Михаил Багряный "Кряк"

В маленьком окошке вверху стены камеры луч света проник в темное пространство. В коридоре послышались шаги и дверь загремела. Дверь заскрипела, на пороге фигура монаха всего в черном, он пригласил на второй акт драмы. На окрик София поднялась, монах освободил цепь на руках, взял в руку поводок и вывел за собой. София осмотрелась, длинная вереница дверей по обоим стенам коридора. Возможно в каждой заточен узник. Пристегнув женщину к себе на пояс – повел пленницу. Путь по темнице после нескольких поворотов привел к двери; остановились, тюремщик завозился в связке ключей в поисках нужного. В обычной каменной стене дверей не было, только маленькое окошко шириной с ладонь на уровне головы Софии. Оттуда вдруг неожиданно вылезли пальцы и и слабый голос прошипел: «Не уходи, постой!». Монах тут же обернулся и со всего размаху ударил связкой ключей по пальцам. В стене ответили жалобным стоном и протяжным воем. «Не сдохла еще! Дьявольское отродье», – зло проворчал он. Отворил дверь и быстро зашагал вперед, увлекая за собой ошеломленную Софию.

В зале для допросов было все приготовлено. Серафим появился одетый во все черное, подбирая двумя руками полы рясы, с легкостью внедрил тело в чрево огромного стула с высокой спинкой, похожего на царский трон, установленный на небольшом возвышении, картинно придавая значимость и важность сидящему. Резная спинка с острыми пиками – лучами расходилась, отдаленно напоминая солнце. Прямо перед ним – стол. На нем открытая книга для ведения протокола и специальным человек – монах, по левую руку от Серафима, не улыбчивый, с задумчивым и сосредоточенном лицом, рядом чернильница и все то же большое гусиное перо. В полутора метров от стола, прямо перед Серафимом, прикрепленный к полу стул для допрашиваемого. Снабженный всеми приспособлениями для удержания обвиняемого. Справа от него в углу комнаты – стол с разложенными инструментами, служащими развязыванию языка и добыванию нужной следствию информации. Всевозможные крючки и ножи, зажимы и цепи, молотки и гвозди, аккуратно упорядочены на поверхности, своим зловещим видом давали понять, для чего они тут находятся. Тут же два подручных в серых кожаных халатах и нарукавниках. Лица красные от слабого освещения, бугристые мужские скулы обрамленные растительностью. Доброта и жалость приглушены в их душах, на ведьм не распространяется. Большие и сильные и руки готовы исполнить любой приказ Серафима.

Софию ввели в квадратное, слабо освещенное помещение. Двое сподручных приняли ее под руки, усади на стул, мгновенно стянув ее тело, руки и ноги крепкими кожаными ремнями. Оглядывая зал она остановила голову на столе с инструментами пытаясь понять, что это.

– Здравствуй София, готова ответить без утайки на вопросы святой инквизиции? – Серафим не давая опомниться обвиняемой начал задавать привычный набор вопросов, – напоминаю, что говорить надо правду и только правду, как на исповеди.

– Я не в чем не виновата, это ошибка, за что нахожусь тут, хотела только вернуть мужа в семью… – взмолилась София жалобным голосом.

– Нам известно о всех совершенных и замышляемых тобой преступлениях: сколько ты сгубила людей, животных, украла и сварила для колдовских снадобий детей, о твоем сношении с инкубом, о побитых градом урожаях, на скольких шабашах ведьм побывала, как проклинаешь святую церковь и божью матерь, скольких мужей благочестивых семейств лишила мужской силы, у скольких жен отняла красоту и привлекательность, признайся в сожительстве с инкубом и заключении контракта с дьяволом!

София ошеломлена. Не высыхавшие глаза, наполнились большой порцией слез, дрожь прокатилась крупной волной по всему телу.

– Что вы говорите! Мне не ведомо, то о чем вы говорите! Прошу отпустите, я не ведьма и не совершала этих злодеяний.

– Не сомневался в твоем упорстве честно признаться в совершенных преступлениях! Для помощи тебе рассказать нам всю правду, мне разрешено применять разные формы допроса, поверь ни одна ведьма не смогла устоять перед искусством моих братьев в развязывании языка лживой твари вроде тебя!

Один из подручных подошел к столу с инструментами и поднял щипцы.

