Наталья Масальская "Стань моим завтра"

Марина сделала несколько шагов к его кровати и остановилась напротив.

– Я понимаю, случившееся кажется вам несправедливым. Так и есть. Но жизнь продолжается, и вы должны…

– Я ничего никому не должен, – перебил ее Андрей и снова отвернулся к стене. – Разговор окончен. До свидания.

Марина еще несколько минут стояла у его кровати и видя, что контакт потерян, быстро вышла.

***

Марина медленно катила тележку по проходам между стеллажей супермаркета, наконец, закинув в нее пару йогуртов, пошла на кассу. Долго курила у подъезда, то и дело поглядывая на темнеющие в вечерних сумерках окна на пятом этаже. Вошла в подъезд, поздоровалась со спешащей домой соседкой и, проигнорировав подъехавший лифт, решила подняться пешком. «Полезно для задницы», – старалась шутить она.

Марина вошла в квартиру и, не включая в прихожей свет, долго возилась со шнурками. По коридору тяжело и быстро застучали костыли, и пару минут спустя перед ней появился Олег. Он одной рукой помог жене раздеться. Марину раздражало его внимание. Но супруг, как и обещал вчера, всеми силами старался залатать из треснувшую уже во многих местах семейную лодку. В такие моменты Олег был утомительно разговорчив: интересовался ее делами на работе, новыми пациентами, не забывая, отпускать остроты насчет собственного увечья и того, что теперь его горячо любимая супруга будет уделять ему больше внимания. Мара сносила его болтовню и плоские шутки с безразличием и только кивала, чтобы его интерес не погас, и он не начал просить ее что-нибудь рассказать.

Как Марина и предполагала, ей удалось избежать с ним близости, хотя, аккуратно уложив свою загипсованную ногу, как разделяющий их пограничный шлагбаум, он таки попытался проявить к ней интерес, но видя недружелюбный настрой супруги, ограничился массажем.

Сейчас, когда его руки елозили по ее спине и попе, Марина с содроганием думала о том, насколько Олег противен ей. Ни массаж, ни ужин, ни цветы, которые он в широком жесте раскаяния сыпал к ее ногам – ничего не может умолить тот факт, что их чувства уже давно прошли, оставив после себя лишь разочарование и душные обязательства.

***

– Привет, – Катя чмокнула ее пахнущими табаком губами в щеку.

Похоже, она была в прекрасном настроении и, быстро повесив в шкаф ветровку, плюхнулась на диван, наблюдая за вялыми перемещениями подруги.

– Не в настроении? Ах да, твой Отелло же вернулся, – съязвила она, в очередной раз напомнив Марине о ее ошибке.

– Я все утро себе твержу, что это очень скверная привычка – быть жертвой, – устало выдохнула Марина и подсела на диван к Кате.

– После того, что он сделал, я бы его на порог больше не пустила, – возмутилась она, глядя на Марину.

– Перестань, мы были оба виноваты.

– Мариш, я иногда тебе поражаюсь. Ну откуда такой альтруизм? Что тебя держит? Ты молодая, красивая.

Марина лишь усмехнулась и, поднявшись с дивана, включила чайник.

– Твой ночью учудил: орал, требовал врача. Он опять чего-то там почувствовал, – усмехнулась Катя, делая глоток кофе.

– Не надо так, – на полном серьезе ответила Марина. – У каждого свой предел прочности.

– Ну насчет его предела я бы так не переживала. Два метра ростом.

– Ну причем тут это?

В отличии от нее самой, Катя обладала очень практичным для врача качеством – она умела абстрагироваться от чужой боли. Марина же, весь это груз ответственности и обязательств несла с собой, как улитка свой домик. Ей иногда казалось, что и Олега она не может бросить именно из-за этого.

– Кристина Михайловна, послушайте, пожалуйста. Сейчас очень важно сохранить его привычный распорядок дня. Это важно для стабилизации психологического состояния вашего мужа, – Марина с раздражением выслушала ответную реплику. – Спасибо. Пишу.

Она быстро записала под диктовку пару строк, задала еще несколько вопросов и наконец с облегчением сбросила вызов.

– Вот коза, – выплюнула она. – Представляешь, уехала на Гоа, чтобы прийти в себя после случившегося. А мужик ее третий день ничего не ест и пялится в стену. Она даже не знает во сколько он обычно просыпается утром.

– Не заводись, – дописывая историю болезни, проговорила Катя. Ты эту телку видела? Она приходила после аварии. Разругалась со всеми, кто на ее пути попался и свалила. И черт с ней. Вряд ли ей нужен калека. Таких только бабки интересуют.

– Каждый переживает горе по-своему.

– Вот только не начинай. Нашлась тут – главный специалист по решению проблем, – вспыхнула Каты и, отложив ручку на стол, вперила в подругу упрямый взгляд. – Только не говори мне, что опять решила себе питомца завести. Мар, распиши ему план реабилитации и дело с концом. Ну не сопли же ты ему подтирать собралась в самом деле?

