Кассандра Тарасова "Чёрная Гронья"

– Кстати, должна вам сказать – спасибо за то, что платите церкви индульгенцию. Ради их же блага, они не ходят в мой лес, – она подошла ещё ближе и прошептала ему на ухо. – Мне всё ещё жаль, что ваша супруга вас покинула.

Граф молчал.

– Меня позвали по этому поводу? – кивнула ведьма. Голос её стал мягче, она еле сдержала себя, чтобы не дотронуться до руки графа. – Вы хотите в последний раз с ней поговорить?

Граф поднял руку, сжал кулак и прижал его ко рту. Затем мотнул головой, громко вздохнул и, наконец, посмотрел ведьме в глаза.

Странно, ему показалось, что он увидел в них сочувствие.

– Чёрная Гронья, ты ведьма, это знают все, – наконец, сказал он, поглаживая ладонью рукоятку трости.

– И вы тоже – но вместе с тем, каждый день проводите в молитвах. Зачем же вам, такому светлому человеку якшаться с лесным вороньём, вроде меня? Вот уж сколько лет я не могу этого понять.

Граф отвёл взгляд в сторону и крепко сжал набалдашник трости.

– Тебя боятся, и все знают, что ты можешь заставить говорить и покойника, – продолжил граф.

– Значит, у нас здесь есть покойник, – кивнула ведьма, её голос снова стал чуть озорным. – Свеженький, я надеюсь?

Граф кивнул и закрыл рот ладонью.

– Вам надо, чтобы труп заговорил. Зачем? Веселья ради?

– Нет! – крикнул граф и тут же одёрнул себя. – Нет, не за этим.

Гронья облизала губы и пожала плечами.

– А вот это уже более интересно. Зачем тогда? Уж не для того ли, чтобы выяснить, почему и зачем ниточка жизни оборвалась?

Граф громко вздохнул.

– Я молился сегодня три часа – и не услышал ответа. Прошу, Гронья. Пройдём со мной.

В ответ ведьма лишь широко улыбнулась – она заметила краем глаза ещё одного наблюдателя на втором этаже, но решила промолчать. Она любила, когда любопытные птенчики сами попадали в воронье гнездо, а потом удивлялись – почему эта чёрная птаха клюёт их мясо.

* * *

Ночная сорочка запачкана землёй, босые ноги изрезаны острой травой – на вид девушке в подвале было лет восемнадцать, не больше.

– А больше ей уже никогда не станет, – проворчала Гронья, походя к бездыханному телу, лежащему на столе.

Ведьма потёрла подбородок и стала осматривать покойницу. Чуть прикусив губу, она гладила её по каштановым волосам и холодной коже, трогала одежду и заглядывала под неё. На тонкой шее виднелся тёмный след от верёвки.

– Хм, повесилась, значит? Да нет, было бы всё так просто – меня бы не побеспокоили.

– Верно, ведьма из Вен-Либре.

Чуть подволакивая хромые ноги, хозяин поместья подошёл ко столу.

– Решили положить её в подвал. Тут прохладнее, – пояснил граф, постукивая пальцами по столу.

– Где вы нашли это милое создание? – Гронья снова погладила волосы покойницы. – Не для того ли, чтобы отдать её мне?

– Нет, не для этого.

Граф грустно посмотрел на покойницу. Вместе с Гроньей они походили на райскую птицу из золотой клетки и дикую ворону, которые осматривали падаль.

– Это Ида, дочь барона Жонкиля, владеющего землями к востоку отсюда. Её нашли в лесу возле поместья, на старой груше, во время прогулки. Мои дети её обнаружили – бедные девочки, как они испугались. Да и на Поле тоже лица не было.

– В лесу нашли? – Гронья откинула назад капюшон. – В петле?

– Да. Мои слуги предложили позвать священника прямо в лес. Самоубийц не гоже хоронить на церковных кладбищах, однако…

– Однако, вы решили привезти её в своё поместье. Почему же?

Граф улыбнулся.

– Чёрная Гронья, потому что я вспомнил твои слова – не всё так просто, как кажется на первый взгляд.

