– Молчи, глупая моя, успокойся. Причём тут мы. Весь город накрыло. Ты что, ещё не поняла? Города нет. Ты лучше спасибо скажи своему Богу и Герду не забудь. Мы живы. А сколько сейчас лежат под завалами, живые или мёртвые? А ну возьми себя в руки. Ты жена офицера. Я сейчас уйду, не бойся. Мы с Гердой, может, сможем кому-то помочь. Может, кого-то найдём. Да и вам воды надо найти. Пыль не скоро осядет. Город весь из глиняных домов. Сутки может висеть. Так что без паники.
– Яша, а почему тишина такая? Никто не кричит, не зовёт на помощь? Они все умерли, да? Яша, Яша, а вдруг ещё трясти будет, я боюсь не уходи, – просила Валентина.
– Ну, что ты как ребёнок, Валя. Я далеко не пойду, соседей погляжу, может, дети где. Не бойся, вы же на земле, даже если труханёт, с вами ничего не будет. Всё, что могло упасть, уже упало. Я быстро, пробегусь, воды найду и приду.
Яков тихонечко свистнул:
– Герда, пошли.
Земля опять задрожала и заколыхалась. И опять этот страшный гул. Секунд тридцать-сорок всё трясло, земля выскакивала из-под лежащих под топчаном Якова и Валентины. Яков дотянулся до жены и ладонью закрыл ей рот.
– Тихо, Валя, не кричи, тихо, ты напугаешь дочку. Моя родная, я тут, мы в безопасности. Поверь, топчан лёгкий, я его удержу, тут несколько досок всего. Я убираю руку, а ты не кричишь. Ну, что ты, не плачь. Мы с тобой войну одолели, бандеровцев пережили. А что, какое-то землетрясение не переживём? Пани Анна нас спасла в Кракове, здесь Герда спасает, видишь, судьба нас хранит, – Яков подвинулся к Вале и обнял её.
– Ну всё, не плачь. Ты моя любимая, всё скоро кончится. Не будет же трясти вечно. Плохо, что кто-то не успел выбраться из-под завалов, после этих толчков точно уже не помочь.
– Я за Свету испугалась, Яша, она же такая ещё маленькая. Ей-то за что?
– Глупенькая, мы живы, и дочка жива. Подумай, сколько детей сегодня погибло. Валя, ну ты же взрослая, опомнись. Давай, девочка моя, мобилизуйся. Это землетрясение, это стихия. Я честно подумал, что началась атомная война. Да, будет много жертв, конечно, очень жаль. И мы могли погибнуть. Но это один город, сёла. Страна наша большая, справимся. Всё, Валя, я пошёл, и слушать мой приказ: не паниковать.
Только посапывающий ребёнок заставлял Валентину держать себя в руках. Мозг не хотел осознавать происходящего. Она отказывалась верить, неужели все вокруг погибли? Они одни остались? Выживут ли они? Что, весь город мёртвый? Гнать, гнать от себя все эти мысли. Сейчас придёт Яша, всё объяснит, расскажет, что делать дальше. Он всё знает, они не погибнут. Наверное.
Время перестало существовать. Казалось, прошла вечность. Валя понимала, что должно быть утро, но вокруг было темно. Клубы пыли рухнувших домов поднялись вверх, не давая проникнуть наступившему дню. Наконец-то, пришёл Яков с Гердой.
– Вот, я вам принёс воды и немного печенья. Ребята поделились. Попей, Валя. Возьми Светланке пару яблок, наощупь нашёл.
– Что там, Яша? Что, всё плохо?
– Плохо – не то слово. Но живые есть. Некоторые люди спали во дворах, на топчанах. Вот они и остались. Есть раненые. Мы там команду собрали – человек сорок. Обходим, откапываем голыми руками. Там женщины, дети. Так что я к вам ненадолго. Валя, там паника, надо мобилизовать их. А то бегают, кричат, как стадо. Родная, терпи, тебе не привыкать. Ты же сама фронт прошла. Всё видела. Не расклеивайся, прошу тебя. Я вам обязательно поесть принесу. Надо до центра дойти. Там магазины, разгребём, людей накормим. Улицы все завалены – пройти трудно. Мне бы до штаба добраться, но это нереально. Пыль сядет – видно будет, потом и разберёмся. Помощь обязательно придёт. Я уверен, в Москве уже знают. Всё, Валюша, родная, береги Светочку.
