Искусство миротворца
Эмбер Трой
Ал увлекался каллиграфией и надеялся на мирную и спокойную профессию. Однако именно этот навык изменил его дальнейшую судьбу. Теперь ему предстоит изучить древние магические знания и отправиться в путешествие.Главный герой недавно окончил школу и с детства живет в большом городе, который защищен божественным куполом. Этот купол оберегал жителей от вторжения демонов и служил мирным убежищем многие годы.В ходе своего приключения Ал встретит разнообразных союзников и врагов, что заставит его взглянуть на мир по-новому. Так как враги могут оказаться ближе по духу, чем союзники, и даже стать чем-то большим, чем просто друг. В борьбе с надвигающейся угрозой подростку придется принимать непростые решения: искать мирные пути или применять силу. «Искусство миротворца» – это книга в жанре фэнтези, приключение, которая перенесет вас в мир, где магия и зарождающиеся технологии переплетаются, а духовные силы играют важную роль в борьбе с демонами и существами из других миров.
Эмбер Трой
Искусство миротворца
Эпиграф
Пододвинул к себе стеклянную баночку, наполненную чернилами лазурного глубоководного осьминога. Цена такого сосуда – целое состояние. При попадании лучиков света чернила переливаются темно-изумрудным цветом, а буквы, написанные ими, не смыть даже морской водой.
Но ценились они в первую очередь за другое: неважно, на каком языке напишу текст – читающий будет видеть на листке символы и слова на том языке, на котором он думает, и смысл слов будет понятен читателю.
Конечно, продав эту волшебную жидкость, можно купить несколько бочек обычных чернил, а на сдачу жить пару лет беззаботной жизнью в большом городе, при этом покупать каждую неделю новый наряд.
Заманчиво… Но нет. Прогнав навязчивые мысли и откупорив драгоценную склянку, взяв в руку перо, на конце которого прикреплен тонкий металлический наконечник, я задумался. С чего же начать повествование?
Сразу заинтересовать читателя захватывающим сюжетом или потихоньку вводить в суть происходящего в былые времена? Немного поразмыслив и покопавшись в стопке листов с заметками, наблюдениями и историями, я понял, что нужно начинать с того момента, когда осознал кто я.
Все иллюстрации созданы с помощью сервиса rudalle.
Глава 1
Обхватил рукоять кинжала, да так сильно, что пальцы побелели от усилия. Лезвие, пронзившее глаз существа, рывком вышло из глазницы. Передо мной лежала помесь ящерицы, лягушки и… рыбы что ли. Голова у твари была большая, непропорциональная телу, как и короткая, но широкая шея, редко усыпанная крупной чешуей. А вот тело худощаво и горбато настолько, что некоторые позвонки в виде тупых шипов возвышались над головой. Руки вытянуты почти до стоп, так как ноги были короткие и кривые. И всю эту нелепость создания завершал небольшой хвост, даже хвостик.
– А что делать дальше? – произнес я шепотом, на сбитом дыхании, осматривая темное помещение. Ответа не послышалось, что и не могло не радовать: в этом сливном подвале, надеюсь, больше никого нет, кроме меня и вот этой страшной туши.
В углу тускло горел факел, вылетевший из руки во время моего падения. Огонь его мерцал, испуская мелкие искорки, будто вот-вот погаснет. С другой стороны комнаты, через небольшую сливную решетку в потолке, ведущую на уличную мостовую, проникал свет. Лучи солнца, проходя через прутья решетки, падали косыми линиями на середину подвала, разрезая темноту и немного освещая пространство вокруг. Оглядевшись по сторонам и еще раз убедившись, что опасности поблизости нет, я присел на корточки, чтобы получше разглядеть того, кто недавно хотел перекусить мной.
«Да, на человека оно точно не похоже», – подумал я, рассматривая морду, усыпанную маленькими кожистыми отростками. Широкая пасть неестественно перекосилась, обнажив длинные тонкие клыки, выстроенные в один ряд, явно предназначенные намертво удерживать жертву и не отпускать, пока та не истечет кровью. Глаза, а точнее один оставшийся глаз как будто продолжал следить за мной. Чувствовалось, что оно пытается вновь заговорить. Да! Эта тварь могла говорить как человек. Мне это не показалось, я точно слышал слова. Голос еще такой звонкий, как у подростка. Меня это ввело в ступор, и даже не пойму, как я умудрился нанести удар, при этом еще попасть в глаз. А вот отскочить в сторону от падающего противника не успел и оказался под ним. Падая, больно ударился головой об пол. Мне понадобилось время, чтобы скинуть с себя это создание, вдобавок я сильно измазался слизью, которая и сейчас продолжала вытекать откуда-то, покрывая существо и попутно обильно заливая пол вокруг. Складывалось такое ощущение, что вся туша выделяет эту вязкую субстанцию.
