Денис Темный "Дом мертвых снов"

В комнате было слишком сыро и холодно. Запах плесени ощущался здесь особенно сильно. Я сразу же почувствовал некое странное неудобство, порождаемое самой атмосферой помещения. А потому по какой причине человек уже в летах пожелал жить именно здесь, я не понимал. Этажом выше, там, где он предпочел расселить своих родственников, его здоровью определенно ничто не угрожало бы.

Гаус Кринсби оказался пожилым мужчиной с седыми, аккуратно зачесанными назад волосами. Лицо его было чуть вытянутым, при этом оно выглядело идеально выбритым и каким-то абсолютно непроницаемым. В полумраке его бледная кожа сливалась с тоном его прически. Глаза с крайне острым взглядом были устремлены вперед. В них отражалось плясавшее напротив пламя.

Сидя в глубоком кресле, прикрыв ноги толстым тяжелым пледом, он задумчиво смотрел в камин перед ним. Издали его, пожалуй, вполне можно было принять за статую. Или за мертвеца, того, кто лишь недавно покинул этот мир. Но, несмотря на все это, он производил впечатление умного и крайне проницательного человека, который при желании способен был видеть собеседника насквозь.

Сколько ему на самом деле лет сказать нельзя было даже примерно. Тем не менее он выглядел не слабым стариком, а мужчиной, полным сил и лишь приближавшимся к почтенному возрасту. Кажется, в свой прошлый визит в Молтен Рок мне тоже довелось общаться с ним. Но, учитывая, что с того момента прошло около двадцати лет, его образ напрочь стерся из моей памяти.

– Прошу прощения, что столь бесцеремонно нарушила минуты вашего уединения, – произнесла Лорейн. Ее прежние непринужденность и доброта вмиг куда-то исчезли. Теперь рядом со мной стояла светская дама, строго следовавшая этикету с довольно холодным выражением лица. Не было заметно даже самых незначительных следов прежнего легкого опьянения. – Однако я сочла уместным привести к вам Эндрю. Того самого молодого человека, что отсутствовал за ужином во время вашей речи. Он изъявил немалое желание увидеть вас, но в столь поздний час искренне боялся потревожить хозяина дома. Потому я взяла на себя смелость проводить его в ваши покои.

Медленно, будто шея его задеревенела, мужчина оторвал взгляд от огня и повернулся. В нем ровным счетом ничего не изменилось, как если бы он с трудом понимал разницу меж языками пламени в камине и живым человеком, стоявшим пред ним. От этого мне стало не по себе.

Преодолев сковавшее меня оцепенение, я заставил себя сделать еще шаг вперед, чуть поклонился и заговорил:

– Мне очень жаль, что я, подобно остальным родственникам, не смог встретиться с вами раньше. Причиной тому нелепая случайность и слишком утомительная дорога в Молтен Рок. Дабы искупить вину, я готов…

– Какая, в общем-то, разница? – прервал меня низкий спокойный голос.

– Что? – только и смог спросить я.

– Появление здесь каждого из вас, мои слова во время вечерней трапезы, как и твое приветствие сейчас – всего лишь дань традиции. Особый ритуал, если хочешь, которому все мы неуклонно обязаны следовать. На самом же деле все это, по сути, не имеет смысла. И, если бы ты не появился на пороге моей комнаты сегодня ночью, ничего бы не изменилось.

– Возможно, вы правы, – нахмурился я.

Непохоже было, что этот человек злился, таким образом демонстрируя свое неуважение. Ничто в нем не дрогнуло. Ничто не выражало ни интереса, ни нетерпения, ни каких-либо иных, столь присущих окружающим чувств. С тем же успехом он мог бы делиться этими рассуждениями с самим собой.

– Впрочем, раз уж все мы придерживаемся подобных ритуалов, а ты не поленился проделать весь этот путь из родного города в мой особняк, позволь представиться. Я Гаус Кринсби. Твой дальний родственник и своего рода хранитель тех, кто связан со мной кровью.