Светланка проснулась, начала хныкать. Ребёнок не понял происходящего.
– Мама, мама, а где наш дом? Где папа? Где Гела? – букву «р» девочка ещё не выговаривала.
– Всё хорошо, моя родная. Вот, попей водички, папа тебе ещё печенья принёс и яблочки, вкусные, сладкие. Нам надо ещё здесь побыть. Домой нельзя, Светочка, там плохо. И на улице тоже плохо. А наш папа придёт и отведёт нас в другой, хороший дом. А пока мы тут полежим, я тебе сказочки буду рассказывать. А ты слушай и печеньки кушай.
Яков пришёл часа через три. Он с Гердой заполз к ним под топчан.
– Всё хорошо, девчонки мои. Насколько может быть хорошо. Сейчас мы завяжем лицо тряпками, чтобы меньше пылью дышать, пыли ещё очень много. Валя, Свету укутай одеялом. Я её сам возьму. Иди за мной, я нашёл дом, он в центре.
– Яша, я боюсь, а если он тоже обвалится. Откуда ты знаешь, может, ещё трясти будет?
– Валя, это на время. Там есть всё – вода, вещи, мебель. Вы там посидите, а я во дворе оборудую что-то вроде палатки. Сколько ты ещё сможешь пролежать с ребёнком под топчаном? Тут и сесть нельзя. А ребёнок? Ей походить, побегать надо. Не бойся, мы туда людей уже отвели. Всем вместе нам будет легче. Мы обязательно найдём выход, как-то продержимся. Пойдёмте, родные мои, я беру Свету, а ты держись за поводок Герды. Дай мне мою Светульку. Доча, иди к своему папке, не бойся, моя кроха, всё хорошо, мы с тобой.
Светланка, завёрнутая в одеяло, притихла. Девочка ничего не понимала – зачем они тут, что, вообще, это? Детский ум не мог воспринимать эту трагедию. Для ребёнка мать с отцом, собака Герда, были её миром. Они были с ней рядом. Папа крепко держал её на руках, мама шла рядом, Герда чихала и повизгивала.
Яков хорошо ориентировался в жёлто-серой пелене пыли. Темнота отступала, наступал день. Взвесь земли и пыли закрывала солнце, но не могла полностью поглотить свет. Валя послушно держалась за поводок Герды. Собака тащила её за собой. И Вале оставалось только что передвигать ноги. Минут через двадцать они добрались до уцелевшего здания. Господи, как хорошо, когда можно вдохнуть полной грудью. В больших комнатах было прохладно и довольно чисто. Светочка выскользнула из одеяла и встала на ножки.
– Мама, папа, это наш дом, да?
– Да, доча, пока это наш дом. Вот залезь на диванчик, я сейчас вам поесть принесу и попить.
Валя огляделась и поняла – это большое здание театра. В углу на столе и на полу лежали кипами театральные афиши, небольшие плакаты с объявлениями о лекциях, каких-то конференциях. Служебные диваны, стулья, шкафы. На плотно закрытых окнах висели тёмно-малиновые бархатные портьеры. Это и уберегло комнату от проникновения пыли. Валя выглянула в большой, просторный коридор. Из других комнат слышались голоса, раздавались стоны. Валя схватила Свету на руки и вошла в соседнюю комнату. Боже мой, как страшно, люди лежали на полу. Окровавленные головы, руки, ноги, животы. Здоровые пытались оказать им хоть какую-то помощь. Рвали на бинты театральные костюмы. В вёдрах стояла вода. Мочили тряпки, обтирали раны, перевязывали. Лекарств не было. Как бы Валя не испугалась, но всё же что-то в ней щёлкнуло, и она спокойно посмотрела Светлане в глаза:
– Видишь, доча, здесь больница. Людей надо лечить, а ты должна маме помогать. Вот садись сюда на подоконник, на одеялко и смотри красивые картинки, – Валя подвинула дочке стопку разноцветных афиш и журналов. – А мама будет лечить, хорошо? Папа сейчас придёт, и мы покормим всех людей и сами покушаем. Хорошо, доча?
Светланка покорно кивнула. Валя на фронте видела всё это. Она быстро успела организовать испуганных, заплаканных женщин.
