– В группе нашего ДК вчера объявление увидела. Резиновые сапожки, точь-в-точь как у нашей малышки, кто-то украл. Нужно сказать Леночке, чтобы лучше за своими вещами смотрела, а то мало ли что…
– Только смотри, держи её подальше от таких историй. Пока мы за ней присматриваем и хорошо воспитываем, она не станет такой же воровитой, как её отец. Упаси Боже дать ей дружить с детьми из неблагополучных семей!
Вечное лето
Стрекозы, словно летние феи, то резко, то плавно танцевали в закатном небе. На деревенскую речку уже спустилась прохлада, и даже самые заядлые купальщики отжали свои плавки и разошлись по домам. Вода текла долгой, тёмной, широкой атласной лентой. Звёзды всё ещё не торопились показываться, поэтому загоревшиеся редкие уличные фонари на старых, слегка прогнивших деревянных столбах смотрелись тепло и уютно. Ветра всё ещё не было.
Юная особа по имени Маша, которая приехала из Новгорода в гости к тётке, впервые за всё время пребывания здесь чувствовала себя одиноко. Ей не спалось, да и рано было – всего девять часов вечера.
Тётя Юля и дядя Гриша смотрели в зале телевизор, кинокомедию. Они звали племянницу присоединиться к их кинопросмотру, тем более, что шла какая-то нашумевшая французская комедия, а французы, как известно, умеют шутить в кино.
Но Маша отказалась: её настроение совсем не располагало к смеху. До отъезда оставалось всего три дня, а Семён только вчера признался ей в том, о чём лучше вообще молчать или забыть. Но забыть, в отличие от молчать, не получалось. Поэтому, чтобы привести свои мысли и чувства в порядок, Мария решительно включила настольную лампу у себя в комнате и, достав из-под матраса личный дневник, стала его перелистывать.
Записи велись практически от начала её приезда сюда: мама ещё дома подарила ей милую общую тетрадь с единорогами на обложке и, вложив в руку дочери нежно розовую ручку-фламинго, сказала:
– В свои шестнадцать лет я вела дневник. Записывала в него мысли, чувства, самые яркие моменты жизни. Очень помогает всё обдумать и принять правильные решения. Когда будешь у тёти – тоже попробуй так сделать. Порой полезно отключить интернет и просто пожить пару недель без связи с внешним миром. – поучала тогда она.
А уезжала Мария не просто так – в семье назревал скандал – родители видели её в будущем медиком, а сама девочка страстно хотела пойти учиться на актрису. Не то, чтобы Маша любила или умела хорошо представляться или разыгрывать людей, а просто ей хотелось, чтобы её любили миллионы, ну, а голоса, чтобы стать певицей, у неё не было. Значит, актриса.
О да, конечно, родители и другие ближайшие родственники в разной степени любили девочку и даже с завидной регулярностью показывали это ей и всем окружающим, но для избалованной, амбициозный, фальшиво-скромной, но доброй девушки этого было мало. Как капля в море. Наверное, как иногда сейчас говорят про таких людей, Маша была энергетические вампиром. Для активной жизни ей требовалось большое количество посторонней энергии и внимания. Мать осознала это слишком поздно, чтобы что-то исправить в воспитании, а отец всё своё время по-прежнему проводил на работе. Они говорили: «позаботиться о семье и более устройчивом будущем, стать врачом или юристом мы тебе всегда поможем, а вот актрисой быть совсем не надёжно, лицедейство – скользкая дорожка». Мария же упорствовала в своём желании рисковать. Так и сложилось это не самое простое положение в их маленькой семье между войной и миром. И, чтобы вопрос не стал ребром со всеми вытекающими отсюда последствиями, упрямому ребёнку дали время подумать, поехав отдохнуть к родне в деревню на природу.
Приехала Маша к тётке на полтора месяца. Сестра отца тётя Юля была значительно его младше и только недавно вышла замуж, по этой же причине детей у неё ещё не было. Молодой активной женщине было не в тягость присмотреть за племяшкой, тем более она была очень рада увидеть её в жизни: до этого лета она Марию видела только на фотографиях и по видеосвязи.
