– Каждый сам решает, – произнёс дипломатично Джованни.
Андреа хлопнул рукой по столу. Дипломатичность Джованни просто бесила.
– Послушай. – Андреа схватил телефон двумя руками и поднёс ближе, чтобы не орать, всё-таки он был ещё в офисе, хоть и в личном. – Микеле, – Андреа старался говорить тихо и чётко, – ты вообще ни-ког-да ни-ку-да не ездил один, это нормально? Скажи?
Андреа знал Микеле давно, впрочем, как и Джованни, как и Симоне, они дружили с пятнадцати лет, жили в соседних домах, в южном миланском квартале. В то время ещё довольно приличном, теперь там полно эмигрантов и продают гашиш, к слову вполне сносный. Учитывая, что скоро всем им исполнился по сорок пять, кроме Микеле, тот старше их на три года, короче, он знает их кучу лет. Точно больше, чем любая из их жен. Он помнит, что Микеле не был таким. Он был весёлым, озорным, даже бабником, когда-то он встречался с несколькими одновременно и всё не решался жениться. Он вообще женился позже их всех. Долго встречался с какой-то девушкой из Венеции, у них была любовь на расстоянии год или около того, а потом, когда она сказала, что хочет ребёнка, Микеле понял, что не готов. Зато удивил всех, когда через полгода объявил, что его новая женщина беременна. А потом удивил всех ещё больше, когда та самая «новая» оказалась уже со взрослым сыном и сама старше Микеле на пять лет. Из всех красоток, которые вешались на Микеле тоннами, он почему-то выбрал эту не совсем красивую, не совсем стройную и не совсем молодую Стефанию.
Симоне нахмурился.
– Да, Микеле, мы же договаривались уже год назад, что поедем на наши сорок пять и твои почти пятьдесят куда-нибудь. Мы вообще когда в последний раз куда-то вместе ездили? – спросил Симоне.
«Хорошо, что хоть этот не мямлит», – подумал Андреа.
– Когда были скаутами, – ответил Джованни и опять потёр лицо.
– Не, нормально. – Андреа выкрикнул, а потом сделал жест «окей» проходившей мимо коллеге; та с любопытством смотрела через стеклянную стену офиса.
– Ладно, я попробую ещё раз поговорить, – сказал Микеле грустным голосом.
– Может, я? – предложил Андреа.
– Нет, что ты, – Микеле испуганно замахал руками, – не надо, я сам.
Они договорили, Андреа выключил телефон и включил кондиционер. Он вспотел, пока разговаривал. Эта Стефания у Микеле реально казалась ему странной. Сначала она дарит Микеле какие-то, блин, сабли и самурайские ножи, чтобы он воспитывал в себе воина, а потом не даёт ему продыху.
Андреа поправил рамку своей семейной фотографии: Рита, его жена, стройная красавица, и двое детишек. Высокая худышка и такой же высокий мальчик поплотней.
Рита была вообще другая, не похожа ни на одну его бывшую, совсем не такой менталитет. Рита вышла из обоих декретов, когда детям было несколько месяцев. Израиль – очень небольшая страна, здесь большая конкуренция и нет этой привилегии, как в Италии, – декрет в полтора года.
У них всегда были няни, помощницы, а сами они как жили активную жизнь до детей, так и продолжают жить её после их появления. Ужины, концерты, путешествия, дети должны подстраиваться под их жизнь, а не наоборот.
– Да, моя любовь, хорошо, – ответил Андреа на голосовое сообщение жены.
Рита просила забрать детей из школы, потому что няня сегодня в отпуске, а она задержится на работе: пару месяцев назад её повысили до операционного директора, и теперь она зарабатывала ровно столько, сколько он.
Андреа вышел из офиса на час раньше, чтобы сделать то, что попросила Рита, а потом он закажет суши, чтобы не тратить время на готовку. Заодно порадует жену, она обожает японскую кухню.
Из чата «Пацаны»
Джованни прислал картинку:
Роскошные обнажённые женщины держат плакат с надписью «Ждём не дождёмся вас на Кипре».
Микеле:
Джо, ты отвлекаешь меня от работы.
Андреа прислал картинку мультяшного мягкого члена:
Мик, умей расслабляться, как твой друг.
Симоне:
Ну вы и придурки.