– Знаешь, что это? – продолжал безжалостно Серафим, – этим приспособлением мы вытащим наружу твой язык и заставим говорить. Признавайся куда спрятала договор с дьяволом?! Под кожу зашила? Признавайся, если не хочешь, чтобы мы сняли ее с тебя!

Приподнявшись на стуле он громко и визгливо выкрикнул последние слова. София зарыдала опустив голову на грудь.

– Раздеть ее и обыскать, – приказал уже спокойно, переместив свое грузное тело на другой бок стула в ожидании увлекательного зрелища.

Сильные руки мужчин принялись за работу. Мгновенно отвязав от стула и содрав с женщины всю одежду. Вертели и нагибали, раздвигали и ощупывали, со знанием дела заглянув во все потаенные места женщины. Видно осмотр доставлял особое удовольствие. После принятия монашеского пострига и целибата, интерес к женскому телу не исчезал, что и продемонстрировали братья.

– Признавайся куда спрятала договор с дьяволом? – спокойно проговорил Серафим, – нам известно о твоей связи с инкубом, есть свидетели любовных утех с посланником сатаны. Каким способом отворотила от себя мужа?

София была обескуражена и подавлена. Что тут ответишь? Монах не собирается разбираться в обстоятельствах приведших ее к такому поступку, его интересует согласие с его обвинениями.

– Добрый господин, выслушайте меня! – жалобно проблеяла София, – я не делала ничего из того, что вы говорите! Наоборот пыталась мужа вернуть в семью, он перестал смотреть в мою сторону и исполнять супружеский долг. Моя соперница – это ведьма, не ту подозреваете. Вы ошиблись!

Но Серафим словно не слышал.

– Если ты не захочешь говорить правду, нам придется добывать ее другим способом! Посмотри на столик. Это только маленькая часть наших приспособлений помочь тебе сказать правду! Говори куда зашила договор с дьяволом? Нам придется содрать с тебя кожу, чтобы найти его, лучше укажи добровольно!

Каменная безжалостная рука сподручного силой повернула голову женщины в направлении стола. Губы Софии сжались. Упрямство стало брать верх над страхом. Как только рука разжалась, она дерзко повернула голову обратно. Это не осталось незамеченным Серафимом. Усмехнувшись про себя, он уже принял решение, знал как следует развивать допрос. Сломать волю – главная задача. Причинить нестерпимую боль и тогда ведьма расскажет все!

– Тебе не помогут заклинания и помощь нечистого, мы знаем как бороться с колдовством! Все инструменты смочены святой водой и смазано маслом из кадильницы! Наш брат всю ночь читал над ними молитвы против заклинаний!

Но София упрямо молчала.

– Сколько лет назад повстречала демона – инкуба? Отвечай! Что он тебе сказал при встрече? Я знаю, что он обычно говорит. – Серафим продолжал спокойно, изредка повышая голос, – я дьявол, если ты хочешь буду с тобой всегда, не оставлю ни в какой нужде – так он сказал? Отвечай!

После короткой паузы, кивком головы дал команду сподручному взять инструменты со стола. Плоские щипцы захватили пальцы Софии и боль заставила вывернуться, наполнить комнату оглушительным воплем.

– Вот видишь – больно. Не помогут тебе заклинания. Признавайся, или будет хуже!

– Я не понимаю вас господин. Вы говорите не правду! Спросите у всех на улице, мужа, дочки, у всех кто меня знает, никогда не служила демону!

– Еще ни одной ведьме не удалось меня провести! Если ты забыла, то напомню что нашли у тебя во дворе. Или забыла? Сколько благочестивых христиан ты отравила и лишила силы? Мне известны десятки рецептов приворотных снадобий. Каждая ведьма, побывавшая тут рассказывала о своем способе совращать людей. У какого колодца спрятала горшок с мужской силой своего мужа? С помощью демона, растет воинство дьявола, но мы не дадим вам победить!

Серафим не любил торопить события. Обычно трех допросов было достаточно получить признательные показания. На суде она должна сама рассказать о своих деяниях. Сегодня он решил закончить. Завтра с новой силой попытается сломить сопротивление и на третьем допросе она согласиться со всем что скажет Серафим. Полностью изобличить эту женщину в колдовстве не представляло большого труда. Его опыт способен за несколько дней расколоть намного крепче орешек! Он встал со своего трона, подобрав полы черной рясы. Серафим вышел не попрощавшись и не оставил указаний, тем самым давая понять, что на сегодня все закончилось.