– Аааа, – вырвавшийся крик из моего рта отозвался глухим эхом. Я согнулся пополам от спазма в животе. Последовавший за ним рвотный рефлекс продолжался недолго. К моей радости, ел я еще вчера утром, хотя перед сном меня поили отваром. Точнее сказать, вливали какую-то лечебную гадость, но все равно желудок был пуст, о чем регулярно сообщал, издавая утробные звуки. Откашлявшись и глубоко вздохнув, понял, что смрадом несло от каждого сантиметра этих канализационных туннелей. Возможно, этот запах исходил от разлагающегося ещё при жизни тела местного жителя, которого я и разглядывал при плохом освещении. И, как говорит мой отец, больше не проявляющего признаков открытой враждебности. Да и скрытой враждебности тоже, честно говоря. Только если оно не собиралось убить меня своей вонью. Поднес руку к лицу, пытаясь закрыть нос рукавом, в надежде хоть как-то приглушить едкий запах.
«Как же я до этого докатился?» – спросил сам себя. Стою на коленях, трясусь от страха в сливной яме, весь измазанный в соплях или в чём-то похожем. А передо мной… даже не знаю, кто или что. Мысли судорожно сменялись, вытесняя друг друга, как будто соревновались между собой за место в моей голове. Вот про это мне рассказывал мой ненавистный дядя, который и послал меня сюда. «Люди в стрессовых ситуациях склонны впадать в панику и отчаяние», – говорил он. Судя по всему, у меня все и сразу, еще и голова болит от падения. Нужно успокоиться, а то просто потеряю сознание, как вчера в душе. Закрыв глаза, попытался подумать о чем-то отстраненном. Стал вспоминать приятное и спокойное место, и тут время будто остановилось, секунды превратились в минуты, а воспоминания хлынули потоком, унося меня от реальности.
Вспомнил, как беззаботно просыпался в теплой кровати родного дома. Точнее, на чердаке дома. До окончания школы я жил с родителями на верхнем этаже трехэтажного каменного здания, на крыше которого была небольшая смотровая башенка. Комната родителей, кухонька и моя комната на чердаке, как раз в этой башенке. Такая привилегия с личным выходом на крышу была у начальника стражи, кем и был раньше мой отец. Позже смотровые башни на зданиях упразднили то ли из-за плотной застройки в городе, то ли из-за уменьшения уровня преступности, и их отдали в личное пользование жильцам. Когда мне было шесть лет, мы на общем семейном собрании решили сделать из башни мою комнату. Как я радовался этому, как прыгал и кричал. Сама квартирка у нас небольшая, но зато дом находится в центре столицы. Из окна в кухне видны дворцовые стены, а из окна спальни родителей можно увидеть часть центральной городской площади. Моя комната в виде небольшой круглой башни с тремя высокими окнами, открывала круговой обзор на город. В основном – на красные крыши ближайших домов, но если встать на подоконник у северного окна и приподняться на цыпочки, то за дворцовыми стенами можно увидеть часть витражей королевской приемной в самом дворце. Одна мысль о том, какие важные вопросы нашей страны могут решаться там, меня будоражила так сильно, что по вечерам я долго не мог заснуть. Бывало, ворочался в кровати, фантазируя, например, как во дворце издают указ о награждении всех учащихся школы, в основном класс, в котором учился я, а лучше – исключительно меня за победу над большим грозным демоном и, конечно же, за защиту всего человечества от неминуемой гибели. Подробно представлял, как смотрят все вокруг на меня, открыв рты, а особенно Арина, да и Карина тоже. Это одноклассницы, которые мне нравились. Такие фантазии были лет до десяти. После я больше любовался закатами, порой забывая делать домашние задания. Садился на подоконник и наблюдал, как город готовится ко сну на фоне алого свечения небес. От этого наблюдения иногда была и польза. Заприметив дым в какой-нибудь части города, я тут же несся с громким топотом вниз по лестнице к отцу с докладом о возгорании, за что получал поощрение в виде внеочередной печеньки, которую можно было съесть, не дожидаясь ужина. Отец говорил, что это может быть пожар, а может, нападение демонов. В любом случае, произошла беда и там нужна его помощь.
