Психиатр заметил напряжение.
– Расскажите о своей бабушке, – мягко попросил он. – Какой она была?
– Честной. Справедливой. Доброй.
– Доброй к вам?
– Ко всем. И ко мне, конечно.
– Она рассказывала вам о своих «знаниях»?
– Немного. Было видно, что знает она гораздо больше, чем говорит.
– Было видно вам?
– Не только. Все вокруг всегда отзывались о ней, как о мудрой, знающей, разбирающейся в людях.
– Бабушка как-то объясняла свои «знания»? Откуда они взялись, почему.
– В детстве она чуть не умерла, ее вылечила знахарка. Она-то и сказала, что отныне бабушка будет расплачиваться перед Богом за вновь подаренную жизнь. Когда пришло время, бабушка начала видеть. Бабушка всегда говорила, что ее жизнь ей не принадлежит, она чувствовала это с самого детства.
– От чего она умерла?
– Бабушка? Эмфизема легких.
– Хм… Хм… – психиатр нарочно задумался. – Вчера вы говорили, что хорошие люди не могут заболеть, и что неизлечимые болезни от непринятия справедливости, ведь так?
– Рак – от непринятия справедливости.
– А эмфизема легких?
– Знания бабушки не давали ей дышать полной грудью, знания ее и убили.
– Но, если опираться на ваши слова, она прожила с этими «знаниями» всю жизнь. Почему же они стали мешать ей дышать только под конец?
– Как только она устала от знаний, они начали ей мешать и медленно убивать ее. Моя бабушка сама устала жить.
– Она говорила вам об этом?
– Нет, но это было видно.
– Было видно. Не кажется ли вам, что большинство выводов вы сделали, опираясь на свои умозаключения? Ровно как в примере с врачом-онкологом, с медсестрой-убийцей. Вы построили логические конструкции у себя в голове на основе собственных мыслей и догадок. Вопрос: были ли у бабушки «знания» на самом деле? «Было видно, что она знает больше, чем говорит», «все вокруг отзывались о ней как о мудрой и разбирающейся в людях» и так далее. Все это – не подтверждение существования особых способностей. На свете много мудрых, разбирающихся в людях женщин, многие из них действительно говорят вслух меньше, чем знают на самом деле, и это может быть заметно окружающим. Но дело здесь не в сверхъестественных знаниях, а в опыте. Жизненный опыт и умение говорить не все, что думается – вот что выделяет мудрых людей. Возможно, ваша бабушка была именно такой: умной, наученной опытом. Она понимала людей, как говорится, видела их насквозь, но тактично не кричала об этом на каждом углу. Почему вы уверены, что она обладала особыми способностями?
– Она сама говорила, что начала видеть благодаря знахарке.
– Она могла иметь в виду совсем другое. Когда человек находится на грани смерти, это всегда стресс. Возможно, ваша бабушка просто начала смотреть на мир иначе под воздействием стресса, переосмыслила ценности. С чего вы взяли, что имелись в виду именно необычайные «знания»? Бабушка говорила об этом напрямую?
– Конечно, говорила. Она могла сказать про прошлую жизнь любого.
– Приведите случай из жизни.
Аделина неспешно закивала.
– Однажды, когда мы с сестрой на каникулах гостили у бабушки, в дом прибежала соседка. Растрепанная, в порванном платье, в крови и синяках. И бабушка сердито выговаривала молодой женщине, мол, что ты с ним связалась, ты же прекрасно знала, что он за человек. Дескать, в прошлой жизни жену убил, а ты все равно за него замуж пошла.
– Думаю, вы поняли бабушкины слова слишком буквально.
– Да как тут еще понять, если прямым текстом про прошлую жизнь говорится! – возмутилась пациентка.
– И как отреагировала соседка?
– Кивала, плакала, соглашалась с бабушкой.
– Так просто соглашалась? Много ли вы видели людей, которые с легкостью верили словам о прошлой жизни, при этом не пытаясь доказывать обратное и не оправдывая свои поступки? «Ты же прекрасно знала, что он за человек» – такое не говорят о прошлой жизни. Прекрасно знала – значит, действительно знала, на что шла, когда замуж выходила. Думаю, ваша бабушка выражалась образно. Предположим, мужчина убивает жену, его сажают в тюрьму на много лет, вся деревня успевает о нем забыть, а потом он возвращается, кается, говорит, что встал на путь истинный и начал новую жизнь. Что о нем будут говорить жители деревни? Что в прошлой жизни он жену убил. Одновременно и ехидство, и отсылка ко времени: мол, как давно это было.
– Даже если не брать в расчет эту ситуацию, было много других.
– Например? – терпеливо вопросил психиатр.