– Сейчас бушует Чёрная смерть. Люди мрут каждый день, да и руки на себя накладывают. Да, она дочь барона, но… Почему вас так беспокоит судьба этой девчушки?

Граф перехватил трость и сжал её. Ведьма увидела, как побелели костяшки его пальцев.

«Он зол. Он не понимает, что происходит. Это же дочь того барона, который пытался его шантажировать. Он так хочет докопаться до правды! Это мне в нём всегда нравилось».

– Она умерла в моих угодьях, пришла сюда в ночной сорочке. Почему она пришла сюда из родного дома? Зачем? Она искала помощи? Что произошло в землях барона? Наложила ли она сама на себя руки? Если да – то почему? А если нет – то кто её убийца? Она что-то хотела мне рассказать? Я не могу с этим смириться – я чувствую вину за то, что это произошло на моей земле!

Ведьма тихо засмеялась.

– Верно, граф. Вы всегда были очень щепетильны в плане поиска правды, – ведьма приблизилась к графу. – Подумаем. Что может толкнуть девушку на такой страшный шаг? Такая молодая, красивая?

Гронья шутливо взяла подол юбки покойницы. Граф стыдливо отвернулся, ведьма захихикала и заглянула под юбку.

– Она недавно родила ребёнка, – заключила ведьма. – Желаете взглянуть?

– Я верю тебе на слово, ведьма из Вен-Либре, – откашлялся граф и отвёл взгляд. – Тем более, что повитуха подтвердила то же самое.

«Он в смятении. Он понимает, что она действительно носила ребёнка его сына. Может, он хочет, чтобы я подтвердила домыслы? Или опровергла их?»

Ведьма пожевала губы. Не так часто она проделывала подобное – слишком много сил и ингредиентов уходило на ритуал крови и призыв духа из мира мёртвых.

«Что же ты скажешь, милая моя? Почему же ты всё-таки убила Эгиля и других несчастных бардов? Зачем соблазнила отца своего ребёнка? Чего хотела? Ох, как же мне самой всё хочется узнать! Ты мне всё скажешь».

– Ни один мертвец ещё не врал мне, – тихо сказала ведьма.

– Что скажешь, Чёрная Гронья? Можно ли выяснить – сама Ида сделала это или же нет?

– Надо выяснить – сама ли она совершила непоправимое или же нет, – кивнула ведьма, постукивая ногтем по столу. – Я чую, что здесь что-то нечисто. И если девочка сделала это не сама – она мне всё скажет.

«О да, она определённо мне всё расскажет!»

Граф посмотрел в глаза гостьи – недобрый огонёк горел в её зрачках.

– Что ты собираешься делать?

– Ворожить и колдовать, – Гронья достала ритуальный кинжал из ножен на поясе. – Прикажите разжечь жаровню и принести котелок, ваша Светлость. Поставьте у дверей охрану – не стоит простым людям видеть, что я сейчас начну здесь делать. Когда закончу – позову. Ждите. И бегите – если услышите крики.

– Я надеюсь, что ты шутишь, – граф нахмурил брови.

– Разумеется, ваша Светлость, – Гронья слегка поклонилась.

* * *

Створки окна под сводом подвала закрыты наглухо, у стола чадила горячая жаровня. Гронья, разложив из сумок принесённые ингредиенты, приступила к работе.

– Давай, милая, давай, моя хорошая, – уговаривала покойницу ведьма, надрезая её онемевшую шею. – Расскажи тётушке Гронье, что она хочет услышать. Эгиль ничего мне толком не сказал, так скажешь ты.

В чашу потекла густая тёмная кровь. Ведьма увидела, что девушка зажмурилась от боли.

Нет, просто показалось.

Гронья надавила пальцами на её лоб и продолжила собирать кровь из пореза. Набрав три полные чаши, она вылила их содержимое в котелок и перевязала тряпицей шею покойницы.

– Вот молодец, маленькая тварь, – и ведьма погладила девушку по волосам. – Уже почти всё.

Она оторвала по пять волосков у каждого виска девушки, потом срезала кусочек ногтя большого пальца её левой руки.

– Довольно, отдыхай, скоро ты у меня заговоришь, – сухо сказала Гронья и продолжила варить зелье. Из мешков и коробков в мутную кровь посыпались колдовские ингредиенты.

