– Просто смотри. И ни о чем не думай. Совсем ни о чем.
– Но что я должен там увидеть?
– В том-то и дело, что капусту. Там ничего нет. Там капуста!
От несуразности сказанного Мигель расфокусировал взгляд и стал думать, а когда бессмыслица сказанного стала ясна, он вдруг увидел волка. Волк стоял прямо перед деревом и перед ними. Зеленые глаза, как обычно, сияли. Он заметил, что его увидели. И вдруг показалось, что он с чем-то согласился. Или с кем-то. Никто не побежал его гладить и тем более лохматить. Это был волк. Да и лохматить там было особенно нечего с таким подшерстком. И потом коснуться его так никто до сих пор не сумел. Так, вскользь. Как он ни старался. И вдруг волк исчез.
– Марисол, ты ужасная егоза, ябеда и все разбрасывающая везде каракатица. Я опять все складывал. Это я вообще?
– Я знаю, что ты меня ценишь. Меня поймали на слове. Я не сдавала тебя с папиной гармошкой. Они умеют, хитрые.
– Я видел папу.
– На белом коне? В долине?
– Да. И Дядю Сережу.
– Он в доме каком-то. С дедушкой.
– С дедушкой?
– Нет. Это другой дедушка. Настоящий. Ему сто лет. Больше.
– Мари, мы совсем с ума сошли?
– Да. Ты корнеплод.
И в три шага Марисол оказалась за спиной брата, после чего он получил, пинок, шлепок, был оттянут за уши больно, потом на него взгромоздились и скомандовали: «Но!»
– Сама ты овощ! – сказал Мигель и аккуратно побежал вверх по тропе. На его спине, вцепившись ему прямо в волосы, всадник, визжал, махал мечом и улюлюкал. Потом мальчик запыхался до упора, и они мягко повалились вбок в мягкий, усыпанный ягодой мох, из которого торчали кое-где веточки багульника, источая свой чарующий аромат. Мигель почти задыхался, а девочка, открыв рот, наклоняла к себе веточки голубики и слизывала ягоды.
– Да я понял, что тебя развели с гармошкой, – сказал брат, через одышку.
– Корнеплод.
– Нет, не говори так!
– Хорошо. Складыватель платья!
– Хорошо.
– У тебя дыхалка есть?
– Нет.
– Тогда лежим.
Над кронами, расчесанные ряды облачков, медленно двигались на юго-восток. Кто-то верещал в ветвях. И вдруг Мигель увидел волка. Он стоял поодаль и спокойно смотрел на детей.
Мигель вскочил и побежал к нему, но волк дождался его и опять оказался за его спиной. Но все же он был задет! Впервые задет и сдвинут с линии. Он был мягкий, из-за густого подшерстка. Мигель обернулся и ему показалось, что волк рад. Но это был волк. Два зеленых глаза жестко смотрели ему в лицо.
Через час круговращений с носителем белых клыков и торчащих, вращающихся на 180 градусов ушей они пошли к верхнему дому.
– Рыцари что-то ищут. Я стал видеть их каждый день. Они прочесывают все лесную сторону дороги. Скоро спустятся до развилки, – сказал Мигель.
Марисол поежилась:
– Ты же понимаешь, что они ищут.
– Да. Я до сих пор не могу дыхание толком восстановить, – сказал мальчик.
– О! Я знаю теперь, кто моя лошадка будет!
– Нет. Это перебор!
– Сено же есть.
– Это маскировочное сено, ты же понимаешь. И оно так, для козлов.
Марисол посмотрела на небо, на бегущие на юго-восток облака, потом опустила лицо и повернулась к брату. На него смотрела та девушка из кареты. Старше и очень красивая. Желтые волосы растекались повсюду. Едва пахло мамиными духами, которых не могло быть. Зеленый лучик с пальца блеснул Мигелю в глаза, и он сморгнул.
– А как ты думаешь? Мы успеем? – сказала девочка и медленно отодвинула прядь желтых волос с губ.
– Мари! Мы успеем?
– Нас слишком хорошо кормят здесь, – сказал сестра, уже глядя вдаль, – Нас здесь слишком любят.
Мигель посмотрел на сестру тихим, спокойным взглядом. Кулаки его медленно сжались. Лилия на конце рукоятки впилась в ладонь, лежащую сверху. Отдаленный гром донесся из-за леса. Они побежали в верхний дом.
Нищий во дворце
– Дедушка! Я увидел волка!
Дедушка повернулся неожиданно, он стоял в углу и что-то мастерил, и его глаза блеснули огнем. Мигель опешил и сморгнул. Дедушка держал в руках трубку, но другую, не свою, и полировал ее какой-то специальной тряпочкой. Марисол уже сидела за столом и раскладывала всякие чашечки и чайнички.
– Что же нищий там сидел всю ночь? – вдруг закричала Марисол, – А принцесса?
Исабель показалась в дверях с подносом с едой и сказала:
– Принцесса думала о принце.
– А принц думал о принцессе! – опять закричала Марисол, раздвигая чашечки.
Дедушка чуть втянул голову и подвигал мизинцем в ухе.
И вдруг голос такой силы накрыл всех присутствующих, словно поезд тормозил экстренно, что дети зажали голову руками, а Исабель фыркнула и засмеялась:
– Принц и принцесса – далеки от стресса!
