Елена Валентиновна Муравьева "Нерешенная задача"

У доктора Адлера заскрипели извилины. Он, честно, даже не знал, как на все это реагировать! Это все не так просто, как кажется! Люди с психологическими расстройствами, склонны зачастую разводить сложную философию и плести паутину умозаключений, но …но так или иначе, в глазах, в их движениях, в повадках, это психическое расстройство отражается, а здесь, или это, реально, редкий случай для науки, или человек не туда попал? Ведь прием стоил не дешево и потратиться на то, чтобы вспоминать историю, было бы верхом легкомыслия. Он долгое время молчал, одновременно изучая глаза пациента, и старательно прислушивался к себе, к своему внутреннему голосу, не зная, что ему дальше делать. И решил, что пациента нужно обследовать. Он подсунул ему чистый листок бумаги и попросил нарисовать свое внутреннее состояние, как он себя ощущает и в каком расположении духа находиться.

Лениво, но послушно, Анри Мирано набросал свой портрет. И надо же признаться, что у него было отлично развито пространственное мышление, и художественные способности. Он просто точно изобразил свой портрет.

Адлер остался не удовлетворен.

– Я просил нарисовать ваши ощущения, как вы себя чувствуете, гнетет ли вас что-либо или вы позитивно смотрите в будущее? Мне важны были еще цвета, которые вы употребите в своем рисунке. Ну, впрочем – он покрутил бумагу. – Вы как бы нарисовали свой портрет, из чего я делаю вывод, что у вас замашки сверх самолюбивого человека, желающего получить в жизни всеобщую известность и даже власть. Амбиции, очень много амбиций!

– Возможно, доктор, но, если это есть, то есть. Если бы я не хотел что-либо изменить, я не пришел бы к вам на прием! – как истинный итальянец, Анри Мирано начинал вскипать, так как процесс установки причин и следствий делался слишком медленно и ничего так и не прояснилось!

Отложив бумагу, Альфред Адлер стал пристально смотреть на пациента, гадая, какую тактику ему сейчас лучше предпринять. И видя вполне адекватные перед собой глаза, решил, что простая беседа принесет гораздо больше пользы в выяснении причины обращения к психотерапевту. Самое интересное, что эта причина так и не была установлена.

– Вы хотите выяснить взаимосвязи между явлениями, как бедный с рождения человек приобретает богатство, по каким причинам это происходит, взять, так сказать, эти закономерности для себя и приобрести самому богатство?

– Да! Да! – чуть ли не воскликнул в восторге, от того, что был, наконец-то понят, Анри Мирано.

– Но, позвольте, если бы я их знал, то сам уже давно купался бы в роскоши! – ответил Альфред Адлер и этим просто убил итальянца наповал. Тот даже с досадой хлопнул себя по коленкам и руки его безвольно легли на подлокотники кресла.

– Вы, хотите, сказать, что это вопросы к Богу? И что наука бессильна в разъяснении причин такого явления, проведения взаимозависимостей и выведения закономерностей?

– Да, я в это глубоко убежден. Это непостижимые вопросы, они решаются на другом уровне, это вопросы к небесам!

– Что вы. Доктор! Для Бога это вообще вопросы неприемлемые! Думать о богатстве – это греховно! Но меня это не останавливает. Ведь несколько десятков лет назад религия не могла подумать даже о том, что вопрос дето родства можно регулировать и контролировать! А это факт! И тот же самый философский вопрос, который сейчас применяется в физике и химии и даже в биологии, который вы озвучили «Перерастание количества в качества», когда-то не был известен. Сейчас он не подвергается сомнению. Значит должен быть закон, должны быть закономерности увеличения денег и приобретения большого состояния! Должен, доктор! Просто вы не знаете, мы не знаем его еще!

Альфред Адлер улыбнулся и как истинный психотерапевт в заключении изрек – Я, верю, что вы на пути грандиозного открытия. Дерзайте, вы его должны открыть!

