– Больших чисел здесь нет, – наконец заметил он. – Не больше двух разрядов в каждой позиции. Значит, в двенадцатеричной системе будет сколько? Максимум сто сорок три. – Потом запоздало добавил: – Интересно, чему равно самое большое.
– У меня где-то есть таблица соответствий между лунарианской и десятичной системами. Сгодится?
– Нет, не трать пока время. До обеда всего ничего. Может, взглянем на нее за пивом сегодня вечером, в «Оушене».
– Я вижу их единицу и двойку, – сказал Грей. – И тройку, и… Ничего себе! Посмотри на правые колонки вон в тех ячейках. Числа идут в порядке возрастания!
– Ты прав. И взгляни: та же закономерность повторяется снова и снова в каждой ячейке. Чем-то напоминает циклический массив. – Хант задумался, сосредоточенно насупив лицо. – Но не только – видишь эти буквенные группы по бокам? Те же самые группы регулярно повторяются на всей странице… – Он снова умолк и потер подбородок.
Грей выждал секунд десять:
– Есть мысли?
– Без понятия… Наборы чисел, идущих подряд, начиная с единицы. Цикличность… буквенные метки у каждой из повторяющихся групп. И вся эта последовательность повторяется внутри более крупных групп, а те повторяются сами. Все это указывает на какой-то порядок. Последовательность…
Его бормотания прервала открывшаяся позади дверь. В комнату вошла Лин Гарланд.
– Привет, парни. Что у нас сегодня? – Она сделала несколько шагов и, встав между ними, вгляделась в изображение страницы. – Ну и ну, таблицы! Подумать только. Откуда они взялись, из книг?
– Привет, красавица, – с ухмылкой ответил Грей. – Ага. – Он кивнул в направлении сканера.
– Привет, – отозвался Хант, наконец-то отрывая глаза от картинки на мониторе. – Чем можем помочь?
Она ответила не сразу, вместо этого продолжая разглядывать содержимое контейнера.
– Что это? Есть идеи?
– Пока не знаем. Мы как раз об этом говорили, когда ты вошла.
Лин пересекла лабораторию и, наклонившись, заглянула в верхнюю часть сканера. При виде гладкого, загорелого изгиба ноги и гордого выпада ягодиц под тонкой юбкой двое английских ученых обменялись одобрительными взглядами. Затем она вернулась к ним и еще раз изучила картинку.
– Если хотите знать мое мнение, то это похоже на календарь, – сказала она. Ее голос не оставлял повода для возражений.
Грей рассмеялся.
– Календарь, да? Ты говоришь об этом с такой уверенностью. Это что, демонстрация безошибочной женской интуиции или вроде того? – спросил он, игриво подначивая Лин.
Она с вызовом повернулась к нему, выпятив челюсть и уперевшись руками в бедра.
– Послушай, мой дорогой брит, у меня же есть право на собственное мнение, верно? Так вот, я считаю, что это календарь. Это и есть мое мнение.
– Ладно, ладно. – Грей поднял руки. – Давайте не будем заново разжигать войну за независимость. Я сделаю пометку в лабораторном журнале: «По мнению Лин, это…»
– Охренеть! – на полуслове прервал его Хант. Выпучив глаза, он пялился на контейнер с книгой. – Знаешь, а ведь она, возможно, права! Она может быть чертовски права!
Грей снова развернулся лицом к контейнеру:
– С чего ты взял?
– Сам посмотри. Большие группы могут оказаться аналогами месяцев, а помеченные последовательности внутри них – неделями, которые, в свою очередь, состоят из отдельных дней. В конце концов, день и год – естественные единицы измерения в любой календарной системе. Смекаешь?
Грей, судя по лицу, был настроен скептически.
– Как-то это сомнительно, – медленно произнес он. – Таблица же совсем не похожа на наш год, верно? Взгляни, в этой таблице чертова прорва чисел, явно не триста шестьдесят пять, и куда больше двенадцати месяцев или что они там из себя представляют, разве нет?
– Я понимаю. Интересно?
– Эй. Я вообще-то еще здесь, – раздался тихий голос позади них.