– Эндрю Мэтьюз, – вновь склонил голову я.

– Тебе нравится здесь, Эндрю? – Он опять отвернулся к камину.

– По-моему, это чудесное место. Чистый воздух и прекрасный дом вдали от людской суеты – именно то, что мне сейчас нужно.

– Вот и замечательно, – равнодушно, как и прежде, ответил он. – Для меня не является тайной, что среди представителей собственной семьи и среди жителей Молтен Рока обо мне ходит множество крайне необычных слухов. Могу ли я полюбопытствовать, какие из них больше всего запомнились тебе? – вдруг спросил он.

– Стараюсь не обращать внимания на подобные вещи и узнавать человека при личной встрече. В городе неподалеку отсюда я бывал лишь два раза. Когда мне было шесть лет и сегодня утром. Так что мнение его жителей о вас мне неизвестно. Ну а наш род… Наверное, для нас вы – некий талисман, символ, объединяющий вместе тех, кто без вашего участия, возможно, давно забыл бы о существовании друг друга.

– Понимаю, – едва заметно кивнул Гаус Кринсби. Мне показалось, будто губы его изогнулись в какой-то странной, почти иллюзорной улыбке. Но уже через миг я не мог сказать, было ли это на самом деле. – Надеюсь, Эндрю, тебе здесь понравится.

Покидая покои хозяина дома, я испытал немалое облегчение, как если бы тяжелый камень вдруг свалился с моей души. С тем, кого все мы называли «дядей Гаусом», общение было трудным и отнимало много сил. Сама атмосфера вокруг него почему-то угнетала. Лорейн, похоже, испытывала то же, что и я.

– Каждый раз в его присутствии мне становится не по себе, – проворчала она. – Никак не могу к этому привыкнуть. Меня словно окунают в ледяную воду.

– Не самый приятный человек, – честно ответил я.

– Ладно, – натянуто улыбнулась мне женщина, доведя меня до обеденного зала. – Думаю, отсюда ты без труда найдешь дорогу в свою комнату. Вино все еще ожидает на столе, можешь забрать его. Я же, пожалуй, вернусь к себе и попытаюсь уснуть. Старый затворник одним своим видом сумел испортить мне настроение.

Она удалилась. Ну а я, взяв начатую ей бутылку, решил, что сидеть одному здесь будет не слишком приятно. Накинув одежду потеплее, я вышел за дверь особняка и по тропинке, ведущей вдоль его стены, спустился к озеру.

Спать мне, конечно же, совершенно не хотелось. У берега, в окружении нескольких невысоких деревьев, нашлась широкая скамья. На нее я и поставил лампу, которой все это время освещал себе путь. Потом наполнил бокал, захваченный вместе с вином из обеденного зала, и, плотнее укутавшись в пальто, сделал небольшой глоток. Напиток отдавал каким-то необычным привкусом, более всего напоминавшим слабый оттенок увядшей виноградной листвы. Но в общем оказался вполне приятным.

Я глубоко вздохнул и огляделся. Звезды и молодой месяц лишь слегка рассеивали ночную тьму, отражаясь в бескрайней глади озера. Вокруг то и дело возникали и таяли неясные шорохи. Где-то далеко справа блистал огнями Молтен Рок. В свете их видно было только подножие возвышавшейся над ним скалы. Вершина же ее тонула в кромешном мраке, властвовавшем всюду.

Впереди, там, где воды озера удалялись на достаточное расстояние от берегов, я заметил нечто необычное, выделявшееся на его ровной поверхности. Возможно, то был маленький остров – крохотный клочок суши, оставшийся там по неведомым причинам, или что-то вроде того. Однако, резко поднимаясь вверх, во тьме он выглядел, как неестественный болезненный нарост, которому там не место. Что это было на самом деле, я, как ни старался, рассмотреть так и не смог.

Увлеченный этим наблюдением, я вдруг ясно ощутил, что, вопреки моим ожиданиям побыть в одиночестве, кто-то чужой находился совсем рядом. Появившись бесшумно, незнакомец стоял где-то за моей спиной, не сводя с меня взгляда.

