Грохот и треск – стражники старательно наводили погром, зазвенело разбитое стекло – пара слишком медлительных автохтонов полетела через окна…
Минут через десять все было кончено.
Енька натянул поводья, успокаивая коня, – торговый дом полыхал, ярко освещая площадь и окрестные дома, вверх поднимались снопы искр и густые клубы дыма. Солдат бросил перед клокочущим жарником отрубленную голову скальника.
Дружеский совет. Кому надо, тот поймет.
Лихород вымер. Мертвая тишина. Нет людей, даже собаки притихли.
Вся ватага дружно пришпорила лошадей, наполняя шумом пустые улицы…
– Сколько от Аллая было людей в Ясиндоле? – спросил через полчаса у Эйда, когда зарево перестало быть видимым за черной стеной леса.
– Тысяча, госпожа, – поровнял лошадь лейтенант и кивнул на бойцов. – Мы все там были.
– Так мало? – удивился Енька. – Слышал…ла, каждое княжество обязано не менее десяти…
– Не знаю, – пожал плечами офицер. – Страда господина управляющего с капитаном. Но никто из владык больше пяти не привел.
Перестук копыт дружно разносился по ночному лесу. Возвращались совсем не с тем настроением, что уезжали, даже лошади бежали веселее и азартнее.
Всадники теперь плотно окружали Еньку, по всем правилам: направляющий, замыкающий. Настороженно осматривая лес, изредка с восторгом оглядывались на свою госпожу…
Глава 3
– …Ты даже не представляешь, какие силы могут сдвинуться с места, какие лавины сойти с гор! Все, что налаживалось веками, все отношения, вера, добрососедство, договора, торговля, кафы, сделки, поручительства!! Понимаешь? Осознаешь? Нет? Это сложно, мать твою, выстраивается веками! Почившая княгиня трудилась, все поколения Шрай, домоправители, управляющие, гильдия купцов, обозники, дворецкие, мажордомы, батлеры! И вот, – тычет пальцем в Еньку, – появляется пичуга, от горшка два вершка, молоко на губах и мозгов ноль – и принимается выпячивать грудь…
Хватц был вне себя. Орал так, что брызгали слюни. У двери торчал капитан, с синим от злости лицом. Енька молчал. Ждал, когда успокоятся. Сразу взрывать открытый конфликт не хотелось: ноль еще, полный ренонс знаний и опыта. Даже в управлении маленькой деревушкой, не говоря уже о большом княжестве…
И черт знает, какие у него права по отношению к высоким дорнам.
– Значит, так, – наконец вынес резолюцию уставший дорн к окончанию реприманда, – в замке, и ни шагу! Безвылазно. Пока я не разберусь с твоей зажигательной джатрой…
Все? Или хочет что-то еще добавить, для веса?
Управляющий, еще раз свирепо полыхнув глазами, наконец развернулся к выходу…
– Скажите, господин Хватц, – набрал побольше воздуха, переходя к главному, – это правда, что Густогай охраняют армейцы Вааля?
– Именно, воевода, – зло потряс пальцем домоправитель. – Можешь представить, какую они теперь задерут цену?
– Никакую, – в лоб огорошил бывший мальчишка. – Домой поедут.
Оба зависли, будто проглотили язык. Дышать перестали. Управляющий пошел пятнами.
– Господа управители, – сделал вид, что задумался, Енька, – лет двадцать назад Аллай чуть ли не лидировал по продаже шкур выдрицы и стегая, и мяса буров. По ячменной муке и прошке. Что, раньше Бора не было? – удивленно оглядел обоих. Чуть подождал, словно ожидая бодрого рапорта о том, что было двадцать лет назад, и продолжил. – Но главное… – подчеркнул, хлопнув ладошкой по подлокотнику, – более шестидесяти пунктов всего торгово-валового продукта… – маленькая пауза, новый обворожительный взгляд, – уголь. Шахты в Густогае. Так?
Все это, конечно, по дороге рассказал Айшик. Лейтенант оказался умным парнем – младшим отпрыском одного из сквайров на западе. Наследство третьему сыну не светило, поэтому с отличием закончил офицерскую школу в Артвуте и пытался строить военную карьеру. После пары боевых операций судьба улыбнулась – его заметил Дихх Брагга, прежний капитан Дарт-холла, и пригласил в княжескую стражу.