– Прости, – сказал Хант. – Нас немного уносит. – Он покачал головой и недоуменно посмотрел на Лин. – Почему, бога ради, ты решила, что это календарь?
Она пожала плечами и недовольно надула губы.
– Даже не знаю. Та книга похожа на ежедневник. А во всех ежедневниках, которые мне попадались, был календарь. Значит, и здесь должен быть.
Хант вздохнул.
– Вот тебе и научный метод. Так или иначе, давайте это проверим. Позже я бы проделал с ним кое-какие выкладки. – Он снова взглянул на Лин. – Нет, если подумать, давай-ка ты проверишь сама. Это же твое открытие.
Она нахмурилась и с подозрением взглянула на Ханта:
– Что мне нужно сделать?
– Садись за главную консоль. Так, хорошо. Теперь включи управляющую клавиатуру… Нажми красную кнопку – вон ту.
– А дальше?
– Теперь печатай: FC запятая DACCO семь слэш PCH точка P шестьдесят семь слэш HCU точка один. Это означает: режим функционального управления, выбрать подсистему доступа к данным номер семь, считать файл данных «Проект Чарли, книга №1», страница шестьдесят семь, в оптическом формате, и вывести на устройство печати в одном экземпляре.
– Так и есть? Серьезно? Класс!
Хант повторил команды медленнее, и Лин ввела их в компьютер. В ответ тут же зажужжал принтер, стоявший рядом с устройством сканирования. Спустя несколько секунд в его боковой лоток упал лист глянцевой бумаги. Грей подошел, чтобы его забрать.
– Идеально, – объявил он.
– Значит, теперь я тоже эксперт по скопу, – живо сообщила Лин.
Просмотрев распечатку, Хант кивнул и сунул лист в папку, лежавшую на его консоли.
– Берешь работу на дом? – спросила она.
– Мне просто не нравятся обои в гостиничном номере.
– В его вокингемской квартире вся спальня исписана теорией относительности, – признался Грей, – а кухня – волновой механикой.
Лин с любопытством посмотрела сначала на одного, потом на другого.
– Знаете, вы чокнутые. Оба – вы оба чокнутые. Раньше я не могла произнести такое вслух из вежливости, но должен же кто-то вам это сказать.
Хант смерил ее серьезным взглядом.
– Ты же проделала такой путь не ради того, чтобы донести до нас эту мысль, – заметил он.
– Ты прав. Мне в любом случае нужно было ехать в Вествуд. Этим утром до меня дошла одна новость, и я подумала, что она может вас заинтересовать. У Грегга был разговор с Советами. Похоже, что одна из их материаловедческих лабораторий проводила испытания над странными фрагментами металлического сплава, который недавно попал им в руки – целая уйма необычных свойств, которые еще никто и никогда не видел. И угадайте что? Эти фрагменты откопали на Луне, где-то неподалеку от Моря Дождей. И когда лаборатория прогнала кое-какие тесты для их датировки, оказалось, что их возраст около пятидесяти тысяч лет! Как вам такое?! Интересно?
Грей присвистнул.
– Рано или поздно кто-нибудь обязательно нашел бы что-то подобное, – кивнул Хант. – Есть подробности?
Она покачала головой:
– Боюсь, нет. Но не исключено, что кто-нибудь из ребят сможет рассказать вам чуть больше сегодня вечером в «Оушене». Если там будет Ганс, попробуйте спросить его: он уже разговаривал с Греггом на эту тему.
Хант, казалось, был заинтригован, но решил, что этот вопрос лучше отложить до поры до времени.
– Как там Грегг? – спросил он. – Пробовал недавно улыбаться?
– Не будь таким язвительным, – с укором сказала она. – У Грегга все в порядке. Он занят, вот и все. Думаешь, у него было мало забот до того, как все это завертелось?
Хант не спорил. За прошедшие несколько недель он увидел достаточно подтверждений тому, насколько обширными были ресурсы, которые Колдуэлл координировал в масштабах целой планеты. Он просто не мог не впечатлиться организационными способностями директора и его беспощадной эффективностью в вопросах устранения конкурентов. Но некоторые моменты все же вызывали у него определенные сомнения.
