– Когда люди временно шли на поправку, приняв вторую дозу чая, больницы записывали их мнимое выздоровление на свой счет. И эти красивые цифры потом оказывались у нас на столе, убеждая в том, что все не так плохо. Куда там! В итоге смертей оказалось больше, чем мы предполагали. Этими махинациями они подмочили репутацию и себе, и Совету.
– Думаешь, не выкарабкаемся? – спросила Лисата, взглянув на подругу.
Алаид сложила свои широченные крепкие руки на груди.
– Посмотрим, что предпримет Крегар. Завтра он вступает в должность Верховного военного комиссара. Если наведет порядок, то, может, и выкарабкаемся, если нет… – Алаид поджала губы. – Не хочу делать прогнозы, Лисата, не проси меня об этом. Это ты любишь все просчитывать, вот и просчитывай. Я буду действовать по обстоятельствам. Если что – вернусь к железным дорогам.
Лисата шумно вздохнула. Помолчала некоторое время и со злостью добавила:
– Проклятые лаомоосцы! Это они стоят за отравлениями: чай же привозят с их островов. Напоить бы им посла, которого мы здесь ждем. Всех их напоить! Пусть почувствуют на своей шкуре, что они натворили!
– А ты что, не знаешь, что на них этот чай не действует? – удивленно уточнила Алаид.
Лисата, казалось, потеряла дар речи. Меллар перестала делать вид, что скользит глазами по строчкам бумаг, и повернула голову в сторону говорящих. Если про больницы она уже кое-что знала, то про то, что чай не вредит лаомоосцам, услышала впервые.
– Как не действует?! – возмутилась Лисата.
– Мне рассказывали про несколько случаев, когда лаомоосцы вместе со всеми пили чай и потом не то что коньки не отбрасывали, даже на больничной койке не оказывались.
– Но как это возможно?
– Да черт его знает, – пожала плечами Алаид. – Надо у этих, у ученых спрашивать, из чего этот чай состоит и почему косит он только «белых».
– А я это у посла спрошу, – заявила возмущенная Лисата.
– Попридержи коней, подруга. Мы все вопросы согласовывали. Ты сейчас что-то такое спросишь и дашь лаомоосцам оружие против нас. Осторожнее надо действовать, – наставнически проговорила Алаид.
И как только она замолчала, в зале раздался усиленный микрофоном голос Серьена, который временно взял на себя обязанности по ведению заседаний до выборов нового председателя.
– Коллеги, попрошу тишины! Мы начинаем. Пожалуйста, – обратился он к распорядителям, – пригласите посла.
Двери открылись, и в зал вошел высокий худой мужчина, на вид чуть старше пятидесяти лет. Смуглый, скуластый, со впалыми щеками, с темной курчавой шевелюрой и густой короткой бородой с редкими седыми волосками. На нем была свободная синяя туника до колен с золотистым узорчатым кантом и вырезом на груди. Поверх туники в ряд висели золотые и серебряные медальоны, самый нижний из которых доставал до пупка. Меллар напрягла глаза, пытаясь разглядеть украшения, но с ее нового места ей это не удавалось.
Мужчина встал в центре зала перед овальным столом, приковав к себе взгляды сорока трех членов Совета, сложил руки и слегка поклонился. Меллар посмотрела на коллег и заметила, как Дорман высокомерно хмыкнул. Мужчину презентация посла не впечатлила.
– Приветствуем вас, господин Заафар Варн… – Серьен запнулся, пытаясь прочитать имя посла, – Варнасон.
– Заафар Ваарсанон, – тут же подсказал посол.
– Не понял, – пробасил Серьен.
– Имя моего рода – Ваарсанон. Так оно правильно произносится. И я нижайше прошу вас, господин Серьен, не искажать его. Род священен для нас.
Заафар Ваарсанон говорил с небольшим акцентом, который выражался в желании сместить ударение на последний слог и в излишне мягких согласных. Меллар отметила про себя приятный и дружелюбный голос посла, но его надменность, прикрытая церемонностью, вызвала раздражение.
– Господин Заа-фар Ваар-са-нон, – практически по слогам произнес Серьен, не удержавшись от издевки в голосе, – мы пригласили вас сегодня держать ответ за то, что вы устроили в Республике Брэйе и на всем континенте. За то, что вы воспользовались нашим доверием и хорошим отношением и распространили вместо чая, который мы у вас закупаем, наркотическое средство, убившее, по приблизительным оценкам, больше двадцати двух тысяч человек…
– За подозрения, господин Серьен, – перебил его посол.