Новости в городе распространяются быстрее ветра. За считанные часы после появления повозки инквизиторов у дома башмачника – это событие стало достоянием всех женщин в окрестностях. Судачить о внебрачных связях, скандалах, слухах и сплетнях приходилось всему женскому роду Женевы. Мужское участие в пересудах и разносе сплетен, считалось не совсем принятым в таких делах. Мол не мужское – это дело языком молоть. Рассудительность и осторожность в оценках, не позволяла главам семейств делать выводы, легко делать выводы, предпочитали отмалчиваться. Марта узнала от служанки нотариуса причину появления повозки инквизиторов у дома Софии и Брута. Возвращаясь из школы живописи, где два раза в неделю занимался Кряк, ее нагнала коренастая девица по имени Шарлота, служанка нотариуса, и торопливо сообщила кто у них в городе обвинен в колдовстве. Марта выслушала, сильно вздохнула и проговорила: «Спаси Господи душу бедной Софии», перекрестилась, очень удивилась этой новости, всю дорогу до дома сокрушалась и переживала. Дома Иоган пару раз кивнул слушая рассказ Марты. Растерянно посмотрел на жену, не зная как реагировать и что сказать. Он хорошо помнил жалобы Брута на свою благоверную, и подумать не мог, что дело может так обернуться. Ему всегда казалось, что Брут играет и претворяется, не может он серьезно обвинять супругу в колдовстве.

– Подождем, что скажет Брут, – развел руками и поспешно скрылся у себя в мастерской Иоган.

Оставшись наедине с самим собой, скривил губы в неприязни и горечи. Он знал Софию хорошо, в то, что она ведьма – не верил. Тут дело не чисто. Понимал, что Софию ждет только костер. Брут мог сам донести на жену. Достаточно только несколько слов, чтобы навсегда похоронить репутацию бедной женщины. Такие были нравы и законы в их городе. Инквизиторы только и ждали нового сигнала, чтобы накинуться на зазевавшуюся жертву. Иоган знал о пяти случаях поимки ведьм. Все они были крайне сомнительными и подозрительными. Заканчивалась всегда такая история одним – объявляли о предстоящей казни на городской площади. И что тут поделать? Все помалкивали, сомнения в слух не высказывали, только копили молчаливый протест и недоверие.

Магдалина узнав о случившемся только утром от соседских девчонок. За весь вечер отец так и не решился открыть ей правду и на вопрос: «куда ушла мама», ответил мол скоро появится, поспешно закрывшись изнутри своей мастерской. Утром примчалась в дом вся в слезах на грани истерики и припадка. Брут обхватил, прижал к себе дочь, надеясь успокоить. Магдалина умоляла отца сходить и сообщить, что их мам не в чем не виновата. Брут как мог уговаривал девочку подождать, обязательно разберутся и отпустят маму домой. Пообещал сходить в монастырь и поговорить о судьбе жены, что непременно это сделает в ближайший день – два, если раньше она сама не явится. Магдалина поверила, но хныкать не перестала. Он постарался переключить внимание расспросами о ее делах, о случившихся событиях в ее детском мире, но так и не смог разговорить. День когда правда вскроется окончательно, он отодвинул. Как сообщить дочери, что теперь она будет жить с мачехой, бывшей служанкой семьи Сансон, вообще не представлял! Надеялся со временем все образуется и он заживет счастливо новой жизнью с молодой женой. На следующий день планировал визит в дом семьи Сансон, по его замыслу необходимо объясниться. Купил подарок для Изабеллы – красный коралловый браслет, так тонко и искусно сделанный мастером ювелиром на соседней улице.

8.