Ладили они хорошо: Маша была послушной, а тётя Юля – не упёртой. Дядю Гришу характеризовал здоровый пофигизм: можно всё, что не угрожает жизни и здоровью, а если это ещё и на пользу семье, то он всегда поможет и поддержит как физической силой, так и материально или советом.
Раз детей у тёти с дядей ещё не было – Маша завела знакомство с соседскими ребятами. К сожалению, на её улице ровесников не оказалось, но нашлась бойкая и жизнерадостная Олька, которой осенью должно было исполниться пятнадцать лет. Сдружились девочки моментально. От совместных вылазок то на пасеку, то на речку в соседнее село, то в поле за подсолнухами и огромными букетами полевых цветов и трав у Маши в дневнике остались рисунки, фотографии, обёртки от сладостей и высушенные цветы и веточки. В углу одной из страниц был и позор – след от пальца в меду. Конечно, страничка из-за этого пахла очень вкусно, но про опрятность пришлось забыть.
Мария с улыбкой перевернула ещё несколько страниц, пока не наткнулась на моментальный снимок. На нём – она и её ровесник, улыбчивый блондин Семён. Её новый друг и первая настоящая любовь. Почему настоящая – Маша ответить вряд ли смогла бы, а если бы и пришлось, то вышло бы примерно так: «потому что он первый, кого я поцеловала», «потому, что с ним мне весело, даже когда он не шутит», «потому, что я часто о нём думаю», «я не знаю почему, но это так». В общем, ничего научного и логичного, никакой конкретики, заслуживающей называться надёжной.
В конце концов девочка взяла снимок и, аккуратно погладив яркое изображение, положила его на место, продолжая пристально рассматривать, вспоминая их первую встречу.
Помнится, её подружка Олька съела что-то не то и весь день просидела на деревянном коне – в уличном туалете. Поэтому Мария сама пошла в запланированный ранее поход на окраину деревни. Ей не терпелось увидеть недавно расцветшие цветы василька, мака, ромашки. Там после давно заброшенных и полуразрушенных свинарников начиналось целое неизведанное море трав и цветов. И говорили, что в утренние часы, когда равнодушно солнце юга ещё не начало жарить и варить землю, можно было насладиться тонкими материями – неповторимым ароматами и пейзажем, достойным картины. А если повезёт, думала Маша, то я увижу лису или зайца, а может, семью ежей.
Городской жительнице не удалось встретить диких животных, но кое-какое неожиданное знакомство всё-таки свалилось ей на голову, причём в прямом смысле слова. Семён спускался с крыши одного из зданий, оступился и полетел вниз, туда, где как раз остановилась, разинув рот, девушка. Ни он, ни она друг друга не заметили и были несколько напуганы при столкновении.
Первую минуту стояла неловкая шоковая тишина, а потом мальчик сказал:
– Извини, я тебя не видел. Ты не ушиблась? Меня, кстати, Семёном зовут.
Маша пришла в себя и, отряхнувшись, натянуто улыбнулась, потому что её учили на курсах этикета, на которые её с шести лет настойчиво водила мать, что лицо следует держать в любой ситуации, а тем более в панике.
– Ничего страшного, я в порядке. Меня Машей зовут… – она ещё раз осмотрела парня: симпатичный, высокий, с ясным взглядом. Про наличие такого селянина её подруга обязательно бы уже давно рассказала, а если нет, то…
– Я не видела тебя раньше?..
– Ах, это, – он отчего-то смутился, – я в гостях в соседнем посёлке. Вышел на пробежку с утра по привычке и, кажется, заблудился. Полез посмотреть, куда теперь идти. – объяснил он всё сразу.
После признания последовал неловкий смех и ещё более неловкая тишина.