7
Стефания
Стефания подскочила от звука будильника. Шесть утра. Так рано обычно вставал Микеле, давая ей понежиться в кровати.
Он варит кофе, делает завтрак, собирает детей в школу, отвозит детей в школу, возвращается, выпивает свой второй кофе и идёт в офис, куда она может войти в любой момент, потому что там же находится её зал для медитаций и пространство, где она снимает видео для рекламы своих семинаров.
Стефания зашла на кухню и опёрлась на столешницу; по утрам мыслительный процесс давался ей тяжелей, чем в остальное время суток. Сегодня ей просто необходим кофе, и Стефания достала из шкафа маленькую моку на одного человека, в которой готовил кофе Микеле. Стефания отказалась от кофе несколько месяцев назад, купив сет для приготовления зелёной ароматной матчи. В керамическую горячую чашку надо было добавить щепотку зелёного порошка, сделать пенку с помощью специального деревянного веничка. Весь процесс требовал вдумчивого медитативного погружения, Стефания уделяла приготовлению матча добрые полчаса. Нет, сегодня, из-за того что Микеле в отъезде, у неё нет столько времени.
Маленькая мока усердно выплюнула струйку орехового цвета наружу, Стефания налила кофе в чашку и сделала глоток. По телу бодро пробежал кофейный адреналин.
«Так, Стефания, соберись, тебе надо придумать для детей завтрак», – медленно соображая, говорила она сама себе.
Она приучила всю семью к сытному, несладкому, обязательно полезному завтраку. Например: тост с кокосовым маслом, ягоды годжи, миндаль, сухая клюква, миндальное молоко.
Стефания делала сама миндальное молоко, выжимая его из килограмма чистейшего миндаля, готовила полезные завтраки из безглютеновой овсянки, добавляя туда фермерские сливы и экологичные орешки. Она выбирала всё из чистых тканей, покупала всё на маленьких ремесленных маркетах, поддерживала кустарные производства, а заодно баланс земли и благоприятную флору в своём и семейном кишечнике.
Она открыла створки буфета: полезный хлеб из отрубей с семечками закончился, остались только тосты из обычного супермаркета. Такие ел только Микеле. Несмотря на рекомендации Стефании есть полезную еду, Микеле нажимал втихаря на мясо и картошку фри. Он думал, что Стефания не знает, но когда она возвращалась со своих трансформационных семинаров, то проверяла мусорные баки и каждый раз находила там запрещёнку: обёртки от промышленного мороженого, упаковки от салями и прочее, что Стефания считала ядом. В начале Микеле ел всё то, что она ему рекомендовала, но чем дольше они жили вместе, тем чаще она замечала этот самый «джанк фуд». Пару раз дети признавались, что папа возит их в Макдоналдс. Тогда Стефания теряла всякое терпение и делала Микеле выговор. Походы детей в Макдоналдс прекращались, хотя, судя по их банковскому счёту, иногда он ездил есть нездоровые гамбургеры в одиночестве.
Стефания открыла холодильник, там лежал пармезан, овощи и пара йогуртов. Она взяла баночку, удивлённо заметив, что йогурты были из обычного, а не козьего молока. Интересно, кто такие купил? Точно не она. Стефания захлопнула холодильник, достала из буфета овсянку и принялась делать кашу.
«Ничего, сегодня обойдутся без ягод», – покачала она головой, сделала второй глоток кофе, с ужасом представив, как пойдёт сейчас будить Зойе и Грету, близняшек, и как они будут капризничать. Всё это делал Микеле, он умудрялся сделать так, чтобы дети спокойно ели, потом спокойно собирались и делали всё как надо.
Микеле обладал завидным терпением, редко повышал голос, конечно, бывало, особенно когда речь шла о деньгах или когда Тициано выводил его из себя, но в целом Стефания может описать их отношениях как ровные, а Микеле исключительно сдержанным.
Стефания выдохнула и отправилась будить младших детей.
Спальня Зойе и Греты походила на будуар маленьких принцесс. Не таких уж маленьких, учитывая, что обеим исполнилось по восемь и они пошли во второй класс. Они спали рядом, над кроватками горели разноцветные лампочки.
Стефания погладила по голове обеих, те недовольно повернулись в другую сторону.