Серафим энергичной и стремительной походкой влетел в зал допросов. Участники процесса дознания были в сборе. София привязанная к своему месту выглядела подавлено и удрученно. Ночь не прошла даром, про себя отметил Серафим. Все идет по намеченному плану, как он задумал. Взгромоздившись на лучезарный трон, сложил руки перед собой лодочкой, еле шевеля губами прочитал молитву. Его шарообразное лицо и крупное, объемное тело – не типично для монаха. Скудное питание и строгий устав монастыря, должны заставить похудеть Серафима. Монах обязан испытывать голод, недоедание и презрение к пищи, что совсем не способствует развитию ожирения. Каким образом Серафиму удавалось поддерживать тело в довольно тучном виде – было загадкой. Питался он с братией монастыря. Возможно секрет кроется в его любви к походам к булочникам, вопреки уставу обители и довольно состоятельным родителям, ежемесячно присылавшим любимому сыну небольшую сумму. Но об этом никто не знал. Так во всяком случае ему казалось. Серафим поднял голову, впившись взглядом в Софию.

– Дочь моя, я молился всю ночь о спасении твоей души и обретения здравомыслия! Полное раскаяние исцелит твою душу от адских мук! Если ты откажешься от дружбы с нечистым и вернешься в лоно церкви, то я могу гарантировать, что после смерти дорога в ад для тебя будет закрыта.

София устало подняла голову, надежда – это то, что ей сейчас необходимо.

– Меньше месяца минуло, как нами была изобличена ведьма по имени Грета, сколько мы не уговаривали и не просили признать вину – не помогли никакие ухищрения в том числе и железные наши помощники: щипцы, крюки, сапожки – она упорно молчала! Свидетели узнали ее, у меня были неопровержимые доказательства преступлений. Она словно воды в рот набрала. Отправили ее в суд. Судья очень великодушный и справедливый господин. Поскольку она не призналась и не покаялась, ничего не оставалось как сохранить жизнь Грете. В то же время мы не могли допустить, чтобы ведьма осталась жить в нашем городе и творить свои черные дела. Уважаемый судья поступил очень мудро, приговорил ее к замуровыванию в стену монастыря, при этом сохранив ее в целости и сохранности. Там она сейчас и находиться. Ты встречала ее на пути сюда? Грета любит приставать к проходящим мимо ведьмам, видимо надеется на помощь.

Последние фразы Серафима звучали ласково и немного заигрывающее, он словно соблазнял ее. Вдруг поднялся, приблизился в плотную к женщине, она испуганно смотрела на него снизу вверх. Маленькие и слишком близко расположены друг к другу глазки на толстом лице Серафима, улыбались и радовались.

– Братья, поможем упрямице попасть в рай, – махнул головой в сторону стола.

– Что вы хотите чтобы я рассказала? – прошептала София.

– Когда и при каких обстоятельствах ты познакомилась с демоном; как и когда планировала с инкубом заиметь ребенка; сколько сгубила душ; много ли раз посещала шабаш; выдай других ведьм; рецепты колдовских снадобий; куда спрятала договор с дьяволом; обо всех делах ведьмы! Все без утайки.

София опустила голову и громко зарыдала. Серафим пальцам дал команду подручному. Монах в кожаном фартуке, подхватил из угла комнаты деревянное ведро наполненное ледяной водой, и с размаху окатил Софию. От неожиданности она вскрикнула, мгновенно прейдя в состояние бодрости. Монах быстро натянул на голову Софии специальный кожаный колпак, затянули ремни, в нем можно было дышать, но трудно кричать. В такие минуты Серафим покидал комнату допросов. Что будет дальше он хорошо представлял, не считал необходимым присутствовать при этой части допроса. Монахи в четыре руки принялись колоть, щипать, сжимать и кромсать тело жертвы. Целью было доставить максимальную боль, но не убить и покалечить – только боль и боль. Предстоял третий акт этой жуткой пьесы. Через два дня, третий допрос должен принести признание и согласие со всеми доводами Серафима. Если София не сломается, то придется применять дыбу и более изощренные средства. Опыт подсказывал инквизитору скорую развязку. Не похожа она на упрямицу, готовую терпеть нечеловеческую боль. Два дня и она подтвердит показания подписью, тогда можно начинать судебное заседание. После каждого раскрытого дела о поимке ведьмы, его ждала похвала епископа, а расположение его, он страстно желал. Серафим грезил сделать карьеру карьеру, дойти упорными трудами до рукоположения в епископы.