Они подружились. Семён стал часто приходить к разрушенный свинарникам, в основном по утрам. Познакомился он и с Олькой, но так, мимоходом, только потому, что она приходилась близкой подругой Маше. Из всего было видно, что именно Мария ему интересна. Одно только во всём этом смущало – у Семёна не было телефона или компьютера. Сперва девочки предполагали, что он из очень бедной семьи, потом – что он сирота из детдома, потом – что из-за своей веры или какого заболевания не может пользоваться благами цивилизации. На первые два варианта указывали и другие детали: старая, но чистая одежда, которая никогда не менялась на другую, отсутствие общих знакомых и приглашения в гости к себе и факт, что местные часто брали шефство над сиротами из-за пособий и выплат. И, потерявшись в своих догадках, так и не выяснив правды, Маша и Ольга спросили напрямую. Сам мальчик был смущен и раздосадован, но объяснил это просто: родители сослали в глушь, чтобы оторвать от чрезмерной увлечённости гаджетами.
Подростковый роман закрутился как тополиный пух на ветру. Были в нём и подкинутые в сумку наивные письма, и полевые цветы в окно, и неловкие объятия, и неумелые поцелуи. Но самым захватывающим для них двоих оказались долгие разговоры на различные темы. К радости Маши Семён оказался ещё более старомодного воспитания, чем она: книги читал, в основном, те, что входят в списки мировой классики, а телевизор совсем не смотрел. У него не было напускной наглости и гипертрофированного самомнения, каких-либо явных комплексов. Парень был прост и чист как белый лист бумаги. Возможно, из-за этих всех качеств и свойств характера плюс приятной внешности он и понравился Маше. Внешность, как известно, всегда играла ключевую роль, привлекая внимание к другим чертам человека, побуждая узнать лучше красавца или красавицу.
И всё бы шло у Маши с Сёмой хорошо, да открылась правда. Случайно. Совершенно неожиданно, как обухом по голове. Горькая, резкая, небывалая.
Девочка закрыла свой дневник и легла на кровать, уставившись в потолок невидящим взглядом. Она вспоминала тот самый день.
Это был вторник, третье число. Ночью неожиданно прошёл дождик, и Маша размышляла над тем, придёт ли на их место, как договорились вчера, Семён. Решив, что он наверняка придёт, она отправилась на встречу, захватив на всякий случай зонт-трость. Парень, действительно, пришёл. Он, как обычно, сидел на подоконнике и смотрел на умытую степь. Видно было, что шёл по траве: до колена штаны были мокрые и грязные, на подошве кроссовок прилипла комками размокшая земля. Выглядел Семён обыденно, слегка равнодушно и меланхолично.
Увидев Машу – обрадовался и спрыгнул с окна
– Как хорошо, что ты пришла. Пошли скорее, я тебе покажу кое-что интересное! – и, взяв её за руку, потащил в сторону дальнего холма, который невесть откуда взялся в этом плоском царстве.
Запачкавшись ещё сильнее и промочив ноги, ребята всё-таки добрались до места назначения без особых происшествий. Ступая всё медленнее и осторожнее Семён сказал Маше, отпуская её ладонь.
– Я несколько раз видел здесь зайцев, наверняка под одним из кустов есть нора или две. Давай найдём и посмотрим? Ты как-то говорила, что это может быть интересно.
Девушка обрадовалась и разволновалась, что её парень помнит даже такие незначительные замечания, даже не задумываясь о том, что у себя в голове уже поместила его на образовавшееся место своей пары.
– Да, давай! Только осторожно, чтобы не повредить им, вдруг там и зайчата есть?
Как оказалось, действительно есть. Зайчата высыпали небольшими подросшими серыми комочками, словно горох, и быстро разбежались по близлежащим зарослям высоких трав и кустов. Из-за этого Маша и Семён сперва подумали, что это они так напугали дикую живность, но потом увидели истинную причину такого происшествия. Невдалеке лиса убивала зайчиху. Худая и какая-то блеклая, хищница подмяла косого под себя и с упоением впилась в его бок, ещё не добравшись до жизненно важных органов. Серый боролся, пытался вырваться и ударить врага задней лапой, но это никак не получалось осуществить. Маша закричала и, не особо вдумываясь что делает, со всей дури врезала зонтиком по спине лисе. Та взвизгнула, от неожиданности выпустила свою жертву и бросилась на обидчицу. Избежать беды – быть покусанной девушке помог Семён: он успел шагнуть вперёд и заслонил её собой. Хищница схватила парня за лодыжку, от чего-то взвизгнула и убежала куда-то вправо, туда же, куда ранее метнулась раненная зайчиха.
