Но всё же почему-то Лина и Нисон сошлись, даже не обращая внимания на такую разность между чувствами к собакам – практически главным жителям города.
Нисон всегда отличался пониманием, но никто и никогда не говорил о нём как о сопереживающем человеке.
У врат рая
Лина всё сидела, прижавшись к Нисону ещё некоторое время. Он бережно и заботливо обнимал её, боялся даже дышать, ведь раньше Лина редко подходила к нему, чтобы понежиться. Он всегда дорожил такими моментами: Лина сидит совсем рядом, не против, чтобы её обнимали, сама кладет голову на плечо, прикрывая руку Нисона своей рукой. Сейчас он понимал, чем вызван такой прилив любви – беременностью, но всё равно удивлялся, ведь Лина будто менялась с каждой секундой. Ему и нравилось в ней это, такое непостоянство, такая глубокая душа, такие зелёные глаза. Именно в эти моменты, когда Лина сидела рядом, он видел своё отражение у неё в зрачках. Жаль, что его нельзя было запечатлить, ведь нисон отдал бы все свои деньги, чтобы каждый день видеть это. Но, к великому сожалению, своё отражение в черных зрачках он видел крайне редко.
Лина была для него своим необитаемым островком, дикой степью, каждый сантиметр которой поражал. Она вся была такой загадочной, непонятной, и Нисон восхищался этой многогранностью.
– Милая, тебе нужно записаться к врачу, а после уйти в декрет, – он тихо поглаживал её плечо. – Я не позволю, чтобы беременная женщина работала.
Лина искренне посмеялась, наклонив голову. Что-то в глазах всё-таки блестело, и это отчётливо видел Нисон.
– Да брось ты! Ниска, моя работа не такая уж и трудная, чтобы я не смогла работать на маленьких сроках, – Лина махнула головой, а за ней полетели волосы, щекоча ему нос.
– Ты носишь моего ребёнка, я хочу, чтобы все с ним было хорошо, – он положил руку на её живот. Он был плоским, запястьем Нисон чувствовал её выпирающую тазовую кость.
– Ладно! Но ты тогда будешь содержать меня.
– Я и так это понял, Лина.
Она ещё раз посмеялась, заставляя Нисона наслаждаться её счастливым смехом, который он слышал очень редко.
– Ха, ну ладно, тогда буду содержанкой. Кого ты хочешь: мальчика или девочку?
– Наверное, девочку. Дай угадаю, ты тоже?
– Конечно! Дочка – это же благословение от небес. Хотя, я и мальчику буду рада. Это же мой ребенок, я рада ему в любом случае…
А после Нисон вновь уснул под бесконечные разговоры Лины. Наверное, около двух часов она что-то рассказывала ему и объясняла, а он лениво кивал и слушал её, закрыв глаза. На него её голос уже работал как снотворное. Стоит Лине опять начать тараторить, как он чувствует желание лечь ей на колени и уснуть. Так было часто, почти каждый день, но почему-то именно сейчас стало по-другому. Возможно, это потому что они понимали, что скоро их станет трое, и ровный и красивый голос Лины будет убаюкивать не только Нисона.
Почему-то, не смотря на её доброту и красивую внешность, Лина была одинокой. Точнее, сейчас у неё есть Нисон, но никого кроме него. Друзей у Лины особо не было, она и не понимала, как их завести.
Всю жизнь она жила в такой пустоте, что та заполненность людьми казалась ей чем-то немыслимым. Вот, например, как эти девочки вместе улыбаются, смеются? А рядом с ними вовсе компания из семи человек, что, не смотря на лицемерность и эгоистичность каждого, оставались друзьями. Совсем рядом лучшие друзья, что были словно две половинки одного целого. Но Лина не могла понять этого.
