осторожно вошла женщина лет тридцати с небольшим. Её звали Катерина, по паспорту, а соседи величали просто Катеван или по-свойски – Кеке. На ней было чёрное платье, а чёрный платок на её голове был так органичен, что казалось, он к ней прирос. Она носила траур по умершему первенцу Мишико и второму ребёнку Гиви. Катеван подошла к спящему мальчику. Он у неё родился такой слабенький и болезненный, и она боялась, что он тоже умрёт, да ещё не крещёным, но Бог миловал. Она тронула его за плечо.
– Сусик, вставай.
Мальчик открыл глаза, удивлённо уставился на мать.
– Уже?
– Отец Чарквиани принёс письмо в духовную семинарию. Чтобы тебя приняли как лучшего выпускника нашей приходской школы. Вставай, вставай, сынок. Дядя Яков уже фаэтон прислал с кучером.
Сосо в одно мгновение спрыгнул с кровати с радостным криком: «Ура! Мы едем в Тифлис! Тифлис! Тифлис! Тифлис! Я люблю этот город!». Он вдруг неожиданно умолк и обратился к матери с вопросом:
– Кеке, а не получится так, что отец снова меня похитит и засунет на эту вонючую фабрику? Как я тогда буду учиться?
– Не бойся, мой хороший. Он тебя больше не тронет. Он от нас отрёкся. Он для нас теперь чужой. Слава богу, дядя Яков не даёт нам по миру пойти с протянутой рукой.
– Мне страшно, Кеке, – тихо прошептал Сосо и прильнул к матери. – А как ты здесь будешь без меня, совсем одна? Кто тебе будет помогать, Кеке? – спросил он её.
– За меня не беспокойся, мой родной. Здесь я не одна, здесь мы как одна семья, все мне помощники и друзья. Кеке нужна всем, глядишь, и мне помогут, если будет нужда. Ты, главное, учись, сынок, хорошо, а когда станешь епископом, я буду самой счастливой мамой на свете…
Она наклонилась и нежно поцеловала его волосы.
Провожали Сосо всем двором и всей школой, надавали всякого снадобья. Сосо видел, как купец Яков Эгнатошвили, борец, владеющий несколькими харчевнями, которого знала вся Грузия, незаметно сунул матери деньги, а отец Георгий всплакнул, сожалея, что потерял лучшего певца церковного хора.
Тифлисская духовная семинария находилась в самом центре города на Эриванской площади. Она была построена в 1838 году швейцарскими архитекторами – братьями Джованни и Джузеппе Бернардацци. Ещё совсем недавно нашим современникам это здание было известно как Государственный музей искусств. Это название оно получило в 1950 году. А до революции это была престижная гостиница «Царские номера». Но сейчас оно вновь соответствует своему первоначальному предназначению. Это духовная семинария.
Однако обратимся к истории и вернёмся в тёплый летний день 1894 года, когда на проходной семинарии появилась наша героиня Катерина Джугашвили. Женщина, одетая во всё чёрное. С ней был подросток, одётый в тёмные штаны и такую же тёмную куртку поверх серой рубашки. На нём были новые чёрные ботинки, левый из которых жутко натирал ногу, а на голове – гурийская войлочная шапочка. Мальчик вертел туда-сюда головой, оглядывая уже знакомые дворцы, большие дома, и фаэтоны, и красиво одетых людей: в Гори всё совсем не так. «И одеваются не так красиво», – думал он.
Мать тем временем объясняла охраннику, что она приехала по протекции настоятеля храма Пресвятой Богородицы отца Георгия к архимандриту Серафиму, который должен их ждать.
– Понятно, понятно, – недовольно фыркал охранник, открывая журнал посещений. – Фамилия?
– Джугашвили, – ответила она. – В девичестве Геладзе.
– Этого не надо.
– Год рождения?
– 1860.
– Откуда?
– Горийский уезд.
– Сословия какого будете?
– Так, из крестьянского будем.
– Зачем приехала?
– К батюшке вашему архимандриту Серафиму по протекции от отца Георгия, – сказала она громко.
Охранник поднял глаза. Он был, скорее всего, отставной нижний чин. На него смотрели жёсткие карие глаза молодой симпатичной женщины, готовой порвать всех, кто встанет на её пути к заветной цели.
– Извините, сударыня, – сорвалось с его языка, – только заступил, ещё не разобрался.
Она жестом успокоила его.
– Ничего, дорогой, мы не спешим.
– Мальчик кто будет?
– Иосиф, сын мой, 15 лет.
– Что-то мелковат он для 15 лет, – усомнился охранник и позвонил в колокольчик.
Услышав это, Сосо насупился, сжал кулаки, набрал полные лёгкие воздуха и, выражая своим видом несогласие с охранником, выпалил:
– Большие – да дурные, а маленькие – удаленькие!
