Видно, дьявол тебя не изгнал. Когда Любовь, Психоз и Проклятье отличаются только названием… Нуареск. Книга первая
Фортуната Фокс
Выжить после любви удается далеко не всегда. Особенно если она настолько взрывоопасна, что оборачивается действительным взрывом. Когда бывшие возлюбленные Кайран и Лара учиняют скандал в бистро «Карлсон», шахидка Аиша, мстящая за смерть мужа, прямо у них на глазах совершает теракт. Казалось бы, случайное стечение обстоятельств. Однако чем глубже мы погружаемся в пучину повествования, полного страшных тайн и самых удивительных загадок, тем очевиднее становится роковая связь между двумя событиями.
Видно, дьявол тебя не изгнал
Когда Любовь, Психоз и Проклятье отличаются только названием… Нуареск. Книга первая
Фортуната Фокс
© Фортуната Фокс, 2024
ISBN 978-5-0064-0866-1 (т. 1)
ISBN 978-5-0064-0867-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
?
Нуареск (в пяти частях, с прологом в двух частях,
лирическим вступлением и двумя эпилогами).
?
Безумному веселью безысходного ужаса посвящается…
Книга первая
Если можешь – беги,
Рассекая круги,
Только чувствуй себя обреченной.
Э. Шклярский.
«Фиолетово-черный»
Кто сильно страдает, тому завидует дьявол
и выдворяет – на небо.
Ф. Ницше «Злая мудрость»
В последний день зимы
Желтые лучи фар кромсали синий бархат сумерек, словно ножницы в руке взбесившейся портнихи. Подскакивая на ухабах, грязная «девятка» тряслась и гнусно тарахтела. Дорога была узкая, извилистая. Со всех сторон дремучие леса да необъятные сугробы. Небо враждебно упрятало в свои недра едва проснувшиеся звезды. Лишь полная луна своевольно вырывалась из суровых объятий туч.
Луны же сиротливый огрызок со звездочкой на нижнем крае болтался на лобовом стекле машины, безжизненно серебрясь в лучах далекого светила. Серебрили лучи и пассажирку заднего сиденья, бессмысленно взиравшую на полнолунье. Мерцали фосфорическими бликами в сажевой черноте зрачков, расплескавшихся так безбрежно, что глаза казались двумя колодцами на совсем еще юном, но безнадежно поблекшем лице. Бескровном, без тени косметики. Без тени раздумий. Лишь неясные следы сожалений и страхов угадывались на нем.
Человек, сидевший рядом с водителем, держал свое окно приоткрытым. Студеный ветер гулял по салону, будоражил горьковатой свежестью. Глубоко вдохнула девушка, поежилась, непроизвольно застонала – так благодатно повеяло от древних сосен-исполинов. Мужчины, чьи черноволосые затылки загораживали ей обзор, истолковали стон по-своему. Они решили, что пришла пора принять Средство. Она безропотно приняла. «Девятка» полетела с космической скоростью.
Когда в следующий раз девушка заинтересовалась пейзажем, за окном уже маячил центр города. Мелькнул указатель «Фианитовый проспект». Повсюду горели фонари, переливались цветные витрины, сновали десятки машин и пешеходов.
Чужой северный город. Возможно, даже красивый. По крайней мере название показалось ей красивым – Утронск. Утронск… Слабая тень любопытства мелькнула в полусонной душе, окутанной мраком. Город Утра? Или же… «Здесь Смерть себе воздвигла Трон, здесь город, призрачный, как сон, стоит в уединеньи странном»[1 - Строки из стихотворения Эдгара По «Город на море»], – грозным эхом отозвались строки любимого поэта. Может быть, город У Трона? У того самого, у последнего…
Наконец «девятка» остановилась возле колоритного местечка, чье оживление проглядывало в незадернутости панорамных окон. Неоновая вывеска, ярко горящая во мгле, гласила: «Бистро Карлсон».
Водитель повернул к пассажирке бородатое, кирпичного цвета лицо с внушительным носом.
