На берегу не слишком широкой реки стояла мельница. Старое здание, сложенное из разновеликих камней, поросших мхом, слегка покосилось на один бок. Должно быть, река подмывала берег. Огромное колесо с зелёными от водорослей плицами медленно вращалось. Внутри что-то поскрипывало и скрежетало.
– Мельница… – сказал Вайс. – Так я, собственно, и предполагал. Осталось найти дом.
Аделина глянула на него, как на юродивого.
– Мельница – это и есть дом. Или вы будете возражать?
Она вела их от самого утёса, как заправский следопыт. Правда, под ноги почти не смотрела, а прислушивалась к своим путеводным ощущениям ментального уровня. Вальдемар был готов поставить тельца против яйца, что магичка раскинула поисковую сеть, просто его способностей не хватает, чтобы её ощутить. Спросить бы у профессора, но тот сосредоточенно молчал, поглядывая по сторонам. Вайс тоже сконцентрировал внимание на прослушивании окружающего их леса. Не хватало ещё прозевать возвращение раругга или ещё какой-нибудь подобной дряни. Чем этот мир богат – кто знает?
Вот и берег. Красивейший пейзаж, будто сошедший с полотен русских передвижников девятнадцатого века.
– Надеюсь, ладью Харона нам не предложат… – буркнул Вальдемар в усы.
Но Аделина шагала не к реке, а к мельнице.
Вопреки надежде магов-хранителей здесь толпился народ. Впрочем, ничего удивительного. Лето. Жатва. Селяне привозят зерно смолоть, а муку везут в город на продажу. Здесь же должен быть город? Что за мир без городов?
Десяток гружёных мешками подвод стояло в тени. Лошади лениво отмахивались хвостами от слепней. Возницы занимались кто чем. Одни дремали под телегами. Другие, собравшись в кружок, азартно обсуждали какие-то новости. На верхней жерди забора сидел солдат в кирасе и шлеме-морионе, придерживая левой рукой алебарду. В правой он держал трубку с длинным мундштуком, затягиваясь и выпуская клубы лилового дыма. Вдоль очереди шагала разбитная девица в подоткнутой выше колен юбке и босая. Она предлагала мужикам то ли пирожки, то ли маленькие булки. Те вяло отказывались, но позади лоточницы плёлся, подволакивая ногу, нищий. Грязный, в засаленных лохмотьях, сквозь которые проглядывало голое тело. Он подкатывал глаза и притворялся, что ничего не видит, шаря перед собой руками. Но Вайс обратил внимание, как ловко мошенник переступил через круглый валун. Шельмец…
Аделина шагала прямиком к мельнице, обращая на аборигенов не больше внимания, чем на кружащую над головой мошкару. Вайс с Исаевым следовали за ней, стараясь хранить на лицах и в осанке невозмутимость. Хорошо, что дворян и священнослужителей здесь уважали. Никому и в голову не пришло грозно окликнуть: «Куда прёшь без очереди?!»
У входа в здание к ним бросился вихрастый парнишка с перепачканными мукой носом и верхней губой.
– Чем обязаны, господа?
Аделина окатила его ледяным презрительным взглядом. Парень застыл, как вкопанный. То ли от осознания собственной ничтожности, то ли от обездвиживающего заклинания.
– Здесь! – магичка указала на потемневшую от времени ляду, прикрывающую вход в подпол.
Не говоря ни слова, Вайс отдал шпагу другу, а сам, взялся за поржавелое кольцо, поднатужился и, кряхтя, открыл путь, как он надеялся, к спасению. Из чёрного провала дохнуло в лицо сыростью и запахом разрытой могилы. «А вот и Харон, кстати», – подумал маг-хранитель. Но, подчиняясь глубоко въевшемуся комплексу джентльмена, спрыгнул в подвал первым.
Ничего сверхъестественного. Сыро, прохладно, темно. Но враждебной магии не ощущается.
Подал руку Аделине.
Исаев спустился сам, похрустывая суставами и шипя сквозь зубы от боли. Не успел профессор одёрнуть монашеское одеяние и оглядеться, как скудный свет загородили широкие плечи и круглые щёки мельника.
– Закроешь ляду, сын мой, – складывая ладони перед грудью, проговорил Маг Воды. – И никому ни слова. Тайное задание Sanctum Officium[9 - Святая Инквизиция (лат.)]. Совершенно секретно.
– А? Что? – ошалело переспросил толстяк.
– Все документы для служебного пользования! – строго добавил Вайс. – Перед прочтением сжечь! И да… ляду не забудь опустить. И рот закрой – мухи налетят.
Щелчком пальцев маг создал «светлячок».