– Пока бабушка работала, мы с сестрой подружились с мальчишкой. Он подговорил нас залезть на крышу. В итоге у сестры порванное платье и разбитые коленки – она с крыши меня поймать успела, когда я оступилась и чуть не упала вниз. А мальчишка в это время хихикал и сестру щекотал, чтобы она меня не держала и отпустила. Бабушке мы сознались, хотя соседи все без нас доложили. Она отчитывала, мол, не дружите с этим прохвостом, он всегда вас будет вниз тянуть. Говорила, что в роду у него одни предатели, и он сам такой же. Что никогда ничего хорошего рядом с такими людьми не увидеть, потому что они несут несчастья и неприятности.
– Рядом с безответственными людьми действительно легко попадать в неприятности. Пока я вижу здравый смысл и не вижу способностей, о которых вы говорите.
– Что бы я ни сказала, вы воспримите по-своему.
– Я стараюсь объективно воспринимать информацию. Пока объективных причин поверить в существование особых способностей у вас и у бабушки я не нашел.
– Это не значит, что их нет!
– Конечно, не значит. Но и не значит, что они есть. Вопрос по-прежнему открыт, не так ли?
– Я вспомню еще примеры, и тогда вы поймете.
– Да, будьте добры, вспомните самые показательные примеры и мы обязательно их обсудим. Итак, наше занятие подходит к концу. В понедельник мы будем обсуждать влияние войны на вашу личность. Я хочу, чтобы вы подготовились, хорошенько подумали, каким образом события семидесятилетней давности отразились на вашей жизни, и почему ваш мозг снова и снова воссоздает страшные картины прошлого. Много ваших историй связано с войной. Подумайте, о чем вы сможете мне рассказать.
– Я постараюсь записать, если найду силы.
– Записать или рассказать – как считаете нужным. Главное, обдумайте, проанализируйте, вспомните. Это ваше задание на понедельник.
8.
10 октября 2016 года
Утром медсестра принесла рассказ.
Эти болота тянулись на много сотен километров. Мало кто из ныне живущих людей знал о существовании столь опасных мест, поскольку в такую глушь осознанно не пришло бы в голову забраться ни одному нормальному человеку. Как правило, если кто-нибудь все-таки случайно забредал на эти богом забытые территории, возвратиться назад у него не было ни единого шанса. Мертвые топи отличались коварством и совсем не походили на угрожающие жизни места, умело таились в лесных чащобах. Даже опытный путник до последнего момента не мог заподозрить подвоха, а когда приходило понимание, было уже поздно, и смертоносные трясины принимали в свои объятия новую жертву.
Но сегодня забредшие в эту обитель люди не были заблудившимися. Двое, мать и дочь, настороженно озираясь и крепко держась за руки, тихонько шли и молились. Каждая прощупывала почву, прежде чем сделать шаг, длинной сухой веткой.
За спиной у матери болталась полупустая котомка. Скромные запасы еды давно кончились, и было голодно. Теплая одежда не спасала от холода – студеного, сырого, пробирающего, а ноги мерзли в ледяных топях. Шли босиком, единственную обувь – старые брезентовые туфли – убрали в сумку: жалко было портить, да и не спасли бы они от холода. Время от времени останавливались, растирали ноги.
Тревога, страх, отчаяние, надежда – все это можно было прочесть в глазах усталой женщины. Они искали это место больше двух недель, но вот теперь они здесь – и самое сложное впереди.
Девочке на вид было не больше пяти лет. Под тонкой серой кожей светились паутины вен. Изможденная, она обреченно перебирала ногами, стараясь не отставать от матери. Во взгляде этого ребенка никто не смог бы найти ни надежды, ни отчаяния, ни страха. Теплота к матери странным образом смешивалась с ледяным спокойствием, с чувством покорного принятия событий. Так смотрят люди, которые смирились с тем, что ближайшее будущее будет продолжаться без них.
Спускались сумерки. Совсем скоро ночь. Они идут наугад через болота, каждый шаг может стать последним. Остановиться и ждать утра? Или пытаться брести в темноте? Клочки тумана потерянно бродили вокруг как призраки загубленных людей. Босые ноги чмякали по холодной вязкой жиже, глаза напрасно пытались разглядеть путь сквозь мертвенно бледную дымку.
Тут и там дрязга была нагромождена сломленными деревьями и ветвями. Женщина надеялась, что, пока им повсюду встречаются бревна и сучья – пусть сухие, пусть гниющие, не важно – у них с дочерью есть шанс миновать эту дребь. Ведь если такие большие деревья лежат здесь и не тонут, значит, земля под низом тверда, значит, людей она тоже выдержит.
Пока они пробирались через валежник и бурелом, успело стемнеть. Не переставая молиться, женщина вдруг заметила, что лесная трущоба как-то расступилась. Тревога нарастала, она взяла дочь на руки и прижала к себе. Такая легкая, будто призрачная. Слезы помимо воли полились из глаз. За что? Где же справедливость в этом мире?