– Всё, деточка, приехали, – прогундел он, шаманя из-под кустистых бровей змеиным взглядом. И в сотый раз принялся повторять инструкции: – Сейчас ты зайдешь в это кафе, займешь свой заказанный столик. С того места и парковка, и вход как на ладони. Устройся поудобнее, возьми чайку. Просто будь как все, только ни на кого не глазей, – северокавказская монотонность действовала усыпительно. Девушка молча кивала. – Ты всё хорошо запомнила? Темно-зеленый «БМВ» наподобие джипа, только поменьше. Недоделанный такой джипчик. Номер – три девятки. Мужчина – блондин, вот, взгляни-ка еще разок на карточку…
– Я не спутаю его ни с кем на свете, – бесстрастно заверила пассажирка. – Об этом можешь не беспокоиться.
– Хорошо, хорошо, как скажешь, хьомениг. Мы в тебе не сомневаемся. Главное – держать пальчики в рукаве. И не выпускать кнопочку ни на секунду. Только дождись, во что бы то ни стало дождись, когда этот неверный пес зайдет внутрь – и сразу действуй! Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного! Аллаху акбар!
– А-ала-ах-а-акбар! – сипло подвыл и второй тип. – Помни, наш храбрый Сатиф ждет тебя Там, – многозначительно ткнул он указательным пальцем в потолок машины, – и благословляет тебя, как и все мы.
– Я так не думаю, – неожиданно возразила девушка, тихая и апатичная до этой минуты. – Даже если ваш Рай… ваш Джаннат и существует, Сатиф меня точно там не ждет. Ведь он никогда не любил меня. Я это понимаю теперь… хотя, наверное, понимала всегда. Он использовал меня, как и других девушек. Так же, как и вы все. – Близкое свидание с Вечностью придало ее речам до того величественное бесстрашие, что моджахеды оторопели.
Еще ни одна из воспитанниц «лагеря праведниц» не позволяла себе ничего подобного. Могли ли они ожидать, что номер выкинет самая покорная из них, фанатично преданная их погибшему лидеру, его маленькая вдова?
– Аиша, деточка, ты что такое говоришь?! Разве мы не приняли тебя как родную? Все эти месяцы заботились о тебе, как о самой любимейшей из сестер… – наперебой забубнили взбудораженные мужчины.
– Расслабьтесь! – прошипела в перекошенные гневным испугом физиономии та, чье исламское имя означает Жизнь. – Это ничего не меняет, – презрительно щурясь, заверила их Аиша. – Свой выбор я сделала давно и не откажусь от него. Да вы бы мне этого и не позволили, не так ли? Значит, правильнее будет сказать, что мой личный выбор отвечает вашим требованиям. Я не стала писать прощального письма «сестрам», поэтому говорю вам: я принимаю свою Судьбу. Я не сожалею ни об одном дне, когда любила Его. Пусть эта любовь и сожгла мою душу. Что с того? – Кривая усмешка исказила бледный рот. – Я собственными руками отдала ее Оранжевым Демонам Страсти. Разве волнует кого-то такой пустяк, как еще одна пропащая душа – этот легкий затерянный ветер? – девушка начала тихонько, но очень неприятно посмеиваться. – А тело? Пускай заберут хоть Восемь Носорогов[2 - Вольное цитирование песни гр. Пикник «Твое сердце должно быть моим»], – тут, высокомерная в своей обреченности, она расхохоталась уже в полный голос. – Разве есть хоть какая-то нужда в этом теле теперь, когда Его уже нет среди живых?
Мужчины недоуменно переглядывались, не в силах постичь образность непонятных фраз, природу пугающего смеха. Уж не тронулась ли умом их Аиша в самый ответственный момент?
Но, к великому облегчению двух джигитов, истерика ее прекратилась так же внезапно, как началась.