Тут же прибежал дежурный семинарист. Охранник вручил ему записку.
– Бегом к отцу Серафиму. Скажи, к нему пришли по протекции.
Он вышел из-за стола, и только тут Кеке увидела, что он на одной ноге. Вместо второй к культе была приторочена кожаным ремнём деревянная ступа. Увидев смущённое лицо Кеке, он грустно объяснил:
– Под Ахалцихом осколками посекло, врачи решили отнять. Сказали, от гангрены сгинёшь, если не дашься. А кому я такой нужен! Вот и остался здесь. Служу на воротах.
– Главное, что живой! – подбодрила его Кеке.
Прибежал посыльный и, задыхаясь, объявил скороговоркой:
– Вас ждут.
Он проводил Катерину и Сосо к Его преподобию в кабинет. Архимандрит вышел навстречу из-за стола и подошёл к ним. Она припала на колено и поцеловала руку. Сосо поцеловал тоже.
– Наслышан, наслышан о вашем вундеркинде.
– Это кто? – не поняла Кеке.
– Широко образованные люди. Талантливый ребенок в данном случае, – пояснил священник.
Катерина покраснела и согласно кивнула головой.
– А что же ты такой маленький и щупленький, дорогой Иосиф? И что у тебя с рукой?
– Под фаэтон попал пять лет назад. Косточки вот здесь, – она показала на руку сына в районе локтя, – плохо срослись.
– Я смотрю, он у вас и прихрамывает.
– Опять фаэтон. Два года назад. Но тут всё хорошо. Полгода лечились здесь, в Тифлисе, и сейчас почти не хромаем.
И тут выпалила, что привезла с собой подарки.
– Вот это вам, святой отец. От всего сердца. – И она протянула ему баул с подарками.
– Ладно, ладно. Давайте документы и рекомендательное письмо.
Он взглянул на бумаги, потом на Иосифа.
– Ты смотри, лучший ученик школы. Молодец. А вы в курсе, что здесь надо платить за каждый год обучения?
– Я готова, святой отец. Я всё готова сделать ради того, чтобы мой Сосо стал священником.
– А он хочет? – строго спросил отец Серафим.
– Очень хочу, – серьёзно ответил Сосо. – Хотите, я вам наизусть Евангел…
– Не нужно, – остановил его Серафим. – У меня сомнений нет! – И, помолчав, продолжил:
– Ладно, за вас столько людей просило. Я бы и без них допустил его к экзаменам. Вижу, умница. Послезавтра первый экзамен – Слово Божие. Потом математика, грузинский и русский. Если сдашь на отлично, будете платить половину: 20 рублей вместо 40 в год. А если будешь круглым отличником, то за тебя будет платить церковь. Храни вас Господь, раба Божия Катерина, – сказал Серафим и перекрестил её и Сосо крестным знамением. – Абитуриента Джугашвили проводят, а вы… У вас есть где остановиться?
– Есть, у нас родственники здесь недалеко. В Гардабани живёт брат двоюродный, Сандро.
– Хорошо. Внизу зайдите в канцелярию и внесите в кассу три рубля пятьдесят копеек. Неделю, на время сдачи экзаменов, Сосо будет жить вместе со всеми. Это на кормление и проживание.
Екатерина вышла от отца Серафима окрылённая. Она не сомневалась, что её Сусик сдаст все экзамены на отлично.
Закончив с формальностями, она села в фаэтон, который выделил ей Яков на всё время поездки в Тифлис, и направилась к родственникам. По дороге она расслабилась и в полудреме, как наяву вдруг увидела, как приехал из Тифлиса её муж Бесо и категорически заявил:
– Мой сын пойдёт в школу только через мой труп. Сапожнику школа ни к чему.
– Я всегда мечтала, чтобы мой сын стал епископом, – возразила она в бешенстве, чувствуя, что сейчас её никто не остановит. Она или умрёт, или решит этот вопрос раз и навсегда!
– Нет! – дико заорал он. – Этому не бывать! Я вас заставлю слово отца уважать!
Он был страшно пьян.
Они начали драться, он бил её ногами, таскал по полу за волосы, орал на неё матом на весь дом. Испуганный Сосо забился под кровать и трясся там от ужаса.
Неожиданно в дом ворвался дядя Яков. Он услышал с улицы крики Кеке и заподозрил неладное. Он схватил Бесо сзади и повалил его на пол. Кеке, вырвавшись из рук мужа, схватила кухонный нож и двинулась на Бесо.
Яков, державший Бесо со скрученными за спину руками, буквально заорал:
– Стой! Кеке, подумай о сыне!
Только это её и остановило.