Цифры и нюансы уточнял уже у счетоводов. Чернильные души, оказывается, умели вразумительно отвечать и даже конкретизировать по данным в книгах, если задавать им правильные и понятные вопросы.
Не хотел взрывать открытый конфликт? Это так теперь называется?
– Значит, пришла веерохвостая короткоклювка, – наконец обрел дар речи капитан, блеснув эрудицией в знании пернатого мира, – моментально выявила причины и навела порядок, так?
Хватц продолжал буравить своими бусинами.
– Еще раз меня назовут пичугой или короткоклювкой… – начал Енька.
Ни малейшего представления, что тогда. Не ощущал у себя какой-то серьезной власти…
– Она великая княгиня, – ядовито напомнил товарищу управляющий, – не называй ее так, уважаемый Борт. У нее опыт и знания! Как накормить голодных в неурожайный год и дать крышу погорельцам. Как вешать злодеев, давить крестьянские бунты и казнить зачинателей. Как отлавливать беглых рабов в лесах и уберечь деревни от красного мора. Как заставить платить налоги и держать в повиновении уезды. Как строить из смоляка плотины и потом искать тех, кто их сжег… Кого ты учишь?
Уже снизошли до подчеркивания своей незаменимости? Серьезно?
Времена…
И что я должен сделать? Расплакаться?
Конечно, даже представить трудно все нюансы управления обширными землями. Но… Заплатки на мешке не помогут, понимаете? Не спасут! Если не начнете обрубать сучки на дороге… Как бы это сложно ни было.
– Я устал…ла, – признался Енька, поднимаясь. – Завтра еще выезжать рано…
– Куда? – вздрогнул Хватц, не ожидая ничего хорошего.
– В Густогай, – не видел смысла скрывать бывший мальчишка. – Осмотрюсь на месте, что там и как.
Благородный дорн только устало покачал головой. Утомился. Поседел.
Нервно захлопнулась высокая дверь. Экс-мальчишка наконец выдохнул, рассматривая дубовую створку…
Ты нормальный, Енька? Что творишь?
Вместе с мальчишеским естеством исчезли и мозги?
Никогда же не мыслил выше пределов своей комнаты, дорнов обходил за тридевять земель…
Хочешь показательно сдохнуть, похоронив при этом целое княжество?
Жестко не хватало Уалла. Ассайца уговорил выполнить личную просьбу, ибо совсем потерял покой… Несколько дней придется терпеть одному.
Вздохнул, и зашелестел платьем в трапезную…
– Ваше сиятельство? – во дворе козырнул Бруллис, второй лейтенант замковой стражи. – Вы позволите?
Енька с удивлением обернулся. Офицера видел только однажды, и тогда тот показался молчаливо-строгим, не склонным к лишнему трепу. По сравнению с разгильдяистым Эйдом.
Смущен, переминается, за спиной еще пара таких же встревоженных бойцов…
– Эйд Айшик выдворен из замка, – вдруг огорошил, с опаской окинув окна. – По приказу капитана Мешингерра.
– Что? – Енька вытаращил глаза. – За что?!
– За превышение должностных полномочий и невыполнение приказа, – вздохнул лейтенант. – Капитан лично под охраной сопроводил за пределы. Ваше сиятельство, мы понимаем, что…
– Вернуть! – почти заревел Енька. – Сейчас!!
Офицер сразу оглянулся на бойцов – те уже сверкали сапогами через двор к конюшне.
– А капитан? – отрывисто спросил страж.
– Моя забота, – отмахнулся экс-мальчишка, – и впредь, – потряс пальцем, – все увольнения только через меня! Договорились?
Лейтенант щелкнул перчаткой о бацинет и рванул к конюшне вслед за своими бойцами.
М-мда.
Конечно, владыкам обычно нет дела до внутренних рокировок в дружинах – вотчина капитана. На нем ответственность за безопасность и порядок. Но чертов ублюдок нагнул за то, что был выполнен его приказ! Его, Енькин! Неужели полагал, что Енька это проглотит?
Туз в бешенстве. Скор на шаги. Выгнать из княжеской стражи означает жирно перечеркнуть карьеру – сомнительно, что где-то потом возьмут плакатно опороченного вояку. Один путь – в наемники, свободное братство меча, – не стезя для благородного дорна…
Показательный пасс для остальных?