– Хорошие мои, в раны сильно не лезть, у нас нет обеззараживающих средств. Немного обтираем и туго перевязываем, чтобы остановить кровотечение. Я надеюсь, наши мужчины найдут врачей, как-то разберут от завалов больницы и аптеки, будут лекарства. Мой муж военный, он сообразит. Так что делаем, что можем.
И вот за два-три часа Валя с женщинами обошла все комнаты. На их счастье водопровод не пострадал и в кранах была вода. И действительно, Яков с мужчинами принесли лекарства и бинты. С ними пришли и выжившие врачи. Пыль на улице постепенно оседала. Воздух стал чище. На коротком совещании было решено разбить госпиталь на улице, под деревьями. Возможно, будут ещё толчки, в здании оставаться опасно. В дело пошёл огромный театральный занавес. Его набросили на ветки деревьев, получился большой шатёр. Вынесли столы, их составляли по два вместе. Получались операционные столы. Врачи приступили к операциям. К площади подходили выжившие. Они вели, несли раненых. К медикам присоединились студенты. Их оказалось немало. Молодёжь гуляла в эту злополучную ночь на площади, по аллеям парка. Влюблённые сидели на лавочках и поэтому остались живы. Вдруг все услышали гул, но он слышался в небе. Закинув головы вверх, люди увидели военные вертолёты.
– Ура, товарищи, о нас знают, помощь идёт!
Вертолёты облетали город, покружили над площадью, немного отвернули в сторону. Сверху начали падать чёрные точки. Увеличиваясь в размерах, глухо падали, поднимая пыль. Это были тюки с продуктами, медикаментами, одеялами.
– Ну слава Богу, о нас знают, нас не бросят.
В толпе пронёсся вздох облегчения. Везде слышались стоны раненых. Ведь их вытаскивали из-под обломков, у многих были разорванные раны. Мужчины начали стаскивать тюки к вновь образовавшемуся лагерю. Разбирая, передавали врачам лекарства, женщинам – еду и одеяла. Теперь не пропадём. К вечеру того же дня на вертолётах прилетели медики из Баку и близлежащего городка Мары. Из Москвы прибыли более ста квалифицированных медиков. Самолётами доставили кровь, более семисот литров. Электричества нет. Включали фары уцелевших машин и под ними вели операции. Местные врачи валились от усталости, засыпали тут же на месте, под деревьями. Их заменяли вновь прибывшие врачи.
Временами трясёт. На мелкую дрожь земли уже никто не обращает внимания. Всё прибывают и прибывают военные, Яков с ними. Организовывают патрули. Городская тюрьма разрушена частично, пострадали только здания администрации. Арестантов спасло то, что бараки деревянные и практически среди них нет жертв. Никто никуда не бежит – бежать некуда. Но в это время там отбывали срок члены двух больших бандгрупп. В ближайшем разрушенном отделении милиции они находят оружие, пулемёт. Переодевшись в милицейскую форму, отправляются грабить магазины. Начинают с винных отделов гастрономов. Пока по городу разъезжают патрули на грузовиках с продуктами и раздают населению хлеб, воду, еду, уголовники нападают на банк, используя пулемёты и автоматы. В городе слышна стрельба. Налёт удалось отбить. Бой длился более двух часов. На одной из улиц военный патруль, возглавляемый полковником Красной Армии, останавливает группу подозрительных лиц. На требование полковника показать документы, человек в милицейской форме стреляет в упор. Так гибнет сын генерала Петрова, командующего Туркестанским военным округом. Моментально поступает приказ – расстреливать мародёров на месте.
На следующий день силами военных и местных жителей начинается крупномасштабная операция по откапыванию погибших и захоронению их в общих могилах. Коренное население – туркмены, не отдают своих покойных и самостоятельно хоронят их в своих дворах. В городе стоит удушающий трупный запах. Невозможно дышать. Идёт сортировка людей. В первую волну отправляют тяжело раненых. За день удаётся эвакуировать с местного аэродрома ДОСААФ по воздуху тысячу триста человек, а перед этим четыреста семьдесят. На следующие сутки ещё две тысячи человек. Многие умирают, не дождавшись отправки. Продолжают прибывать медики, уже более тысячи человек. Организовывается обеззараживание и обработка возможных очагов инфекции. Продолжается разборка руин, где всё ещё находят выживших. Трупов так много и запах так ужасен, что по расчищенным улицам невозможно пройти. Машины с военными не успевают вывозить к месту захоронения мёртвых. Люди под завалами кричат и стонут. Многие спасённые сходят с ума, когда узнают, что все родные погибли. Военные прибывают и сразу включаются в спасательную операцию. Уже налажена железная дорога. Эвакуация идёт и по ней, и воздушным транспортом. На пятый день трупный запах исчезает. Летят вертолёты и самолёты. Над городом в небе стоит незатихающий гул. Вся страна присылает продукты, одежду, медикаменты, кровь. Патрули ездят по городу и обеспечивают население всем, в чём нуждаются люди. Идёт беспрецедентная помощь.