Они молитвенно подняли руки ладонями вверх:
– Бисмилляхи рахмани рахим…
– Об одном прошу, – прервала их девушка с горькой усмешкой, увлажнившей глаза, – не заставляйте и меня читать молитву напоследок. Не верю я ни в бога, ни в черта, ни в вашего Аллаха. Всем этим для меня был Сатиф. Я отомщу за его смерть. Я сделаю всё, что должна…
Она выскользнула из машины бесшумно, словно приведение. Словно стала им, еще будучи живой. Невысокая, худенькая, в темном балахонистом пальто с капюшоном, она тут же растворилась в уличной толпе, среди болезненной серо-синей слякоти последнего зимнего вечера. Вечера, в сырой оттепели которого мучительно звенели самые ранние весенние нотки.
Стеклянные двери, зеркальный коридор, еще одна пара стеклянных дверей – и вот Аиша там, откуда уже не будет возврата.
Заведение под безобидно-забавным названием «Карлсон» с порога обрушилось на лженевесту Аллаха агрессивным многоцветьем. Фиолетовый, салатовый, фуксия, серебристый металлик – всё вокруг было в таких кислотных тонах, что заболели глаза. Впрочем, и остальные органы чувств не удостоились пощады. Громко, накурено, жирно, жарено, душно, пьяно, пьяно…
Жизнь бурлила. Вернее, ее разгульное городское подобие, о котором Аиша успела позабыть в тиши кавказских гор. А таких замороченных синтетических интерьеров ей и отродясь не доводилось видеть.
Так вот оно какое – ее персональное Чистилище. Араф, как сказал бы Он.
Черные полусапожки на низком каблучке легко и целеустремленно ступали по крупным квадратам черно-белого глянца. Словно невидимая рука Рока двигала игральную фигуру по шахматной доске.
Аиша старалась ни на кого не смотреть, как было наказано. Но на одном из лиц взгляд застрял помимо воли. На отекшем небритом лице черноволосого мужчины неопределенно-восточного типа. Он сидел один, неряшливый, угрюмый, отрешенный. На столе графинчик, до краев наполненная рюмка, тарелка пельменей-фри.
Вах, какой нечестивый мусульманин!
До боли, до дичайшей, жгучей боли напомнил он ее Сатифа. В душе, истерзанной любовью беспощадной, абрека облик демонический воскрес. Воскресла пылкость грубых поцелуев, в беспамятство что повергали. Воскресли дюжих рук, пропахших порохом, объятья. Такие – боже! – огневые, что косточка похрустывала каждая ее!
Ничего сладостнее Аише не довелось познать за свою короткую жизнь. Даже сейчас сердце зашлось от живости воспоминаний. Оно готово было выскочить из груди. Оно готово было взорваться, быть может, в тысячу раз мощнее, чем адский механизм, обернутый вокруг талии…
Нечестивец вдруг вскинул голову и тоже пристально посмотрел на Аишу. Сходство с Сатифом рассеялось. Ее погибший полудикий муж не мог похвастаться такой интеллигентной правильностью черт. Разве что во взгляде сквозили те же магнетические флюиды и та же затаенная беда.
Потупившись, Аиша быстро прошагала мимо. В самом конце зала она разглядела столик у окна с бронью на свою девичью фамилию. Там пристроила пальто на стоявшую рядом вешалку, присела на полукруглый диванчик, сложила руки на коленях. Маленькие пальцы с ногтями-обкусышами тонули в рукавах объемного серо-синего джемпера. Того же цвета палантин полностью скрывал волосы, выделяя истощенные долгим постом, но не утратившие миловидности черты. Вот только при здешнем люминесцентном освещении ее глаза-колодцы блестели так лихорадочно, а кожа лица белела так мертвенно, что весь облик казался совсем уж привиденческим.
Жуя, болтая, выпивая, местный контингент поглядывал на странную незнакомку: кто с тупым безразличием, кто – с ехидным любопытством.
В оцепенелом напряжении Аиша уткнулась в лежавшее на столе меню. Пусть пялятся, пусть лыбятся, несчастная биомасса… Если б они только знали, что счет идет уже на минуты!
Ее не содрогала мысль о гибельных увечьях, о том, в какие клочья разорвет ее земную оболочку напичканный пластитом пояс. Ни от чего уже не может содрогнуться душа, разорванная в клочья.