– Дедушка, ты что? Громопад? – шепотом сказала Марисол.
– А ты стадион!
– Как ты так сделал?
Дедушка засмеялся, как проказник.
– Давай, дедушка, ты не будешь так гремучить.
– Давай!
– А нищий? – спросил мальчик.
– Он просидел там всю ночь. Генерал не сдвинулся с места, но утром рано королева пошла на поля, помогать с уборкой, и она сказала нищему:
– Я подумала, что в дальнем флигеле, где жил помощник садовника, который теперь капрал, вы можете прекрасно устроиться. Вы в цветах понимаете?
– Скорее в процессах.
– Каких процессах?
– Роста или увядания.
– Какое странное амплуа. Так вы принимаете мое предложение?
– Да, Ваше Величество, с огромной благодарностью.
Генерал стоял там, где стоял и спокойно слушал этот диалог.
– Виктор, покажите, пожалуйста, человеку его новое жилье. А как вас, кстати, зовут? – обратилась она к нищему.
– Сомбра.
– Какое странное имя.
– Да. Как уж вышло.
Королева ушла. И нищий смиренно встал перед генералом.
– Ее Величество хотят, чтоб я тут не маячил. Не портил картину. Ее можно понять. Такой тунеядец, как я – не лучший вариант для экстерьера дворца и дворцовой площади. Она уникальный монарх. Светлый и по делу. А я видал разных. Я лучше себе на горло наступлю, чем ей буду мешать.
«Игра?» – подумал Виктор.
– Пойдем, Сомбра. Это же по-испански тень. Чья же ты тень?
– Своих нереализованных добродетелей, Ваше Высокоблагородие! Извините, генерал, – и губы его улыбнулись.
Нищий не был ни безобразен, ни грязен. Его тога была всегда идеально чистая, да и сам он был всегда умыт, открыт и приветлив. И не навязчив. Однако определенным обаянием он все же обладал! И поэтому не избежал знакомства со всеми почти придворными. Особенно с женской половиной. Любая цыганка с картами явно позавидовала бы его проницательности. Никакие сердечные тайны и муки, молодые барышни скрыть от него не могли.
– Хотели ли? – вдруг встрял дедушка, глядя на Марисол.
Исабель засмеялась, но как-то грустно.
– А уж в астрологии ему просто не было равных. И что важно – его прогнозы всегда сбывались.
– Уж не назначить ли вас придворным магом? – смеясь, говорила ему королева, – А откуда у вас такие продвинутые, так сказать, знания.
– Вы же прекрасно понимаете, Ваше Величество, что это все ерунда. И прекрасно понимаете, что дело в других источника информации, совсем не звездах в квадранте. А простых и очень житейских. Эмоции женские – хоть и тайны мадридского двора – да только двор этот игрушечный.
Но для большинства дам – это было не аргумент. И ему частенько приходилось выстраивать стратегии коварные и не очень. Но чаще всего сердце чье-то оказывалось захваченным полностью, и молва о нем вышла уже за пределы замка. Хотя его и знал уже весь город. Но в новом амплуа – ибо как весельчака-предсказателя, помощника в делах любовных и просто помощника его не знали. А он помогал – да, что-то где-то там-то, везде, где рук не хватало или сил. Или устал кто сильно. Он никогда не жалел сил.
– А король? – спросил вдруг Мигель.
– Хороший вопрос, как сейчас модно говорить, – сказал дедушка, – Король пил. Пил бы, если б не генерал. Они оба испытывали форменную аллергию на этого человека.
– А принцесса? – начала с крика Марисол, но увидев встрепенувшегося грудью дедушку, набирающего воздух, завершила фразу еле слышно.
– Кто? – почти бесшумно выдохнул дедушка.
Марисол вспыхнула смехом, вскочила и совершила прыг-скок оборот вокруг своей оси.
– Да что же это такое за юла такая вулканическая? – шепотом произнес дедушка.
«Юла!» – уже готова была выкрикнуть на весь лес Марисол, но дедушка уже надул грудь, и она не успела. Она тихонько прижалась к плечу дедушки и в его черную китайскую рубашку едва слышна сказала: «Юла». И села.
– Во как пробивается-то, – улыбнулась Исабель, – Ты не будешь орать? – спросила она, повернувшись к мальчику?
– Кто пробивается, – спросил Мигель?
– Сила? – вопросительно ответила Исабель.
У Мигеля что-то заклокотало внутри, и он уже готов был что-то сделать, уже начал открывать рот, но вдруг со своего места поднялся дедушка и, как в тот раз, задрав голову вверх, почти фальцетом крикнул – «Я не буду!»
Все попадали от смеха.
– Я никогда не любил чай. Лимонад любил. А так вкусно вдруг, – тихо проговорил мальчик, – Непросто с этим нищим. Мне он сильно не нравится. «Тень». Чья он тень? Что он тут делает?
– Хороший вопрос, – засмеялся дедушка и посмотрел на Исабель, – Делает, понимаешь.
Марисол уже надулась и начала открывать рот, но дедушка вставил в него огурец.
– Надо ли это? – его глаза сузились до совсем китайских.
– Давай его выгоним! Пусть он уходит из дворца! Астролог-болтулолог!
– Давай! – просто сказал дедушка. Дрова, например, тоже. 3 кубометра еще.
