Единым оглушительным хлопком откупорили сразу пять бутылок шампанского… Как из-под земли вырос большущий торт с восемнадцатью свечками (Аиша, конечно, не сосчитала их количество, просто интуитивно угадала – и почему-то содрогнулась) … Вразнобой пропели традиционное «хэппи бездей»…
Повиснув на шее у цыганистой девушки с множеством мелких косичек, крайне возбужденная именинница глушила шампанское прямо из горлышка и призывала свой «народ» задувать свечки вместе с ней. Недовольство одинокого кавказца росло с каждой минутой. Рыжеволосая то и дело бросала в его сторону задиристые взгляды, что-то увлеченно нашептывала на ухо подружке, после чего обе взрывались гомерическим хохотом.
КРОССОВЕР! ТЕМНО-ЗЕЛЕНЫЙ КРОССОВЕР «999» НАКОНЕЦ-ТО ПРИПАРКОВАЛСЯ НАПРОТИВ ОКНА!!!
Следом за ним припарковался огромный черный джип сопровождения. С внезапной жадностью Аиша хрумкнула слоеным конвертиком, до этой минуты пролежавшим не у дел. К счастью, выпечка была еще теплой. Душистая абрикосовая сладость затопила рот. Вкусно! И какого черта она медлила?
Блондин, тот самый, которого ей не спутать ни с кем на свете – невысокий, полноватый, расфуфыренный, – вышел из машины с охапкой белоснежных роз. Но заходить внутрь не спешил. Чего-то выжидал. Его появление не осталось без внимания и за праздничным столом.
– Смотрите, кого черти принесли! – крикнул один из парней, кивая в окно. В свете фар блондин с букетом был отлично виден всем.
– Ой, я на минутку, – тут же вскочила одна из девушек, подобно имениннице, выделяющаяся богатым ухоженным видом. – Быстренько встречу его и вернусь, – пообещала она. И с интригующей улыбкой добавила: – Мы вместе вернемся, так надо.
Рокот возмущенного любопытства пробежал среди неформалов:
– Чего приперся он с этим веником? Что задумал? Как странно…
Аиша впопыхах дожевывала абрикосовый конвертик. Вкусный, конечно, но суховат, собака. Хрустящие слоеные кусочки колко липли к нёбу, раздражали горло.
Входи же уже, проклятый! Пусть всё, всё поскорее закончится! И эта с трудом жующаяся слойка. И этот булькающе-завывающий «Гангстерский рай». И этот невыносимый день рождения. И вся эта горячка, именуемая Жизнью.
Закурив сигарету, именинница устремилась к столику нечестивца.
– Пора свести счеты, – с мрачноватым озорством заявила она.
Из ее руки на стол плюхнулась, раскрывшись от удара, какая-то коробчонка. Содержимое Аише разглядеть не удалось, но мужчину оно явно потрясло.
Точка кипения была достигнута тотчас. Вскочив, черноволосый ринулся на рыжую чуть ли не с кулаками.
– Ты! – вскричал он. – Так это ты всё устроила, бесстыжая ведьма!
В ответ она расхохоталась с торжествующей наглостью. Нарочно выдохнула табачный дым прямо в лицо противника. Тот поперхнулся, глаза налились кровью. В бешенстве схватил девчонку за запястье. От неожиданности она выронила сигарету себе под ноги.
– Ты! Шайтан! – с издевкой выругалась девушка.
– Э, Черный Черт, полегче, а то огребешь щас по полной, – пригрозил ему кто-то из ребят.
Но Черный Черт, всецело поглощенный поединком с их подругой, пропустил реплику мимо ушей.
– Как ты посмела? Ненавижу! Слышишь? Ненавижу тебя!!! – восклицал он, крепко держа ее уже за оба запястья.
Она же продолжала хохотать ему в лицо таким странным высокомерно-обреченным хохотом, в котором Аиша не без удивления уловила отголоски собственной недавней истерики.
Смех сёрфера в лицо волне-убийце.
СМЕХ НА КРАЮ МОГИЛЫ.
Эта парочка наделала столько шума, что приковала к себе внимание большинства посетителей и официантов. Но какова была истинная природа того электричества, что искрилось в их взглядах, сотрясая тела, четко понимала лишь смертница за соседним столом.
– Всё, я зову охрану! – объявила девчонка с афрокосами, – Пускай вышвырнут отсюда этого гада!
– Ненавижу!!! – не унимался тот. – Ты разрушила всю мою жизнь! Всё потерял из-за тебя!