Серьен начал багроветь.
– Что вы сказали?
– Мы здесь, уважаемые члены Совета, чтобы держать ответ за подозрения, что Лаомоо якобы устроило в Республике Брэйе и на всем континенте, и далее по тексту, – сказал посол и снова слегка поклонился.
Меллар округлила глаза от возмущения. Потом взглянула на Дормана, все еще не расставшись с привычкой ориентироваться на его реакции, и заметила, как тот внимательно и с живым интересом следил за послом.
«Да, Дорман, вот соперник тебе по душе, – подумала она. – С таким ты не прочь посостязаться в умении заговаривать зубы».
– То есть вы отрицаете все обвинения? – громко спросил Серьен.
– Нам не предъявляли никаких официальных обвинений, чтобы отрицать их, господин Серьен. Когда Альянс это сделает, тогда мы и ответим.
На этот раз поклона не было.
– Это ваш чай! – стукнул ладонью по столу сидящий недалеко от Меллар седовласый член Совета, которого звали Варс. Его реакция была объяснима: именно ему принадлежал завод, который закрылся после того, как там отравились все рабочие. – Его привезли из Лаомоо! И в накладных местом сбора и отправления значится Лаомоо! Не надо считать нас дураками!
Посол, удерживая яростный взгляд мужчины, невозмутимо произнес:
– Лаомоо отправило собранный на его землях чай. Но Лаомоо не отвечает за то, что происходит с товаром по прибытии на континент.
– Наглость! – снова вскричал Варс и ткнул указательным пальцем в посла. – Да вас только за такое надо арестовать! За наглость, жестокость, кощунство и полное равнодушие к тому, сколько людей вы убили!
– Вы ошибочно принимаете за равнодушие спокойствие, уважаемый член Совета, – парировал посол. – Как только стало известно об отравлениях, наш Владыка направил соболезнования в адрес Совета и предложил свою помощь. Это предложение все еще в силе.
На этот раз посол решил поклониться. Меллар подумала, что можно было бы уцепиться за предложение Владыки и вернуть беседу в дипломатическое русло.
«С ним нужно быть хитрее, иначе информацию не получить».
Но у нее не было авторитета, чтобы предложить это.
Серьен наклонился к микрофону, собираясь что-то сообщить, но Дорман жестом попросил передать ему слово. Включив свой микрофон, он сказал:
– Господин посол, я заметил, что вы предпочитаете говорить на языке фактов. Так давайте же обсудим факты, – Дорман начал загибать пальцы. – Чай, вызвавший отравления, был смешан с обычным лаомооским чаем, который мы закупаем у архипелага много лет. Это раз. Его доставили в тех же упаковках, в которых продавался, скажем так, безопасный чай, к которым люди привыкли и которым доверяли. Это два. Оба эти факта приводят к третьему: эта партия чая проходила таможенный контроль обычным способом, то есть без дополнительных проверок, и поэтому легко попала на прилавки магазинов. И, наконец, факт номер четыре: спрос на этот чай был искусственно создан повышением цен на кофейные зерна со стороны Лаомоо. Неурожай кофе в этом году, да-да, мы слышали, – опередил Дорман реплику посла, – слышали, но доказательств не получили. Поэтому к фактам мы это не отнесем. Но имеющихся четырех пунктов, – Дорман поднял кулак с оттопыренным большим пальцем, указывающим вниз, – уже достаточно, чтобы Международный уголовный суд возбудил против вас дело, а страны Альянса рассмотрели вопрос об интервенции. И если вы думаете, что Совет позвал вас сюда, потому что нам важно ваше мнение, то вы ошибаетесь: нам на него плевать. Мы пригласили вас, чтобы передать информацию, которую я сейчас озвучил. Впрочем, вы все это знаете из направленной вам ранее ноты протеста.
Дорман выключил микрофон и кивком головы дал понять Серьену, что закончил. Меллар нахмурилась.
«Ты не разговоришь его такими дешевыми угрозами, Дорман. Видно же, что это не такой человек», – подумала она. И припомнила свой разговор с Дериусом Айнцем в театре: «Я уже наступала на эти грабли».
– Благодарю вас, уважаемый член Совета, – подал голос посол. – Мы примем к сведению ваши слова. Заметим только, что вы говорили о прошлом и немного о будущем, насколько я понял вашу речь по-алински, и ни слова о настоящем. Я позволю себе заполнить эту пустоту и сказать, что в настоящем Лаомоо остается другом и союзником Республики Брэйе и всего Альянса.