Анри Мирано шел по улице раздраженный. Его попытки выяснить правду у самого известно психотерапевта Австрии провалились. От зашел в таверну. Нервы ходили ходуном, он не мог в таком состоянии пуститься в обратный путь. Иначе, по дороге он сойдет с ума! Из таверны его обуяли чувства гнева на Господа. Как хорошего господина, его не бросили пьяного на улице его компаньоны застолья, а наняли ему экипаж… Только он долго не ехал. Так случается. Через квартал от таверны находился костел и Анри Мирано приказал остановиться возничему. Шатающейся, но целеустремленной походкой он направился к входу. В зале собралось много народу. Его никто не останавливал, так как у входа никто и не караулил никогда. Сев на свободное место скамейки в конце помещения, он поначалу вслушивался в проповедь священнослужителя и под конец, даже чуть не заснул. Но. Видимо. Так было угодно самому Господу, проповедь в этот вечер затрагивала тему даров Божиих. Когда силой веры Иисус вершил чудеса, исцелял больных и воскрешал мертвых. Замотав головой, эмоциональный итальянец стал все отрицать. На каждый брошенный вызов пастыря он вскрикивал – Нет!

На него стали посматривать с удивлением, посетители с первых рядов стали оборачиваться. А у Анри Мирано даже от переизбытка чувств слезы выступили на глазах. Он выхватил из кармана носовой платок и всхлипывая, все сильнее мотал головой. Из него выходило спиртное. Дальше все стало еще интересней. Продолжая отрицать произнесенные фразы пастыря церкви и, периодически, всхлипывая:

– Нет! Нет! – он вызвал недовольство публики, на него зашикали. У пастыря сбились мысли. Растерявшись, он тогда воззвал к нарушителю дисциплины – Что сын мой, означают твои слова– Нет!»

Анри Мирано живо вскочил с места и стремительно направился к проповеднику.

– Отец преподобный! Господь никогда не слышит наши молитвы! Это все выдумки, для подкрепления веры! Вы сами, хоть раз в жизни встречали чудо или чудесное исцеления, после молитв? Нет, преподобный, вы не встречали!

– С чего ты это взял, сын мой?

– Потому что я знаю. Я сам столько молитв вознес к Господу! И ничего!

– А за что душа твоя радеет, какая у тебя нужда к Господу? Скажи, может мы все помолимся за тебя!?

Анри Мирано гордо выпрямился. Его, чуть, пошатывало и он рукой ухватился за деревянную решетку, отделяющую зал для посетителей и подъем с кафедрой для пастырей. Ему насущно необходимо было высказаться, так как с этим он ехал на прием к психотерапевту, и не разгрузившись нисколько эмоционально, не желал держать это бремя в себе.

– Преподобный. У меня много проблем. Я работаю как вол. Я копаюсь в человеческих телах, я каждый день вижу смерть и скажу вам одно– нет чудес и нет чудесных исцелений! Это все ложь! Я несколько лет подряд носил десятину в церковь, я молил и взывал, чтобы Господь направил меня туда, где я могу сколотить себе состояние, и все пустое! Я не могу разбогатеть! Но я много работаю!

Пастырь смешался. Всматриваясь внимательно в нарушителя дисциплины, он стал догадываться, что человек не трезв. Вопрос заключался в другом, что теперь со всем этим делать, раз уж он оказался здесь! Стараясь сохранять спокойствие, он вкрадчивым голосом стал объяснять:

– Сын мой, но ты одет, обут. А богатство у Господа не просят! Ты запутался в темноте, тобой движет малодушие и эгоизм. Люди просят у Господа хлеба, а ты просишь денег и богатства! Разве ж так можно! В мире столько горя и господь всем помогает, укрывает, утешает, подсказывает, учит. Ты не хочешь радоваться жизни только лишь потому, что здоров, у тебя есть пища и кров? Это уже не мало!

Анри опять замотал головой.

– Вот, преподобный, вы сами произнесли фразу – не мало! Но вы не сказали много! Потому что это не много! А все, все – и он обвел весь зал рукой – все, кто здесь сидят, хотят богатства. Только молчат и не говорят об этом вслух. Все малодушны, а в сердце – и он ударил себя кулаком в сердце – В сердце все хотят того же, что и я! И даже вы, преподобный хотите этого!

Пастырь, явно, был сконфужен. У него совершенно не было желания разводить дискуссию, но он не знал, как покончить со всем этим.