В тринадцать лет я понял, что мои доклады уже не нужны, хотя за них все так же исправно давали вознаграждение. Причина бесполезности была в изобретении импульсных сигнальных станций. Это несколько устройств, связанных между собой тонкими, похожими на веревку, железками, которые стали называть проводами. Они протянуты во всех районах города. Если что-то случалось на одном краю города, то через несколько минут об этом происшествии знали все военные и блюстители правопорядка. Нередко к нам в дверь стучал запыхавшийся человек, тараторя о случившимся, будь то пожар или массовая драка. Выслушав, отец поспешно одевался и уходил на работу. Помню даже, как спросил у мамы, почему этому человеку не дали печенье: он ведь рассказал раньше меня. На это она ответила, что парень, который заходил к нам, уже взрослый и ему не полагается печенье раньше ужина. Хоть она после этих слов засмеялась, сказав, что шутит, мной они были восприняты всерьез. Свои редкие доклады я не прекратил, но вот печенье перестал брать, даже если настаивали. Какой же я ребенок в свои тринадцать лет!
В старших классах потерял интерес к военной тематике и пожарной обстановке. Не было времени смотреть ни на дворец, ни на закаты. Всё свободное время уходило на написание различных школьных журналов, плакатов или просто переписывание текста в разных стилях: одна строчка с крючками, другая – с завитушками. В написание строки заключал намного больше смысла, чем там на самом деле. Слова, наполненные гневом, писал четким начертанием, почти без наклона. Слова любви же писались плавными линиями, нередко украшались выносами за строку, как бы подчеркивая порыв чувств, а легкий наклон слов показывал, как строки льются из сердца небольшой струйкой, падая на лист бумаги. Почерк стал для меня отражением смысла, страстью, которую не понимали другие люди, читавшие мои тексты. Взяв кисть в руки, в первую очередь думал о том, как будет написан текст и в каком тоне, а потом лишь о его содержании. Представлял текстуру бумаги и запах чернил, как плавным движением руки, держащей кисть, чуть касаясь холста, оставляю след на века.
Вспомнив всё это, почувствовал, как мое дыхание стало глубоким, сердце успокоилось и вновь начало отбивать в груди привычный ритм. Открыв глаза и не обращая уже внимания на вонь, слизь, залившую весь пол, и тушу существа, встал, подошел к краю комнаты, запрокинув голову, посмотрел вверх. Через решетку в потолке увидел часть крыши и чистое синее небо. Своим решением, возможно, расстрою родителей, особенно папу, и подведу дядю, но сейчас я точно понял, кем не хочу быть и чего больше делать не буду никогда. Мои руки предназначены передавать информацию с помощью текста и создания вензелей, а не лазить по канализациям и забирать жизни, пускай даже страшных существ. «Где грань между
существами и людьми, если даже зубастая ящерица может заговорить как человек? – снова спросил сам себя и тут же предположил. – Следующими могут заговорить корова или гусь…».
Глава 2
Четыре месяца назад.
Потирая глаза после сна, я не спеша спускался по винтовой лестнице, которая каждое утро вела меня в кухню на завтрак. Только вот сегодня спускался, впервые став взрослым. Официально взрослым, так как вчера окончил школу, сдав выпускные экзамены. А сегодня ждал письмо, в котором будет указано, куда меня распределили для обучения. И специальность, по которой буду работать после этого самого обучения. По закону нашей страны каждому жителю предоставляется абсолютно бесплатное обучение с дальнейшим трудоустройством. Выбор осуществляется на основе результатов школьных выпускных экзаменов. По их итогам вначале идет отбор лучших учеников для обучения в учреждениях, готовивших выпускников, которые затем шли в военные государственные службы: в элитную гвардию, личную охрану короля, охрану главного дворца. Далее набирали обучать по убыванию престижности для последующей работы в городской администрации, в различных торговых и ремесленных гильдиях. Заканчивается отбор приёмом в гильдию чистоты, работающих в сточных каналах и отхожих местах. Что это самая непопулярная гильдия, думаю, объяснять не надо.