– Прекратите философствовать, посол, – недовольно пробасил Серьен. – Если вам нечего сказать по существу, то мы вас не задерживаем.
– Никакой философии, господин Серьен. Я опирался только на язык. Видите ли, в алинском языке выделяют прошедшее и будущее время, и отдельно – настоящее. А в нашем языке есть только настоящее. Как считает мой сын – он, кстати, учится в Университете Брэйе, куда, как я надеюсь, будут поступать и другие мои дети, дабы получить достойнейшее образование, – так вот, он считает, что в этом, возможно, кроется разница между нашими культурами. Для нас все, что происходило раньше, что происходит сейчас и что будет происходить когда-нибудь, – это неделимый на части круг времени, которому мы принадлежим. Обращаясь к прошлому, мы действуем в настоящем и закладываем почву для будущего. В нашем языке все едино. А в алинском – нет. Член Совета, выступавший перед вами, оставил настоящее нетронутым. И это дает мне надежду, что наше с вами настоящее еще предстоит определить.
Посол поклонился, на этот раз глубоко, и с чувством собственного достоинства, которое выражалось в неторопливых движениях и прямой, как жердь, осанке, направился на выход.
Члены Совета молча провожали его синюю тунику взглядами оставшихся без добычи волков.
Глава 6. Кольцо
Меллар постукивала пальцами по рулю своего автомобиля и нервно поглядывала по сторонам. Она даже сняла солнцезащитные очки и положила их рядом, чтобы лучше видеть, что происходит вокруг. И хотя двор возле дома Рагиля, где она припарковалась, выглядел мирно и по-летнему безмятежно, а из людей в такую рань на улицу выползли только старичок и два собачника, беседующие возле клумбы, Меллар была вся во власти тревоги. После того как ее служебный автомобиль подожгли, она нигде не чувствовала себя в безопасности.
Увидев выходящего из подъезда и спешащего к ней Рагиля, она немного успокоилась. Подойдя к машине, Рагиль бросил на заднее сиденье кожаный саквояж и сел рядом с Меллар. Захлопнул дверь, быстро втянул в себя воздух, наклонился к женщине, обнял ее одной рукой за плечи и крепко поцеловал в губы. Меллар порывисто прижалась к нему и прикрыла глаза. Сегодня особенный день. Сегодня они вырвутся из этого кошмара и поедут отдыхать. Как будто ничего вокруг не происходит.
«Мне это жизненно необходимо», – вскользь подумала Меллар.
– Едем? – спросил Рагиль, поглаживая ее напряженную спину.
– Едем! – сказала Меллар и повернула ключ зажигания.
На выезде из двора Меллар пришлось притормозить, пропуская перед собой блондинку, ведущую за руку маленькую наряженную девочку. Проходя мимо машины, женщина бросила взгляд на лобовое стекло и пораженно застыла посреди дороги. Затем резко отвернулась и, крепко сжав руку девочки, рванула вперед.
– Ты ее знаешь? – спросила Меллар, покидая двор. – Мне показалось, она тебя узнала.
– Это соседка, – коротко ответил Рагиль и отвернулся к окну.
Машина выехала на практически пустое шоссе и направилась в сторону пригорода. Пейзаж менялся быстро: вот остались позади жилые кварталы, и с обеих сторон вырос сосновый лес, за которым вскоре показались серебристые верхушки гор, богатых вольфрамом. Дорога постепенно сужалась, и горы плотнее обступали путников.
Меллар сдвинула назад крышу, и Рагиль глубоко вдохнул свежий хвойный аромат и запахи смолы. Натянув пониже кепку, он положил локоть на дверь и широко улыбнулся. Меллар посмотрела на его счастливое лицо, и ей стало так хорошо, словно она вышла из холодной каменной темницы на свет и солнце согрело ее изнутри, заставляя забыть обо всех трудностях.
Дорога завиляла, и скалы стали играть с ними в прятки: впереди вставала, скрывая за собой снежные пики на горизонте, то одна каменная глыба, то другая. Вверху они все заросли деревьями и казались плюшевыми, а внизу между ними шумели стремительные речушки. Меллар пару раз останавливала машину, и они с Рагилем подходили к воде, стояли, ловя дыхание проносящейся мимо реки, потом Меллар зачерпывала воду и умывалась, а Рагиль крепко держал ее, чтобы она не сорвалась. Они какое-то время сидели на теплом, нагретом солнцем камне, гадая, покажется ли им сегодня барс или другой горный зверь, а потом вставали и ехали дальше.