Около часа продолжались изысканные попытки инквизиторов сломать волю колдунье. Тело Софии горело и сильно болело, все в синяках и кровавых ссадинах. Кричать она не могла, только шипела захлебываясь в слюне и слезах. Сил извиваться под все новыми и новыми соприкосновениями с холодными инструментами, которые мгновенно превращались в боль не осталось. Добрались до всех потаенных участков и уголков изможденного тела. Голова туго стянута мешком, осталась не тронута руками мучителей. Все прекратилось когда с головы стянули душный колпак. Две сильные руки подхватили Софию и отволокли в каземат. Идти она уже не могла. Ее бросили на холодный пол темницы совсем без сожаления. София собралась зарыдать от нестерпимой боли и жалости к себе, но не смогла…

9.

Брут еле дождался вечера. Солнце покраснело, тени удлинились. Красный браслет лежал в кармане жилета. Брут то и дело проверял на месте ли он. Надеялся застать Изабеллу за работай на кухне. План был прост: быстро подойти и отдать подарок, снабдив словами, что увидев такую замечательную и красивую вещь он сразу вспомнил о глазах неотразимой Изабеллы, мгновенно решил сделать ей этот подарок, чтобы красота девушки усилилась в глазах смотрящего на нее! Подходя к дому, заметил как молодая девушка входил с тяжелым ведром на кухню. Ни кого из семейства рядом не было. Какая удача! Брут ускорил шаг. Отворил дверь и столкнулся нос к носу с выходящей Изабеллой.

– Здравствуй, – Брут снял шляпу, улыбнулся и поклонился, – Марта поймала большую удачу, когда нашла такой несравненный подарок! Красота и трудолюбие сделают счастливым любой дом, если в нем хозяйничает такая красавица как ты!

Брут остановился не пропуская девушку, сделал шаг на встречу. Изабелла растерянно улыбалась. Ей нравилось внимание взрослого мужчины! Брут не останавливался и полез в карман за браслетом.

– Вчера я случайно оказался на восточной стороне города, проходя мимо лавки ювелира услышал голос ангела, он сообщил, что внутри его ждет вещица для самой прекрасной девушки в городе Женева! Повинуясь зову сердца, зашел и старый мастер мне показал этот браслет. Прими этот подарок, не от меня, а то ангела – хранителя, что так печется о твоем благополучии!

Изабелла мгновенно оживилась. Подарков она не видела с детства. В былые благополучные времена, остались приятные островки в памяти девушки, ей доставались игрушки и сладости, купленные отцом и матерью, но с тех пор подарков ей никто не дарил. Подняла запястье, а Брут осторожно и с нежно застегнул вещицу.

– Спасибо, очень мило! – любуясь украшенной рукой, произнесла Изабелла.

Брут решил воспользоваться моментом, попробовать завязать тесную дружбу. Он непривычно для себя дрожал. Изабелла стояла совсем рядом. От нее пахло огнем из печи и пирогами. Ладони его обвили стан девушки и он вплотную приблизился к ее лицо и телу.

– Господин Брут, вы ведь женаты, что скажет супруга, когда узнает куда вы тратите семейные деньги?

– Милая Изабелла, я женат, но скоро опять стану свободен. Моя супруга София превратилась в ведьму. Ее забрали инквизиторы за преступления противные роду человеческому.

Изабелла испуганно захлопала глазами.

– Как это? Вы столько времени прожили вместе и не знали, что она ведьма?

– Я был околдован! Она спуталась с инкубом и каждую ночь вступала с ним в связь, лишив меня мужской силы! Это дьявольское наваждение, поверь!

– Как странно… встречала ее и совсем не видела в ней ведьму.

– Кто видел? Все удивлены не меньше тебя! Но инквизиторы не ошибаются. Ангелы приносят для них вести, указывают им своими крыльями на заблудших, помогают очистить землю от злых людей.

– Что теперь будет?

– Сколько раз забирали инквизиторы, столько и костров горело на площади. Сожгут бедную Софию.

– Какой ужас и кошмар, – девушка прижала обе ладошки к щекам и закачала головой.

– Дорогая Изабелла, не бывает горя без радости, как только забрали мою супруга, так сразу и рассеялись колдовские чары, моя мужская сила вернулась с утроенными возможностями. Глаза словно открылись. Ты настоящий ангел. От тебя исходит любовь и радость. Я засыпаю и вижу только твои нежные глаза, руки, голос – это пение райских птиц!

