Темное наследство
Кейтлин Рид
Часто ли в наследство родитель оставляет своему ребенку демона?Получив извещение о смерти отца, молодой Генри спешно покидает Париж и отправляется в Лондон. По приезду Генри становится понятно, что кроме антикварной лавки и дома, он получил в наследство демона. Однако подсказок о том, как уничтожить демона, отец сыну не оставил. Сможет ли Генри вернуться к привычной жизни, или его ждет такая же ужасная участь, как и его отца.
Кейтлин Рид
Темное наследство
Глава 1
Письмо о кончине отца пришло несколько дней назад в университет Парижа, в котором я проходил обучение. Не сказать, что это событие меня сильно потрясло, однако ощущение печали не покидало меня до самого прибытия в Лондон. Отец был нездоров последние несколько лет и его смерть была лишь вопросом времени. Как и положено сыну, я оставил дела в университете и отправился в город, который был моим домом и в котором я всегда чувствовал себя чужим.
Поезд стремительно проносился по железным путям, заставляя пейзажи меняться один за другим. Я смотрел в окно купе и позволил детским воспоминаниям поглотить меня. Помню, как ждал возвращения отца из каждой его поездки, чтобы послушать новые удивительные истории. Ребенка ведь так просто удивить и стать в его глазах лучшим человеком в мире, нужно лишь кормить его историями. Однако, чем старше я становился, тем больше мы отдалялись друг от друга. Мне было уже не интересно слушать рассказы отца, которые все больше и больше отдавали безумием.
Хмурое небо и накрапывающий дождь говорили о приближении к Лондону. За дверью купе доносился гул нетерпеливых пассажиров, которые уже вовсю готовились покинуть поезд. По окнам стекали крупные капли дождя, создавая причудливые узоры. Спустя пару мгновений поезд начал сбрасывать скорость, и я неспешно сложил вещи обратно в чемодан. По правде сказать, скопление людей всегда меня нервировало и я ощущал себя не в своей тарелке. Хотелось по скорее сбежать обратно в тишину.
Сойдя с поезда я невольно поёжился от холода и поднял ворот своего пальто. Осенний Лондон никогда мне не нравился. Морось и влажный воздух создавали грязь и плесень, что не добавляло красоты и без того грязному городу. Промышленный смок накрывал город словно одеяло и даже на вокзал просачивался отвратительный аромат Темзы.
Оглядевшись, я взял свой чемодан и пошел вдоль перрона, желая скорее покинуть людное место. Вокзал был заполнен людьми, казалось будто все жители Лондона сейчас были здесь. Пробираясь сквозь толпу, я увидел Эмброуза которой уже ожидал меня у выхода.
– Генри, сколько лет! Я так рад тебя видеть, – сказал Эмброуз, протягивая руки, чтобы обнять меня.
Эмброуз был дворецким нашей семьи, сколько себя помню. Высокий мужчина преклонного возраста с сединой, которая уже изрядно покрыла его темные волосы. Эмброуз всегда был вежлив и сдержан, как истинный англичанин. Педантичен и никогда не опаздывал.
– И я рад тебя видеть, друг, – сказал я, обнимая его в ответ.
– Как добрался? Отвык уже наверное от Лондонской погоды, – спросил дворецкий, пакую мой чемодан в карету.
– В Париже хотя бы приятнее пахнет, – с усмешкой ответил я.
Карета тронулась по брусчатой дороге, позволяя осмотреть забытые улицы города. На каждом углу виднелись чистильщики обувь, единственные кто был рад такой погоде. Не ухоженные фасады зданий добавляли городу мрачности. Деревянные вывески с облупившейся краской качались на ветру, заставляя металлические цепи скрипеть. Эмброуз рассказывал последние новости Лондона, которые я слушал в пол уха, погрузившись в свои мысли. Уличные торговцы во всю готовились к празднованию Рождества, узкие улочки и дорожки с трудом вмещали толпы людей готовящихся к празднованию. И это лишь подтверждало мои мысли о том, что за завещанием отца я отправлюсь только завтра.
Кеб остановилась у парадного входа дома и я на секунду замер, всматриваясь в знакомые окна, в которых обычно виднелся отец, курящий трубку и задумчиво изучающий улицу. Тем временем, Эмброуз уже выгрузил мой чемодан и открыл входную дверь, приглашая меня войти.
Зайдя внутрь, меня встретили привычные желтоватые обои коридора, которые были уже изрядно потерты, а комод у входа требовал обновить фасады. В доме все еще пахло лавандой и мятой. Отец всегда говорил, что это любимый запах матери и это создавало для него ощущение, что она все еще рядом. Пройдя вглубь дома, я остановился у портрета отца и матери, который висел возле лестницы ведущей наверх. Они были такими счастливыми и еще не знали, что скоро эта идиллия рухнет, как карточный домик. Мать я совершенно не помню. Она умерла спустя пол года после того, как дала мне жизнь. Я всегда чувствовал вину за это, ведь болезнь одолела ее сразу после родов. Отец никогда меня не винил, но я не мог отделаться от этой навязчивой мысли. После смерти матери, отец более не женился и даже никогда не захаживал в публичные дома.