Много чего скрыл Яков от жены, щадя её психику. В ночь с пятого на шестое октября одна тысяча девятьсот сорок восьмого года в один час четырнадцать минут и одну секунду началось то, что ашхабадцы приняли за атомную третью мировую войну. Очаг землетрясения был расположен прямо под городом на глубине восемнадцати километров. Пострадал не только город, но и огромное число населённых пунктов. В Ашхабадском районе – восемьдесят девять сёл, Геок-Тепинском – пятьдесят пять, а также землетрясение ощущалось в Иране. Даже в Москве сейсмологи видели скачок амплитуды движения пластов. В предгорье Ашхабада был расположен курорт и детский лагерь с названием Фируза. Две горы сошлись, никто не выжил. Два мальчика в ту ночь убежали из детского лагеря. Это были единственные выжившие. Сила землетрясения по шкале Рихтера девять-десять баллов. Яков не рассказывал жене, как раненые мужчины при свете разведённого костра голыми руками вытаскивали изуродованные тела своих детей и жён. Он не рассказывал, как сошедшие с ума люди бегали по улицам, крича и вырывая себе волосы. На аэродроме израненный, истекающий кровью москвич Юрий Дроздов во тьме, на ощупь дополз до пассажирского самолёта ИЛ-12 и через бортовую радиостанцию послал в эфир весть о бедствии. Сигнал приняли связисты Свердловского аэропорта. Спустя два часа Москва знала уже о случившемся. Яков не рассказал, что было определено шесть общих мест захоронения. На рытье могил работали тысяча двести военных и техника. Только за один день собрано пять тысяч триста трупов. Из них три тысячи неопознанных. Те военные, которые откапывали распухшие трупы, пили спирт и не пьянели. Притуплялось сознание – иначе нельзя было работать. Собирать фрагменты тел детей и женщин было невозможно. А ещё додумались мешочки с ванилью закладывать в лицевые маски, чтобы не чувствовать трупный запах. Это был сплошной непрекращающийся кошмар. Город разрушен на сто процентов. Общее число погибших колебалось от тридцати семи до ста шестидесяти тысяч человек. Но это приблизительно. Рапортуют в Москву о двадцати пяти тысячах погибших. С начала второго дня идёт эвакуация раненых. Вся дорога забита транспортом с тяжело ранеными. Многие умирают в колонне, их сгружают в похоронные машины и отвозят в братские могилы. Тысячи детских трупов, тысячи фрагментов тел. По оценке генерала Петрова, такое разрушение могло возникнуть в результате непрерывного бомбометания 500 бомбардировщиков в течение полугода. Якова с семьёй эвакуируют военным бортом в Москву.
Глава 10
Москва
По прилёту в столицу их посадили в служебную машину и привезли в подмосковный военный городок, поселили в гостиницу. Наконец-то можно выкупаться. В номере две комнаты, ванна с душем, чистое бельё.
– Боже, как мы всё это выдержали, Яша?
– Родная, постарайся не думать об этом. Потом, всё потом. Сегодня мы моемся, отъедаемся и спим. Спим на кроватях. Всё остальное потом. Я думаю, Светланку выкупаем первую, да доча?
Девочка после перелёта очень вялая, не разговаривает. Она лежит на кровати с Гердой. Собака облизывает её ручки и ножки, словно старается успокоить.
– Да, стресс наша девочка получила, никому не пожелаешь. Надеюсь, что всё забудет, ведь она ещё такая маленькая. Как думаешь, Валя?
– Я молюсь об этом, Яша. Давай Светланку, я воду приготовила.