Да, имея не совсем обычную внешность и излишнюю худобу, она в детстве отпугивала ребят, но всё же некоторые с охотой принимали её в свою компанию. Таскали Лину по всяким конкурсам, где нужно участвовать группами, ставили с ней номера и прочую чепуху. Только спустя очень много времени Лина поняла, что ей это все не нравится. Не нравятся люди, шумные компании, лицемерные друзья, которые совсем не прочь обсуждать каждого, в том числе и Лину. Да нет же, друзьями она не хотела их называть. Может быть, они были просто горький жизненным опытом или ещё одним доказательством одиночества Лины, но точно не её близкими людьми. Хотя раньше, когда Лина была чуть помладше, она жаждала общения, дружбы, но от сверстников получала лишь игнорирование и шутки. Часто переживала по поводу отсутствия друзей и общения, но вскоре смирилась. В школе она была тихой, незаметной, но не была изгоем. Наоборот, как только Лина бросила попытки подружиться с кем-то, к ней начали проявлять внимание мальчики. В девятом классе Лина нравилась, кажется, половине города. По крайней мере всех завлекала её загадочность, красивый голос и внешность. Она была очень худой, но невысокой, отчего Лину часто носили на руках. Ее рост даже до сих пор не превышал ста шестидесяти сантиметров. Она даже сама не понимала, почему, являясь такой несчастной и забитой, она нравилась другим. Может быть, тому виной были короткие юбки, открытые топы и яркие губы, но Лину это не особо волновало.
Сейчас она едва ли могла надеть что-то короткое, открытое или же накрасить губы кровавой помадой. Всё это осталось в далёком прошлом, там же, где и её прозвище. Обиднее слышать из чужих уст "Уродка", чем "Шлюха", так что в целом Лину это не огорчало, хотя внешность, конечно, её не волновала. Но всё же ей льстил тот факт, что девочки ей завидовали, а парни были готовы драться за её внимание. Правда, все хорошее очень быстро проходит, так что к одиннадцатому классу Лина потеряла свою внезапную популярность, хотя, конечно, и сама Лина тоже сильно поменялся. Теперь она старалась носить мешковатую, большую одежду, редко красилась, а глаза и вовсе стали намного печальнее, чем прежде.
«Ты вообще спишь?» или «слушай, а может тебе у врача провериться?» Лина слышала чаще, чем своё имя. Но она каждый раз устало выдыхала, мотая головой. Так это излишнее внимание к её глазам ей надоело, что она перестала отвечать на какие-либо вопросы. А тут – встретила человека, который и вовсе не обращал внимания на черные мешки и глубокие глаза.
Нисон ни разу не намекал Лине на её недостатки, он, кажется, вовсе их не замечал, он видел лишь прекрасное. Ему было всё равно, ему было одинаково хорошо. Пусть Лина была невысокой, худой, болезненной и с пугающими глазами, Нисон улыбался ей так искренне, что она понимала: с ним она хочет жить. Лучше она не найдет.
Нисон ухаживал за ней как курица за яйцом, постоянно переживал за её самочувствие, ведь токсикоз, что начал мучить Лину, не давал ей нормально питаться, отчего внешний вид её немного изменился, но не смотря даже на это, Лина не переставала быть счастливой. Хотя она и не до конца понимала, какого это, ей хотелось бы называть это состояние счастьем.
Вечное
Странно, что иногда люди характеризовали свою жизнь как счастливую. Лина никто не понимала, как можно назвать гору серых дней счастливой жизнью, но сейчас, кажется, что-то поменялось. Как только она поняла, что у неё будет ребенок, Лина вдруг ожила. Вот уже несколько недель она была подозрительно весёлой и счастливой, хотя, конечно, понятие счастья ей было не совсем знакомо, но она бы соврала, если бы не назвала своё состояние радостью. То ли от самого факта беременности, то ли от скорого появления дочери, и неважно, что она появится только через восемь месяцев – это было пылинкой, Лина ждала этого всю жизнь, она была безумно счастлива.
Несколько дней подряд Нисон был будто сам не свой: очень нервничал из-за чего-то, часто задерживался на работе, волнительно смотрел на Лину, словно ждал чего-то от неё. А после того, как врач подтвердил беременность, так и растаял прямо там, не в силах сдержать глупую улыбку. Но она и не обратила внимание на это, так внезапное и мнимое счастье ослепило её, что всё остальное стало неважным.