– Вы, не доверяете библии. Поэтому Господь и не одобряет ваши прошения. Прежде чем что-то просить, нужно верить. Надо во всем полагаться на Господа. Надо чтить Слово Божье и исполнять его заповеди!

Вдруг Анри Мирано сам поменял тактику. Он посмотрел на преподобного так, словно первый раз его увидел и в глазах его зажегся лукавый огонек. В зале все прихожане с вниманием наблюдали за инцидентом, так несвойственным для этих стен.

– Так, отец преподобный. Первая заповедь – «Возлюби ближнего своего как самого себя»! Вы, отец мой любите меня, вот такого как я есть! Так помолитесь же за меня!

– Хорошо, хорошо, сын мой, – и к прихожанам, – мы все сейчас помолимся за тебя. Давайте обратимся с благодарственной молитвой в конце нашего служения за этого запутавшегося человека!

Зал встал. И пастырь сложил руки перед грудью, приподнял голову, как бы обращаясь вверх к кому-то и громко стал проговаривать – Отец наш небесный и Матерь Божья, дева Мария, уповаем на вас и молимся о вразумлении этого заблудшего сына, ибо милость Господа совершенна и непостижима, вразуми его, помоги понять ценности в жизни божьи и отвратить свой взор от денег и искоренить свою жажду– иметь богатство…

Анри же опустился на колени и рядом с пастырем стал слышаться его все больше и больше набирающий силу голос, который в итоге заглушил молящегося за него священнослужителя – Господи, помоги разбогатеть, помоги разбогатеть, прошу тебя!

Пастырь прекратил это словоблудие, его пересилил живой человеческий интерес. Он спросил:

– А зачем тебе богатство, что ты с ним будешь делать?

Мирано открыл глаза, как очнувшись после сна и опять посмотрел на священнослужителя так, как будто первый раз его увидел.

– А чтобы вы делали с богатством, отец преподобный? А может оно у вас уже есть и вам не нужно работать?

– Но, сын мой, не я молюсь о богатстве, а ты, что ты хочешь, каковы твои цели? Если тебе Господь даст роскошную жизнь, ты сразу перестанешь трудиться?

Анри задумался. Сейчас он был честен. И перед собой, и перед всеми – Да. То есть нет. Я занялся бы другим. Я бросил бы лечить, а занялся бы экспериментами и… и много бы путешествовал! Вот!

– Вот, сын мой, мы и выяснили, что, все-таки, ты бы так уже не работал! А Господу это не угодно! Он не благословляет лентяев! Тебе, скорее всего, просто не нравиться твоя работа, она тебе в тягость, так постарайся поменять её на то, что ты делал бы с большим удовольствием. Но работать надо! – Мирано захмыкал. – Да, нет, я люблю свою работу. Но я и дом большой хочу!

– Пути Господни, неисповедимы…Молись о доме, о доброй жене и послушных детях и Господь всегда выйдет на встречу.

– Вы, уверены, ваше святейшество?

– Абсолютно, сын мой. Ты не молись о деньгах, молись о здоровье, о доме, о том… чтобы Господь помогал делать работу хорошо.

– Но, как я куплю дом без денег?

– Еще раз говорю, сын мой, не думай прямо о деньгах. У Господа пути, это не наши пути. Может он дом даст тебе с той стороны, о которой ты и не помышляешь своим человеческим разумом!? Он появиться с неожиданной стороны и это будет чудом для тебя. Ведь можно иметь много денег, но сварливую и злую супругу, эгоистичных и черствых детей. В любой момент можно потерять здоровье и тогда деньги не дадут тебе тепло, не облегчат боль и немощь. Ты узко мыслишь, сын мой, а мудрость Господа не объемлюща. Ее не постигнуть разумом.

– Правда, отец?

– Сын мой. Приходи чаще в церковь, служи больше Господу, проси у него мудрости, проси радости и любви, доброты, добро делай и да восполнит Господь все нужды твои по богатству своему в Славе!

– Это так и есть?

– Это так и есть.

Мирано расчувствовался. В эмоциональном порыве он бросился обнимать священнослужителя. В зале раздался радостный ропот, кто–то зааплодировал, как актеру. Вот теперь неугомонный и настырный итальянец выходил из церкви с удовлетворенным чувством. Ему стало легко на душе и светло.