– Сухая ветка чёрта-базилика, цветы душицы для задушенной девицы, высушенная печень чумной крысы, что поймана была, до того, как свершить успела свои тёмные дела, – напевала Гронья себе под нос, продолжая мешать зелье. Измельчив в ступке клыки лесной гадюки с ногтем покойницы, она засыпала порошок в котелок и стала мешать содержимое лезвием ритуального кинжала.

– Железо острое, железо верное, раскрыть мне тайны помоги! То, что осталось недосказанным, ты мне услышать помоги! Вернётся дух из мира тёмного, раскроет тайны мне свои. И вновь заснёт, найдя покой в тени ночной зари, – ведьма бормотала заклинание сухими губами. Порошки и травы растворились, зелье тёмно-красного цвета было готово.

Гронья утёрла пот со лба и три раза ударила в дверь.

– Готово! Зовите графа и писца! – крикнула она, устало опираясь на стол.

* * *

Несмотря на то, что в комнате было душно, ведьма отказалась открывать окно и потребовала запереть дверь. Вместе с графом зашёл юный писец – поставив склянку чернил на стол, он развернул пергамент дрожащими руками и достал перо.

– Хорошо, что нас трое. Богиня ведьм и ночи любит триаду, – одобрила Гронья и взяла в руки котелок.

– Осторожно. Одна капля попадёт на тебя – ты станешь одержимым, и до конца своей жизни будешь есть одну лишь жгучую крапиву, – припугнула она юного писца.

Тот жалобно пискнул и попытался спрятаться за графа. Граф подтолкнул его обратно ко столу.

– Начинаем, – приказал граф. – Будь готов писать.

Ведьма шагнула к жаровне и вылила на горячие угли содержимое котелка. Раздалось зловещее шипение, заклубился грязный пар, пахнуло мокрым железом и жжёной кровью. Из горячего тумана над жаровней раздался усталый стон. Гронья оскалилась.

– Дух здесь, вот она, – ведьма показала когтистой рукой на полупрозрачный силуэт, парящий над жаровней.

Босой призрак девушки чуть покачивался в душном воздухе комнаты. Казалось, что достаточно лишь малого порыва ветра или сквозняка, как она рассеется или улетит. Длинные волосы призрака падали на лицо, скрывая как его, так и шею со следом от верёвки. Но Гронья видела лицо призрака – оно дрожало от нетерпения.

«Я вижу. Я вижу, что ты хочешь убежать, скрыться. Но я не дам тебе избавления, пока ты не ответишь на мои вопросы».

– Ей больно, страшно и стыдно. Она хочет уйти, – заключила ведьма. – Какой вопрос ей задать?

– Пусть скажет… её убили или она сама лишила себя жизни? – граф сам не узнал свой голос.

– Тебя убили или ты сама лишила себя жизни? Отвечай.

Призрак схватилась за голову, длинные волосы задрожали.

– Сама, – протянул дух Иды замогильным голосом.

– Пиши, – приказал граф писцу.

Перо забегало по пергаменту.

Гронья еле сдержала улыбку.

«Разумеется, сама. И ты видела, как я уносила твоего ребёнка. Я хотела, чтобы ты запомнила это».

– Почему ты это сделала? – спросила ведьма, вглядываясь в призрачный силуэт.

– Ведьма.

На пол полетела чернильница, молодой писец выронил перо, упал на пол и спрятался за мантией графа. Амадей де Корбу изменился в лице – напряжение сменилось ужасом, но лишь на пару секунд. Его взгляд наполнился гневом, руки затряслись от напряжения.

– Ты!

– Я.

– Ты всё знала? – еле выдавил граф из себя.

– Знала, но не всё, – спокойно ответила ему Гронья.

– Это была ты?

Он указал тростью на чёрную полосу на шее мёртвой Иды. Ведьма хищно улыбнулась и кивнула головой.

– Ведьма-а-а… – испуганно завыл молодой писец, подползая в двери. – Она нас всех убьёт!

– Стоять! – прорычал граф и ударил концом трости в пол перед писцом. – Никто не выйдет отсюда! Поднимись и не вой!