– Понимаю. Поэтому перехожу к вопросам более насущным. А именно – известно ли вам о достижениях в науке, до которых ученые нашего мира ещё не дошли и когда дойдут, не известно?
– На тему того, чего нет у нас, но есть у них, не говорили. Попытка была, мне дали понять, подобные темы обсуждению не подлежат. Не потому, что хотят помочь. Считают, что человечество должно доходить до всего естественным путем.
– Тогда о чем говорили?
– О спорте, о погоде, об искусстве.
– Об искусстве? Интересно. И в каком же виде оно присутствует у них?
– Не поверите, на первом месте – театр.
Было время, когда игра на сцене исчезла полностью, однако спустя годы руководящая миром организация приняла резолюцию – разработать меры для возрождения театрального искусства в том виде, в котором присутствует у нас.
– Не означает ли это, что мы стали для них примером?
– Примером мы для них не только в театральном искусстве, в кино тоже.
– Что, кино тоже умерло?
– Почти. Компьютерная графика достигла такого уровня, что исчезла потребность в приобщении живых актеров. Фактор не замедлил сказаться на качестве фильмов. Люди, посещая кинотеатры, уходили не получив того, чего хотели – переживаний. Отсутствие эмоций чуть не погубило кино в целом. Не вмешайся организации, отвечающей за искусство, кино бы пришлось возрождать, как возрождали театр.
– Надеюсь, со спортом дела обстоят лучше, чем с искусством?
– Со спортом порядок. После того, как было устранено применение допинга, спорт получил второе рождение. Кстати, во многих видах результаты ниже, чем у нас. И это при их-то заботе о здоровье граждан.
– Хотите сказать достигнутое в спорте в нашем мире, достигнуто благодаря допингу?
– Большая часть.
– И какой вид спорта у на первом месте?
– Единоборства, легкая атлетика, плавание, шахматы.
– Игровые виды?
– На втором. Благодаря компьютерному судейству, в параллельном мире отказались от живых судей. В некоторых видах изменили правила.
– Например?
– В баскетболе кольцо подняли до трех метров. В футболе стали играть фиксированное время – минуты, на которые затянулась игра, добавляют к основному времени. Это сделало игру более активной, а значит, более зрелищной.
– Смотрю, относительно спорта информировали вас достаточно подробно.
– Да. Учитывая, что вживую мы ни о чем не говорили. Стоило задать вопрос самому себе, ответ поступал тотчас.
– Хорошо.
Отодвинув папку в сторону, Паскаль непонятно зачем постучал по ней костяшками пальцев, затем кулаком.
– Перейдем к вопросу, который планировалось задать в начале разговора. Вернее, к серии вопросов.
– Весь внимание.
– Мир, что вернул вас к жизни, многонационален?
– Да.
– У каждой нации свой язык?
– Да.
– Конфликты случаются?
– Не знаю. Вопросов политического характера не задавал, ответов не получал.
– Религия?
– Присутствует.
– То есть верят в Бога?
– По поводу, кто в кого верит, не знаю. Но что к религии подход научный – совершенно точно.
– Поясните.
– Я задал вопрос. Мне дали понять – верить в Господа не запрещено. Мало того, существует наука, которая не отрицает наличие высших сил.
– Негусто. Могли бы расспросить поподробнее.
– Чем угостили, тем был сыт.
Пришло время разговору взять паузу. В том нуждался я, нуждался Паскаль, нуждалась царившая в палате атмосфера, которая с каждым словом с каждым вопросом становилась всё взрывоопаснее и взыроопаснее.
Прочувствовав это, доктор взялся наливать в стакан воды. Делал он это медленно, с видом человека цедившего воду сквозь сито.
Цедил же Паскаль не воду, фильтруя мысли, пытался определиться с вопросом, являющимся ключевым для разговора в целом.
Потребовалась минута, чтобы вопрос смог обрести формулу слов. Почувствовав это, Паскаль произнёс?
– Вопрос личного характера можно?
– Можно, – ответил я, догадываясь в какое русло будет переведён разговор и что за этим последует.
– Вы лично, в Бога верите?
– Тема, в кого, верю или не верю, к разговору о параллельном мире если имеет отношение, то меньше все. Однако вопрос был задан, коли, задан, следует отвечать. После того, как умер, а затем воскрес, стал верить и в Бога и потусторонние силы.
