Владимир Майоров "Апробация"

– Я отдам, – замотал головой честный сосед.

– Конечно, отдашь. Только скажи сначала, что здесь вчера было.

– О-о-о! Здесь тако-о-о-е было! – затянул Пётр, вероятно, собираясь отработать тридцатку на полную катушку.

– Короче говори.

– Хорошо. Короче, – Петя приосанился. – Тут птица торчала. Только неживая. Но поворачивалась… Как флюгер, – и Пётр попытался изобразить сушёного пингвина. – Только его ночью пацаны из пятого дома спёрли.

– Занятные у тебя друзья, – шепнула спутница.

– Это не друзья, это сосед, – уточнил Автандил и, подхватив девушку под руку, увлёк прочь от музея.

– Куда мы теперь побежим? – рассмеялась она.

– Не побежим, а поедем. Ты ведь сто лет в кино не была.

– Не сто, а только девятнадцать, – уточнила спутница.

* * *

– Хорошее кино, – вздохнула Белоснежка, когда они вышли из киноцентра.

– Хорошее, но старое, – согласился Автандил.

– Хорошее старым не бывает, – возразила девушка.

Некоторое время шли молча. Погода стояла не февральская. При полном безветрии планировали большие пушистые снежинки, а тротуар, который не успевали убирать, поскрипывал лёгким морозцем.

Наконец Автандил решился:

– Позвольте узнать, как Вас зовут?

– Жаль, – вздохнула спутница, – Я надеялась, Вы не спросите. Пока не знаешь имени, всё так необычно, странно… А потом становится очень просто и скучно.

– У нас просто не будет, – пообещал Автандил.

– Вы вправду так думаете? – девушка неожиданно остро взглянула на него. – Тогда, может быть, признаетесь, как Вас зовут?

– Почему не признаться. Автандил.

– Шутите.

– Да нет, правда. Меня так родители назвали.

– А что это означает, не сказали?

– Сказали. Когда вырастешь взрослым – сам поймёшь.

– Так Вы ещё очень молодой?

– Наоборот, Очень старый.

– Ну, уж, и старый!

– Нет, правда, я два института закончил.

– А работаете продавцом.

– Это временно. На жильё зарабатываю.

Прошли Садовым до Смоленской и свернули не Плющиху.

– Вот и наше общежитие, – вздохнула Белоснежка.

Помолчали. Девушка коснулась ладонью его груди.

– Идите уж. А то жена сердиться будет.

– У меня нет жены.

– Всё равно, идите. Вам завтра рано на работу.

– Погодите! Когда мы встретимся? Я же обещал показать удивительное место. Я не обманываю.

– Завтра вечерние занятия. Только в восемь заканчиваются.

– Отлично! Буду ждать в восемь пятнадцать. Надеюсь, к тому времени арку уже заасфальтируют.

– Посмотрим, – Белоснежка махнула рукой и побежала к подъезду.

14.03.04

Комарин Лопух подкинул костру немного корма: полбифштекса и вяленую форель из неприкосновенного запаса. В благодарность, небо озарил фонтан фиолетовых искр, которые отразились на глади озера и застыли в небе новым звёздным узором. Краткая вспышка полыхнула длинной лентой на вершине соседнего бархана. Это марсианская змея послала ловцу недвусмысленный привет. Комарин уже неделю блуждал по пескам, то теряя, то вновь находя запутанный след, отмеченный игриво потерянными змеёй серебряными перьями. Лопух проверил самонаводящийся ядерный прицел – изобретение Борматреша Отшиба, единственный способ уберечься от страстных объятий стягивающихся змеиных колец. Комарин подсел поближе к огню и развернул письмо на жёлтом пергаменте с рисунками чёрной тушью. После долгих скитаний по красным пескам в древних иероглифах начинал флуоресцировать неясный смысл, который никак не удавалось уловить. В этой экспедиции Лопух надеялся использовать ископаемый капкан, который ему помог отремонтировать закадычный друг.