Так прошёл вечер. Валя с Яшей сдвинули две кровати и расположились все там. Герда лежала на полу. Все крепко спали после горячего ужина, который им доставили прямо в номер. На следующее утро Яков после завтрака ушёл в штаб военного городка, узнать новости, сколько им ждать нового назначения. Валентина стирала в ванне грязные, пропахнувшие пылью, потом, противным трупным запахом вещи. Господи, ведь они выскочили из дома в чём были. Яков в майке и кальсонах, Валя в ночной рубашке, а Светочка в разорванной ночной рубашонке. Герда, когда тащила спящего ребёнка по полу, зубами разорвала её ночную рубашку. Там, в театральных комнатах они что-то нашли среди костюмов. Пятеро суток не было возможности ни помыться, ни переодеться. И вот теперь они получили новую чистую военную форму. Вале тоже выдали гимнастёрку, форменную юбку, мягкие сапожки. Яков сказал, что они получат деньги, обещали приличную сумму. Так что они всё купят и себе, и Светочке. А потом ещё и после назначения подъёмные выдадут. Всё наладится. Из ванной Валя услышала звонкий голос дочери.
– Папа, папа пришёл.
Ну слава Богу, дочка ожила, заговорила. Страх не отпускал Валентину. Весь перелёт и вчерашний день Света молчала.
– Ой, как хорошо, Яша, ты уже пришёл, сейчас чай будем пить. Тут плитка есть и чайник. Я вскипятила, только заварки не найду.
– Всё, всё купил, здесь отличный военторг. А вот моей малышке шоколадка, печенье и ещё много-много вкуснятины.
Яков выложил свёртки на стол и подхватил девочку на руки. Они кружились по комнате. Светланка визжала. Наконец-то они сели пить чай. Пока муж играл с дочерью, Валя нарезала докторской колбасы и сыра. Заварила настоящий индийский чай. Они были счастливы. Они вместе. И неважно куда пошлют Яшу, они поедут туда все вместе. Герда сидела рядом со Светланой и ела колбасу, которую ей подавала девочка. Вся семья в сборе.
– Ну что ты узнал, какие новости? – Валя вопросительно смотрела на мужа.
– Всё хорошо, деньги получил, вон на тумбочке, можешь сходить в военторг, там очень хорошие вещи, есть и детские. А я со Светланкой погуляю. Тут сразу парк хороший начинается, и Герду надо выгулять. А магазин я тебе покажу, он рядом.
– Яша, я спросила, что дальше будет? Мы куда поедем?
– Не знаю, Валя, надо подождать. В один день не решится. Здесь штаб этой части, а назначение в Москве. Как вызовут туда, так и узнаю. Я думаю, три-четыре дня у меня есть. Займись гардеробом. Да, забыл. Я завтра сам схожу и куплю чемодан, ты не бери – тяжело нести будет. А сейчас мы идём гулять. Свежий воздух нужен нашей маленькой принцессе. Да, Светланка? И Герда хочет побегать, она же с утра не гуляла, терпит. Пойдёмте, мои хорошие девочки.
Действительно, военторг не обманул ожидания Валентины. В магазине была и женская, и мужская, и детская одежда в хорошем ассортименте. Конечно, Москва рядом и обеспечение московское. Валя даже растерялась, не зная с чего начать. Симпатичная, полненькая продавщица лет так сорока пяти сразу обратила на Валю внимание.
– У нас новенькие появились, я Вас раньше не видела. Откуда Вы к нам?
– Мы ненадолго, муж ждёт назначения. Нас в гостинице поселили. А прилетели мы из Ашхабада после страшного землетрясения. Чудом остались живы, ничего из вещей нет. У нас ребёнок, девочка. В перешитой гимнастёрке бегает. Покажите сначала нам детские вещи на четыре-пять лет.
– Ой, да родненькие Вы мои. Господи, да как же так, с ребёнком? Уж вы натерпелись. Простите, ничего не слышала про такое, ей Богу не знала. Да я сейчас тебе, миленькая моя, всё покажу, наберём твоей дочурке всё самое хорошее.
Она ловко начала доставать с полок, из-под прилавка, из подсобки детские вещи для девочки.
– Вот смотри, это трусики, это маечки, вот платьишки. А глянь какие вязаные костюмчики, ведь осень, у нас уже прохладно. А вот пальтишки, шапки. Выбирай пока, а я тебе обувь принесу. Ой, ты моя сердечная, настрадались вы, мои хорошие. Детские ботиночки, смотри, сапожки, туфельки.
У Валентины разбежались глаза, она стала внимательно выбирать вещи Светлане. Сегодня нужно купить девочке всё, что необходимо.