Они с Микеле договорились так с самого начала. Что дети не пойдут в ясли, что она останется с ними до трёх лет, потому что детям нужна мать. Три года с детьми увеличились до пяти, потом до семи. И вот дети идут во второй класс, а она всё ещё работает из дома.
Стефания никогда не работала в офисе, а после поездки в Индию и посещения Гималаев занялась частной практикой. И, занявшись, бросила бывшего мужа, потому что тот начал пить, а не заботиться о их семье. Ей нужен был такой мужчина, как Микеле. Моложе её, крепче, чтобы стать мамой ещё раз, работящий и ответственный. Всё это она нашла в Микеле.
Каждый раз, когда к ним приходили друзья Микеле с детьми, она чувствовала, до чего она прекрасная мать. Ну и правда, нынешние дети не умеют играть, только и делают, что сидят с гаджетами и рубятся в видеоигры. Она не понимала, зачем тогда вообще рожать. Завела детей – будь добра, занимайся их воспитанием. Заниматься воспитание, по мнению Стефании, – это читать, разговаривать, играть, а не садить их перед телевизором или отдавать няням.
Стефания не любила, когда Микеле говорил, что она не работает. У неё свой сайт, она продаёт там свои книги по духовному развитию, курсы, медитации и индивидуальные консультации. Она проводит ретриты, даёт интервью на радио, ведёт подкаст. Это и есть её работа.
Она верит в то, что семья – это система, всё в ней взаимосвязано. Когда она встретила Микеле в самом начале, он был обычным учителем истории, поникшим и недовольным. Стефания вернула его к жизни, вдохновила на собственный бизнес. Это она подсказала ему начать сотрудничать со своим бывшим одноклассником, менеджером крупной компании. Первое время Микеле давал ему консультации по использованию архетипов и мифов в коммуникации, а потом они с ним запустили своё консультационное агентство, и дела пошли в гору.
Микеле и Стефания смогли переехать из Милана в деревню, где построили дом на земле, оставшейся Стефании в наследство от родителей, и зажили счастливо.
Обычно, когда Микеле отчитывал Стефанию за очередную бессмысленную трату вроде кашемирового нижнего белья, она твердила, что подарила ему продолжение рода, а это бесценно, потому что она сделала вклад в развитие его генофонда.
– Ты не заметил, – отвечала ему Стефания, – что чем больше у нас расходов, тем больше у тебя клиентов? Я приумножаю твоё богатство.
Стефания посмотрела на часы – семь утра, ей надо выехать в семь тридцать, чтобы оказаться в школе в восемь, иначе не пустят.
Через пять минут тщетных уговоров Стефания не выдержала, сорвала с дочек одеяло, и те, сонные и несчастные, отправились в ванную комнату, продолжая канючить, что «хотят папу».
8
Кипр
Джованни
– Кайф! – Андреа бросил ключи от виллы на каменную столешницу, быстро подошёл к окну и распахнул двери на внушительного размера террасу. Оттуда ступеньки спускались к просторному патио с бассейном, а дальше, за горизонтом, блестела морская полоска.
– Ни фига се, – присвистнул Симоне, поставил на пол сумку и вышел за Андреа, – огромной домище какой.
Джованни вышел к бассейну и задумчиво посмотрел на море.
– Андреа, ты, блин, красавчик, такое место, охренеть просто.
– Так, ребятки, – Андреа хлопнул в ладоши, – давайте быстренько проверим этот крутейший бассейн, а? – И он быстро скинул с себя штаны, рубашку и с диким криком побежал по ступенькам вниз, со всей дури прыгнув в бассейн.
– Ну не придурок? – пожал плечами Микеле, улыбнувшись.
Друзья медленно спустились вниз к бассейну, наблюдая, как Андреа с наслаждением плюхался и нырял, как сумасшедший дельфин.
– Ну что вы встали, как истуканы? – и долбанул со всего размаха по водной глади, так что на друзей полетели брызги.
– Мне надо надеть плавки. – Джованни поправил воротник рубашки.
– Да хер с ними с плавками, отпусти контроль, чувак, у нас тут свобода, харэ, – И Андреа опять стукнул со всего размаха по воде.
Симоне быстро стащил с себя одежду и тоже плюхнулся в бассейн. Андреа подплыл к нему и начал его брызгать, тот отвечал ему тем же.