Завентил Облом раскуривал трубку, придерживая локтем рулевое колесо, не позволяющее плоту сбиться с курса. Воздухоплаватель внимательно оглядывал коварные пески в поисках следов Комарина. Беспечный змеелов не раз впадал в смертельный транс, и только своевременное появление Завентила-скитальца позволяло ему продлить свою жизнь ещё на некоторое время.

Двадцать четвёртое февраля…

Ощутив на щеке жгучее прикосновение красного пятнышка ядерного прицела, Автандил, будто ненароком, скатился на пол и юркнул под кровать. А потом уже проснулся.

Под кроватью было тесно и очень пыльно. К тому же, он и тут не чувствовал себя в безопасности. Ведь для ядерного прицела стены не являются препятствием. Сейчас как шарахнут – дом в клочья. Петькиных бомжей жалко – они-то ни в чём не виноваты…

Засвербило в носу. Автандил чихнул. Потом чихнул ещё раз. Поток быстрого воздуха несколько проветрил мозги и вернул пробудившегося на порог реальности. Выдвинул из-под кровати голову и огляделся. Быть может, почудилось? Или сон глупый приснился?

Сон был точно. Но вот глупый ли? Перед глазами вновь возникла чарующая картина – шелестящие, лениво перетекающие друг в друга змеиные кольца, напоминающие неохватные трубы газопровода, покрытые серебристыми перьями…

Автандил тряхнул головой, и видение исчезло. Он снова находился в привычном мире. За привычным окном потягивался привычный просыпающийся город. Где-то в этих каменных джунглях тлеет костёр Комарина Лопуха. Где-то на берегу пруда… Его надо обязательно найти.

Стоп! Автандил затаил дыхание и сосчитал до десяти. Осознать болезнь – значит наполовину победить её. Правда, остаётся ещё вторая половина, но о ней лучше не думать. Цепляться за реальность, пока ещё можно отличить то, что есть, от того, чего никогда не будет. Прошёл в ванную, плеснул в лицо холодной водой, посмотрел в зеркало.

А ведь, правда, есть в этом лице нечто марсианское…

Лифт был занят, и Автандил спустился по лестнице. По пути заглянул в почтовый ящик – вдруг есть что-нибудь для хозяев квартиры. Было письмо, но не для хозяев. На конверте стояло его имя. Пожав плечами, Автандил вскрыл конверт и достал листок странной – желтоватой и очень плотной бумаги. Весь он был испещрён рисунками, нанесёнными чёрной тушью. Удивлённо повертев в руках послание, Автандил вернул его в конверт и положил в карман. То ли ещё будет – пронеслось в мозгах.

Хотя, некоторые рисунки показались ему знакомыми…

Решил проверить, удалось ли откачать воду из промоины? Никаких машин рядом с аркой не наблюдалось, на земле чернел прямоугольник свежего асфальта, а длинная трещина, что явилась на стене, была заклеена полосками бумаги с печатями.

Сердце забилось так сильно, что перехватило дыхание. Сглотнул комок, невесть откуда взявшийся в горле, и шагнул в полутьму. Арки с противоположной стороны двора опять не было, как и вчера утром. Он побежал, задыхаясь, завернул за угол, остановился. Тот самый коридор меж домами. Крадучись, прошёл по нему. Вот они – тупик и лестница. Никуда не делись. Спускаться одному почему-то было жутко. Да и незачем. Он повернулся и снова побежал. «…Вечером… Вечером…» – стучало кровью в мозгу. Очнулся лишь, вдохнув дымок спешащих автомобилей. Оглянулся… И с чего это он так перепугался? Ничего странного вокруг не наблюдалось. Ну и ладно. По крайней мере, сегодня не опоздаю на работу.

* * *

Арам уже поджидал его.

– Я тут такого нарассказал, услышишь – не поверишь.

– А хорошо бы поверить, – возразил Автандил, – Меня ведь спрашивать будут.

– Ты женишься! – азартно сообщил Арам, – Невеста – красавица. Отец – миллионер из Саудовской Аравии. Обещал купить тебе весь этот рынок – ну, свадебный подарок молодым, понимаешь?