– Господи! Что же делать?! – в несвойственной ей манере запричитала Мария. – Срочно нужно в больницу! Я сейчас вызову скорую!
Девочка совсем забыла, что сейчас находится в деревне и до ближайшего медучреждения ехать и ехать, а сотовая связь на окраине поселения и не работает вовсе. Трясущимися руками Маша стала рыться в своей сумке, пытаясь найти необходимую в данный момент вещь. В мокрую траву посыпались наушники, салфетки, конфеты, пара невидимок и другие девичьи мелочи. Сёма схватил её за руку.
– Всё в порядке, успокойся! Я не истекаю кровью, меня даже не задело. – парень легонько встряхнул паникёршу и широко улыбнулся.
– Как не задело? Я же видела, как она в тебя вцепилась! – округлила глаза Маша. – Сейчас же покажи и пойдём ко мне, тётя с дядей помогут, отвезут к врачу! – Настаивал на своём девушка.
В конце концов, увидев на её лице слёзы, Семён сдался. Под задранной штаниной оказалась обычная нога без синяков и крови.
– Вот, смотри! Я в полном порядке – уверил подругу новоиспечённый герой и для надёжности правильного убеждения прокружился на месте.
Маша ойкнула и села на землю, выпустив сумочку из рук. Сбоку на голени кожа чуть разошлась и стало видно, что внутри находится сплошное металлическое покрытие. Сперва в мыслях девушки возник киборг и истории захвата мира, потом, чуть придя в себя, она подумала о протезах. Мир не стоит на месте и, может быть, сейчас уже производят такие реалистичные модели? До этого момента Маша никогда не задумывалась и даже не смотрела какую-то информацию этой направленности, поэтому и идей у неё было не больше нуля.
– Ты чего? – удивился Сёма и, что-то поняв по выражению её лица, оглянулся назад, подняв согнутую ногу. И замер на короткое время. – Ах, это…
Он начал объяснять:
– Я не знал, как тебе сказать… Думал, что ты не поймёшь, не поверишь мне…
– Если не хочешь говорить, то и не надо – попыталась остановить его Мария прочитанными в какой-то модной книге словами.
– Нет, нет! Я должен тебе рассказать – сев рядом, настоял он.
Тишины не было, ветер шевелил травы, стрекотали кузнечики и другие жучки-пачки, издали доносился радостный гомон птиц.
– Знаешь, вначале я хочу сказать, что ты мне нравишься. Действительно нравишься. – он не смотрел на неё и даже не поправил штаны, так и оставшись с одной голой ногой.
– А раз ты мне нравишься – я больше не хочу тебя обманывать. Меня зовут не Семён, а Сааайреон. Я – с другой планеты. Во-вторых, это не протез ноги, как ты только что подумала, наверное. Это моя настоящая кожа…
Мария села на кровати и сказала вслух:
– Завтра же объяснюсь с ним! – после чего наконец-то успокоилась и, свернувшись калачиком, заснула.
Ни на следующий день, ни после него Семён на встречу так и не пришёл. Искать его Мария не пошла, рассудив, что задела его своей яркой реакцией на случившееся, и ему тоже нужно время для отдыха и размышлений. Но к вечеру предпоследнего дня её пребывания в гостях девушка заволновалась и попросила Ольгу узнать у знакомых, где сейчас находится Семён, не случилось ли чего? Спустя недолгое время, в тот же день, Машина подруга ворвалась к ней в комнату со словами:
– Он уехал! – отдышавшись и удобно устроившись в угловом кресле, добавила детали, – Он уехал только что, но я успела с ним поговорить. Сёмка передал тебе это и просил не обижаться.