В подвале, за пузатыми бочками, открывался ход, в котором взрослый человек мог шагать, не пригибаясь. Широкий. Стены и сводчатый потолок выложены красным кирпичом. В мире, привычном Вальдемару Карловичу, горные выработки с подобным сечением называли прямоугольно-сводчатыми.
Вайс пошёл впереди. Аделина следом. Профессор филологии, по давней привычке, замыкал шествие.
Эта дорога Вальдемару нравилась. Не холодно, но и не жарко. Лёгкий сквозняк борется с затхлостью подземелий. Сухо. Ну разве что пару раз с потолка капнуло, но это, скорее всего, сверху протекала небольшая река или ручей.
От удовлетворения жизнью Вайс замурлыкал в усы, ощущая, как камзол превращается во фрак с манишкой, шоссы в отутюженные брюки, а ботфорты в лакированные штиблеты. И в тот же миг чья-то рука мягко, но настойчиво потянула у него из-за пояса книгу, найденную в пещере.
Аделина?
Маг-хранитель резко обернулся, перехватывая женскую руку.
Шпага… Нет, снова трость с набалдашником в виде собачьей головы упёрлась ей в подбородок.
– Вы сможете убить женщину, благородный дон? – улыбнулась волшебница, плавным движением высвобождая руку.
– Зачем вам эта книга? – напрямую спросил Вальдемар.
– Во-первых, она красивая… – не проговорила, а пропела она. – Я просто хотела посмотреть.
– Сказки для подготовительной группы детского сада. Повторяю вопрос. Зачем?
– Она мне нужна. Отдайте!
– Зачем она вам?
– Вы упрямы, Вайс, как тролль-мытарь из брамфатуры Уагаха… Но я не отплачу вам чёрной неблагодарностью. Живите…
Нечто невидимое, но мощное, словно боксёрская перчатка Майка Тайсона, ударило Вальдемар под дых, отбрасывая на пару метров. Он согнулся, силясь втянуть хоть немного воздуха.
Одежда и кожа Аделины покрылись тонкой корочкой льда. Это Исаев вступил в схватку. По своему обыкновению исключительно деликатно и гуманно. Магичка брезгливо поморщилась, повела плечами. Льдинки сверкающей мишурой осыпались к её ногам.
– До встречи, недоучки! – Аделина хлопнула в ладоши.
«Светлячок» погас, погружая путников в непроглядный мрак.
Когда Вайсу удалось прийти в себя, вернуть контроль над магией и вновь зажечь огонёк, рядом с ним оставался только профессор, выглядевший смешно и нелепо в ярко-голубом костюме «Adidas» с белыми лампасами.
– Это что за маскарад, Слава? – выдавил из себя Вайс.
– Удобство и комфорт – залог успеха в трудном путешествии! – поднял палец Исаев. – Видел бы ты себя!
– Каждому свой комфорт и своё удобство. А где Аделина?
– Если бы я знал… Видеть в темноте пока не научился. Но…
– Что?
– Судя по звуку шагов, она побежала вперёд.
Вальдемар проверил – на месте ли книга? Всё в порядке. Похищение не удалось.
– Странная женщина. Загадочная, я бы сказал.
– Должна быть в женщине какая-то загадка, должна быть тайна в ней какая-то… – пропел Святослав Аланович.
– Так поди же попляши, – проворчал Вайс. – Её нужно догнать.
– Тебе мало досталось?
– Ей удалось разбудить во мне любопытство.
– А кто всегда призывает меня к разумной осторожности?
– Не сегодня!
– Хорошо же! Только учти, я быстро бегать не могу.
– Беги не быстро!
Вайс решительно зашагал вперёд, прикрывшись магическим щитом и приготовив не смертельное, но весьма эффективное парализующее заклинание. Исаев потянулся следом, напевая какую-то очередную песенку о дожде в Донецке. Это означало лишь одно – Маг Воды готов в случае чего обрушить на противника всю свою немалую мощь.
Через полсотни шагов их пробрал до костей леденящий холод точки сопряжения.
Друзья переглянулись, но все равно не остановились, понимая, правда, что время упущено, и путь приведёт не туда, куда шли…
Лаз делался всё уже, потолок всё ниже. Стены – рыжий суглинок. И вот, наконец, над головами появилось заросшее паутиной нутро железного шкафа для инструментов.
– Быстро вы! – воскликнул Игорь Волосатый, протягивая руку.
– Поймали хоть демона этого? – Вано Могулия схватил Вайса за второй рукав.
Вместе они выдернули мага-хранителя второй категории из ямы, словно репку.
Вальдемар покачал головой, оглядывая измаранное пальто, пока его помощники извлекали профессора Исаева, а потом огорошил их вопросом:
– Перед нами кто-нибудь выходил?
– Нет, – Игорь развёл руками. – А должен был?
– Скажем так, мог, – уклончиво ответил Вальдемар.