Если кому-то предложенное обучение не по нраву, можно от него отказаться и выбрать другое по собственному желанию, но тогда обучение не гарантирует трудоустройство по специальности, да и настолько дорого, что даже семье со средним доходом и одним ребёнком это не по карману. Кстати, такой была и наша семья. Отец работал в городской охране старшим патрульного отряда. Почетная и уважаемая должность. Мама работала в госпитале младшей медсестрой. Должность маленькая, но это – дворцовый госпиталь, что означало престиж и достойную оплату. В общем, семья считалась военной, я же к военным темам был холоден.
Спустившись на кухню, я увидел отца, сидевшего на кухонном диванчике и тщательно, с усердием натиравшего до блеска дедушкин боевой арбалет. Отец всегда его чистил, когда волновался, хоть и не признавался в своих переживаниях.
– Доброе утро, завтрак на столе, – произнёс, не поднимая голову, отец.
«Ох, как волнуется, вот только за меня или за арбалет?» – с усмешкой подумал я. Дело в том, что ради безопасности важных чинов, гуляющих по городу, арбалет дома мог хранить только военный. И если такого статуса не будет у меня, то после того, как отец закончит службу по возрасту, стрелковое оружие необходимо будет сдать оружейнику или сломать, чтобы у него сменился статус с боевого арбалета на сломанный боевой арбалет. Ни того, ни другого не хотелось бы делать с семейной реликвией, которая досталась от деда. Матери оружие не полагалось по службе, поэтому вся надежда у отца была только на меня. Кстати, в то утро мамы не было дома, и я предположил, что она ушла на рынок, так как у нее был выходной.
Сев за кухонный стол и взяв деревянную ложку, я занялся поеданием овсяной каши с изюмом и орехами. Если вдруг вы не любите овсяную кашу, то хочу вас заверить, что каша, сваренная папой, а именно утренняя каша, была его фирменным блюдом. О секрете ее приготовления не знала даже мама. Со мной отец обещал поделиться этим рецептом только на смертном одре. Чем отличалась эта каша от обычной? Зерна перемалывались почти в муку, вот и все, что я знал о тщательно оберегаемом рецепте.
– Пап, демоны давно нападали на наш город? – спросил я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Отец прервал свое занятие, посмотрев на меня. Немного подумал и, снова продолжив натирать рукоять арбалета, ответил:
– Давно уже эти рогатые не доходят до наших земель. Их же уничтожают пепельные воины.
– Это те пепельные, которые сражаются на фронтире разлома? – спросил я заинтересованно. Мне и вправду было интересно. Таких отрядов или хотя бы даже одного пепельного воина за свою жизнь я не видел, как и мои одноклассники. Стали даже ходить слухи, что это были лишь сказки да мифы. После того как отец кивнул, я продолжил расспрос.
– А ты знаешь, почему они называются пепельными?
– Конечно, сын! – ответил он низким голосом, словно преподаватель истории. – При уничтожении демона тело рогатого распадается на маленькие частички пепла с выделением едкого запаха серы. А в местах битвы после очередного вторжения из глубины разлома и уничтожения, например, десятков демонов, пепел, в который они превратились, подхватывается ветром и еще несколько дней кружит в воздухе, оседая на землю и покрывая собой все вокруг, словно снег, – он провёл рукой горизонтально, будто показывая, как пепел ложится на землю ровным слоем. – А когда отряды защитников возвращались в пограничные города для отдыха и пополнения запасов, горожане замечали, что воинов сопровождал небольшой шлейф белого пепла, падающего с их одежды. Пепел означал, что эти воины скачут с поля битвы с неизвестными созданиями, пришедшими в наш мир. Тут отец тихонько кашлянул, видимо, от пафосной речи немного запершило в горле, и продолжил:
– Такие отряды в народе стали называть пепельными, а позже название закрепилось и официально.
– Пап, а почему пепельные воины не появляются в городе? – перебил его я. – Мы с одноклассниками и учителями не раз обсуждали эту тему: никто не мог похвастаться даже одним знакомым из такого отряда.
Отец глубоко вздохнул и ответил уже своим обычным спокойным голосом:
– Может и хорошо, что вы не видели пепельных воинов. Ведь они всегда там, где… где опасно. Значит, в нашем городе безопасно, – договорил он после небольшой паузы.