Ольга достала из заднего кармана джинсов изрядно помятый конверт. Маша сразу же его взяла и спрятала под подушку. Она была неприятно удивлена произошедшим и не знала, что делать: плакать или бросаться предметами об пол и стены. За неимением решения и шаблона действий Мария просто сделала вид, что всё в порядке и ещё какое-то время обсуждала знакомых и новости мира со своей ничего не понявшей подружкой. А когда та ушла – наконец-то осторожно достала письмо и неверными движениями распечатала его. Внутри был только один листик.
«У великой поэтессы Марины Цветаевой есть такие слова: «Я буду любить тебя всё лето, – это звучит куда убедительнее, чем «всю жизнь» и главное – куда дольше!»
Это же я хочу пообещать и тебе. Я буду любить тебя всё лето! И я очень рад, что мы всё-таки встретились, хоть и ненадолго.
Я бы хотел пообещать тебе, что мы снова встретимся или не расстанемся никогда, но не могу. На Земле это мои единственные каникулы, и сейчас, когда ты читаешь эти строки, я с соплеменниками уже направляюсь домой.
Прости, что не сказал правду ещё вначале, что дал слабину и получил от тебя чувства, которые, наверное, должны были достаться другому.
Прости за то, что я с Плутона."
На этом письмо обрывалось, и Маша, перечитав его в очередной раз, засмеялась, заливаясь слезами. Только несколько дней назад она прочитала пару научных статей про Плутон. Карликовую планету с ней теперь связывало не только небо. И она точно помнила, что была и такая информация: «Лето там длится почти век».
Выскочка
Даниель вытер кисти и посмотрел на результат своей многочасовой работы: акварельный этюд дышал жизнью. Листья деревьев шевелились от дуновения ветра, сквозь их лоскутный шатёр настойчиво пробивался нежный солнечный свет. Разморенная летним зноем кошка чёрным гибким пятном растянулась под слегка разрушенной каменной оградой, увитой диким виноградом. Это была картина, написанная по впечатлению от внутреннего дворика нового дома Даниэля. Художник остался недоволен: опять вышло мрачновато, по-видимому, внутреннее состояние автора давало о себе знать.
Он всегда писал с натуры. Ещё с самого детства. Тогда Даниэль жил с мамой, бабушкой и больной сестрёнкой в двухкомнатной квартире на улице имени Горького. Именно тогда большой внешний мир, который они с Лерой видели из окон комнат, и захватил его, подарив неординарное виденье и желание поделиться своими чувствами с другими. Голос мира и его собственный талант, то ли врождённый, то ли приобретённый в результате страданий, спас его от одиночества и отчаянья. Поэтому Даниэль отдал искусству всего себя до последней капли. Кроме того, ему очень повезло, что бабушка настояла на том, чтобы он окончил местную художественную школу, тем самым получив необходимую базу знаний. Жаль только, что работы юного художника попадали на всевозможные значимые конкурсы крайне редко, а точнее, всего несколько раз (назначенные художники не смогли представить свои работы на областные конкурсы по тем или иным причинам, в результате чего выбор пал на него). Несколько призовых мест в незначительных областных конкурсах… При этом судьи порой хвалили его труды искренне, говоря, что с таким талантом у него может быть великое будущее. Но никто не хотел протянуть руку помощи в достижении этого будущего. Вероятно, потому что он не мог отплатить за эту помощь.
Одевался он не только не богато, но и не особо модно, ведь все деньги уходили на питание, оплату квартиры и лечение младшей сестрёнки Леры. Так что Даниэлю было плохо и в обычной школе. Лерочка, младше его на четыре года, была маминой копией, но с ДЦП. И именно поэтому их бросил отец, растаяв в неизвестной дали, оставив без средств к существованию и просто без человеческой поддержки. Алиментов не было, хотя судебные приставы и обещали найти и взыскать. Мама Даниэля, Антонина, работала в двух местах мастером чистоты как сейчас принято называть уборщиц. Бабушка, успешно дожив до седьмого десятка, также по мере сил трудилась сторожем в ближайшей школе. С Лерой всегда сидел тот, кто был свободен, сменяя друг друга. Как вечный конвейер крутился вокруг больной девочки состав семьи из трёх человек: каждый знал, что её состояние можно улучшить на порядок, если постоянно заниматься, лечить, не оставлять в забвении.