– Я иногда поражаюсь тебе, – возмутилась Марина и, схватив со стола папку, направилась на обход.

Палату сложного пациента она оставила на десерт. Постучала, прежде чем войти. Казалось, что соблюдение элементарных правил приличия вызовет его расположение. Однако зайдя в палату, увидела, что он не один. На стуле возле кровати сидел светловолосый парень. Марина помнила его. Он сидел в коридоре возле операционной, а потом приходил навещать друга, но видимо тоже не пользовался его благосклонностью, так как почти все время проводил в холе, возле автомата с кофе.

– Доброе утро.

– Здравствуйте, доктор, – он поднялся ей навстречу, вытягивая руку для рукопожатия. – Вы меня, наверное, помните? Я Максим, друг Андрея, – он бросил взгляд в сторону больного.

Сам же виновник разговора не удосужился даже голову повернуть, так и продолжал таращится в стену.

Марина решила, что все к лучшему. Она мягко взяла Максима под руку и попросила его уделить ей несколько минут. Они вышли в коридор и сели на кушетку.

– Максим, скажите, вы хорошо знаете Андрея?

– Десять лет за одной партой оттрубили. Сейчас вот в одном клубе, – усмехнулся тот, стараясь выглядеть непринужденно. – А что?

– Мне нужны сведения о распорядке дня вашего друга, увлечения. Я звонила его супруге, но она не смогла ответить на мои вопросы. Возможно, мне сможете помочь вы.

– Эта дешевка? – огрызнулся Максим. – Я Андрюхе говорил, зря он связывается с этой малолетней дрянью. У нее только его деньги на уме были. Простите, – опустив на мгновение глаза, уже спокойнее продолжил он. – Спрашивайте, чем смогу – помогу.

Записав все, что смог поведать Максим о друге, Марина проводила его до лифта, а сама снова направилась в палату к Андрею. Она на пару секунд остановилась перед закрытой дверью и, собравшись с духом, вошла.

Ковалевич лежал в той же позе отвернувшись к стене и никак не реагировал на ее визит. Она решила не вступать в полемику, вспомнив слова Кати. Уверенно подошла к кровати и принялась ощупывать его ногу. Мышцы были вялыми, но все еще крепкими. Она уперла ладонь в ступню пациента и, подложив вторую руку под колено, согнула ногу. Ни напряжения, не сопротивления мышц не было. Марина аккуратно вернула ногу на место и вздрогнула, увидев на себе его пронзительный взгляд. Она несколько бесконечно долгих секунд пялилась в его синие глаза.

– Все совсем неплохо, – чуть заметно улыбнулась она. – При регулярных занятиях мы сможем добиться хороших результатов. Только вам нужно есть, иначе…

– Мне плевать, – бросил он и снова отвернулся к стене. – Уходите.

– Андрей Николаевич, я ваш лечащий врач и…

– Мне все равно. Прошу вас, – он снова повернул к ней голову, и Марина напряглась под его испытующим взглядом.

Да, он был слаб и потерян, но была в нем какая-то странная сила, не позволяющая его ослушаться.

– Мне совершенно не нравятся наши с вами взаимоотношения, я вам не в подружки набиваюсь, Андрей Николаевич, – стараясь унять невольный приступ неуверенности, проговорила Марина. – Сегодня мое дежурство, я зайду к вам вечером.

Она едва не защемила подол халата, так быстро закрыла за собой дверь. Сердце подскочило к самому горлу. Марина не понимала, почему так реагирует на нового пациента. У нее и раньше попадались «крепкие орешки», но терпение помогало ей найти подход к любому. Она зашла в следующую палату.

– Ну что, Карасев, много женщин охмурили? – цинично улыбнулась она, подсаживаясь на край его кровати.

– От дамочек отбоя нет, – нараспев сказал Карасев. – Они чувствуют мой животный магнетизм.

– Что с протезом?

Карасев тут же сник, косясь на прислоненное в углу длинное пластиково-кожанное чудовище.

– Мариночка Владимировна, – заискивающе начал Карасев. – Ну неудобно мне и болит. Я на костылях быстрее хожу, чем на этой стропиле, – жаловался он.

– Паша, я понимаю, что это тяжело и больно. Но ты же понимаешь, что научиться стоит. Иначе сколиоз тебе обеспечен. И не только искривление позвоночника. Ты молодой красивый парень, ты обязательно привыкнешь. Костыли у тебя никто не отнимает, но давай попробуем еще. Договорились? – заглядываю пациенту в глаза, совершенно искренне попросила Марина.

Ей было приятно вот так вот по душам говорить с Карасевым, после колючей перебранки с Ковалевичем.

– Если только ради вас, Мариночка Владимировна.

– Ох и сердцеед же ты, Карасев, – поднимаясь усмехнулась Марина.