– Так как идут дела? – спросил он.
Вопрос был задан нейтральным тоном. Но отточенные чувства девушки тут же заметили неладное. Ее глаза едва заметно сузились.
– Что ж, большая часть работы происходила уже при тебе. Так что сам об этом думаешь?
Он попытался увести разговор в сторону, чтобы уклониться от намеренно переадресованного вопроса.
– На самом деле меня это не касается, да? Мы здесь просто рабочие-станочники.
– Нет, мне правда интересно. Что думаешь?
Хант затушил сигарету, устроив из этого настоящее представление. Он нахмурился и почесал лоб.
– У тебя тоже есть право на собственное мнение, – продолжала настаивать Лин. – Так сказано в нашей Конституции. Так что думаешь?
Ни отвертеться, ни избежать взгляда этих больших карих глаз уже не получится.
– Здесь явно не испытывают недостатка в новой информации, – неохотно признал он. – Пехота исправно несет свою службу… – Он умолк, позволив невысказанному вердикту повиснуть в воздухе.
– Но что…
Хант вздохнул.
– Но… интерпретация. В том, как эту информацию используют большие шишки там, наверху, есть что-то чересчур догматичное, чересчур жесткое. Как будто они не могут сойти с проторенной дорожки, которой следовали много лет. Может быть, они стали жертвами узкой специализации – и не станут мириться с вариантами, которые противоречат их убеждениям.
– Например?
– О, даже не знаю… Ну, возьмем, к примеру, Данчеккера. Он всегда был сторонником традиционной теории эволюции – всю свою жизнь, полагаю; следовательно, Чарли должен быть родом с Земли. Другие варианты невозможны. Общепринятая теория должна быть верной, и это непреложный факт; все остальное нужно вместить в эти рамки.
– Думаешь, он ошибается? Что Чарли прибыл откуда-то еще?
– Черт, я не знаю. Он может оказаться прав. Я не против его выводов как таковых; я против того, как он к ним приходит. Чтобы расколоть эту проблему, нам придется проявить больше гибкости.
Лин медленно кивнула сама себе, как если бы Хант подтвердил какую-то догадку.
– Я подозревала, что ты скажешь нечто подобное, – задумчиво произнесла она. – Греггу будет интересно тебя выслушать. Он и сам об этом подумывал.
У Ханта появилось ощущение, что вопросы Лин не были всего лишь очередным витком их беседы. Он долго не сводил с нее пристального взгляда.
– С какой стати Греггу этим интересоваться?
– О, вы удивитесь. Грегг прекрасно наслышан о вас двоих. Его интересует мнение любого человека. Видите ли, все дело в людях, а Грегг настоящий гений в том, что касается людей. Он знает, что ими движет. Это самая важная часть его работы.
– Что ж, сейчас у него как раз проблема с людьми, – заметил Хант. – Так почему же он ее не решает?
Лин вдруг сменила настрой и, похоже, перестала всерьез относиться к их разговору, будто уже узнала все, что хотела, – во всяком случае, до поры до времени.
– О, он ее решит – когда интуиция подскажет ему, что пришло время. Момент он тоже всегда выбирает удачно. – Она решила окончательно закрыть эту тему. – А вообще-то, уже подошло время обеда. – Она встала и скрестила руки на груди. – Не желают ли двое бритов угостить выпивкой бедную девушку из колоний?
Глава 8
Рабочее совещание в главном конференц-зале штаб-квартиры НавКомм шло уже чуть больше двух часов. Десятка два человек – кто-то сидя, а кто-то и развалившись в кресле – окружали большой стол в центре зала, к этому моменту превратившийся в скопище беспорядочно раскиданных документов, бумаг, переполненных пепельниц и полупустых стаканов.