Позади справа замерла незнакомая мне девочка. На вид ей было около семи лет. Ее прямые каштановые волосы выглядели заботливо уложенными и уходили за плечи. Глаза даже в тусклом свете звезд казались невероятно ясными и живыми. Кожа была аристократически-бледной и почти мерцала в ночи. Поверх ее темного кружевного платьица было накинуто теплое пальто, немного походившее на то, какое носил я. Никакого страха перед незнакомцем я в ней не заметил. Скорее, легкое смущение. Поглядывая на меня, она в нерешительности обеими руками прижимала к груди дорогую куклу.

С минуту мы просто смотрели друг на друга.

– Пить в одиночестве – дурной знак, – наконец заявила она, похоже, искренне считая, что это и правда самый лучший способ завязать разговор.

– Разве? – невольно улыбнулся я.

– Так мама говорит, – уже гораздо менее уверенно сказала девочка. – Хотя раз или два, тайком наблюдая за ней, я видела, как она сама нарушала это правило. Когда ей было особенно плохо. По-моему, взрослые вообще любят нарушать правила.

– Ты права, – ответил я, со вздохом отставляя бокал в сторону и жестом приглашая ее сесть рядом на свободную часть скамьи. Так она и поступила. – Если честно, я стараюсь вообще не притрагиваться к алкоголю. Но было сложно отказать себе в возможности попробовать вино, возрастом почти втрое старше меня.

– И как? Вкусно? – с любопытством поинтересовалась она.

– Узнаешь, когда вырастешь, – покосился на нее я.

– Справедливо, – без тени обиды кивнула девочка.

– Так как тебя зовут?

– Эмилия. – Она немного помолчала, будто что-то обдумывая. – Но вы можете звать меня Эми. Здесь все меня так называют.

– Мое имя Эндрю, – представился я.

– Тот самый?

– О чем это ты?

– Тот самый Эндрю, который не соизволил присоединиться к ужину! – воскликнула девочка, видимо, повторяя чьи-то слова.

– Тебе это мама сказала?

– Нет. Кажется, так говорили Лестер и Даррен. Точно не помню. Да и есть ли разница, что думают эти глупцы? – с явно преувеличенной надменностью фыркнула она, что снова заставило меня улыбнуться.

– Похоже, они тебе не слишком-то нравятся.

– Они меня раздражают. Вечно надоедают своими вздорными выходками, подшучивают надо мной, а иногда откровенно издеваются! Разве то, что они на несколько лет старше меня, дает им на это право?

– Само собой, нет, Эми.

– Может, вы поговорите с ними, дядя Эндрю, чтобы они наконец отстали от меня? – с надеждой посмотрела на меня она.

– Я и правда с легкостью сделал бы это для тебя. Но боюсь, после станет только хуже. Постороннего человека они слушать и не подумают. Все изменится лишь, если их пристыдят собственные родители. Или ты сама найдешь способ справиться с этими неприятностями.

– Правда? – с легким недоверием спросила девочка.

– У меня нет причин тебе лгать. По сути, я приехал в чужой дом, где меня ничто ни с кем не связывает.

– Почему? Ведь все мы – родственники.

– Формально так и есть. Но это не меняет того, что у каждого из нас своя жизнь, и мы практически ничего не знаем друг о друге.

Эмилия посмотрела куда-то вдаль, размышляя о чем-то и совершенно беззаботно болтая ногами, которыми не доставала до земли.

– Жаль. Мне кажется, вы хороший человек, дядя Эндрю.

– Скажи, а у нее есть имя? – указал я на куклу, желая сменить тему разговора.

– Да, – засияла моя собеседница, видимо, польщенная тем, что я обратил внимание и на ее «подругу». – Мирабелла.