Весь день до вечера ее не оставляла мысль о том, как же ей вывести своего «неподдающегося» на контакт. Те сведения, что сообщил о нем друг, не давали ей совершенно никакого представления чем же он любил заниматься. Кроме машин, естественно. Марина тихо постучала, надеясь, что он уже спит, но ее пациент лежал с открытыми глазами, пялясь в потолок. На тумбочке у кровати лежали в тарелке начинающие портиться яблоки и груши, перебивая своим сладковато-гнилостным ароматом, запах лекарств и хлорки.

– Я попрошу девочек убраться здесь, – придвигая к кровати больного стул, сказала она. – Если не хотели есть, отдали бы девчонкам на посту. Они бы с удовольствием…

Она запнулась, встретившись с ним глазами.

– Простите, это не мое дело, – усаживаясь на стул, бросила Марина.

Она заправила за ухо выбившуюся из хвостика темную вьющуюся прядь и, бросив на него оценивающий взгляд, раскрыла книгу, что принесла с собой.

– Я надеюсь, вы любите сказки, – смущенно улыбнулась она и принялась негромко читать.

Не успела она прочитать и первый абзац, как хриплый от долгого молчания голос Андрея прервал ее:

– Зачем все это?

– Вы не хотите идти на контакт. Я совсем ничего о вас не знаю. Значит будем пробовать, как говорила моя физичка, методом научного тыка, – она уверенно посмотрела ему в глаза.

Сейчас в них не было злости, или боли, только тихая решимость.

– Вы же не отстанете, если я попрошу вас уйти?

– Спите, а я почитаю вам перед сном. Под волшебную сказку лучше засыпать, чем под те мысли, которые теснятся сейчас в вашей голове.

– Вы знаете, что это за мысли? – упрямо спросил он.

– Предполагаю. Ну, все, хватит разговоров. Это всего лишь сказка. Вам полезно отвлечься. Закрывайте глаза, – она опустила взгляд на страницу и тихо продолжила с места, где он прервал ее.

– Детский сад, – буркнул Андрей и отвернулся к стене.

Он пробовал по привычке злиться, но ее тихий мягкий голос успокаивал его, затягивая, как в черную воронку, в сон.

Глава 2

По дороге в ординаторскую Марина перекинулась парой дежурных фраз с медсестрами на посту и забрала по просьбе Кати результаты анализов ее пациентов.

– Добрый день, Максим, – Марина протянула руку поднявшемуся ей на встречу молодому человеку. – А почему в коридоре? Опять выгнал?

– Доктор, я очень хочу помочь, но я не знаю как. Рассказываю ему, что все ребята передают ему привет и просьбу держаться. Что все помнят и любят его. Ждут, когда вернется.

– Я не думаю, что такие разговоры его сейчас обрадуют. Поймите, Максим, ему кажется, что жизнь кончилась. Что все остались прежними, а он никому не нужен – отбракованный материал.

– Но это не так. Ему уже и место наставника подготовили. Он же гонщик гениальный.

– Он и вправду так хорош? – с интересом спросила Марина.

– Да что вы, неоднократный призер кольцевых автогонок, – заулыбался Максим. – Хотя, наверное, вы правы, – тут же сник он. – Ему неприятно сейчас слышать про клуб и гонки.

– Все наладится. Просто будьте его другом. Ему сейчас другого и не нужно.

– Вы к Андрею? Он сегодня поспокойнее. Говорить не хочет, но хоть не кричит, как раньше, – повеселел Максим.

– У меня еще дела, зайду позже, – улыбнулась ему Марина и хотела уже уйти, но Максим остановил ее.

– Если нужны еще деньги, вы только скажите, – с неловкостью присущей денежным вопросам, сказал он.

Марина с мягкой улыбкой кивнула и быстро пошла по коридору и уже через минуту скрылась за дверью, ведущей к лифту.

У кабинета главврача было тихо. Казалось, даже запах больницы оставался за стеклянными дверьми, отрезающими его приемную от общего коридора. Цветы на подоконниках и кадках. Мягкий, уже порядком протоптанный, ковер на полу, и солнце, по странному закону физики, постоянно заглядывающее в окна его кабинета.

Марина поздоровалась и прошла к большому столу, за которым изучая бумаги сидел Роман Евгеньевич. Статный с уверенной проседью на висках и в копне темных волос он мельком взглянул на нее поверх узких очков.

– Что у тебя с этим гонщиком? – снова устремляя взгляд через тонкие стекла очков на историю болезни, – Ковалевичем? – уточнил он. – Ты до сих пор не начала с ним курс реабилитации. Мариш?

– Трудный случай, – устало проговорила она, усаживаясь за полукруглую брифинг-приставку. – Не идет на контакт.

– Пожестче. Ну что за эксперименты? Я понимаю, ты учишься на психолога, но тебе не кажется, что не стоит разводить здесь пансион благородных девиц?

– Роман Евгеньевич, давайте дадим ему немного времени. Я уверена, что он скоро успокоится. Я же не могу силком таскать его на физиотерапию и массаж. За те деньги, которые он платит, можно проявить к нему немного сочувствия.

– Ну, как знаешь. Если начнет доставать, отдай его Разумовскому.

– Роман Евгеньевич.