ГЛАВА 34

Артур Войцеховский встречался в университете с Дьёзе Зелплен, младшим научным сотрудником в Будапешском университете, прославившимся своей нашумевшей научной статьей «Об основным направлениях кинетической теории газов в истории физики». Молодой ум считался очень перспективным, а предприниматель думал сможет ли использовать его идеи в своей деятельности по автомобилестроению, и его идея была близка его интересам. Дьёзе Зелплен сразу предупредил, что основы кинетической теории газов были заложены не им, а Даниилом Бернулли в 1738 году. Его же заинтересовала идея применения математической теории ударных волн. Разработка теории имела огромную перспективу, так как в научных кругах часто стали поговаривать о появлении не только такого чуда как экипажи сухопутные без лошадей, но и появлении таковых, только в воздухе, преодолевающих силу земного притяжения, и способных двигаться в небе. Пока это были лишь визуальные фантазии.

Артур Войцеховский был уставший. Дела шли не так хорошо, как хотелось бы. Заказчиков было мало, завод работал только на половину. Его мозг интенсивно работал круглосуточно. Он первый раз в жизни вошел в крупный бизнес и терпел затруднения. Зарплата рабочим стала задерживаться, не на много, но, сам факт повторялся неоднократно. Не было динамики. Войцеховский все реже стал появляться в университете. Сам забросил свою издательскую работу, новые идеи не появлялись и ему стало казаться, что он забуксовал. Каждый день решались конкретные практические вопросы, требующие его полного погружения в работу и времени ни на что не оставалось. Он долго, несколько лет изучал тему ударных волн, искал в научных журналах новые статьи и вот, от инженеров, работающих с ним бок о бок на заводе, услышал о талантливом мыслителе, разрабатывающем эту же тему. У него даже близко не было представления, как это он сможет применить в предпринимательской деятельности и использовать для создания усовершенствованных деталей машин, но на уровне интуиции он чувствовал, что эта тема имеет огромный резонанс и перспективное будущее.

– На мою статью обратил внимание Феликс Клейн. – говорил Дьёзе. – Я пришел к выводу, что ударные волны должны оказывать давление на волны, которые распространяются только в направлении областей низкого давления. Теория ломающихся волн требует только математического подхода.=. но и углубленного знания математики. Давайте князь будем сотрудничать вместе, так как я наслышан, вы очень дальновидный математик, ваш опыт поможет мне в некоторых её разделах, которые мне еще не хватило времени проанализировать. – и его речь была быстрой и вдохновляющей. По огоньку в его карих глазах князь узнал себя в 20 лет, возраст, в котором еще так мало для тебя преград и тебе кажется, что весь мир будет у твоих ног. Дьёзе Зелплен был очень амбициозным человеком, с князем они были очень похожи, это дает быстрое понимание друг друга, но в практической работе мешает, так как только противоположности притягиваются друг к другу, а одинаковые люди начинаю конфликтовать и отталкиваться друг от друга, так как энергия обоих заряжена в одном полюсе. И князь, своим житейским опытом уже улавливал эти моменты. Но, камнем преткновения, в данный момент была не психологическая несовместимость, а отсутствие сил и времени. Он трезво оценивал свои возможности и четко знал, если он подастся в эту сферу, ему придется отстраниться от своего производства, в котором и так все шло не гладко. Снять с своих плеч эту ответственность ему никто не даст. Он уже не мальчик, полный амбиций, который купил себе серьезную, дорогую игрушку, поиграл с ней, надоело и бросил. И сейчас, он чувствовал огорчение, что уже должен делать выбор в сторону ответственности, там сотни людей с семьями, долги, обязательства, контракты, кредиты и занимать свое человеческое время наукой и экспериментами он не мог. Дьёзе же, не мог сейчас принять какое бы ни было заманчивое предложение поработать со своими идеями и экспериментами над усовершенствованием производства, даже за соблазнительную оплату, так как его идеи требовали еще больше теоритической работы и развития. Артур Войцеховский чувствовал в молодом человеке родственную душу и научный разговор их плавно перетек в дружескую беседу. Однако же ни тот, ни другой, не могли согласиться на предложения противоположной стороны.