– Красивое. Как и она сама, – произнес я, нисколько не преувеличивая. Ее с трудом можно было назвать игрушкой, ибо в моих глазах она являлась настоящим произведением искусства. Пожалуй, именно таких кукол обычно считают коллекционными и покупают отнюдь не для детей, потому как стоят они крайне немалых денег. Но каким-то непостижимым образом Мирабелла все же сумела очутиться в руках своей юной хозяйки. При этом последняя относилась к ней крайне бережно, с осторожностью и заботой, несвойственной ребенку.

– У нее довольно вздорный характер, к которому я порядком успела привыкнуть. Признаюсь, я искренне люблю ее. А еще порой она заметно помогает мне.

– Чем же? – задал вопрос я, скорее, чтобы продолжить беседу, нежели из интереса. Разговор с Эмилией, легкость, с которой мы общались, заметно успокаивали меня, заставляя забыть о прежних тяготах моей жизни.

– Благодаря ей я гораздо легче понимаю окружающих.

– Рад, что у тебя есть такой друг, – кивнул я, не вполне осознавая, что она имеет ввиду. Но расспрашивать ее об этом сейчас мне почему-то не хотелось.

Мой взгляд снова коснулся неподвижной глади озера и странного возвышения на ней где-то далеко от берега. Что оно собой представляло, я по-прежнему не знал.

– Послушай, Эми, тебе, случайно, не известно, что находится там, прямо посреди воды?

– Камень, – просто ответила девочка.

– Не объяснишь ли немного подробнее? – попросил я.

– Огромный округлый камень, наполовину погруженный в озеро. Кажется, он стоит на какой-то отмели, или что-то вроде того. Если честно, я во всем этом не разбираюсь. Мне, в общем-то, и не интересно. В Молтен Роке его не любят, он напоминает жителям о чем-то нехорошем. Но я думаю, это лишь сказки, в какие продолжают верить взрослые. По-моему, в нем нет чего-то особенного. Разве что просто немного неприятен на вид.

– Выглядит и впрямь довольно странно, – признался я.

– Может быть, – беззаботно пожала плечами Эми. – Мама рассказывала, что когда-то давно от него пытались избавиться. Сдвинуть его с места так и не получилось. Потом кто-то предложил его взорвать, но почти сразу же после этого о нем почему-то позабыли. Посчитали, что… – Она чуть приподняла взгляд, с трудом вспоминая сказанные матерью слова. – Что результат не стоит затраченных для этого из городского бюджета средств. Кажется, так, – кивнула она сама себе. – Потому камень и находится на своем прежнем месте уже очень много лет.

– Последний раз я приезжал сюда примерно в твоем возрасте. Тогда мне было всего шесть лет.

– Мне уже восемь! – возмущенно воскликнула собеседница.

– Действительно, я был гораздо младше. – На моем лице снова появилась улыбка. – Впрочем, суть не в этом. Происходившее двадцать лет назад в доме Гауса Кринсби я практически не помню. Как не помню и камня в водах озера.

– Не уверена, но вроде бы он был здесь всегда.

– Правда?

– Так многие говорят, – сказала девочка.

– Кто именно говорит?

– Многие, – будто смутившись по какой-то непонятной причине, протянула она.

– Эми! – вдруг спохватился я. – Уже довольно поздно. Конечно, меня это не касается, но не пора ли тебе и Мирабелле спать? Твоя мама наверняка места себе не находит, пытается понять, куда ты пропала.

– Все в порядке, – с несгибаемой уверенностью заявила моя новая подруга. – Волноваться обо мне она точно не станет.

– И почему же?

– Потому что она спокойно дремлет в своей кровати, считая, что я нахожусь рядом. Она уснула почти сразу же. А вот я не смогла. Было слишком шумно. Сидела у окна и наблюдала, как вокруг ровным счетом ничего не происходит, когда заметила вас. Мне стало до боли любопытно, что это за человек выходит из дома ночью и для чего, собственно, он это делает. К тому же я ни разу вас здесь не видела. Вот и решила выбраться из комнаты, чтобы проследить за вами. Ну и когда оказалась на берегу, подумала, лучше уж заговорить, чем просто стоять в стороне.

