Измена. Цена верности
Butterfly
Математика любви: решение сложного уравнения сердца.Александра Соколова, учительница математики, бежала от прошлого, пытаясь спрятать разбитое сердце за стеной формул и теорем. Но прошлое не отпускает так просто.Неожиданная встреча с человеком, которого она отчаянно пыталась забыть, вновь переворачивает её мир. В это же время в её жизни появляется обаятельный отец-одиночка, готовый разрушить её защиту своей заботой и вниманием.Александре предстоит решить сложное уравнение чувств – противостоять призракам прошлого, открыть сердце для новой любви и найти путь к счастью. Сможет ли она разгадать тайну своего сердца и сделать правильный выбор?Вас ждут:– трогательная история любви, которая заставит вас переживать каждую страницу;– тайны прошлого, которые не дают героям покоя;– непростой выбор между двумя мужчинами, каждый из которых достоин любви.Погрузитесь в мир страсти и эмоций, где каждый ищет свою формулу счастья!Обложка создана в нейросети DALL-E 3.
Butterfly
Измена. Цена верности
Глава 1
Александра
Москва, 2024 год.
Когда я переступила порог знакомого класса по математике, сердце наполнилось теплом. Мой любимый 9Б, этот отряд «бунтарей» с горящими энергией глазами, уже расселся по местам. Окинув взглядом их знакомые лица, я поприветствовала их мягким, ободряющим тоном:
– Доброе утро, дорогие мои. У меня для вас замечательное объявление – к нам присоединилась новая ученица. Позвольте представить вам Янину Воробьёву.
Из-за моей спины робко выступила вперёд девушка. Её тёмные длинные волосы ниспадали мягкими волнами на хрупкие плечи, а огромные глаза цвета горького шоколада метались по классу, выдавая неуверенность.
– Привет всем. – смущённо пролепетала Янина.
Мой взгляд скользнул по рядам, отмечая реакцию одноклассников на появление новенькой. И вот, в самом дальнем углу у окна, я заметила троицу девушек – Машу, Настю и Свету, неразлучная «богема» школы №179, как они сами себя называли. Их надменно приподнятые брови и губы, тронутые презрительной усмешкой, красноречивее любых слов говорили о том, что Янина не вписывается в их идеальный, отполированный до блеска мир гламура и роскоши. Эти юные «социальные бабочки», привыкшие порхать в лучах всеобщего обожания, явно не намеревались проявлять любезность к той, кто, по их мнению, не соответствовал их заоблачным стандартам.
Хотя я знала лишь, что мать Янины умерла полгода назад, а отец перевёлся в наш город по работе, моё сердце сжималось от желания защитить эту юную, ранимую душу, оказавшуюся в незнакомом окружении. Я была полна решимости сделать всё возможное, чтобы Янина почувствовала себя в безопасности и принятой в этом коллективе, несмотря на то, что о её существовании я узнала лишь за несколько минут до этого, когда директор школы, Тамара Павловна Фёдорова, позвала меня к себе в кабинет.
– Садись со мной. – раздался из второго ряда тихий, хрипловатый голос. Егор Давыдов, душа компании и моя гордость, лучезарно улыбнулся новенькой. В его карих глазах, таких взрослых и понимающих для его четырнадцати лет, отражалось искреннее желание помочь новой однокласснице.
Егор… Он всегда был для меня особенным учеником, лучиком солнца в этом царстве бурлящих гормонов и подросткового максимализма. Воспитанный отцом-одиночкой, Егор разрушал все стереотипы о неполных семьях. С Антоном Давыдовым мы лично практически не пересекались – он пропадал на работе, выкраивая редкие минуты для сообщений в родительском чате, – но даже сквозь безликие строчки мессенджера я чувствовала, сколько любви и нежности вложил этот мужчина в своего сына. И результат превосходил все ожидания. Егор был воплощением благородства: он с уважением относился ко всем без исключения, что, признаюсь, в нашем нелёгком труде, дорогого стоило. Да и учился он всегда с завидным усердием… до тех пор, пока в прошлом году в его жизнь не ворвался Демьян.
Я почувствовала, как лоб прорезала тонкая морщинка – предвестник головной боли. Нет, сейчас не время прокручивать кадры из прошлого учебного года, и вспоминать о Демьяне и его влиянии на моего лучшего ученика. Сосредоточившись на Воробьёвой, я мягко произнесла:
– Янина, тебе очень повезло с соседом по парте. Он лучший ученик в классе.