Так сёрфер-фаталист, должно быть, наблюдает раскат встающей на дыбы волны-убийцы. За нею рифы острые кинжалы обнажают, еще острей клыки акул голодных. А он, себя на их добычу обрекая, хохочет буйному подобный.
Оказывается, предвкушенье смерти созвучно в чем-то предвкушенью первого опыта любви. Так переливисты неведенья восторги-ужасанья! Экстрим и таинство. Начало и Конец. И Бесконечность…
– Добрый вечер, что будем заказывать? – подойдя, спросила одна из официанток в фартуке такой насыщенной канареечной желтизны, что глаза заболели пуще прежнего.
– Черный кофе, – сквозь зубы процедила Аиша.
– Кофе и всё? – кисло усмехнулась официантка.
Она была высокая, фигуристая с короткой рваной стрижкой. Она, не скрывая недовольства, барабанила дешевенькой авторучкой по блокноту перед самым носом Аиши. Гулким эхом отдавались удары в громыхании сердца, в пульсации вен, в тиканьи пояса. Весь мир внезапно сжался до желтого квадрата, белого прямоугольника и голубой трубочки. До грозных стуков и скачков жалкого пластика, бесконечно множащихся, а мгновениями иллюзорно плывущих, словно в замедленной съемке, и как бы даже застывающих.
– У вас же целый стол зарезервирован, ждете кого-то? – Глаза-бусинки требовательно вперились в сомнительную клиентку, заставив ее очнуться от тягостного дурмана.
— Да. Очень жду, – жмурясь, тряхнула головой Аиша. И, не сдержавшись, зловеще оскалилась. – Одного друга. Он придет, тогда и закажем. Он любит поесть, – обнадежила она подавальщицу, глядя уже твердым взглядом сквозь враждебность ручки, блокнота, фартука.
– Ясно, – та, похоже, чуть оттаяв, прекратила пытку барабанной дробью.
Порекомендовала скрасить ожидание фирменной выпечкой – слоеным конвертиком с абрикосовым джемом. Лишь бы поскорее отделаться от назойливой дряни, Аиша согласилась.
Всё! Теперь только ждать. Ждать…
Короткий миг прощального фейерверка, а там… что там? Она узнает это совсем скоро. Не будет больше для Аиши тайн. Но, может, и не будет ничего другого? Совсем. Придет вечный покой.
Она уже была близка к нему однажды, когда узнала, что Сатиф погиб. Узнала – и лишилась чувств, в густую канув тьму. И ничего там больше не было – ни ужасов, ни скорби, ни отчаянья. Лишь обволакивающая безмятежность, блаженный сон без сновидений. Не это ли есть смерть, с той разницей, что навсегда?..
Оживление в зале нарастало. Рядом с Аишей расположилась шумная компания неформального вида. В основном тинейджеры, некоторые постарше. К ним то и дело присоединялся кто-то еще, все обменивались громкими приветствиями. Рукопожатия у парней переходили в крепкие объятия, девчонки смачно расцеловывались.
Скрежет сдвигаемых столов, лязг рокерских цепей, громогласные взрывы хохота заметно напрягали угрюмого восточного мужчину. Он раздраженно косился в сторону отвязных гуляк, продолжая напиваться в своем мрачном одиночестве.
Кроссовера «БМВ» с номером «999» пока еще не было видно.
– Вот она! Именинница!! Наконец-то!!! – эти возгласы вкупе с залихватским свистом и бурными аплодисментами заглушили даже вопящий рэперский хит Gangsta’s Paradise.
В бистро не вошла – впорхнула интересная рыженькая девушка в лисьем полушубке поверх вечернего платья. Такую ухоженную богатую мадемуазель было трудно представить среди оголтелой шайки, однако она спешила именно к ним. Яркая, игривая, хохочущая, вся она была точно наэлектризована изнутри. Глаза сверкали бесовскими искрами. Манеры же этой утонченной на вид особы, как оказалось, ничуть не отличались от манер приятелей: та же разнузданная громогласность, шумные чмоканья, неизящная словесность.
Когда уже появится этот треклятый блондин???