– Ты свихнулся? – обалдело прошептал Автандил. – Какая Саудовская Аравия! Она же беленькая как невыпавший снег.

– А разве я сказал, что чёрненькая? Тебя что, будущий тесть не устраивает? Нефтяные скважины не устраивают? Я тут мучился, такого тестя подыскал, а он не доволен!

– Доволен я! – вскричал неожиданный жених, – Вот только у твоего магната все дочери черноволосые, а… – он запнулся и только сейчас сообразил, что Белоснежка так и не назвала своего имени.

– Ты меня за кого держишь! – возмутился Арам. – Думаешь, Арам – трепач? Думаешь, я тебе мозги пудрю? Смотри! Да? – и сунул Автандилу свёрнутый в трубочку глянцевый журнал.

Автандил развернул и замер, не успев произнести и полслова. С большой фотографии улыбалась его Белоснежка, только странно одетая – в чёрной мантии и плоской квадратной шапочке с кисточкой.

– Похожа? Да? – Арам был удовлетворён произведённым эффектом.

– Откуда у тебя это? – растерянно спросил Автандил.

– Парень один оставил, забыл, наверное. Я смотрю – мордашка знакомая…

– Что за парень? – сорвался на крик Автандил.

– Странный какой-то. Длинноволосый такой, джинсы рваные. Я бы такого в гости не позвал. Зашёл, носом повертел и это оставил.

Автандил снова посмотрел на журнал. Только сейчас он сообразил, что строчки вьются непонятной арабской вязью.

– Что здесь написано? – спросил он, – Ты понимаешь?

– На соседней линии Колька работает, чемоданами торгует. Он в Инязе учится, арабский знает. Я к нему зашёл. Только глянул – сразу всё рассказал. Тут написано, что третья дочка нефтяного магната Абу-Аттаха получает диплом об окончании Ливерпульского университета. Так что напрасно на Арама ругался. Арам всегда правду говорит.

– Спасибо! – вздохнул Автандил, аккуратно свернул журнал и положил в карман куртки.

– Ну, и как там у тебя? О`кей?

Автандил пожал плечами.

– Ты того… Лавочку старому другу выкупишь? Ну, когда… – улыбнулся и многозначительно показал пальцем на потолок.

* * *

Белоснежка опаздывала. Часы уже показывали без пятнадцати девять… девять… девять пятнадцать… Появилась она лишь в половине десятого. Бежала по залу от противоположного входа. Коснулась рукой его куртки. Прошептала, задыхаясь:

– Я опоздала… Ты сердишься? Прости…

Разве можно было на неё сердиться?

Вдруг девушка как-то сразу посерьёзнела, смотрела на Автандила, не мигая, широко раскрытыми глазами.

– Я плохая. Я нарочно опоздала. Хотела узнать, долго ли ты будешь ждать меня. Но вот, не выдержала, испугалась, что уйдёшь…

– Меня пришлось бы выводить из метро с милицией, – пошутил Автандил.

– Вы, правда, не сердитесь?

– Не буду сердиться, если и дальше будешь говорить мне «ты»… И если скажешь, как тебя зовут.

– Разве это что-то изменит?

Автандил не нашёлся, что ответить.

Подошедший поезд зашипел, распахивая двери.

– Так мы едем? – поинтересовалась Белоснежка.

* * *

Отражаясь от мёртвых тоннельных сводов, грохот переполнял вагон, наверное, чтобы помешать пассажирам разговаривать. Нет места хуже для беседы, чем поезд метро. Потому приходилось стоять очень близко, и Автандил понял, что готов проводить с ней дни напролёт в переполненном вагоне.

– Раньше я думала, что мужчина должен быть гордый, – прокричала она ему на ухо, всё равно, что произнесла шёпотом, неслышно для окружающих.

– Я тоже так думал, – прокричал он в ответ.

– Если бы ты был гордый, ты давно должен был уйти.