– И поделом! – злорадствовала рыжая. – Мой девиз: «Nemo me impune lacessit![3 - Никто не оскорбит меня безнаказанно! (лат.) Девиз Ордена Чертополоха, позаимствованный Эдгаром По для героя его рассказа «Бочонок амонтильядо»]» – слыхал такое? Ха-ха-ха!
Подружка именинницы и блондин с букетом уже подходили к дверям бистро. Другая ее подружка вела к угрозе стихийного бедствия двух охранников. Ледяной палец подрагивал на роковой кнопке. Аиша ловила на себе всё больше подозрительных взглядов. Опасливо косились пустоплясы, словно почуяли неладное. Неужто ее туманная невзрачность так сильно бросается в глаза на фоне ярких, шумных соседей? Или это уже мнительность заговорила в ней…
– Ну что, молодые люди, опять дебоширим? – миролюбиво проворчал охранник с бейджиком «Степан».
Пьяные разборки в «Карлсоне», похоже, не были редкостью. Персонал лишь снисходительно посмеивался над подобными инцидентами. Какое злачное заведение пожелает терять своих завсегдатаев?
– Да нет же! Мы день рождения празднуем, а он пристал вот! – сердито пожаловалась девушка с косичками.
– Не ври! – прорычал кавказец, не думая выпускать противницу из рук. – Это у меня сегодня день рождения!
– Ай-яй-яй, как нехорошо! – хмуро пожурил охранник с бейджиком «Леонид». – Зачем же поганить друг другу светлые праздники? Тем более в нашем заведении. А заведение у нас приличное, хоть вам и не впервой о том забывать. У нас кушают, отдыхают, сигареты на пол не швыряют. И в коридорах, по зеркальным углам… кхе-кхе, – охранник сально осклабился, – не безобразничают, в общем. Короче, ребятки, успокаивайтесь и расходитесь: либо по своим столикам, либо по домам. – Охраннику никто не ответил. Тут взгляд его привлекла коробочка, из которой заманчиво мерцал некий предмет. После секундных колебаний Леонид не удержался, поднял его, разглядел, а разглядев – присвистнул. – И нечего разбрасывать такие ценные вещи. Не дай бог пропадет, администрация отвечать не будет, – сварливо предупредил он.
Проглатывая последний кусочек, оказавшийся уже совсем пересушенным, Аиша поперхнулась. И раскашлялась. Да так громко, что охранники отвлеклись от скандалящей парочки и оба – о ужас! – уставились на нее. Она же, задыхаясь и покрываясь противно холодящей испариной, не сводила глаз с входной двери.
Ненавистный, мерзопакостный, отвратный блондин!!! Какого черта он всё еще не здесь?!
Фантастическим усилием рыжей удалось высвободить свои тоненькие ручки и в тот же миг вцепиться ими в ворот рубашки супостата.
– А ты чего ожидал! – кричала она, в дьявольском экстазе сотрясая его могучую фигуру. – Думал, всё сойдет тебе с рук?! Ха-ха-ха!!!
Эти двое держали друг друга мертвецкой хваткой. Их тела сливались и пульсировали, будто в бешеных объятиях. Лица оказались так близки, что дыхание смешивалось. А их уста – уста, обрушивающие друг на друга неиссякающие потоки брани, – в любой момент рисковали соприкоснуться.
Не обращая уже никакого внимания на эти страсти, оба охранника ринулись на одинокую туманную девушку. Ту, что так неудачно отведала местную фирменную выпечку.
– Мерзавка!..
– Гореть тебе в аду, проклятый сукин сын!..
Леденящий ужас взял верх над приступом кашля. Дыхание очистилось. Но нервы сдали. Аиша в панике вскочила, опрокинув недопитую чашку прямо на пол. Белая керамика разбилась вдребезги. Остатки кофе расплескались у черных полусапожек.
Ненавидящие друг друга бывшие – теперь уже каждый наблюдатель мог догадаться о природе их личной драмы – машинально повернули головы на звон осколков. Следующий звук, который они услышали, был металлический щелчок. Едва различимый в кабацком шуме. Тихий, но неправдоподобно отчетливый и оттого – страшный. Инфернально страшный.
Разом встретились три пары обезумевших глаз: золотисто-карие восточного мужчины, мерцающе-серые рыжей девчонки и Ее – сажево-черные, потому что состояли практически из одних зрачков.
Их взгляды метались друг по другу, пока полыхнувшее смертоносное зарево не обагрило фиолетовый, салатовый, фуксию и серебристый металлик, смешав всё в адском фейерверке.
Один-единственный короткий миг – и «Карлсон» сгинул в дымящейся черноте.