Девочка натянуто улыбнулась мне и, поправив лямку сумки, скользнула к парте Егора.
Сердце сжалось от щемящего чувства ответственности. Этот год был для них особенным, переломным. Последний перед прыжком во взрослую жизнь, с её головокружительными взлётами и болезненными падениями. Многие из них, только начав расправлять крылья, покинут стены школы, чтобы продолжить свой путь в колледжах. Мысль об этом, о неизбежном расставании с теми, кто за два года стал мне почти родным, отозвалась лёгкой грустью. Но сейчас не время для сентиментальности – меня ждал урок.
Опустившись за свой стол, я провела ладонью по шершавой поверхности старенького журнала, ощущая под пальцами знакомую прохладу. Раскрыла на первой странице, и взгляд скользнул по строчкам с фамилиями, отмечая, все ли присутствуют сегодня. Каждый ученик этого класса был для меня особенным. Одни, с жадностью впитывая знания, блистали на олимпиадах, решая сложнейшие уравнения как орешки. Другие находили себя в мире цифровых технологий и строчек кода. Но были и те, чьи таланты, увы, ограничивались толщиной родительского кошелька.
Совсем скоро мои сорок пять минут истекли, и прозвенел звонок, возвращая меня в реальность из мира цифр, формул и уравнений. Волна облегчения окатила с головы до ног. Это был последний урок в субботу, и я не могла дождаться, когда же смогу, наконец, вернуться домой и насладиться долгожданным отдыхом. Я бросила последний взгляд на Янину, разглядывавшую свой учебник, и Егора, сосредоточенно склонившегося над её тетрадью, явно пытаясь, что-то объяснить. Уголки моих губ тронула едва заметная улыбка – может, эти двое смогут найти общий язык и стать друзьями?
Я попрощалась со всеми ребятами и быстро собрала свои вещи. Сумка оттягивала плечо, в ней лежала тяжёлая ноша – тетради, журналы, конспекты, накопившиеся за неделю. Покидая знакомые стены, я зашагала к выходу, наслаждаясь ощущением прохладного воздуха, овевающего лицо. Однако, когда я почти добралась до своей машины, меня остановил резкий голос директрисы Тамары Павловны.
– Александра? – окликнула она, и я медленно обернулась, встретившись с её изучающим взглядом.
– Я могу чем-то помочь, Тамара Павловна? – спросила я, надеясь, что она не станет задерживать меня надолго. Директриса редко беспокоила меня без веской причины, и моё сердце наполнилось тревожным предчувствием.
– Да, с вами хотел поговорить отец Воробьёвой. – кивнула она, и на мгновение её обычно строгий и сосредоточенный взгляд стал каким-то отстранённым.
Она сделала шаг в сторону, и тогда я увидела его. Время, казалось, замерло, а мир вокруг, до этого полный красок и звуков, померк, словно кто-то резко выключил свет. Сердце, только что радовавшееся наступающим выходным, сжалось от боли, как удар кнута. Из глубин памяти, разбивая хрупкие стены, возведённые годами, нахлынули образы прошлого, которые я так отчаянно пыталась забыть.
– Нет! – вырвалось у меня, прежде чем я успела себя остановить.
Фёдорова резко повернулась, её лицо, всегда невозмутимое, выражало крайнее удивление. Холодный, пронизывающий взгляд, словно скальпель, препарировал меня, пытаясь найти объяснение моей бурной реакции.
– Что-то не так, Александра Игоревна? – недовольно спросила директриса.
– Вы классная, Янины? – раздался в этот момент другой голос, до боли знакомый и вместе с тем чужой. Голос моего бывшего… мужа.
Моё сердце замерло, и холодный, липкий ужас опутал меня, сковывая движения, лишая дыхания. Сколько лет я потратила, возводя защитные стены, кирпичик за кирпичиком, пряча от всех, а главное – от самой себя, боль и гнев, горечь и обиду, вызванные его предательством… И вот теперь он стоит передо мной, живой и невредимый, призрак моего прошлого. Я не была готова к этой встрече, и вновь пережить ту душевную агонию, что он причинил мне когда-то. Моё тело напряглось, инстинкты кричали об одном – бежать, спрятаться от этого человека, чьё предательство оставило в моей душе глубокие, не заживающие раны.
– Александра, если я не ошибаюсь? – добавил бывший, делая шаг ко мне, и в этот момент я поняла – он меня… не узнал.