Именно за то, что юный художник безропотно, с упрямством и пониманием проводил с больной сестрёнкой большую часть своего свободного времени, над ним и смеялись. Мальчишки не хотели дружить с ним, пожалуй, ещё и из-за его утончённой, несколько девичьей внешности, полного отсутствия грубости как в общении, так и во внешнем виде, не способности постоять за себя в драке. Девчонки обходили его стороной потому, что в ином случае им пришлось бы общаться и с Лерой. Вот такой замкнутый круг вышел. Тыкали пальцем, шептались за спиной, старались держаться от него подальше, окрестив странным. Ему, Даниэлю, дали обидную кличку: Чокнутая вонючка, по-видимому потому, что он иногда пах сестрёнкиными или бабушкиными лекарствами и интересовался только живописью? Кто знает…
В общем, жизнь была серой и унылой. Бывало, что соседи и учителя его хвалили, но вскользь, с оттенком сочувствия. В основном же чувствовалось: никто никому не нужен, если от тебя нет сиюминутной выгоды, здесь и сейчас (в крайнем случае, на этой неделе), никому не нужно потом, когда-нибудь, пусть даже если ты достоин стать Нобелевским лауреатом и войти в историю. Оно и понятно. Ничего в этом мире не желают так сильно как внешней красоты – это правда, но только одна вещь может соперничать с ней по количеству завистников – талант. Две вещи, которые не купишь ни за какие деньги. Никогда. Красивым и талантливым можно только родиться. Всё остальное – это подделки, суррогат, жалкие потуги создать видимость обладания желаемым качеством.
А Даниэль был действительно талантливым художником. Хотя существовала маленькая загвоздочка, которая является камнем преткновения для многих талантов во все времена: отсутствие денег для продвижения и развития. Именно в таких случаях происходит один из двух вариантов: или общество проявляет завидное равнодушие, как будто этого человека и не существует вовсе (этот вариант происходит крайне редко, в основном, если талант недооценили, или он сияет не так ярко), или же применяется грубая сила в виде травли и подстроенного физического устранения (чаще всего применяется к красивым людям, которые «мозолят» глаза). Упаси Господи вам быть и красивым, и талантливым, и бедным. Даниэля Бог уберёг: дал только талант и, как ни странно, возможно, из-за наличия больной сестры общество просто перестало замечать его наличие в этом мире. Но имена всех обидчиков, которые не стеснялись пнуть его или его любимых, Даниэль аккуратно записывал в тонкую тетрадку, которую хранил в шкафу вдали от всех глаз, до того момента, как он сможет соразмерно ответить злодеям.
И зачем он сейчас вспоминает всё это? Прошлое остаётся прошлым, его уже не изменить. Зачем же вспоминать? Может быть, всё дело в снах? Ему всё чаще снится родина: то, как он ходил по неровной, неасфальтированной улице от дома до школы. Как рано утром он ходил обдирать плодовые деревья возле дворов частных домов, находящихся подальше от его места жительства, как собирал орехи, постоянно ожидая нагоняя от хозяев этого богатства. Вспомнил, как соседи с завидной регулярностью советовали его маме продать квартиру в городе и уехать куда-нибудь в деревню на природу, чтобы тем самым позаботиться о здоровье больной дочери, обеспечив свежий воздух и спокойною обстановку. Аргументы были сладкими, но чувствовалось по косым взглядам: просто не хотят себе таких соседей под боком. Люди любят жизнь по накатанной колее, и, если что-то выбивается из привычного ритма – эту хрень стоит уничтожить или убрать с глаз долой.
Даниэль вспоминал всё это с некоторым раздражением и обидой. Ведь люди совсем не меняются, только приспосабливаются к окружающей среде ради выживания. Как приспосабливались его мать и бабушка вечно гнуть спину, не рассчитывая ни на чью поддержку, как приспосабливался он сам жить без друзей, но с целью в жизни. Как приспособились все их знакомые и никогда не виданные ранее родственники просить помощи и денег, как только он смог взлететь на вершину.