Остановившись у подножия одной из пологих гор, по которой змейкой вверх уходила протоптанная дорожка, они переобулись и отправились покорять склон. Меллар была в белой хлопковой рубашке с коротким рукавом, бежевых бриджах и высоких кожаных ботинках на шнуровке. Сверху она накинула темно-зеленую стеганую жилетку и повязала на голову платок того же цвета. Рагиль с удивлением обнаружил, что оделся ей в тон: тоже в белую рубашку и бежевые брюки, только на голове у него сидела кепка, на поясе была повязана куртка, а за спиной висел холщовый рюкзак с кожаными ремнями, который он вынул из саквояжа.
Рагиль бодро шел впереди, не говоря ни слова. Он привык гулять по горам в одиночестве, наслаждаясь тем, что на высоте обоняние утрачивает обычную остроту, и внимательно смотря себе под ноги: под травой могли прятаться коварные камушки, на которых легко поскользнуться.
Меллар с трудом поспевала за ним, ощущая одышку и усталость в ногах. Последний раз она выбиралась в такие походы еще в школе, но тогда запомнился не сам подъем, а веселье от вылазки в новое место, поэтому ей не пришло в голову, что выбранный мужчиной маршрут окажется для нее таким изматывающим.
– Скоро привал, осталось совсем немного, – громко подбадривал Рагиль, пока Меллар пыхтела у него за спиной.
– Я… больше… не могу… – жаловалась она, тяжела дыша. – И у меня заныла лодыжка, которую я в Корпусе повредила.
Такие заявления Рагиль принимал всерьез. Он садился на корточки и щупал ее ногу, спрашивая, где болит, и предлагая перешнуровать ботинки покрепче. И Меллар приходилось признаться, что не так уж и болит, но все равно она чертовски устала. И почему он не сказал, что дорога будет такой сложной?!
– Женщины… – недовольно бубнил себе под нос Рагиль и брал Меллар за руку, ведя за собой.
Через полтора часа подъема случился обещанный привал: они полностью обогнули возвышенность и оказались на краю впадины, заполненной голубой водой. Обессиленная Меллар окинула восторженным взглядом открывшийся пейзаж и осела на траву. Провела руками по раскинувшемуся вокруг цветочному ковру, пропуская сквозь пальцы желтые и синие лепестки, и вытянула усталые ноги. Рагиль скинул рюкзак и куртку и направился вниз, к озеру. Меллар наблюдала, как он ловко сбегает с горы, превращаясь в маленького человечка, как присаживается на берегу и начинает умываться. Она посмотрела на кристально чистую воду, в которой отражались окружающие ее горы и синее, практически без единого облачка, небо, на сочные, зеленые луга, на мужчину, к которому ее тянуло все сильнее, и подумала, что вот она, настоящая жизнь: не та страшная и сложная, что придумывают себе люди, а состоящая из самых простых вещей. Из ясного неба, вкусно пахнущих трав, долгожданного отдыха и надежного плеча рядом. Сейчас ей казалось, что больше ничего и не нужно.
Рагиль неслышно приблизился, сел рядом и коснулся своей рукой ее оголенного предплечья.
– Ай! – взвизгнула Меллар. – Почему такая холодная?!
– Это же горное озеро, – рассмеялся Рагиль, – вода туда поступает прямиком из ледника. Но в студенчестве мы окунались.
– Ненормальные, – усмехнулась Меллар и закрыла глаза, подставляя лицо солнцу. – Хорошо так, просто невозможно. И с погодой повезло.
– В дождь здесь тоже красиво, но нужна крепкая палатка, – сказал Рагиль, ложась на траву и закладывая руки за голову.
– Помнишь, – протянула через некоторое время Меллар, – в тот день, когда ты повел меня в Собор, тоже было тепло. Ты еще сказал, что хочешь погулять, пока в Айхенлине лето. А потом…
Меллар замолчала.
– Не думай об этом, – сонно пробормотал Рагиль, поняв, что она вспомнила про взрыв. – Все в прошлом.
Меллар повернулась к нему, привстав на локте.