Спустя ровно шестнадцать лет
Строительная суета на Фианитовом проспекте была в разгаре. Сварочный аппарат сыпал искрами, рабочие грузили доски в фуру. Возле входа в ремонтируемое здание на раскладном стуле с достоинством восседал пожилой дядька. Черная вязаная шапка надвинута до седых бровей, меховой ворот камуфляжной куртки высоко поднят. Лишь теребящие его порывы ветра позволяли разглядеть щетинистое лицо, обезображенное шрамами. Неспешно дымя папиросой, весомо постукивая клюкой, он то и дело выкрикивал рабочим какие-то замечания и очень сердился, если их оставляли без внимания.
– Приехали, черт возьми! Уже! – закричал руководитель стройки, бойкий малый в красной стеганой куртке и джинсах с потертостями. – Да что ж вы возитесь? Хоть бы стекла с крыльца убрали, лоботрясы! Шевелитесь, шевелитесь!!!
Черный «Лексус» остановился прямо перед крыльцом. С заднего сидения на заснеженный асфальт ступил хипстерски неряшливый молодой человек. Нарочно недозашнурованные тимберленды, вельветовые галифе и объемный лиловый шарф, хомутом спадающий на горчичное полупальто, отозвались на лицах работяг насмешливым удивлением. Небрежным жестом проверяя фиксацию косой длинной челки, приезжий осматривался. Взгляд под стеклами очков-леннонов становился всё более недоуменным. Подрядчик кинулся к нему навстречу, протянул руку.
– Игорь.
– Яша Кротов.
– Добро пожаловать! Мы очень рады в нашем Утронске приветствовать столичного гостя, – с заискивающей улыбочкой затараторил Игорь, нервно почесывая подбородок. – Так вы что же, прямо из аэропорта? Как долетели? Как дорога?
– А что здесь, собственно, творится? – опустил светские любезности Кротов. От возмущения его глаза приблизились к форме очков. – Мне сказали, что помещение полностью подготовлено, а у вас, вижу, конь не валялся. Даже не знаю, как назвать весь этот… бедлам!
– Понимаете, тут такое дело, – Игорь потупился, больше не пытаясь скрыть огорчение, – всё, действительно, было уже в полной готовности, но на днях случилось непредвиденное. На втором этаже торгового центра тоже идет ремонт. Сносили стену, загорелась проводка, рухнуло перекрытие…
– На каких днях? – поморщился Яша, которому не было никакого дела до деталей бедствия. – Почему не поставили в известность меня? Что прикажете делать в этих руинах дизайнеру интерьеров?
– Но уведомлять вас не в моей компетенции, – извиняющимся тоном пояснил Игорь. – Совершенно не в моей. Вы же личный гость нашего мэра. Да вы не переживайте, Яш, мои ребята управятся максимум за неделю. Мы же тем временем найдем чем вас занять. Вы же, кажется, у нас впервые? Посмотрите наши замечательные края. Рыбалку организуем, экскурсии в музей ардальонских аметистов, в усадьбу княжны Долгоруковой – объект уникальнейший…
– Потрясающе! – вскипел Кротов. – По-вашему, я приехал в вашу глухомань предаваться праздности? Да вы хоть представляете себе, любезный, сколько стоит мое время – время дизайнера Яши Кротова!
В этот опасный момент негодующего москвича отвлек классический рингтон айфона. Он ответил на звонок и отошел в сторону. Облегченно выдохнув, подрядчик решил спастись бегством.
– Работаем, работаем! Ни на что не отвлекаемся, – прикрикнул он на своих. – А ты, Ефремыч, – вполголоса обратился он к седобровому командиру, – глаз с него не спускай! Проводи, покажи всё, что пожелает. Беседой займи, если понадобится. Но и лишнего, смотри, не сболтни. Короче, головой за него отвечаешь!
– Ну-ну! – в ответ тот глянул исподлобья.
Игорек прыгнул за руль своего авто и был таков.
– Смотался, – констатировал дизайнер. Закончив разговор, он насмешливо смотрел вслед уносящемуся «Форду Фокусу».
Опираясь на клюку, командир поднялся со стула. Смерил Кротова хмурым взглядом. Не вынимая изо рта папиросы, представился:
– Леонид Ефремыч, – и грубо ухмыльнулся: – Да не кипишуй ты так, парень, было б с чего. Ну отдохнешь пару деньков в наших краях. Места у нас – и впрямь загляденье.
От такой наглой фамильярности у Яши отвисла челюсть.