Князь вздохнул.

– Вы можете смело попросить меня поучаствовать в вашем проекте финансами, за очень выгодный процент при условии его защиты, но своим участием я участвовать в нем не могу – вы знаете, что я приобрел металлургическо-автомобильный завод, модернизировал его, насколько позволили силы и время, опять-таки, финансы, и сейчас дистанцироваться от него я не могу.

Дьёзе слегка улыбнулся.

– Да, князь, я часто встречался с вами в университете, и сейчас я вам скажу, что вы не важно выглядите, я помню какой вы были живой и увлеченный. Только, не в обиду, князь, не могу ответить себе на простое человеческое любопытство «Зачем вам это надо?» Вы же перспективный математик и химик, я читал ваши наброски и статьи, я не совсем согласен, т.е. с вашим подходом, но… вы могли бы оставить след в науке, а приобрели убыточное предприятие, и все забросили. Вы сами то, уверены в том, что это вам надо? Вы, один из самых богатых людей в Венгерком королевстве? Если мое любопытство перешло дозволенные границы, остановите меня, я не обижусь.

– Ну, я вам скажу обескураживающую вещь не лицеприятную для меня – богат не я, а баронесса фон Гайзейштард, и вот предприятие мне и нужно для того, чтобы сделать свое состояние, свое. Пусть это и не совсем красивым путем. Знаете, на востоке есть мудрый фразеологизм – «Если молишь о дожде, приготовься ходить по лужам!». А купил я убыточное предприятие потому, что прибыльные просто не продаются, вы заметили. А у меня есть источники дохода, чтобы его поднять и сделать процветающим. Дело для меня новое, опыта нет, но мне нравиться мой подобранный коллектив инженеров-новаторов, они дорогого стоят. В жизни почти все решают деньги, но люди, которые становятся для тебя друзьями или близкими для тебя, гораздо больше, чем состояние!

– Я с вами солидарен, князь. Только вопрос в другом, будут ли рядом с тобой эти люди, если у тебя не станет денег!

– Да, вы смотрите глубоко. И я это понимаю. Бог всегда дает человеку какие-то ресурсы. Одному крепкое здоровье, другому талант, третьему богатство, а четвертому богатых покровителей. Есть ли разумность в том, чтобы отталкивать от себя протянутую Богом руку и не пользоваться ресурсами, которые он дает.

– Ну, конечно же, конечно же – и Дьёзе протянул князю поднос с чашечкой кофе – фишка только в том, князь, что Бог дает, но, порой ты не можешь распознать что дает, и в какой момент, можно же и пройти мимо протянутой руки, не разглядев её. Просто у вас хватило соображения, князь, сразу понять, что это возможность. Но, многие, очень многие проходят мимо. Я вот и боюсь упустить в своей жизни шанс, и пройти мимо протянутой руки. И в науке, это сплошь и рядом встречается. Из множества путей и вариантов, мы редко выбираем верный, а столько времени уходит и сил на борьбу с жизнью и работу на не верно выбранных направлениях.

– В этих вопросах, молодой мой коллега, необходима интуиция и умение освобождать свой разум и сердце от предрассудков. С возрастом, ко мне все больше приходит понимание, что нового как такового, в природе вообще не существует. Развитые, просвещенные организации жили на нашей планете до нас, вы не допускаете, что если жизнь есть сейчас, то она существовала и до нас, и знания предыдущих цивилизаций остались для нас в духовном мире и мы чувствуем её интуитивно. Даже в науке, открытия в определенных направлениях происходят всегда сначала на интуитивном уровне, а человек экспериментально воплощает их в реальность!

– Князь, римская католическая церковь осудила бы нас за святотатство! – проговорил Дьёзе Зелплен, но выражение его глаз выражало искреннюю солидарность со всем сказанным, и даже больше, он не думал никогда об этом, но пришедший к нему человек высказывал живые мысли, находящие отклик в его сердце и расширяли его представление о бытие.

Артур Войцеховский не располагал временем расслабляться на таких дружеских беседах, хотя он и ощущал себя в данный момент комфортно и чувствовал, что понят. Он поднялся с подоконника, по привычке на который усаживался и любил одновременно беседуя, следить за происходящими событиями за окном.