Девушка заулыбалась и опустила взгляд.

– Собираюсь в воскресный день после службы в церкви, отправиться на ярмарку за покупками для дочки и приглашаю тебя составить мне компанию!

– С удовольствием, вряд ли отпустят, много работы по дому! Но если вы похлопочите за меня перед Мартой, то она непременно разрешит.

Брут засиял. Уговорить хозяйку он точно сможет.

– Непременно, за этим и пришел! Все семейство дома?

– Да, все в сборе, кроме детей.

Брут направился в гостиную. Постучал в дверь и не дожидаясь приглашения вошел. Иоган и Марта сидели за столом друг на против друга. Пустые миски говорили о том, что ужин закончен. Оба обернулись на встречу Бруту.

– Здравствуйте соседи, – с подчеркнутой нежностью в голосе поздоровался Брут.

– Присаживайся к столу, мы уже поужинали, но можно выпить по стаканчику красного виноградного вина, – Марта вскочила чтобы поставить на стол чашку для Брута.

– Здравствуй Брут, слышал новости о твоей бедной жене, что произошло с благочестивой Софией? трудно поверить, что это может быть правдой, – Иоган наполнил чашки красным, похожим на кровь вином.

Мужчины подняли наполненный чарки, а Марта наблюдала как кадыки на шеях супруга и Брута выпирают и оттопыриваются. Опорожнили содержимое, обтерев рот рукой.

– Знаю, молва в городе быстро разносит вести, что тут скажешь, все правда! – выпалил Брут загадочно понизил голос до шепота, – знаешь, что они обнаружили в саду моего дома? не поверишь!

– Не могу даже представить, что это может быть правдой! Брут, София не ведьма! Врут лживые языки служанок и вдов! – Марта закачала головой.

– Марта, мои подозрения полностью подтвердились! Как только ее забрали ко мне вернулась мужская сила! Не хотел вам говорить о таком, но я застал ее ночью с дьяволом в любовных объятьях!

После этих слов в компании повисла тишина. Нельзя сказать, что такие новости вызывали удивление, но когда такое говорят о знакомых и друзьях, то даже у видавших виды горожан раскрываются рты от удивления. Все понимали, чем грозит такое обвинение бедной Софии.

– Может ты, что-то напутал или тебе приснилось? – Иоган недоверчиво обратился к Бруту.

– Готов поклясться на библии! Расскажу чистую правду! Иоган, не представляешь как мне тяжело дались эти два года, но теперь чувствую, что наваждение отпустило и мои подозрения действительно оправдались! Она ведьма! После находки в саду не осталось никаких сомнений…

Марта наполнила бокалы красной жидкостью в образовавшуюся паузу. Выпили. Брут начал рассказ о его мытарствах с женой.

– Все началось давно, больше двух лет минуло как у меня пропало желание заниматься любовью с женой. София очень изменилась: грубо и бесцеремонно обращается со мной и дочкой, исчезает периодически на несколько дней, стала злой и коварной, обман для нее – это что-то естественное! После каждой воскресной службы она запирается в сарае и бесконечно бормочет бессвязные слова. Мне страшно находиться дома! Слуги господ чинившие обувь у меня для своих хозяев, жалуются на постоянные оскорбления со стороны Софии! Однажды ночью я проснулся от странных звуков, и что я обнаружил? Моя супруга лежала на полу и занималась любовью с невидимым существом! Не надо объяснять, кто это был? На утро, когда я попытался потребовать объяснить, она сковала мой рот заклинанием и я не смог произнести ни слова! Ужас и ужас! Она всегда пользовалась таким способом, чтобы заткнуть рот! В минувшее воскресенье, после службы, София не захотела оставаться на проповеди. Вела себя странно, дышала злобой, вышла из храма и запретила иди вместе. На следующий день к нам в дом явились инквизиторы. Они обнаружили закопанный горшок с жабой и хлебом из причастия с той самой службы! Она готовила снадобье, чтобы околдовать меня и дочку! – Брут выдохнул и опустил горько плечи и голову изображая горе.