– Может, поедем? – почуяв неладное, вмешался водитель. – Отдохнете с дороги, отобедаете. Господин мэр уже вас ожидает.
– Знаю. Только что с ним говорил. Но для начала предпочту осмотреть помещение. Работа прежде всего! – Как ни суровы были интонации Кротова, спокойная ирония во взгляде позволяла предположить, что им с мэром удалось-таки прийти к компромиссу. И, похоже, весьма выгодному для дизайнера.
– Конечно, как пожелаете, – залебезил водитель. – А меня пообедать отпустите?
– Да на здоровье.
Едва Кротов шагнул внутрь здания, глаза его заслезились от едкого сварочного дыма. В нос ударила резкая вонь пыли и копоти. Обиженный вынужденным простоем, разочарованный жалким видом полуразрушенных стен столичный эстет расхаживал из угла в угол, кривя рот и качая головой. Хромой, крючась в три погибели, неотступно следовал за ним.
– Как, вообще, могла случиться такая катастрофа? – недоумевал Яша.
– Хо-о! Да разве ж это катастрофа? – всё так же грубо ухмыляясь, возразил Ефремыч. – Подумаешь, потолок упал. Мутотень наподобие этой на этом проклятом месте случается каждые четыре года. И каждый раз – аккурат в канун годовщины. Вот и не верь после этого в проклятье високосного года! В двенадцатом, когда здесь какого-то рожна открыли очередную ювелирку – и так уж спасу от них нету! – в нее шибанула молния, да прямо во время презентации. Можешь себе представить: февраль, снежная буря – и гроза! И – пожарище! Нет, это надо было видеть! Бабье как на подбор: в шубах до пят и на летних шпильках! Визги, вопли, все врассыпную, пыль до небес! Ах-ха-ха! – Хромой хрипло просмеялся, прокашлялся, едва не захлебнувшись мокротой, сплюнул под ноги и продолжил: – А до того, считай уже восемь лет назад, галерея здесь была, картинками торговали. Прогорело это дело на хрен! Так еще и трубу прорвало до кучи, электричество замкнуло. Гиблое это место. Ох и гиблое! Была б моя воля, снести здесь все к чертям собачьим. Даром что центр, сровнять с землей на веки вечные! Но теперь, видите ли, мэровой женушке приспичило тут какой-то спа делать. Как говорится, хозяин – барин…
– А что за годовщина? – насторожился Яша.
– Так тебе ничего не сказали? – скверно зыркнул на него хромой. – Оно и понятно. Из местных-то никто уже здесь работать не берется, только гастарбайтеры да жлобы вроде Игорька, который за копейку удушится. То-то тебя аж из самой Москвы выписали.
– А вы сами-то здесь… кто? – спохватился Кротов.
– Охранник. И всегда им был, – с подобным достоинством Ефремыч мог бы представиться премьер-министром или как минимум директором банка. – И чтоб ты знал, мэр наш только благодаря мне и уцелел. Он у нас, дай бог ему здоровья, человек с понятиями, не оставляет меня, калеку. Вот уже семнадцать лет я на этом месте, отмеченном злым роком…
– Постойте, постойте… – от внезапного озарения дизайнер опешил. – Неужели здесь прежде было то самое бистро «Карлсон»? Теракт в двухтысячном! Не помню, что именно тогда произошло, был еще школьником, однако шумиха вокруг всего этого была о-го-го какая! А вы, получается… Неужели тот самый охранник? Единственный выживший!
Ответом Ефремыча был мрачно-вальяжный кивок.
– Не люблю я вспоминать об этом, – заявил он, но патетичный тон и раззадоренный взгляд говорили скорее об обратном.
– Это естественно, прошу меня извинить, – попытался умерить пыл Яша.
– Ничего, – ответил объект его любопытства.
Оба напряженно притихли.