По-настоящему впечатляющих результатов пока что не было. Докладчики сообщали об итогах последних испытаний; их выводы в общем и целом сводились к тому, что с точки зрения сердечно-сосудистой, дыхательной, нервной, эндокринной, лимфатической, пищеварительной и всех прочих систем, которые только можно было себе представить, Чарли выглядел таким же нормальным, как и любой из присутствовавших за этим столом. У него были такие же кости, такая же биохимия, а кровь подчинялась той же классификации, что и у людей. Объем и уровень развития мозга соответствовали норме Homo sapiens, а ряд фактов указывали на то, что при жизни он был правшой. Специалисты проанализировали генетический код в его половых клетках; компьютерное моделирование процесса слияния с генетическими кодами, взятыми у среднестатистической женщины, показали, что рожденное от такого союза потомство обладало бы совершенно нормальным набором характеристик.
Хант, памятуя о своем статусе неофициального гостя, по большей части сохранял роль пассивного наблюдателя и время от времени недоумевал, зачем его вообще пригласили на это совещание. Пока что единственным упоминанием его имени была вступительная речь Колдуэлла, в которой тот, помимо прочего, говорил о неоценимой помощи, которую оказал проекту Тримагнископ; не считая последовавшего за этим одобрительного гомона, никто из присутствующих больше не вспоминал ни о самом инструменте, ни о его изобретателе. Лин Гарланд сказала ему: «Совещание назначено на понедельник, и Грегг хочет, чтобы ты пришел и ответил на детальные вопросы по поводу скопа». И вот он здесь. Но пока что никто не интересовался подробностями работы установки – только полученными с ее помощью данными. На Ханта накатило беспокойное ощущение, будто где-то здесь притаился скрытый мотив.
После подробного разбора половой жизни Чарли в ее компьютеризированном, математическом исполнении председатель обратил внимание на гипотезу, выдвинутую сидевшим напротив Ханта палеонтологом из Техаса, согласно которой родиной лунарианцев мог быть Марс. Марс находился на более поздней стадии планетарной эволюции, чем Земля, а значит, разумная жизнь могла зародиться там раньше. После этого со всех сторон посыпались доводы и возражения. Исследование Марса уходило корнями в 70-е годы XX века; КСООН уже много лет изучали его поверхность, запуская спутники и строя обитаемые базы. Почему же они не засекли ни единого следа лунарианской цивилизации? Ответ: на Луне мы провели куда больше времени, но первые признаки лунарианцев были обнаружены только сейчас. Значит, открытий на Марсе следовало ожидать в будущем. Возражение: если они прилетели с Марса, значит, именно там и развивалась их цивилизация. Существование полноценной цивилизации должно было оставить куда более явные следы, чем полеты к земной Луне – а значит, на Марсе лунарианцев должны были обнаружить гораздо раньше. Ответ: примите во внимание скорость эрозии марсианской поверхности. Упомянутые следы были бы по большей части стерты с лица планеты или погребены под слоем грунта. Так, по крайней мере, можно было объяснить отсутствие аналогичных следов на самой Земле. Затем кто-то сказал, что, по сути, это никак не решает проблему, а лишь переносит ее в другое место. Если лунарианцы прибыли с Марса, теорию эволюции ждал все тот же раздрай.
Так что дискуссия продолжалась дальше.
Хант задумался о том, как сейчас дела у Роба Грея в Вествуде. Теперь, помимо ежедневного рутинного сбора данных, им приходилось выделять время на подготовку персонала. Примерно неделю тому назад Колдуэлл сообщил им о своем желании подготовить четырех инженеров НавКомм на роль полноценных операторов Тримагнископа. Его объяснение, будто это поможет обеспечить круглосуточную работу скопа и, как результат, более эффективное использование аппарата, показалось Ханту неубедительным, как и заявление о том, что в дальнейшем НавКомм собирается приобрести несколько установок, но опыт их использования должно получить уже сейчас, пока есть такая возможность.
Возможно, Колдуэлл собирался превратить НавКомм в независимый и самодостаточный комплекс по эксплуатации скопов. Но с какой стати ему так делать? Мог ли Форсит-Скотт или кто-то еще оказывать на них давление, чтобы вернуть Ханта в Англию? Если все это было прелюдией к его отправке домой, то сам скоп, очевидно, останется в Хьюстоне. А значит, когда он вернется, то первым делом столкнется с паническим ужасом, ведь там придется в срочном порядке налаживать второй прототип. Подумаешь, великое дело!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