У Дьёзе Зелплена, увидев попытку собеседника, уже выйти на завершающий этап их беседы, возникло, легкое беспокойство. Ему не хотелось прерываться и вещи, которые затронул в разговоре Артур Войцеховский ему были глубоко интересны.

– Князь. Я прошу вас, вы не ответили мне на главный вопрос – Вы согласны, вы видите рациональное зерно в моем вариационном принципе Цемплер, который в состоянии обсудить непрерывные потоки и ударные волны в единой форме. Моя теория нелинейных уравнений гидродинамики тесно связана с изучением волн малой амплитуды и не может игнорироваться. Я сейчас занялся вопросом изучения вязкости газов, а ударные волны в гидродинамике могут быть только сжимающие волны, то есть, любое внезапное изменение в потоке газа, ударная волна может быть только сжимающей природы, следовательно, волна может перемещаться в сторону только более редких слоев газа.

– О. Вы не до конца уверены в том, что делаете, раз интересуетесь моим мнением? Ваш труд оценили профессор Лоранд Этвеш, и вы еще сомневаетесь в правильности направления? Я предвещаю вам успех в будущем и в научной карьере, только бы хватило упорства. Нужно стать увереннее, вы если чувствуете истину сердцем, то, даже если все станут сомневаться, вы не должны иметь сомнения. Это не легко, идти против жизни, но вспомните Карла Бенца, никто не верил в его изобретения изначально, никто, супруга поддерживала, но его как человека, не как ученого, она в это не вникала. И вот, мы имеем транспорт без лошадей и путей его усовершенствования неограниченно!

– А вы, князь, увлечены сейчас этим?

– Да. Я увлечен. Самое интересное, что я все больше начинаю думать о том, что, решая организационные вопросы своего предприятия, я занимаюсь не своим делом и оно у меня крадет почти все мое время. Я сейчас попал в некий вакуум и не знаю, как из него выбраться!

– Вам просто не достает очень способного организатора. Вы найдите себе его и перенаправьте свои усилия туда, куда вас больше тянет.

– Меня это решение уже посетило, я и занимаюсь поиском такого человека.

– А что конкретно вы планируете делать на своем производстве?

– У меня даже не совсем производство, а больше экспериментальная база. Мы думаем об увеличении скорости автомобиля и его большей закрытости. То есть, чтобы автомобиль для его хозяина, стал мини-домом, ну это утрированно, но вы же меня понимаете?

– Да.

– Ну, вот. Автомобиль должен быть закрыт от ветра, дождя. Увеличится его скорость и пассажиру в нем без защищенности извне станет дискомфортнее, от усиления потока воздуха. Это надо изменить!

– Я уверен, вы это сможете, князь – поддержал молодой ученый.

– Спасибо. А вам больше уверенности и удачи. – князь ловко нахлобучил шляпу и подойдя к Дьёзе, пожал ему руку. При прощании, добавил:

– И все-таки, если нужны будут инвестиции в проект, я с радостью, на очень выгодных для вас условиях. Помните.

Артур вышел из университета и поймал кэб. Свою машину он давно продал, да и не сильно ему нравилось ездить на ней по улицам, привлекая пристальные взгляды прохожих. Вернувшись на завод, к нему подвели для знакомства второго управляющего по кадровым вопросам. Внимательно изучив его умное и открытое лицо, князь задал ему несколько вопросов для получения необходимой информации и остался удовлетворен. Они решили на заводе организовать курсы подготовки молодых рабочих для работы на станках. К двоим вновь набранным приставлялся опытный мастер, за что ему к заработной плате доплачивалась надбавка и в дополнительное время после работы он целиком занимался новичками. Так меньше делалось брака. – Ваши предложения по повышению производительности на предприятии – как бы мимоходом, задал еще вопрос князь, уже переключившись на вывешенные чертежи на кульмане и внимательно просматривая их, рукой подзывая к себе инженера-конструктора.

