Когда я услышала тяжелые шаги из коридора, в котором вытирала пыль и выглянула из тени, было ясно, что он либо не в настроении, либо… ему плохо.
Схватила свою тряпку и тихонько побрела за Яном. Выждав пару минут за дверью, которой он довольно громко стукнул, закрывая я вошла и увидела, что он в кровати, накрылся одеялом. Спит.
– Неужели было так сложно оставаться в кровати? Герой, – бормочу, подходя ближе.
Стоит коснуться лба, я цокаю.
Быстренько оповестив. Глашу о том, что я буду наверху, она лишь отмахнулась от меня, чтобы не мешала.
Доктор дал еще пару таблеток для мужчины, и я пошла в бой.
Конечно же, этим могли заниматься другие. Тут целая больница внизу. Но мне хотелось взять все дело на себя. Почему я вообще обязана быть здравомыслящей. Тем более, помогу Яну, он поймет, что я свой человек и с бизнесом Стаса будет проще. Хотя подспудно я, разумеется, была согласна с Глашей, все это бред. Однако я тут. Меня не выгнали. У меня есть надежда.
Час примочек, скрытых разглядываний его «поближе». Несколько нелицеприятных слов, произнесенных мужчиной со стоном в окончательном бреду, и я ощутила, что ему вроде бы становилось легче.
На часах было уже половина девятого. У меня не так много времени, и я поеду домой.
– Ян, – трясу его за плечо.
Он снова полураздетый. И такой огромный. Я даже не могу обхватить часть его предплечья.
– Ян, – толкаю на этот раз ближе к грудной мышце.
«Ух, твердая».
– М? – откликается неожиданно.
– Надо принять таблетку.
– Давай, – спокойно отвечает, не открывая глаз.
Я готовилась к битве, а тут… Отлично.
Кладу таблетку между его мягких, горячих губ, невольно проведя по ним пальцами и мы сталкиваемся взглядами.
Он молчит, зубами захватывая пилюлю, которая исчезает в глубине рта, и я подношу стакан с водой к его губам. Даже приподнимаю его голову одной рукой, пока он запивает лекарство.
Громкий. Очень громкий глоток воды. И при этом глаза в глаза. Не моргая ни разу. Гипнотически, властно и страстно.
Но как только я отнимаю стакан и ставлю обратно, снова посмотрев на мужчину, обнаруживаю его спящим.
Подушечки пальцев испытывают то самое ощущение от щетины и мягкости кожи, когда я коснулась его ненароком. Это было приятно… очень!
Мои глаза блуждают по открытой на обозрение груди. Мощной и широкой. Он безусловно красивый. И я узнала от жены Виктора – Кары, что Яну далеко не пятьдесят. Мне немного стыдно за такую ошибку в шестнадцать лет. Но все же тридцать шесть, это немало.
Хотя о чем это я, глупая? Он же просто мужчина. Пресыщенный, повидавший таких красоток, на которых я никогда не буду похожа. Даже вес набираю с трудом.
Посмотрев на часы, я вздыхаю и делаю попытку встать, но внезапно все переворачивается в моих глазах. На самом деле, переворачивают меня, и я оказываюсь прижатой к кровати мощным мужским телом.
Он запрокидывает на меня свою ногу, которую помещает между моих ног, а рукой, притягивает за талию ближе. Но вот что еще, его лицо зарывается в мои волосы, и я остаюсь совершенно неподвижной.
– Ян, – шепчу с долей шока и страха. – Проснитесь, вы меня случайно придавили.
Левая рука все еще может шевелиться, и потому я толкаю ею его плечо.
– Спи, блядь, – ворчит он мне прямо в ухо, голосом, который заставляет волосы встать дыбом и танцевать ламбаду на мурашках.
– Я не могу. Вы меня придавили. Мне домой надо.
Тишина.
– Ян… Ян…
Пять минут. Десять. Я уже даже не шепчу, а говорю в полный голос.
Чувствую, как вибрирует мой телефон, конечно же, в правом кармане.
– Черт возьми, – злюсь на себя и тянусь, чтобы вытащить его, но…
Прямо напротив. К моему бедру прикасается… э… о боже. Он прямо там в трусах. Вплотную, а мой телефон вибрирует уже по второму кругу.
– Какой ужас. Что мне делать?
Мне приходится вытянуть правую руку из-под его тела и все же касаясь тыльной стороной ладони, залезть в карман. Делая в трусах Мора омлет, я вытаскиваю телефон и вижу на нем два пропущенных от мамы.
Пишу ей сообщение, что родители «ребенка» попросили остаться и заплатят мне вдвойне за ночь.
Она отвечает, что переживает, но успокаивается. Я надеюсь.
Лежать с горячими волосами, в которые он мне дышит постоянно, неудобно, поэтому я убираю волосы над головой, откидывая на подушку, и отворачиваюсь.