Так однажды он настолько разволновался, что Лина, лёжа рядом с ним, слышала лишь его тяжёлое и быстрое дыхание, слышала биение сердца, что хотело выбить грудную клетку. Она посмеялась, тыкая Нисона в грудь, словно пытаясь остановить сердце, но оно, кажется, лишь ещё быстрее забилось.
– Что тебя так волнует? – спрашивает Лина, улыбаясь голубым глазам Нисона.
– Один… Вопрос.
– Что за вопрос? – Лина еле сдерживала смех, смотря на серьезность Нисона. Так он ей казался неспособным на всякие серьезные вещи, что отсутствие улыбки или доброго выражения лица воспринималось Линой как неудачная пародия на волнующегося человека.
Нисон выдохнул, почему-то тоже улыбнулся, но как-то неровно и нервно.
– Вопрос, выйдешь ли ты за меня.
– Да, – как-то в шутку говорит она, не совсем понимая, что Нисон не шутит.
– Лина, я серьезно. Ты выйдешь за меня? – Нисон пытался успокоить смеющуюся девушку, тормоша её плечи.
– А чего ты ждёшь от меня? Что я скажу нет? – Лины улыбалась ему, пытаясь не показывать красные уши. Ему не обязательно знать, как сильно она тоже волновалась.
– Лин… – Нисон медленно тянется к карману, – не говори нет. Вот чего я жду от тебя.
Блестящее колечко вдруг посмотрело на Лину. Недорогое, но зато выбранное с душой. Она пару секунд смотрела на него, а после, громко выдохнув, перевела взгляд на Нисона. Слова застряли в горле, она даже не могла понять, что хочет сказать.
– Ну? Лина, – по привычке растягивая первую гласную букву, Нисон наклонил голову.
– Да! Да, да… – Лина сама удивилась своему голосу. Казалось, кто-то за неё соглашался. Но она была и не против.
– Я люблю тебя, – Нисон радовался, словно Лина правда могла уйти от него куда-то и когда-то.
…
В прочем, не особо важно, что они поженились из-за беременности Лины, точнее, это была чистая случайность: беременность и предложение, они просто внезапно пересеклись. Но главное: они теперь женаты. Колечко Лина с радостью надела себе на палец, сомнений, что она выбрала не того человека для дальнейшей жизни, вообще не было тогда.
Все ли люди, что сказали «Да» в ответ на предложение, правда любили человека, с которым венчались? Сказать «Я люблю тебя» и сказать «Да, я выйду за тебя» было совсем разными вещами. Выйти замуж можно и не по любви – это вам ещё любая мудрая женщина скажет. А вот признаться в своих чувствах под силу не всем. Да и то, разве слова могли дословно передать чувства? Едва ли. Признаваться в любви можно и без любви. А можно и вообще не признаваться, лишь кивать на вопрос: «А ты меня любишь?». И не понятно, кивают ли как ответ на вопрос, или кивают, чтобы не врать словами. Разве любовь вечна? Кто решил, что та глупая вещь, что длится три года, может самым святым в жизни? Боль – вечна, она с каждым годом будет лишь еще больше углублять рану. Но если ничто не вечно – а как же одиночество? Разве люди могут его убрать? Кажется, одиночество заложено в нас с рождения, мы все тут сами по себе, мы все тут никому не нужны. И пока мы будем врать о "самом святом", кто-то будет кричать о вечном. Но его посчитают дураком.
Лина не верила в любовь. Она ей всегда казалась чем-то глубоким, непрерывным, бесконечным. Да, она искренне верила в любовь матери к ребенку, человека к богу, бога к человеку, собаки к хозяину и хозяина к собаке. Но вряд-ли Лина может понять когда-то любовь между людьми, никак не связанных. Это было даже каким-то нелепым, словно люди "любили" друг друга, потому что больше некого. Да и мы часто путаем любовь с другими чувствами, так это плотно вошло в нашу жизнь, что люди при малейшей причине говорят о вечной любви. А Лина таких слов никогда никому не говорила, даже, кажется, отцу. А больше ей и некого было любить.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70797922&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