Облегчение разлилось по телу, оттесняя панику куда-то на задворки сознания. Возможно, эта встреча не станет катастрофой, возможно, я смогу сыграть свою роль, спрятав бурю эмоций под маской безразличия.
Сделав глубокий вдох, я заставила себя встретиться с ним взглядом. Моё сердце бешено колотилось, но я изо всех сил старалась сохранять внешнее спокойствие.
– Да, всё верно. Рада познакомиться, господин Воробьёв. – произнесла я, мысленно аплодируя себе за самообладание.
– О нет, я Романов Влад. – поправил он, и на его губах промелькнула лёгкая улыбка. – И я не родной отец Янины, поэтому у нас разные фамилии.
Мой взгляд скользнул по его лицу, выискивая знакомые черты, пытаясь отыскать в этом взрослом, солидном мужчине хотя бы тень того двадцатилетнего парня, которого я когда-то любила. Время, конечно же, оставило свой след – у глаз обозначились морщинки, черты стали более жёсткими, но в целом он почти не изменился: всё такой же высокий, подтянутый, с проницательным взглядом тёмных глаз.
И только сейчас, когда первая волна шока отступила, я позволила себе задуматься… Что с ним произошло за все эти годы? Как сложилась его жизнь? Как он стал отцом-одиночкой девочки, которая ему даже неродная, когда…
Нет. Я резко одёрнула себя, отгоняя опасные мысли. Не время и не место для подобных размышлений. Сейчас передо мной стоял не тот Влад, которого я когда-то знала, а совершенно другой человек, чья жизнь, несомненно, пошла по иному пути. Я должна была сосредоточиться на настоящем, на той ситуации, в которой мы оказались.
– Хорошо, Влад Романов, о чём вы хотели поговорить? – спросила я, натянув на лицо вежливую, но от этого не менее холодную улыбку. Внутри меня бушевал целый океан эмоций, но я твёрдо вознамерилась держать их под контролем, по крайней мере, до тех пор, пока не пойму, что этому человеку от меня нужно.
Влад слегка смутился, но тут же собрался с мыслями:
– Я хотел узнать, как прошёл первый день моей дочери в вашей школе… – начал он, и в его голосе прозвучало искреннее беспокойство. – Янина – застенчивая девочка, а после… смерти матери, стала замкнутой и не особо общительной. Я очень переживаю, как она справится с новыми изменениями в её жизни. Надеюсь, вы, как классный руководитель, сможете её направить, поддержать… Помочь адаптироваться в новой школе.
Его слова, искренние и полные отцовской заботы, тронули меня до глубины души. В этот момент я впервые позволила себе увидеть в нём не призрака прошлого, а просто… отца, который беспокоится о своём ребёнке.
Но, прежде чем я успела ответить, рядом с нами прозвучал тихий, робкий голосок Янины:
– Пап? А ты что здесь делаешь? Я думала, за мной приедет Наташа.
Мы все трое обернулись. Девочка стояла в нерешительности, нервно теребя лямку сумки. Её взгляд метался между мной и Владом, словно она не могла решить, к кому подойти. Рядом топтались Егор и… Демьян.
Сердце моё тут же учащённо забилось, живот сжался в панике, а к горлу подступила тошнота.
– Мам, всё в порядке? – тут же подошёл ко мне мой сын, его лоб обеспокоенно наморщился. – Ты какая-то бледная.
– Да, Демьян, просто устала. – солгала я, заставляя себя улыбнуться и встретиться взглядом с моим любимым мальчиком. И к сожалению, с тем самым бунтарём и проказником, из-за которого я, кажется, поседею раньше времени.
Глава 2
Александра
– Тамара Фёдоровна! – раздался недалеко от нас чей-то очень знакомый голос.
Мы обернулись, и я увидела, как к нам быстрым шагом приближается мужчина. Его напряжённое и суровое лицо показалось мне смутно знакомым. Остановившись рядом, он бросил на нас быстрый оценивающий взгляд, и в тот момент, когда он посмотрел на Демьяна, черты лица мужчины исказились яростью.
Этот день становился всё интереснее и напряжённее, с каждой минутой, щедро осыпая меня «сюрпризами», словно из рога изобилия. Моё сердце бешено колотилось в груди, а ладони предательски вспотели от волнения.
– Пап, что случилось? – спросил Егор, обращаясь к отцу, которого я за два года видела только на фотографиях. Обычно на родительские собрания приходила бабушка Егора, так как его отец был вечно занят или находился в командировках.