То была военная тайна или он сам мало чего знает, непонятно. В нашей семье не принято расспрашивать с пристрастием: если ответил лаконично, значит, на то есть причина и все тут. Ничего нового отец мне не рассказал. Про демонов и различные виды войск я читал в учебниках да в рассказах писателей и путешественников, книги которых брал в школьной библиотеке. И, конечно, из писем апостола к людям, которые нам читали в городском храме. В основном информация была скудная, а какие-то другие книги были просто недоступны обычному читателю. Помню, в младших классах мы ходили в пару памятных мест, где когда-то проходили битвы с демонами. Первое место находится в самом городе, немного севернее вторых городских стен. От нашего дома можно пешком дойти. Второе – у восточных ворот третьих городских стен, фактически за городом. Два века прошло со времен этих битв. Теперь там лежат большие камни с медной табличкой, а на ней надпись: вот, мол, было дело, гибли люди, и все в таком духе.
С тех пор в пределах городских стен максимум, что происходило, так пару раз крупное нападение бандитов и разбойников, которые пытались обокрасть торговцев да купцов. Еще бунт магов, после чего гильдию последних разгромили, а самих магов изгнали за границу государства. Собственно, все на этом. В последние годы было тихо и спокойно. Даже скучно.
– Ал, а ты не переживаешь по поводу поступления? – спросил отец, назвав меня по имени, как бы намекая, что сейчас думать нужно совсем о другом.
– Ты про получение письма с предложениями по обучению? – прожевав кашу, уточнил я у него и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Не волнуюсь. Все, что мог сделать, уже сделал. Сейчас смысла в переживаниях нет.
Отец глубоко и многозначительно вздохнул. В этот раз вздыхал он медленнее, чем обычно то ли от неудовлетворения моим ответом, то ли позавидовал моему спокойствию. После чего мы продолжили заниматься своими делами в молчании. Я знал, отец надеется, что меня возьмут в городскую охрану. Мама не скрывала желания пристроить меня за дворцовые стены и желательно подальше от оружия. Желание ее было понятно: переживает за единственного сына. Но все же оба они понимали, что мне не хватит физических способностей для того, чтобы попасть в элитные войска, а моих интеллектуальных способностей недостаточно для службы во дворце на управляющей должности. Если только прислугой… Пока что мои средние показатели в учебе давали перспективу для работы с низкой оплатой, но с дальнейшим ростом через несколько лет. А вот при получении божественного дара (его называют еще способностью), перспективы на мое будущее становились намного солнечнее. Ведь наличие таких способностей автоматически поднимало поступающего и давало приоритет при раздачах престижных и высокооплачиваемых профессий. Например, мой отец обладал двумя, а мать – одним божественным даром. Такая наследственность давала надежду и на мое хорошее и стабильное будущее. Даже один дар – преимущество при трудоустройстве над двумя третями жителей нашей страны. Два дара – фора перед девятью из десяти поступающих. При получении трех божественных даров будущему студенту присваивается звание везунчика, и за него точно будут бороться самые престижные министерства. Четыре дара – это уже элитный клуб. Всего четыре человека на данный момент могли похвастаться таким результатом.
Что такое божественный дар? Если кратко – это умение, дарованное тремя апостолами и богом Торалуэном. Такие умения открывают новые способности у человека. Но не стоит путать их с магией! Магия запрещена на территории всех трех государств нашего мира. Божественные дары – умения, благодаря которым мы можем дать отпор демонам, пришедшим с разломов.
Когда я приступил к мытью тарелок после завтрака, входная дверь, заскрипев, распахнулась и в дом вошла мама. Мельком взглянула на меня и таким же отстраненным голосом, как у отца, произнесла:
– Привет, сын.
«Ох, как вас занесло», – подумал я. Если мама встречает меня без обнимашек и поцелуев, это значит, что она почти на грани истерики. Мама молча достала свежий лук из принесенной ею сумки и, даже не помыв его (видимо, из-за того, что раковина была занята мной), взяв нож и доску для овощей, начала его резать. Я понимал: нет смысла что-то говорить родителям. Папа уже третий раз за неделю чистил арбалет, хотя не использовал его уже полгода. А мама режет овощи, не помыв их. Ещё чуть-чуть и они могут свихнуться. Если этого еще не произошло.