Марта наполнила чашки вином. Рассказ Брута не был убедительным доказательством вины, горшок с каким-то странным наполнением. Иоган не был доверчивым человеком, привык подвергать критике подобные истории, и обычно они звучали из женских уст. Он всегда отмахивался когда слышал байки про деяния ведьм. Но сегодня речь шла о знакомых ему людях. Не была София ведьмой! Иоган умел разбираться в людях и видел, что скрывается в глубине их глаз. У Софии читалось несчастье и неудовлетворенность семейной жизнью. Да и что там могло еще быть? Другой жизни она не знала. Брут явно охладел к жене. Его рассказ – это набор домыслов и подлого навета.

– Так, что же такого совершила София? Не убила, не съела, не отравила, не наслала болезней, в твоем рассказе нет этого? – Иоган внимательно посмотрел на Брута.

– Как ничего не совершила? Она хотела свести в могилу меня и дочку! Зачем ей делать колдовское снадобье? Только, чтобы отравить нас! – уверенно парировал Брут, театрально гримасничая.

Неловкое молчание опять воцарилось в компании. Марта разрядила атмосферу.

– Вот и хорошо, что опасность миновала! Теперь Магдалина в безопасности. Я готова заменить ей маму! Она очень милая и добрая девочка и очень дружна с нашими сыновьями! Приводи ее чаще к нам в дом!

– Спасибо милая Марта за доброту! Магдалине теперь потребуется женское воспитание, что будет с Софией мы узнаем в ближайшие дни. Надеюсь инквизиторы знают свое дело и разберутся в деле моей теперь уже бывшей жены!

Слово «бывшей» заставило переглянуться супругов. Брут встал, он выполнил задуманную миссию, осталась только маленькая часть.

– В это воскресенье я и Магдалина собираемся отправиться на городскую ярмарку. Дочка очень привязалась к Изабелле и просит ее взять с собой, отпустите бедное дитя прогуляться с нами после воскресной службы?

– Если она не против, то пусть сходит, – согласилась Марта.

– Она не против....

Брут доволен! Как легко он смог добиться желанного. Дорога домой была легка и приятна. Скоро он заживет новой жизнью!

10.

Женевский монастырь святых апостолов Петра и Андрея, отличался от обычных домов для обывателей, жмущихся друг к другу на кривых улочках города – строгостью, жестким распорядком дня, беспрекословным послушанием настоятелю, жизнью лишенную мирских радостей. В награду за ограничения, предполагалось вознаграждение – это почти гарантированное исцеление от наследства падения первого человека – Адама, прощение грехов и зарезервированное место в раю. Так говорят каноны. В монастырь было попасть не легко. Находились добровольцы, прошедшие строгий отбор, испытанные трудом, постом, твердо вставшие на путь изменения своей падшей личности. Для такого человека постриг был воистину желанным. Перед принятием обетов, настоятель монастыря вместе с духовником, накладывал на инока обязанность совершить подвиг, в доказательство преданности монастырю и готовности полностью смириться с волей духовного руководителя, через душу оного говорил как известно сам Бог. Если будущий инок пришел сам в обитель, изъявил желание встать на путь совершенства с рвением и отрешенностью от мирского бытия, то его могли отправить в паломничество к святым местам облаченным в тяжелые вериги. Но всегда в сопровождении брата, дабы засвидетельствовать, он с честью и мужеством выдержал испытание, в минуты слабости удерживать неофита от соблазна сбросить с себя оковы и убежать. В обитель ссылали неугодных правителям. В кельях, под замками держали родственников, бывших слуг и подданных, коих из милости не казнили. Таких стригли насильно. В монастыре существовала целая система подавления воли, выработанная годами долгой практики! Если осужденный не смирялся, он обречен не выходить за пределы кельи и там тихо скончаться. На содержание всегда определяли средства, так чтобы можно было прокормить ссыльного и еще трех монахов. Настоятель таких брал с охотой! Иногда духовник определял подвиг не связанный с паломничеством. Например прочитать псалтырь сто раз подряд, стоя на самой верхней от неба точки монастыря, а это крыша колокольни! С этого года инока привязывали, боялись что порыв ветра снесет на грешную землю читающего максимально близко к небесам. Труд и подвиг по изменению себя, превращал инока в незамутненный сосуд для принятия святого духа. Настоятель и духовник строго следил за этим, знал все двенадцать признаков как распознать его присутствие. Как только монах обретал легкость, горящий глаз, его посещали видения, он не спал ночами, а только беспрерывно молился – значит такого инока заметил дух и прижился внутри его души и тела. Братья ожесточенно молились друг за друга, выпрашивая для каждого стать светильником вмещающим святой нетварный свет. Монастырь слыл фабрикой по добыванию святого духа. Многочисленные способы описаны в книгах библиотеке обители. Стены монастыря помнят самых отчаянных и непримиримых насельников. Подвиги были тщательно описаны с обязательным свидетельством очевидцев из числа братии. Каждый второй подвиг – это стигматы. Достичь такого состояния мог монах с беспощадным отношением к греховной своей сущности. Он ежедневно стегал себя плетью до кровавых слез. Молитва его носила непрерывный характер. Путь самоистязания в обретении святости в монастыре считался самым трудным. Несколько десятков раз монастырь посещала дева Мария, архангел Гавриил и архангел Михаил. Об этих эпохальных событиях, красочно свидетельствуют записки оставленные несколькими поколениями монахов. Претендент на постриг обязан наизусть знать историю таких посещений. Нахождение в месте куда ступала нога ангелов и святых, было местом паломничества из других обителей, простые миряне платили, чтобы пожить несколько дней в кельях святых, предаваясь молитве. Монахи в веригах, ведомые обетами и волей духовника, приходили поклониться стенам этого благодатного места. Достигшие постоянного присутствия внутри себя святого духа, исцеляли хвори у мирян наложением рук и чтением молитв над головой болящего. Это была своеобразная обязанность и послушанием, наложенная настоятелем монастыря. Реки больных, хромых, слепых, косых не прекращались ни днем ни ночью. Обитель принимала любые дары за помощь, чаще всего люди приносили плоды своего хозяйства: яйца, выпечку, овощи и фрукты, рыбу, пшеницу, рожь и гречиху, иногда деньги! Знали, что в монастыре живут люди, с простыми потребностями.