– Слушай, Карлович, – подбоченился грузин. – Мамой клянусь, никого не было! Разве мы пропустили бы кого?
– Тем более красивую женщину! – подмигнул ему Исаев.
– Красивая, говоришь? – напрягся Вано.
– Исключительной красоты, – кивнул Вайс. – Ты бы запомнил, если бы увидел. – И махнул рукой. – Поехали. Больше здесь нечего делать.
– Поехали, Гагарин! – улыбнулся профессор.
Стас ждал их у автомобиля, уложив дробовик на сгиб локтя.
Двигатель зарычал, закашлялся, снова зарычал, потом заработал в нормальном ритме. За окнами поплыл типичный донецкий пейзаж – серые заборы, линии электропередач, лишённые растительности газоны. Вскоре они сменились девятиэтажками, магазинчиками и киосками. Промелькнул небольшой рынок, пустынный без продавцов и покупателей по причине приближающихся сумерек. Жёлтое маршрутное такси выплюнуло из совей утробы стайку возвращающихся с работы людей. Прогремел колёсами когда-то красный, а ныне облезлый трамвай, соединяющий спальный микрорайон с историческим центром города, основанного валлийским промышленником. Снова серые заборы, панельные «хрущёвки»… Мост через реку Кальмиус, обманчиво широкую в черте города, крутой подъём от набережной.
У главной штаб-квартиры Совета магов-хранителей Донецка они выгрузились. Игорь и Вано, поглядывая на часы, побежали к своим автомобилям, припаркованным в соседнем дворе, а Вайс выудил из кармана связку ключей.
– Пойдём кофе попьём где-нибудь! – предложил профессор.
– Не до кофе мне сейчас, – серьёзно и даже грустно ответил Вальдемар. – Мне эта книга ляжку жжёт.
– Так жжёт, что да завтра не вытерпеть?
– Я тоже думал взяться за дело чинно-благородно, без спешки и лишнего энтузазизма… Но прекрасная Аделина заставила меня пересмотреть планы на вечер. – Ключ звякнул в замочной скважине. – Прошу вас, милейший профессор! Займитесь уже наконец-то работой по профессии.
Исаев смирился с тем, что в ближайшую кофейню пить любимый «флэт уайт» и развлекать игрой на гитаре молоденьких девочек-бариста ему сегодня не придётся.
– У тебя хоть растворимый есть?
– Есть. Но пить его я не рекомендую – редкостная отрава. Я тебе чаю заварю.
Вайс включил свет, положил на стол книгу на неизвестном языке.
– Думаешь, я смогу расшифровать текст? – спросил Исаев, усаживаясь в кресло.
– Уверен, что сможешь. Иначе я просто умру от любопытства и неизвестности.
Пока Вальдемар возился с электрическим чайником, который упрямо отказывался включаться, профессор бережно раскрыл книгу.
– Знаешь, я никогда не занимался расшифровкой текстов на неизвестных языках… Хотя, должен признать, кое-что об этом читал и знаком с некоторыми методиками. Прежде всего, нам следует определиться с типом письма. Каким же образом? Для начала проанализируем количество используемых знаков. Если их от двадцати до сорока, то мы имеем дело с алфавитным письмом – каждый знак соответствует фонеме. Вот, как в нашем русском алфавите. Ну, или в той же латинице…
– Люблю твои лекции! – восхитился Вайс. Чайник отозвался щелчком. загорелась красная лампочка. – О! Включился, стервец! Продолжай, я слушаю.
– Если пятьдесят-сто знаков, это, скорее всего, силлабическое письмо. В нём каждый знак соответствует слогу. Мне почему-то кажется, что мы имеем дело либо с первым, либо со вторым случаем. При иероглифическом письме, а это от пятисот знаков и больше, каждый символ соответствует отдельному слову, но я сомневаюсь, что строки в этих стихотворениях такие длинные. По нескольку десятков слов в строке – это даже для нашего Нугзаровича много.
– Ну, мы же не знаем, какие поэты живут в том мире, куда нас занесло. Может, они пострашнее наших?
– Прямо тебе скажу – страшнее наших не бывает.
– Вполне допускаю. Попробуем выписать на листок бумаге все повторяющиеся знаки. Как тебе такая идея?
– Давай. Только я сам выпишу. А ты занимайся чаем.
– Не доверяешь?
– Доверяю. Просто самому мне стало любопытно.
– Я знал, что тебе понравится. Работай…
Чайник как раз закипел. Даже при помощи магии Вайс не смог бы вскипятить воду так быстро. Всё-таки в научно-техническом прогрессе есть свои преимущества.
– Двадцать восемь знаков! – торжествующе воскликнул Исаев. – Ну, может на один-два редкоупотребимых больше. Это алфавит!