Топи, топи, а кругом, насколько можно было высмотреть через тьму и туман – густой кустарник. Они снова вышли сюда. Третий раз.
Не было сомнений, что, ступи они дальше на эту спокойную ровную гладь без единого бревна на ней, смерть найдет их. Ночь путала следы искуснее, чем день. В темноте женщина не могла с уверенностью распознать ориентиры дороги, по которой они шли. Если опять пойти наугад, той же тропой, очень высока вероятность того, что они вновь зря потеряют силы и вернутся к непроходимой трясине.
– Мы же шли в другую сторону, – в отчаянии пробормотала она. – Мы же уходили прочь…
Послышался вздох. Натужный, хриплый, протяжный. Он раздавался из ниоткуда и отовсюду одновременно. Зашумело в ушах, похолодело внутри. Мать и дочь замерли, скованные страхом.
– Мамочка, мы ходим по кругу, – прошептала девочка, дрожа.
В памяти женщины внезапно заговорил бабушкин голос. Давно, в детстве, она наставляла внучат: «Коли по лесу буди блудити, енто леший шоклатый бесоватися, кру?гоми водить. Чим торопети, лапсердак навыворот надёвывайте…»
Женщина присела, трясущимися руками стала раздевать дочь. Всю, всю одежду вывернула наизнанку и надела обратно. Переоделась сама. Схватила ребенка.
– Мама, я вижу свет! – вдруг сказала девочка, и мать похолодела, прижала ее к себе еще крепче. – Да смотри же, смотри!
Женщина наспех вытерла мокрые глаза и вгляделась туда, куда указывала дочь.
– Я ничего не вижу.
– Вон там, пойдем! – девочка рвалась назад.
– Мы оттуда пришли, – помотала головой мать.
– Нет, мама, идем! Идем, я же вижу свет!
Уверенная в своей правоте, женщина медлила. Но все же робко пошла назад, туда, куда говорила дочь.
Спустя пару минут пути мать наконец увидела.
Вдалеке, за деревьями, брезжил огонек. Монотонно подскакивал в воздухе, ровно мерцал. Словно чей-то фонарь мельтешил от быстрой ходьбы.
– Эй! – закричала женщина. – Эй, подождите! Мы здесь!
Фонарь не замер и не остановился, удалялся вглубь чащи.
Мать крепко обхватила ребенка одной рукой, и, наспех тыкая палкой перед каждым шагом, заторопилась за огоньком. Но нагнать не получалось. В конце концов он исчез.
– Свет! – возликовала девочка снова.
– Где? – женщина беспокойно топталась на месте, силясь выцепить взглядом прыгающий огонек.
– Не тот, другой! Вон там!
– Свет… – прошептала она, на миг остановившись, но потом спохватилась и поспешила с двойным усердием.
Дребезина осталась позади, под ногами ясно ощущалась твердая земля. Вот и избушка! Через щели в ставнях трепетал рваный свет. Едва мать поняла, что они дошли, как дверь распахнулась и навстречу им вышла женщина со свечой в руке.
– Занесла нелегкая! Тропинку вам стелила с Божией помощью, Господь и довел до меня.
Мать бросила посох, рухнула на колени и, прижимая к груди свою девочку, зарыдала.
– Вставай, вставай, горемычная! – подошла к ней хозяйка избы. – Помыться надобно да согреться, щей похлебать да поспать, негоже на голой земле рассиживать.
На печи стоял жбан с теплой водой, а на столе дымились две плошки похлебки. Хозяйка ломала лепешку на большие ломти.
– Это ваш фонарь мы видели? – вытирая глаза рукавом, спросила женщина.
– Что?
– Вдалеке был чей-то фонарь… Мы кричали, торопились, но догнать не успели. Благодаря этому свету мы и нашли дорогу к вам.
– Смерть дорогу найдет, – усмехнулась хозяйка. – За свечой покойника шли, как вышли – он исчез.
– Не понимаю, – растерянно проговорила гостья. – Это были не вы?
– Должно быть, не догадливая? – прищурилась знахарка. – Про покойников слышала? Что рты пораскрывали? Помочь просила покойника, как вывел – исчез.
– Разве это возможно – чтобы покойник ходил? – поежилась мать.
– Нет! Вру! – обиделась ведунья. – Думаешь, вру? Зачем мне врать?
– Неужели вы знали, что мы придем? – осторожно подала голос девочка.
– Отчего ж не знать, – пожала плечами женщина, наливая в кружки какой-то отвар. А потом, обращаясь к матери, закачала головой: – Знаю, знаю все про твою беду, можешь не рассказывать, насквозь тебя вижу. Не жилец твоя дочка, она и сама знает.
Мать зарыдала пуще прежнего, кинулась в ноги ведунье.