– Всё равно эта паскуда снится чуть ли не каждую ночь, – наконец со злобной горечью изрек калека. – Да что там! Хоть сейчас глаза закрою – как живая передо мной стоит. Сама бела как мел, а глазища черные, огромные. Круглые, как у совы, да еще мешки под ними, тоже совиные какие-то. А взгляд – так похлеще, чем у хищной птицы, чем у любой дикой твари. Не то чтобы ненависть в нем, не то чтобы ярость – такое зло несусветное, будто иллюминаторы в сам ад распахнулись. А самое гнилое, что эта моджахедская подстилка нашей русскою девкой была. Тьфу ты! – Весь во власти трагических воспоминаний Ефремыч застыл на месте, вперив взгляд в пустоту. Помолчал. И стал рассказывать дальше: – Поначалу – да, приняли это за рядовой теракт. Тогда как раз волна такая пошла, по всей стране гремели эти проклятые взрывы. Однако позднее, если не помнишь, следствие установило, что шахидку «чехи» подослали специально уничтожить нашего мэра. Тогда еще будущего. Дело-то было как раз в канун выборов. А главный конкурент ходил под их душманской крышей, вот и подослал. А обыграть всё под теракт задумал, падла! Ведь покушение было уже не первое. Миссию свою поганка провалила, спугнули мы ее с напарником. С перепугу-то и поспешила в преисподнюю отправиться вместе с ни в чем не повинными душами. – Вечный охранник зажег очередную беломорину. Кротов поперхнулся от отвращения. Где только старик достает этакую гадость в двадцать первом-то веке?! – Хотя… это как посмотреть, – сварливо прохрипел Ефремыч. – Кто из нас без греха-то? Может, и поделом всю эту пьянь разгульную с собой прихватила? Как знать…
Тема эта Кротова весьма взбудоражила, но философствовать о жизни, смерти и чужих грехах он не испытывал ни малейшего желания. И даже начал раскаиваться в своем неосторожном любопытстве, потому что его собеседник вошел в раж и продолжал делиться омерзительными подробностями катастрофы:
– …И всё же, прежде чем окончательно вырубиться, я успел разглядеть, как разлетелись в лохмотья кишки проклятущей твари, – смачно расписывал он.
– Я вас умоляю! – поморщился Яша.
Тот еще пробубнил что-то, а потом рассержено махнул рукой.
«Эх и никудышная пошла нынче молодежь!» – истолковал Яша жест сварливого калеки, мечтая поскорее с ним распрощаться.
Когда Кротов и Ефремыч возвратились на улицу, на город уже опускались болезненные серо-синие сумерки последнего зимнего вечера. Было так холодно и промозгло, дул такой колючий ветер, что голова ушла в плечи не только у сгорбленного старикана, но и у статного юноши. Из вежливости Кротов замедлял шаг, и они шли вровень, контрастом силуэтов производя на прохожих гротесковый эффект.
– А вон там, в скверике у библиотеки, – Ефремыч махнул рукой куда-то за дорогу, – весной того же двухтысячного мемориал соорудили. Сегодня весь день несут цветы и свечи. Да только свечи, как их ни прикрывай, скоро гаснут на таком ветрище…
– Да, печально всё это. И жутко, – нейтральным тоном отозвался Яша. – Сейчас бы кофейку погорячее и покрепче, – добавил он, растирая зябнущие ладони. Перчатки, как назло, остались в машине.
– А у меня же в термосе есть, чуть не забыл! – спохватился хромой и с неожиданным рвением поковылял обратно. – А то пока этот прохвост доедет, мы тут совсем задубеем, – на ходу выкрикнул он.
Яша даже не успел пояснить, что стариковский термос ему вовсе не интересен. Что под «кофейком» подразумевалось посещение какого-нибудь заведения, где можно расслабиться, поглазеть на местные фишки. Чувствуя себя еще слишком раздраженным и опасаясь показаться невежливым, он не спешил на встречу с мэром.
Тут в памяти всплыл красочный глянец журнальчиков, пролистанных по пути из аэропорта. Историю города, почерпнутую в них, Кротов нашел довольно занятной. Он и прежде был наслышан, что Утронск мало походит на типичные северные глубинки, теперь же убедился в этом лично. Расположенный в Карелии, величиной не уступающий ее столице Петрозаводску, Утронск никогда не входил в состав республики. Гордый город федерального значения, он был возведен в начале двадцатого века на золотых и аметистовых приисках. Ныне же процветал еще и за счет экотуризма.
В отдаленных районах, средь сказочных елей и сосен, еще встречались бревенчатые избы-кошели с асимметричной двускатной крышей. Наподобие тех, музейных, что в детстве запали Яше в душу во время экскурсии на остров Кижи. Только не такие древнее, до сих пор жилые.
Новый центр – дитя Великого десятилетия контрастов – сиял куполами Вознесенского собора, радовал великолепной филармонией, манил дорогими витринами и благоустроенными скверами. Столетние деревянные постройки здесь невозмутимо соседствовали с новехонькими многоэтажками. Гостиницы в стиле финского романтизма на удивление гармонично перемежались рублеными кафешками и магазинчиками с фольклорными названиями вроде «В гостях у Бабы-Яги» или «Ольховая чурка». Колориту добавляли многочисленные арт-объекты, отражающие здешнюю флору и фауну, мозаики с душевными природными пейзажами.