Конечно, весть об искрометном турне к скальникам разбежалась по замку. В Еньке явно видят уже не капризу-маломерку, если отважились на просьбу…
Интересно, за что почившая княжна выставила прежнего капитана?
Выехали с утра. У конюшни дожидалась дюжина бойцов в полном вооружении, с Айшиком во главе. Конюх держал под уздцы статного красавца-скакуна, под дорогим мягким седлом. Лейтенант – сама гвардейская невозмутимость.
– Все нормально? – не выдержал Енька, когда копыта простучали по мосту. – Капитан свирепствовал?
У бравого вояки не дрогнул ни один мускул:
– Пустяки.
Вот в таких парней и влюбляются девчонки. Теряют голову…
А ты, Енька? Когда ты начнешь поглядывать на ребят? Тьфу, черт, прилетело… Пришпорил коня, чтобы никто не успел заметить – щеки почти пылали.
В Семимирье свободными были только вдовы. Или уроды-инвалиды. Или ведьмы. Женщина старше двадцати, как правило, или замужем, или в наложницах. Свобода – как позорное клеймо.
Что дальше, Енька? Еще пара лет, и в тебя начнут тыкать пальцем. Пойдешь замуж?
Внутри сжалось и поплохело…
– Кто такой господин Хватц? – спросил у лейтенанта, чтобы переключить мозги.
– Кузен князя Светича, – ответил Эйд. – Лет двадцать, как здесь…
Енька понимал. Уалл объяснял. Управляющие, начальники стражи, армейские полковники, руководители различных служб, как водится: из высоких дорнов. Или виконтов. У себя дома это круг приближенных к наследованию титула. Не прямые дофины, но дети-братья-дяди баронов, маркизов, герцогов, князей. Не простые дворяне, не укажешь запросто на дверь…
– Почему княгиня избавилась от прежнего капитана?
– Брагга был матерым воякой, многое повидал… – усмехнулся Айшик. – Никого не боялся: ни черта, ни князя, ни самого короля, – улыбнулся воспоминаниям, и со вздохом добавил. – И никогда не держал язык за зубами.
– Понятно.
Везет Дарт-холлу на непуганых. Или нынешний барин стражи бодр только с ним?
Копыта ходко отстукивали по дороге. Бойцы окружили Еньку, соблюдая четкий строй и внимательно оглядывая обочину…
Переночевали в очередной таверне по дороге. Стражники снова выгнали всех посетителей, но уже никакого кутежа – захлопали дверьми, проверяя дом, и выставили посты. Ужинали по очереди. Оказывается, прекрасно знают свое дело.
Перед сном выбрался подышать воздухом – расправил платье, уселся на крыльцо и по-женски подпер щеку ладошкой. А что? Баба. Звездами любуюсь…
Вздохнул. Звезды яркими россыпями перемигиваются в вечернем небе, в траве приглушенно стрекочут сверчки. У ворот расплывчатым силуэтом маячит фигура солдата, из конюшни доносится чуть слышимая возня. Тихо. Покойно.
Как в княжестве распределяется доход? Куда идет оброк? Товарный налог? Судя по всему – масса не малая…
В конюшне всхрапнула лошадь, детский голос рассмеялся: «Ну-ну, спокойно, милая…» Енька поднялся и лениво прошуршал подолом через двор к распахнутым дверям – бодрый мальчуган с удовольствием чистил громадной скребницей поблескивающие в свете масляного светильничка шкуры: «Как тебе сейчас? Хорошо, правда?» Увидел Енькин силуэт в звездном квадрате входа и смутился.
– Любишь лошадей?
– Это же бернские скакуны, – недовольно пояснил, удивляясь, что не видят очевидную вещь. – Я таких только на лесной ферме хозяина видел.
Оголец явно не догадывался, кого охраняла дружина в таверне, и явно не жаждал отвечать на тупые вопросы какой-то девчонки. Куклу забыла?
– Точно таких? – вдруг спросил позади лейтенант – Енька вздрогнул: ну, блин…
Зачем пугать-то? Девушка! Разве не видно?
– Простите, господин, – парнишка смутился и поклонился, – но такое, – постучал пальцем по ветвистому значку тавро на крупе, – сложно спутать.
До Еньки наконец начало доходить. Удивленно обернулся – Айшик ответил многозначительным взглядом. Затем снова взглянул на мальчишку:
– Где эта ферма, помнишь?