– О, Генри, ты наконец-то приехал, – послышался голос Бетти, которая уже спешила ко мне из кухни, торопливо вытирая руки об фартук и сияя от улыбки.
– Я не мог пропустить твои чудные пирожки на праздник, – ответил я, обнимая горничную.
– Придется немного подождать, я только отправила их в печь.
– Я готов их ждать целую вечность, – ответил я, одарив горничную теплой улыбкой.
Бетти кивнула и поспешила вернуться на кухню. На лестнице послышались шаги Эмброуза, который уже отнес мои вещи в комнату. Я поблагодарил его и направился осмотреть дом, в котором провел большую часть своей жизни.
Поднявшись наверх по скрипучим ступеням, я зашел в кабинет отца, который скрывался за массивной деревянной дверью. Настенные часы разрушали тишину своим тиканьем. На письменном столе в чернильнице стояло перо, на котором уже засохли чернила, а на углу сложена стопка документов и отцовские очки в потертой оправе. В кабинете стоял запах табака и казалось, что отец просто вышел по делам и совсем скоро вернется. В центральной части стола стояла фотография матери с подписью “Мое северное сердце”. Отец часто называл так маму, поскольку она была родом из Норвегии. Многие знакомые отца говорили, что после ее смерти, умерла и часть него.
Покинув кабинета, я направился в свою комнату, чтоб разложить вещи и освежиться после утомительной дороги. На стенах до сих пор висели мои детские пожелтевшие от времени рисунки, на полке стояли деревянные солдатики которых для меня строгал отец, а в углу кровати лежал мягкий медведь матери. С тех пор, как я уехал учиться в Париж, ассоциации с домом становились все печальнее и мрачнее. Хоть детство у меня и было весьма светлое, ведь отец старался изо всех сил, но чувство вины не позволяло мне быть беззаботным ребенком в полной мере.
Умывшись холодной водой и переодевшись в чистые вещи, меня навестил Эмброуз, чтобы сообщить о готовности обеда. Мы спустились вниз и в нос ударил запах горячих пирожков, который на мгновение перенес меня в детство. Помню, как я прибегал домой с улицы, замерший от длительных игр и уминал добрую половину содержимого тарелки, а после бежал в отцовскую библиотеку и читал книги растянувшись возле камина. Отец всегда улыбался видя такую картину, из-за чего его суровое лицо превращалось в лицо любящего старика.
– Ты к нам надолго? – спросила Бетти, поправляя седые волосы.
– Для начала загляну к адвокату отца, а там видно будет, – ответил я, накладывая пирожки в тарелку.
– Генри, будь добр, не поднимайся на чердак. Там пол совсем обветшал, небезопасно, – сказал Эмброуз, ставя пустой стакан на стол.
Я кивнул и продолжил уминать пирожки. Остаток вечера Эмброуз и Бетти расспрашивали меня о Париже и моем обучении в университете. Бетти сетовала на то, что я все ещё не женат в свои двадцать пять лет, а Эмброуз вспоминал, каким непоседливым ребёнком я был.
Глава 2
Солнечные лучи пробивались сквозь плотные шторы комнаты, заставляя меня открыть глаза. День ещё не успел начаться, а с улицы уже доносится городской шум. Колеса повозок и карет гудели по брусчатым улицам, а торговцы зазывали в лавки. Протерев глаза, я направился в ванну, чтобы привести себя в порядок и отправиться за завещание отца. Внизу Бетти уже во всю занималась завтраком и запах жареных яиц заполнил коридор. Эмброуз возился в столовой с расшатавшимися ножками стула, которые скорее требовали замены, нежели ремонта.
– Генри, ты уже встал? – крикнула Бетти из кухни.
– Да, – ответил я, усаживаясь в кресло гостиной.
– Завтрак почти готов.
Я взял утреннюю газету, чтобы скоротать ожидание завтрака. На первой полосе красовалась новость о том, что семья Бишоп устраивает званый ужин в честь скорой свадьбы дочери и какого-то шотландского золотого магната.
Я хмыкнул себе под нос. Я помню Амели Бишоп ещё когда мы были детьми. Всегда бледная и хрупкая, словно не из нашего мира. Сколько бы раз я её не встречал, она всегда была с книгой в руках. Когда-то наши семьи были очень близки и отец Амели шутил, что когда мы станем взрослее, то было бы неплохо породниться. С возрастом я стал реже проводить с ней время, поскольку наши отцы всерьез задумались о том, чтобы нас поженить. Однако этого не произошло, я выбрал учебу и уехал во Францию.
– Завтрак на столе, Генри, – сказала Бетти, стоя в дверях гостиной.
Бетти была нашей горничной и кухаркой с самого моего детства. Добродушная женщина маленького роста, с вечной улыбкой и добрыми глазами. Мне нравилось рассматривать ее морщинки, которые совершенно не делали ее некрасивой.
Я положил газету на журнальный столик и отправился в столовую, позавтракать перед отъездом.
– Уже читал новости? – спросил Эмброуз, разделывая яичницу.
– Да, полистал немного, – небрежно ответил я.