– Вот подсчитайте, пожалуйста, и заверните всё в пакеты. Верите мне – даже сумки нет. Завтра муж придёт за чемоданом. Или вместе придём и себе что-то прикупим.
– Конечно, конечно, я вам всё соберу. У меня сетки есть, пары хватит. Донесёте нормально. И, конечно же, приходите к нам завтра. Скажите, как у вас вообще дела? Может, чем помочь надо? Я побегаю по соседкам, и денег если надо соберём. Давайте постельное бельё справим, ведь поедете по назначению, а постели нет. Да хоть пару одеял, пару подушек, да простыни с пододеяльниками. Чай, не обеднеем. Не стесняйтесь, вы же как после пожара, а всё не накупишь.
– Спасибо огромное, не беспокойтесь. Нам денег дали, потихоньку всё справим. Поедем налегке, а дальше, Бог даст, не пропадём. Я уже в четвёртую командировку поеду с мужем, так что привыкла. Спасибо ещё раз за заботу. До завтра, увидимся.
– Хорошо, не прощаемся, до завтра.
И следующий день прошёл в приятных хлопотах. Валя с мужем и Светланкой, наряженной в обновки, с красивым розовым бантом, вплетённом в белокурые волнистые волосы, пошли гулять. И, конечно же, зашли в магазин. Герда послушно шла рядом с Яковом, который нёс на шее счастливую Светланку. Потихоньку все ужасы отступали. Нет, конечно же, всё пережитое было рядом, в них. Просто удавалось его отодвинуть. Впереди была надежда на лучшее. Вечером Валя перед зеркалом примеряла обновки. Пара платьев, тёплый плащ, нижнее бельё, осенние закрытые туфли и, конечно же, тапочки, тёплые уютные тапочки себе и мужу. Якову выбрали пару сорочек, штатский костюм и туфли. Он редко носил штатское, практически всегда ходил в военной форме. Но Валя настаивала:
– Ну, Яша, а как же праздники, Новый год, дни рождения. Что, опять в кителе, в гимнастёрке? Ну ты же одевался в Кракове, тебе идёт.
Перед уговорами жены Яков всегда сдавался. Валя умела убедить.
– Примерь, Яша, я хоть полюбуюсь. Пожалуйста.
– Валентина, ты красуйся, пожалуйста, перед зеркалом, но меня уволь. Я в магазине померял – хватит. Купили и довольно. Давай ужинать, а может, в столовую сходим, ещё не закрыто. Я понимаю, что не очень вкусно, зато времени больше будет на отдых.
– Ну что ты, Яша, у нас сегодня харчо, я ещё днём приготовила. Сейчас пяток котлет отбивных тебе пожарю, и ужин готов.
– Ну ты даёшь. Когда ты всё успеваешь? Вроде с утра гречка с мясом была. Я думал, всё съели.
– Яша, режь хлеб, ставь тарелки, у меня уже масло нагрелось на котлеты. А отбивные-то с чесночком, у-у-у как вкусно будет. Харчо несу, наливай, вот половник.
Валя пусть даже с неудобствами, на плитке, но всё же старалась приготовить разнообразно и вкусно.
Глава 11
Крыса
На следующий день, после прогулки, Валя уложила Свету спать на большую кровать. Набегалась с Гердой, пусть отдохнёт. Надо ребёнку восстанавливать режим. Яков с Гердой ушёл в штаб. Он тоже маялся. Привыкший к дисциплине, к ежедневной работе, Яков с нетерпением ждал назначения. Валя решила заняться ужином, пока девочка спит. Но вот растяпа, а соли-то нет. Да и хлеба оставалась пара кусочков. И Якову не сказала. Хороша хозяйка. Валя зашла в комнату, где спокойно сопела Светочка.
– Да я мигом, – подумала Валя.
Что тут до магазина: пять минут бегом туда, пять минут обратно. Ну за десять минут дочка не проснётся. Только уснула. Валентина опрометью выскочила из гостиницы и быстро направилась к магазину по аллее парка. Знакомая продавщица подала Вале соль и хлеб.
– Ну как вы? Всё хорошо у вас?
– Да, всё хорошо, спасибо. Муж в штабе, а я бегом к вам, дочь одну оставила.
– Ну беги, беги, моя хорошая.