– Пап, мам, пойду прогуляюсь, – сказал я, домыв посуду.
– Нееет! – хором воскликнули родители и посмотрели на меня таким взглядом, будто я осквернил храм.
– Сперва сходи в школу и получи письмо, – произнесла мама уже спокойным, но таким натянутым голосом, что возражений быть не могло.
– Хорошо, так и сделаю, – кивнув, ответил я подтвердив свое согласие на всякий случай.
За письмом должен идти сам ученик и именно один. Это был первый самостоятельный поступок во взрослой жизни. Если письмо присылали в школу, это означало, что, скорее всего, у ученика нет божественных способностей. Проверка на них также проходила на выпускном экзамене, путем прикладывания руки к большому черному камню в виде сферы. Если предрасположенность к какому-либо дару есть, то приглашение приносили прямо домой, и чем лучше были результаты, тем более влиятельного чина приходил человек. Поэтому в школу ученик шел один, а родители оставались дома, в надежде встретить гостя.
Я хотел уже было пройти в свою комнату, чтобы надеть верхнюю одежду, как раздался стук в дверь. Для родных это был словно звон колокола, призывающего на войну. Глаза с гусиное яйцо, лица побледнели. Оба подскочили к двери: мама с кухонным ножом в одной руке, в другой – пучок зеленого лука; а папа с арбалетом. Картина, конечно, опасная, если они хотели напугать гостя, то это у них должно получиться. Отец нарочито спокойным голосом произнёс:
– Да-да, войдите, открыто!
Дверь распахнулась, и на пороге возник старший брат моего отца. Увидев родственника, мои родители синхронно сплюнули то ли на пол, то ли на самого гостя, и, развернувшись, как будто репетировали, вернулись к прежним бесполезным делам. Гостя звали Ларгус. Он с опаской посмотрел на вооружённых родителей, произнёс: «Понятно…», и без приглашения зашел в дом, закрыв за собой дверь.
– Дядя Лари! – воскликнул я, приветствуя его. Это для нас он Лари, а для других он лорд Ларгус, советник департамента «Секретная служба». Знал я об этом департаменте только то, что эта служба отслеживает использование магии в стране и задерживает магов. Как говорил сам дядя: «Задерживаем тех, кто приносит вред нашей стране и миру». Больше ничего он не говорил про свою работу, так как информация была не просто секретная, а особо секретная.
Что он мог принести конверт с приглашением, родители даже и подумать не могли, так как на обучение в секретную службу брали детей с шести лет или, в редких случаях, после школы за выдающиеся результаты экзаменов, с возможностью получить минимум два божественных дара. Даже непонятно, у кого был выше приоритет при наборе на обучение: у личной охраны короля или у секретной службы. Поэтому реакцию родителей понять можно. Ларгус часто приходил к нам пообедать и поговорить с родителями. Порой даже было непонятно, зачем он заходил: задаст пару вопросов отцу или посоветует ему во время патрулирования пройти по какой-нибудь улице и проверить, нет ли там нарушений. И есть подозрение, что ему просто нравится стряпня моей мамы.
В отличие от отца у мамы в арсенале был целый спектр вкуснейших блюд. Вкус еды и полезные ее качества напрямую связаны с ее божественным даром. После ее куриного бульона небольшие недуги и расстройства желудка проходят моментально. Сам дядя Ларгус семьи не имеет, находится в постоянных поездках, и питается тем, чем получится. Вот и поправляет здоровье, приходя к нам в гости.
– Обед еще не готов, – резко сказала мама, как бы намекая, что знает, зачем он пришёл. Родители хорошо относились к дяде, просто сейчас были явно взволнованы и напряжены.
– Жаль. Значит, подожду, – сказал Ларгус, садясь за стол.
– Могу наложить овсяную кашу, – предложил мой отец.
– Нет, спасибо! Твою овсяную кашу я не хочу, подожду бульона, – ответил, поморщившись, дядя.
– Бульона сегодня не будет, – сухо сказала мама.
– Да что происходит?! Мне кажется или в этом доме мне не рады? – повысил голос дядя Ларгус.
Мама подошла к дяде и, опустив ру
ку ему на плечо, произнесла спокойным голосом:
– Рады, рады. Но сегодня очень важный день и мы немного волнуемся.