– Есть одна вещь, которая не идет у меня из головы, – сказала она, и ноздри Рагиля затрепетали. – Как ты тогда понял, что произойдет? Ты ведь остановил меня за несколько мгновений до того, как машина загорелась.
– Тебе показалось, – ответил Рагиль, не открывая глаз. – Просто ты отвлеклась, а я был начеку.
– Ты среагировал раньше, я точно помню! – настаивала Меллар. – Ты будто почувствовал, что вот-вот случится что-то страшное.
Рагиль открыл глаза и повернул к ней голову. Во взгляде Меллар читалось ожидание зрителя, которому фокусник пообещал раскрыть свой трюк.
– Ты права, – сказал Рагиль, заправляя ей за ухо выбившуюся прядь. Косынка уже давно сползла на шею. – Это сработало чутье. Или рептильный мозг, называй как хочешь. В нас заложены эволюционно сформированные механизмы быстро реагировать на такие ситуации. Они помогают нам спастись.
Меллар вздохнула, не до конца удовлетворенная ответом.
– Не знаю, что там заложено, но мне-то чутье ничего не подсказало! А что, если такое произойдет снова?
– Ты ведь говорила, что теперь почти всегда берешь с собой охрану, – сказал Рагиль.
– Да, но… – Меллар снова вздохнула. – Нет ничего хуже, чем жить в страхе.
Рагиль сел и обхватил колени. Задумался о чем-то, рассматривая свои руки, а Меллар тем временем разглядывала его. Она заметила, что он часто уходит в себя, копается в своих мыслях, пытаясь найти решение очередной задачи, которую ему подкинула жизнь. В такие моменты она начинала по нему скучать сильнее, чем когда он отсутствовал физически. Ей хотелось вырвать его из раздумий, заставить быть с ней. Особенно сейчас, когда все катится в бездну, когда люди умирают и у них есть только этот день, чтобы успеть насладиться друг другом.
Меллар прильнула щекой к его плечу, сжала ладонями предплечье, желая показать: вот она я, здесь, с тобой, почему ты все время отдаляешься, что за стена стоит между нами, почему закрываешься на все замки?
Рагиль повернул голову и поцеловал ее в лоб, почти по-отечески, словно прочитав в ее требовательных жестах просьбу о защите. Замерев так на некоторое время, он снял с руки широкое серебряное кольцо со вставкой из голубого камня, взял кисть Меллар и надел ей украшение на средний палец. Оно село как влитое.
– Что это? – спросила Меллар, разглядывая кольцо. Такие вещи были не в ее вкусе, но от подарка Рагиля она отказываться не собиралась. К слову, первого подарка. Иногда Меллар было обидно, что он упускает эту часть ухаживаний, хотя с их разговора в его квартире прошло уже несколько недель, и материальные знаки внимания были бы вполне уместны. С другой стороны, забот сейчас хватало всем.
– Пообещай мне, пожалуйста, одну вещь, – сказал Рагиль серьезным тоном. – Пообещай, что не снимешь это кольцо, пока отравления не прекратятся. И пока на тебя не перестанут покушаться.
– Ты не объяснишь, в чем дело? – Меллар отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. Она начала догадываться, что это не обычный подарок. Он отдает ей свою вещь, которую носил сам, и это что-то значит для него.
– Просто поверь: это кольцо – твоя защита, – по-своему ответил Рагиль. – Ты должна пообещать, что не снимешь его.
Его глаза с маленькими, суженными до предела зрачками, ставшие на солнце зелеными, как трава вокруг, и спокойный требовательный голос показались Меллар совсем чужими. Ее рыцарь снова что-то недоговаривал, и она снова не знала, как убедить его открыться ей.
– Хорошо, – согласилась Меллар, не желая омрачать этот день спором. – Я обещаю.
Рагиль кивнул и отвернулся. Посмотрел вдаль, поверх снежных вершин, уносясь мыслями в чужие края, где горы изливаются горячей магмой, вместо сосен возвышаются мощностволые пальмы, а берега омывает океан. Где во влажном теплом климате зреют плоды кофейных деревьев и какао-бобы, а на склонах холмов зеленеют плантации чайного куста. Где живут совершенно другие люди, со своей культурой, обычаями и языком. Люди, которые решили принести беду в чужой дом и к которым принадлежит она – Кава-асаларим. Каава Ваарнанен. Женщина, оставившая ему кольцо старшего ребенка знатной лаомооской семьи. И это кольцо он отдал Меллар. Потому что понял, что сейчас для него нет никого дороже.