Валентина шла по аллее. Господи, как же здесь красиво! Белые берёзы с пожелтевшей листвой выглядели царственно. Сосны высоко закинули свои зелёные верхушки. Парк просматривался, давая ощущение простора, осенней прозрачности. Кое-где встречались могучие дубы с ещё зелёной кроной. Валентина с удовольствием вдыхала свежий воздух, наполненный запахом прелой травы и опавших листьев. Как же ей не хватало всего этого великолепия природы в Ашхабаде. Там было очень мало зелени. Несколько аллей с акациями, туей и клёнами. А в старых глиняных домиках, закрытых дувалами, очень редко проглядывались верхушки абрикосовых или яблочных деревьев. Нет-нет виднелись кусты виноградника. Валя ещё раз с восхищением оглянулась вокруг. Вдруг в голове что-то щёлкнуло, как свет включили. Голос, такой знакомый голос Родмила:
– Иди к дочери, ты зачем её оставила одну?
И она бросилась к гостинице. Быстро прошла в прихожую, положила сетку с хлебом и солью. Валентина вошла в комнату и обомлела. Зажав себе рот руками, чтобы не закричать, она с ужасом смотрела на огромную крысу, которая взобралась на тельце Светланки, хищно оскалив огромные зубы. Девочка спокойно спала, раскинув ручки поверх одеяла. Крыса повернула голову в сторону остолбеневшей Валентины и зло уставилась на неё. У Вали мелькнула мысль: голыми руками нельзя скинуть крысу. И она медленно отступила пару шагов назад, не отворачиваясь от хищного взгляда. Рукой позади себя нащупала деревянную швабру и смело пошла вперёд. Крыса спокойно спрыгнула с тельца девочки и полезла под кровать, тяжело волоча длинный хвост. Валя шваброй ткнула в жирную тушу. Крыса развернулась и громко зашипела, обнажив ещё больше свою пасть. Валя от испуга чуть не свалилась с ног. А если она прыгнет на меня? Но страх за дочь взял верх над эмоциями, и она снова ударила эту мерзкую тварь. Крыса неторопливо заползла под кровать и там исчезла. Валя заглянула и увидела огромную дыру между стеной и плинтусом. Светланка спала, тихонько посапывая. Продолжая крепко держать швабру, Валя опустилась на пол у кровати дочери и зажмурила глаза. Слёзы давили, их нельзя было сдержать. Боже мой, она любовалась парком, а эта тварь могла съесть её маленькую кроху. Ведь ребёнок ни за что не смог бы сопротивляться этой огромной крысе. Тут взрослый испугается. Пришлось бы драться, вон как она шипела, готовая броситься на неё. Валя тихо плакала, представляя себе страшные картины. И в этих картинах пришёл к ней опять Краковский колдун, буравя её чёрными зрачками. И опять пророчил ей много горя и много слёз. Валентина мысленно ругалась с колдуном. Неужели это месть за её любовь к Якову? Он же ей прямо сказал, что за всё придётся платить. Сколько платить? Какова цена её любви?
– Глупая, я не могу тебе причинить зло. Ты сама выбрала свою дорогу. Я могу только предупредить и по возможности помочь, но тоже не всегда. У нас свои законы. – Родмил спокойно смотрел на неё.
– Какие законы? У кого это у Вас? Почему нас связывает только плохое?
– А когда у тебя всё хорошо, я тебе не нужен, а всё плохое ты выбрала сама. Ты же первая пришла ко мне за помощью, и ты её получила. И продолжаешь получать мою помощь, неблагодарная! Да Вы все живы благодаря мне, очнись, подумай.
Судьба снова и снова испытывала её. Валя испуганно открыла заплаканные глаза. Перед ней стоял Яша.
– Что, что ты тут сидишь на полу, да ещё со шваброй, Валя? Что случилось? Вставай, пошли в другую комнату, разбудишь Светланку, – он поднял жену на руки и отнёс в другую комнату.
Усадив на кровать, вытащил из сильно зажатой руки швабру и поставил рядом. Между всхлипываниями жены всё-таки понял произошедшее.
– Валя, успокойся, я сейчас пойду к коменданту гостиницы, и мы с ним накидаем отравы в дыру и зальём её бетоном.
– Да, успокоил ты меня, ну очень, – с сарказмом промолвила Валентина.
– Ты бы её видел, эту мерзкую тварь. Она огромная, как поросёнок. Что, она дыру не выроет в другом месте? А может, у неё здесь не один ход, мы же не проверяли.