Давыдов старший посмотрел на моего сына с явной неприязнью и процедил:
– Как я могу найти мать этого… мальчишки?
– Соколову? – директриса удивлённо вскинула брови, переводя недоумённый взгляд с меня на Демьяна, и обратно.
Собрав всю свою волю в кулак, я сделала шаг вперёд и чётко произнесла:
– Я мама Демьяна. Чем могу вам помочь?
– Подождите, вы разве не классная руководительница моего сына? – нахмурился мужчина.
– Да, всё верно. – кивнула я, готовясь к неприятному разговору. Интуиция, которая редко меня подводила, настойчиво твердила, что мой сын вновь отметился каким-то «подвигом». И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, в кого он такой…
Мой взгляд невольно метнулся к Владу. Романов стоял, молча наблюдая за сценой, и о чём-то сосредоточенно думал, переводя взгляд с меня на Демьяна. Кажется, он начинает складывать два плюс два. Хотя кто знает, даст ли ему что-то моя фамилия, если он не узнал меня в лицо.
Напряжение в воздухе было настолько густым, что его можно было резать ножом. Я чувствовала, как по спине пробегают мурашки, а сердце готово выскочить из груди. Неужели сегодня тот день, когда вся правда вскроется? Я изо всех сил старалась сохранить спокойствие на лице, но внутри меня бушевал настоящий ураган эмоций.
– Я долго закрывал глаза на выходки вашего сына, но сегодня моё терпение лопнуло. – резко произнёс Антон.
– Господин Давыдов, мы можем обсудить это чуть позже? – спокойным, ровным голосом произнесла я, кивком указывая на окружающих. – Как видите, сейчас мы несколько… заняты. Обещаю, мы обязательно всё обсудим, как только я закончу разговор с другим родителем.
Антон, с явным недовольством поджав губы, всё же кивнул и жестом позвал сына за собой. Когда Давыдовы отошли, на парковке остались только я, Демьян, Влад, Янина и Фёдорова.
Я обратилась к директрисе, с трудом сдерживая нотки сарказма в голосе:
– Тамара Павловна, не хотите ли вы вернуться к своим, несомненно, важным делам? Уверена, у вас ещё остались звонки в министерство, да и документы сами себя не заполнят…
Ситуация и так была напряжённой, а присутствие посторонних только усугубляло положение. К тому же я совершенно не представляла, какой будет реакция Влада и Демьяна, когда они поймут всё. В общем, Фёдорова здесь была совершенно не нужна.
Тамара Павловна, правда, немного нахмурилась, словно оценивая степень моей наглости, но всё же, кивнув, попрощалась и направилась в сторону школы, звонко стуча каблучками.
– Господин Романов, а на счёт вашего вопроса… – начала я, переведя взгляд на его дочь. – Думаю, Янина и сама сможет рассказать вам, как прошёл её день. Меня предупредили о её появлении буквально за десять минут до урока, поэтому пока не могу ничего сказать определённого. Но обещаю, приложить все усилия, чтобы помочь ей адаптироваться в новой школе.
Затем, обращаясь уже к девочке, я мягко добавила:
– Я всего лишь классный руководитель, но мои двери всегда открыты. Мне очень жаль насчёт твоей мамы, но, если тебе что-то понадобится – неважно, что именно, – не стесняйся, обращайся.
Девочка несколько секунд неуверенно переминалась с ноги на ногу, переводя взгляд с меня на отчима. Наконец, на её лице расцвела робкая улыбка.
– Спасибо, Александра Игоревна.
– Соколова… Александра… Игоревна… – задумчиво повторил Влад, привлекая к себе внимание всех присутствующих.
Демьян тут же напрягся и, не раздумывая ни секунды, выступил вперёд, заслоняя меня собой. Несмотря на то что фигура у сына была не самой внушительной, в его позе чувствовалась решимость.
– Какие-то проблемы? – поинтересовался он, с вызовом, глядя на Романова.
– А тебе, сколько лет, мальчик? – спросил Влад.
Сердце в моей груди споткнулось и рухнуло куда-то вниз. Время, казалось, замедлило свой бег, растягивая этот миг в мучительном ожидании. Я знала, что наша встреча не сулит ничего хорошего… Но если много лет назад я ещё тешила себя надеждой, что прошлое можно оставить позади, то сейчас было совершенно очевидно, что всё тайное рано или поздно становится явным.
– Пятнадцать. – нахмурился Демьян. – А какое это имеет значение?