– Ну давайте, Джо, Мик, чуваки!
– И это ещё ты не выпил, – заржал Симоне.
– Интересно, – Джованни снимал и тут же аккуратно складывал свои вещи на кресло, – кто здесь соседи?
– Да не пофиг ли тебе? – выкрикнул Андреа, подплыл к краю и начал обрызгивать Джованни. Тот, оказавшись в одних трусах, снял очки от солнца, зажал нос и прыгнул в бассейн; то же самое сделал Микеле.
Наплававшись, они устроились в джакузи, подставив лица кипрскому солнцу. Джованни принёс всем по сигаре и отрезал от каждой кончик специальными серебряными ножницами, которые хранит в кожаном футляре.
– Хорошо-то так, можно не возвращаться? – ухмыльнулся Микеле.
– Я лично могу и не возвращаться, – хмыкнул Джованни, – работать могу отсюда, Франческа пока дома будет с детьми, кайф. – Он выпустил вверх облачко дыма.
– Может, если останешься, наконец-то трахнешься с кем-то, – заржал Андреа.
Микеле открыл глаза и вперился в Джованни туманным взглядом.
– Я что-то пропустил?
Джованни молчал. Что тут говорить? Опять рассказывать, что у него не было секса два года? Ни с Франческой, ни с кем-то ещё. А с кем-то ещё и не могло быть, потому что после того срыва, десять лет назад, где от него по ошибке залетела любовница (хорошо, что она вовремя поправила ошибку), он вернулся к Франческе, поклялся в любви, и через пару месяцев забеременела и она. Его младшая дочь и тот не родившийся сын были бы ровесниками. Когда об этом узнала его мать, ему казалось, что она сделает то же самое, что делала в детстве, – возьмёт его за ухо и потянет сильно, а потом заставит ходить в костёл каждый день отмаливать грехи. К счастью, мать этого не сказала, но с ним поговорил отец.
– Сын, – сказал он, а потом замолчал, открыл виски, налил себе, ему, и они просто сидели так час молча.
– Ну, ты всё понял, – сказал отец после часа тишины. Джованни кивнул и ушёл домой.
Он всё понял. Понял, что вернётся в семью, что он и сделал.
Так что нет, он больше не изменял Франческе, он просто ждал, что, может, она одумается, что их интимная жизнь наладится. Но она становилась только хуже. Франческа как не знала, что ему нравится, так и не узнала. Сколько он помнит, она занималась сексом из-под палки, делала это в качестве обязаловки. Не то что любовница. Там такое было, что каждый раз, когда он это вспоминает, у него всё ещё случается эрекция.
– Вот бы сейчас какая-нибудь полуголая киска, а можно несколько, принесла нам коктейли, а потом спустилась бы к нам в бассейн и… ммм, – замычал Джованни и мечтательно выпустил в воздух идеальные колечки дыма.
– Блина, ты реально озабоченный, чувак, – хмыкнул Симоне.
– О, идея, – воскликнул Джованни, – а что, если мы на пять дней возьмём экскорт? Ну типа две, три киски, они будут ходить тут и всячески нас ублажать.
Андреа заржал:
– Джо, это твоя фантазия, не наша.
Да, это правда, это была его любимая фантазия. Ему часто снилось, что он вроде короля, вокруг него ползают шесть-семь, а то и десять абсолютно обнажённых женщин; гладкие, красивые, с идеальными телами, они трутся об него, обцеловывают его от пальцев ног до макушки, потом все они становятся перед ним на колени и делают ему наперебой минет. Они дерутся за его член, каждая хочет его, а он щедро одаривает каждую из них такой возможностью.
«Всё очень просто, – сказал его психотерапевт, к которому Джованни ходил последние десять лет с некоторыми перерывами, – вам снятся такие сны, потому что у вас подавленное желание, вы хотите того, чего у вас никогда не было».
Никогда не было.
Именно эта фраза тогда, в студии психолога, час сессии которого стоил сто двадцать евро, Джованни осознал окончательно, что ему скоро сорок пять лет, а у него никогда не было много чего. За всё время у него было всего пять женщин. Ещё лет десять, и, может, у него вообще не будет стоять, а он всё ещё не решается развестись. И что если он не решится наконец, то всё, он реально профукал свою жизнь.