– Знаешь, нельзя так слепо доверять окружающим, – покачал головой я.

– Наверное, вы правы, – согласилась Эмилия. – Но в этом доме нет посторонних. Всех нас что-то связывает. Так или иначе. По-моему, я все сделала правильно.

– Убедила, – по-доброму усмехнулся я. – А теперь пошли-ка обратно. Пожалуй, мне лучше тоже поскорее оказаться в своей постели, или завтра мы снова сможем увидеться лишь поздней ночью.

Взяв бокал и бутылку вина, я поднялся со скамьи, бросив последний взгляд на озеро. Все в нем, как и прежде, оставалось неизменным. Разве что огней в Молтен Роке стало немного меньше. Порыв сильного ветра, до этого момента не напоминавшего о себе, принес с собой запах тины, которого я раньше почти не замечал. Укутавшись поплотнее в пальто, я побрел обратно вслед за девочкой, уже бодро шагавшей вверх по тропе в сторону особняка.

Внезапно до меня донесся необычный звук, чем-то напоминавший тихий шепот нескольких голосов у меня за спиной. Я обернулся. Позади, конечно же, никого не было.

Спустя несколько минут мы очутились в доме, окутанные теплом и глухой непроницаемой тишиной. Я попросил мою спутницу немного подождать меня, отнес вино в обеденный зал, откуда и взял его, а после поднялся вместе с ней по широкой светлой лестнице.

Показав, где находится моя комната, я проводил ее чуть дальше, к двери, за которой обосновались она и ее мать. Девочка тихо толкнула высокий прямоугольник, стараясь не издавать ни звука сделала шаг за порог и с обеспокоенным видом вдруг обернулась ко мне.

– Дядя Эндрю, – едва слышно прошептала она, – пусть я и говорила, что волноваться не о чем, и мама не заметила моего исчезновения, думаю, лучше ей об этом не знать. К чему заставлять ее лишний раз нервничать? – В голосе ее было столько надежды, что устоять, пожалуй, не смог бы даже самый черствый из людей.

– Не волнуйся, – шепнул я, с трудом сдерживаясь, чтобы не засмеяться и не обидеть тем самым свою новую подругу. – Пусть это будет нашим маленьким секретом.

– Спасибо! – заметно повеселела девочка.

– Спокойной ночи, Эми.

– Спокойной ночи, дядя Эндрю.

Лишь только дверь за ней захлопнулась, я вернулся к своей комнате. Ключ от нее нашелся с трудом. Достав его, я присел, пытаясь разглядеть в тусклом свете масляной лампы замочную скважину, что удалось мне не сразу.

Уже собираясь надавить пальцами на изящные кованые листья, я вдруг заметил справа от себя нечто чуждое. Отведя немного назад огонек в руках, я различил наконец в дальнем конце коридора, у окна, силуэт какой-то женщины.

Ею точно не могла быть Эмилия, потому как незнакомка едва ли уступала мне ростом. Купаясь в неясном мерцании звезд, падавшем сквозь стекло, ее облик оставался непроницаемо-черным. Казалось, он впитывает мрак вокруг, с каждым мигом становясь лишь темнее. В женщине присутствовало что-то зловещее и пугающее. Ее тело было странным образом вывернуто назад, будто надломлено где-то посредине. Густые длинные волосы копной тянулись к полу, как и слегка согнутые в локтях руки. Лица ее невозможно было различить. Но я почему-то внезапно уверился, что она пристально смотрит в мою сторону.

По телу моему пробежал леденящий холод, когда ключ в замке повернулся. Дверь тихо скрипнула, впуская меня. Отведя взгляд только на одно ничтожное мгновение, я снова посмотрел на незнакомку. Однако на прежнем месте уже никого не было. Тряхнув головой, пытаясь избавиться от эмоций, что поселило в моей душе это пугающее наваждение, я вошел внутрь, дабы укрыться в своей комнате до рассвета.