Нового управляющего по кадровым вопросам звали Миклос Дилси – венгр, настроенный оппозиционно против существующего режима. Ему импонировала простота и деловитость его нанимателя. Он, находясь уже в возрасте 45 лет, повидал в жизни не мало. Но, вопрос застал его врасплох. Он не ознакомился еще с производством. Внимательные глаза Войцеховского мимоходом скользили по его лицу и по лицу инженера-конструктора, который ожидал очереди своего вступления в разговор. Но, недолго думая, Миклос Дилси дал ответ:

– Я не знаю обстановки. Хотя, самое первое, что приходит на ум – это максимальная занятость рабочих.

– Объясните, что вы имеете ввиду – попросил Войцеховский.

– Да, да, я это и собираюсь сделать. Люди должны максимально быть загружены на производстве. Тогда меньше и нарушений, и расхолаживаний. Пусть людей будет меньше, но зарабатывают они больше, все ровно, это выгоднее, чем два работника и две зарплаты. Нужно тщательно присмотреться к самой работе служащих и рабочих. Может кто-то загружен только на половину. Тогда стоит ему вменить в обязанности еще участок или часть выполняемой другим человеком работы, а высвободившихся людей перенаправить на вновь создаваемые места, не набирая извне людей. То есть, с улицы. Нужно увеличить заработки, на немного, и люди будут довольны и вам меньше затрат.

Войцеховский уже более пристально присмотрелся к говорившему, глаза его прищурились.

– В вашем предложении есть рациональное зерно, у нас этим никто и не занимался до сих пор. Вы, займитесь. Но…чтобы наши действия не спровоцировали увеличение выпуска брака! Если работнику добавляется участок работы, он должен уметь делать эту работу и успевать. Здесь нужно очень аккуратно! – произнес он как констатация факта и тут же переключился на чертежи, которые за год работы с инженерами он научился читать быстро.

Миклос Дилси утвердительно качнул головой. И увидев, что хозяин уже стал слушать инженера Иствана, вышел из кабинета.

Гром грянул после обеда для всех. На предприятии произошел несчастный случай! Который парализовал всю работу до конца дня.

Открывался новый цех и там делался ремонт. Несколько рабочих на огромных лесах, сооруженных специально для работы на высоте, красили сверху трубы, запрокинув головы вверх. И один из них не закрепился страховкой. Толи не успел, толи не сказали, толи сам проигнорировал. Внизу же несли носилки с песком и один из носильщиков споткнувшись, падал на леса, сильно их качнув. От неожиданного сильного толчка, рабочие, находящиеся наверху лесов, слетели с подножек. Один повис на страховке, не долетев до земли, второй же без страховки разбился на цементном полу, с высоты 8 метров.

В пустом цеху повисла жуткая тишина и её разорвал густой, яростный крик одного рабочего, осознавшего произошедшее и все бросились к упавшему. Он лежал на спине, подогнув неуклюже ногу под себя и с головы по цементному полу стала растекаться медленно кровь, быстро впитываясь в цемент. Все повисли над ним в застывшем ужасе на лицах. Тот, кто повис на страховке, сверху закричал первый:

– Врача, вызывайте срочно врача, бегите за врачом!

– Куда? – раздалось снизу несколько голосов.

– В приемную бегите и ищите инженера Иствана! Быстрей! Он упал не лицом вниз, может еще живой!

Через пять минут началась дикая паника. Рабочий еще дышал. С диким криком ворвались в приемную, на крик выбежали все из кабинета директора. Рабочий не умел пользоваться телефоном, он начал взахлеб, судорожно хватая ртом воздух объяснять, что произошло. Лица у всех вытянулись и глаза наполнились испугом. Войцеховский быстро сорвал трубку телефона и стал набирать номер клиники. И, видимо от того, что ему там ответили, он пришел в ярость. Все услышали его сердитые слова:

– Мне плевать, я оплачу за все. Все операции и лечение будет оплачено лично мной! – его видимо спросили, кем и он добавил – Войцеховский! – потом он почему то, сдал ждать и через пять минут в нервном порыве бросил трубку и позвал Иствана. – Еще телефон, другой больницы, еще, нужно, нет мест сказали, другой номер, давай!

– Это больница доктора Цобика, муниципальная. – стали звонить туда.

– Что значит муниципальная?

– Для всех, кто не имеет толстого кошелька.

После все бросились в цех. Истван поспешил на улицу дожидаться врачей.