А прославился Даниэль волею случая: коллекционер купил все его работы и пригласил жить в оплаченной студии. Всё это произошло во Франции, куда он поехал, благодаря неимоверным усилиям бабушки, мамы и его самого: копили практически по копейке. Всё – для поездки на крупнейший художественный салон в мире, куда его пригласили каким-то чудом, благодаря интернету и победе в одном из сетевых конкурсов. Так что выбиваться в люди следовало самому. Красивые, немного лубочные работы на популярные темы покупались. Но самые лучшие его работы никто на родине так и не купил, возможно, из-за их некоторой тяжести и грусти, и они копились до поры до времени, пока случайно не попались на глаза истинному ценителю живописи. Даниель писал свою обычную жизнь, жизнь своих родных без прикрас. Реальность как она есть, но глазами, освещёнными талантом. Выжить на средства, заработанные от продажи своей живописи, для молодого художника оказалось нерельным, да и помогать семье нужно было, так что после школы он сразу пошёл работать на местный завод. Благодаря этому, Даниэль иногда мог ездить на вернисажи и отправлять на художественные конкурсы свои работы.
Попытки получить спонсорскую помощь от местных предпринимателей окончились печально: от него потребовали документальные доказательства того, что он действительно талантлив. А так как весомых грамот он не имел, в Союзе художников не состоял, газеты про него не писали, персональных выставок не имел, то и доказать, что его нужно поддерживать, он так и не смог. Очевидный результат.
Потом, потом, когда он стал взбираться наверх и познакомился с несколькими ведущими модельерами мира, начал с ними сотрудничать в создании расписных материалов, когда фабрики стали выпускать фарфор с его рисунками, когда картины, написанные его кистью, попали на самые элитные аукционы, когда он стал иллюстрировать популярные романы… тогда люди приспособились. Но не все.
Даниэль сел за ноутбук. Отвести душу. Он готовился выставить в Инстаграм* новое фото: он в ресторане на верхушке Эйфелевой башни пьёт кофе в обществе мисс мира.
Более десяти тысяч лайков на предыдущее фото, где он с мамой и сестрой, которые уже какое-то время живут в Германии, где очередной курс лечения проходит Лерочка. Несколько сотен писем в Директ и очень-очень много лестных комментариев.
Даниэль специально не держал секретаря, хотя мог себе это позволить. Эту работу он всегда делал сам. Его помощница занималась совсем другими вопросами, а здесь … здесь было его поле.
Он удручённо вздохнул. Последний комментарий гласил:
– Хватит свою мазню картинами называть! Эти европейцы совсем с ума посходили, но мы то видим, как ты туда пролез, извращенец чёртов! В тридцать пять лет мужик не женат, нормальный ли он? Кроме того, мы-то знаем, из какой ты семьи вылез, нищеброд, там все странные! Выскочка! Аферист!
Даниэль достал тоненькую тетрадь из нижнего ящика письменного стола, который всегда был закрыт на ключ. Тетрадь была старенькая, простенькая, в клеточку. Художник что-то записал в неё. Все более ранние записи были уже вымараны.
Социальная сеть Instagram* – продукт компании Meta*, которая является экстремистской организацией, деятельность которой запрещена на территории РФ.
Бег на вымирание
Белое белое-солнце только-только вступило в зенит. Пахло жжёной травой, потом и мочой: телохранители даже по этому делу далеко не отходили. Пять пар натренированных глаз с напряжением всматривались в окружающий пейзаж. Вооружённые и готовые на всё они точно знали, зачем они здесь: Большого Бу хотели убить, на его семью объявили охоту и вполне удачную – в прошлом месяце, упокой её душу Господи, отошла к праотцам сестра Бу, Эмми.
Исходя из этого, и было решено принять меры: охрана тела круглые сутки, плюс охрана периметра и патрули. Большой Бу должен был выжить, несмотря ни на что, от его жизни зависела судьба целого государства. Его деньги давали им всё, кормили и одевали, лечили и выучивали их всех, в том числе жён и детей тех убийц, что вызвались его охранять.