– Если решишь посетить Амели, то тебе потребуется это, – ответил Эмброуз, протягивая мне конверт.
– Ты сказал Амели, что я в городе? – спросил я, удивленно уставившись на дворецкого.
– Я видел её на похоронах твоего отца и она дала мне приглашение на ужин. Сказала, что была бы рада тебя видеть.
Спешно покончив с завтраком и прихватив конверт с приглашением, я попросил Эмброуза организовать кеб для поездки к адвокату отца.
Непривычно солнечная погода для Лондона заставила людей заполнить улочки, наслаждаясь редким явлением – хорошей погодой. Карета остановилась напротив невысокого здания из красного кирпича, на вывеске которого виднелась надпись “Юридическая фирма семьи Колби”. Мистер Колби был давним другом отца и его фирма вела все юридические дела нашей семьи. Поднявшись по лестнице, я открыл входную дверь. Дверной колокольчик зазвонил, информирую владельцев о том, что кто-то пришел. Из-за книжного стеллажа показалась женская фигура.
– Могу ли я вам чем-то помочь? – спросила девушка, подходя к стойке администрации.
– Меня зовут Генри Барлоу, я пришёл к мистеру Колби по вопросу завещания моего отца, – ответил я.
– Минутку, я сообщу мистеру Колби о вашем визите, – ответила девушка и удалилась в сторону кабинета адвоката.
В ожидании приема, я бегло осмотрел помещение. В некоторых местах на стене облупилась краска, а на стене возле стойки висели дипломы мистера Колби и даже почётные грамоты от самой короны. В углу рядом с кабинетом стоял пожухлый фикус, которому явно не хватало солнечного света и ухода.
– Мистер Колби вас ожидаете, – сообщила девушка, жестом приглашая меня войти.
Я прошёл внутрь, закрывая за собой дверь. За дубовым столом, который был завален кипой бумаг сидел седовласый мистер Колби. С нашей последней встречи он изрядно постарел, а седина покрыла не только его голову, но и бакенбарды.
– Генри, я рад тебя видеть, – сказал мистер Колби, снимая очки.
– И я вам рад, мистер Колби – ответил я, пожимая протянутую руку адвоката.
– Пожалуйста, зови меня просто Каспар.
Я кивнул, усаживаясь в кресло напротив стола мистера Колби.
– Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах, но к сожалению, время никого не щадит, – сказал Каспар, доставая из стола документы отца.
Вместе с документами, адвокат выудил и небольшую коробку, которая судя по всему была наполнена чем-то тяжелым.
– Итак, Генри, поскольку ты единственный наследник, то по завещанию твоего отца, в твои владения переходит дом на улице Карнаби, Шотландское семейное поместье в Глазго и антикварный магазин на улице Оксфорд. Также к тебе переходят обязанности по содержанию вашей горничной Бетти и дворецкого Эмброуза в размере пятидесяти фунтов стерлингов в год на каждого.
Закончив зачитывать завещание, мистер Колби протянул мне перо для подписания передачи имущества.
– Ах да, Джеймс просил передать тебе вот это, – сказал Каспар, указывая на коробку.
Поставив свою подпись, я снял крышку коробки и увидел там толстую книгу. Темно красный кожаный переплёт и золотой замок сбоку выглядели по меньшей мере странно. Пошарив рукой в коробке, я не нашёл ключа от замка на книге.
– Каспар, а ключ отец не передавал? – спросил я, вертя книгу в руках.
– Всё что Джеймс отдал мне, находится в этой коробке, – ответил адвокат, пожав плечами.
Я поблагодарил мистера Колби за его работу, убрал книгу с документами обратно в коробку и направился к выходу.
Извозчик открыл дверь кеба и мы двинулись к дому. Всю дорогу я думал, что могло такого важного содержаться в этой книге, что отец выбрал столь странный замок и что еще не мало важно – это где искать ключ.
По возвращению я попросил Бетти сделать чай и велел Эмброузу отнести мой фрак на чистку.
– Означает ли это, что вы посетите дом семьи Бишоп? – с лёгкой улыбкой и иронией в голосе, спросил дворецкий.
– Должен же я поздравить милую Амели с предстоящей свадьбой, – ответил я, закатывая глаза.
Эмброуз никогда не обращался ко мне на «вы» по моей просьбе, ведь я считал его и Бетти своей семьей, но Эмброуз всегда использовал официальное обращение, чтобы подшутить надо мной.
Поднявшись в кабинет отца, я перерыл все ящики стола и даже шкафы с книгами, чтобы найти хоть какой-нибудь ключ, но мои поиски с треском провалились. Усевшись в кресло отца, я барабанил пальцами по столу и думал. Внезапно, в дверях показалась Бетти, спросив где я буду пить чай. Подняв глаза на горничную, я увидел, что она пристально смотрела на книгу и улыбка медленно сходила с ее лица.
– Ты знаешь, что это, Бетти? – спросил я, ловя каждую эмоцию на лице горничной.
– Это дневник вашего отца, – тихо ответила она, отведя взгляд от книги.
– Ты знаешь где ключ от нее? – спросил я, прищурившись. Я словно чувствовал, что она что-то знает.