– Понял, – произнося, доктор дал понять, тему веры поднимать больше не будет. – Хорошо. Перейдём к вопросу возвращения. А именно, цель. Вернув к жизни, вас напичкали информацией, чтобы вы донесли её до нас.
– Не для вас лично. Для всего мира в целом. Человечество должно знать— в мире мы не одни.
– Но вы, же понимаете, бездоказательно утверждать нельзя ничего. В лучшем случае вам никто не поверит. В худшем … Мы уже об этом говорили
– Понимаю.
– А они?
– Они тоже.
– Тем не менее, пытаются научить жить нас так, как это выгодно им?
– Ничего подобного. Никто никого ни чему не учит. Цель общения – призвать человечество к разуму.
– Тогда почему не выходят на контакт с руководством, с учеными? Кстати, какая у них связь?
– Не знаю. Один раз видел, как Рэя разговаривала по телефону, при этом не держала в руках ничего похожего на телефон.
– Получается, связь есть. Коли есть связь, могли бы и позвонить.
– Так говорите, будто параллельный мир за стенкой. Дырку прорубил – и ты там.
– Нет. Забирать людей без признаков жизни – в порядке вещей. Что касается наладить между мирами связь – проблема из проблем.
Не задавали вопрос, почему управляющая миром организация не испытывает интереса к обмену информацией напрямую?
– Задавал.
– И каков был ответ?
– Никто не знает, когда, где, в какой момент откроется портал.
– Портал между мирами?
– Да.
– И как выглядит этот самый портал?
– Стирание границ происходит хаотично.
– Тем не менее, это не помешало им выкрасть шесть наших граждан.
– Намекаете, что я не один такой?
– А тут и намекать нечего. Лица, побывавшие в параллельном мире известны, как и обстоятельства, их исчезновения, а также воскрешения.
– В таком случае спешу удивить.
– Чем?
– Цифра, что вы назвали, официальная?
– Да. Данные засекреченные, но имена известны доподлинно.
– Не знаю, кто темнит, секретные службы или вы. За всю историю стирания границ между мирами привлечение людей из нашего мира происходило сотни раз. Что касается пожелавших вернуться, таковых двадцать один человек.
– Двадцать один! Куда делись остальные?
– Вы меня об этом спрашиваете?
– Вас. Вы же имели с ними контакт.
– Да. Но мне не докладывали, почему вы прохлопали столь большое количество людей.
– А если не прохлопали? Получили инструкции выяснять принципы действия того, что нет у них.
– Электромясорубки, кофеварки, автомобиль «Лада Калина»?
– Я серьезно.
– И я серьезно. Люди научились программировать заболевания, не говоря уже о лечении. Сумели построить идеальную схему управления миром. О системе распределения вознаграждения за труд, за достижения в науке говорить не приходится, потому что нам такое и не снилось. Кстати, благодаря данной разработке удалось избавиться от таких понятий как богатые и бедные. В параллельном мире нет миллиардеров. Есть люди с повышенными, средними и минимальными доходами, при этом никто не чувствует себя обделенным.
И потом, на кой хрен вербовать шпионов, если способов передачи информации из одного мира в другой нет, и когда будет, неизвестно. Если только заказным письмом или бандеролью до востребования.
– Это вы так думаете, что связи нет. Каким-то образом они за нами наблюдают. Или нет?
– Если все про нас знают, получается, что наблюдают. Но это не значит, что есть связь.
Признавая правоту моих рассуждений, доктор, подняв согнутые в локтях руки вверх, призвал сменить тему.
На какую? Оставалось только догадываться.
– Спорить не буду. Говорить о том, в чем не уверен, бессмысленно. Поэтому предлагаю вернуться к вашим приключениям.
– Ни к чему ни вы ни я возвращаться не будем. Устал. Хочу есть. Хочу на любимый диван к любимому телевизору.
Отказ от продолжения разговора подействовал на доктора уничтожающе. Не осталось следа ни от напыщенности, ни от желания уличить допрашиваемого во лжи. Взгляд сделался опустошенным. В глазах погас свет, а значит в душе тоже.
– Диван так диван. Тем ни менее через пару дней к разговору вернуться придется.
– Вернемся при условии, что будет выполнена просьба относительно докторов.
– Что за просьба?