И что в итоге? Он подвигается и опускает губа на шею.
«Бог ты мой…»
Это щекотно. Борода же. Но до чего же приятно.
Делать нечего стало, уже через пятнадцать минут, поэтому я уснула.
Ближе к половине седьмого мой плен был снят.
Я ощутила, как мои легкие развернулись и кислород ворвался в мои вены.
Я была до ужаса потной, и первое, что я сделала, проверив температуру у мужчины, пошла в душ.
Закрыв изнутри дверь, я посмотрела на халат, висящий на вешалке еще со вчерашнего дня, и улыбнулась, голой не останусь, потому что моя одежда была просто насквозь мокрой.
Включив воду, я с блаженным стоном вошла под ее струи.
Это совершенное и ни с чем не сравнимое ощущение.
– Как же хорошо, – почти визжу от радости.
Высматриваю флакон геля для душа. Какой-то странный. На английском расписана этикетка. Явно дорогой. А по запаху парфюмированный.
Мочалкой я не решаю воспользоваться, поэтому намыливаю его по телу, восхищаясь мягкостью, образовавшейся пены.
– Класс, – улыбаюсь и тянусь снова включить воду.
– Ты че тут, блядь, делаешь? – басит позади меня мужской голос, и я в шоке поворачиваюсь медленно. Смотрю на Яна. А потом… громко кричу.
Мои руки прикрываюсь грудь и промежность. Затем я понимаю, что это все равно слишком откровенно, поэтому разворачиваюсь спиной и прикрываю обеими ладошками попу.
Бегло оборачиваюсь и вижу, как он сложа руки на груди глазеет.
Он глазеет.
– Вы еще тут? Я же сказала: «А-а-а-а», – даю ему понять, что мне не нравится, когда на меня пялятся, тем более мужчина.
Любой другой человек уже хотя бы отвернулся.
– А я сказал: «Хули ты тут забыла?».
– Я голая.
– Меня не впечатлили недосиськи, недожопа тоже. На вопрос отвечай.
– Да вы… Вы вообще? – мои бедные ладони пытаюсь прикрыть попу, но я просто не представляю, как это выглядит со стороны. Да и у меня шрам на спине. Поэтому хватаю мочалку и притягиваю ее к лобку, а другой рукой прикрываю грудь. – Что значит… что значит «недосиськи» и «недожопа»?
– Это то, что у тебя спереди и сзади, – кивает на мое тело. – То, что ты пытаешься прикрыть… моей мочалкой.
– Выйдите отсюда. Мне нужно одеться.
– На вопрос ответь, – настаивает он.
– А, я поняла, – ехидно улыбаюсь ему.
– Конкретней выражайся. В твоей голове черная дыра, поэтому страшно подумать, что ты там решила.
– Вам нравится то, что вы видите. Вот и пялитесь на меня уже пять минут.
– Я стоял тут все время с момента, как ты открыла кран.
– Я же говорю. Я вам нравлюсь, Ян.
Он смотрит еще ровно секунду, а потом начинает громко смеяться.
Не очень приятно, но я уверена, что права.
– Не стесняйтесь. Я уже давно признала, что вы красивый. Это нормально.
– То что ты говоришь ненормально. А теперь одевайся и уходи, я ссать хочу.
И что? Он проходит к унитазу, а не выходит. Я за стеклянной перегородкой и просто поворачиваюсь по мере его передвижения.
– Хватит изображать статую. Ты не та, на которую хочется смотреть, поверь. Лупу с собой не захватил.
– Вы ведь в курсе, что придаете мне массу уверенности в себе своими словами?
– Ну, тут у кого и что болит. Есть люди, которые реагируют на правду именно так. Уверен, это лечится. Ты не затягивай. И выметайся уже отсюда.
– Дайте халат.
– Мой халат?
– Я не могу надеть одежду, в которой была вчера. Она вся мокрая.
– На хрена ты полезла купаться в одежде?
– Это душ из вашего пота на мне был всю ночь.
– Чего?
– Вы меня… Боже…
Я психую и бросаю мочалку. И тут понимаю, что на мне пена плотным слоем.
– Мне надо смыть пену. Иначе буду чесаться.
– Уверен, это не моя проблема.
И он отворачивается, и я слышу, как мочится в унитаз.
– Ладно.
Включаю воду и быстро смываю с себя пену, но он смывает в унитазе воду и на меня льется поток кипятка. Я снова кричу и отскакиваю назад. Пяткой задеваю порог душевой и падаю… в руки Яна.
– Валила бы ты из моего дома, Аня, – смотрит на мое лицо, держа в руках. Затем ставит на ноги, осматривает меня снова и выходит.
Оставив одну с колотящимся сердцем.
«Божечки…»