Инквизиторы имели особую стать в монастыре. Сложная и опасная миссия, могущественная власть, возложенная на такого монаха папой, привлекала к себе; страх попасть в немилость к монаху – инквизитору, заставлял любого человека, самого знатного роду, склонять голову перед их властью. Стать инквизитором, мечтали многие монахи. Отбор кандидатов, для последующего обучения, вел отряженный для этого папой местный епископ; претендентов рассматривал исключительно по рекомендациям других монахов – инквизиторов. Зрелых мужчин монахов проверяли на знания святого писания. Если уровень накопленного опыта позволял в последующим выполнять обязанности инквизитора, то его приставляли к опытному наставнику и обучали в течении нескольких лет. Комиссия из Рима ставила точку в судьбе такого претендента и либо разрешала получить заветный перстень с печатью, либо отказывала. Лучше всего для обучения и воспитания подходили совсем молодые люди. Мальчика или юношу приглашали для беседы с настоятелем монастыря где располагалась школа, после очного свидания принималось решение о зачислении. Обучение шло четыре года, после окончания курса и успешной сдачи экзамена, куда входило обязательное практическое задание выявить настоящую ведьму, разоблачить ее и отправить в суд, папой вручалась грамота и перстень с личной печатью, дающей право совершать действия от имени церкви. Постриг в монахи был предпоследней ступенью перед обретением окончательным могуществом и возможностью заниматься разоблачениями отступников.

Серафим гордился званием инквизитора. Вот уже десять лет обладал властью, меру которой определил папа. Первую ведьму он изловил самостоятельно без помощников. В школе на выпускном экзамене ученики часто объединялись в группы, что разрешалось протоколом, но Серафим решил действовать в одиночку. Переодевшись пастухом, Серафим, отправился на рынок выискивая подходящую жертву. Легенду для поимки на живца придумал замечательную! Воображение у выпускника школы инквизиторов было отменным. Искал колдунью способную снять с него приворотное заклятье, выражавшееся в не естественной любовной тяги к жене местного герцога. История рассказываемая предполагаемым колдуньям придумана как наживка, настоящая ведьма услышав басню, непременно откликнется, не упустит шанс заработать. Придумка Серафима заключалась в следующем – повстречал на мосту старуху, заметив его она подошла и закатив глаза стало бормотать прямо в лицо Серафиму: «Привязан на веки вечные к даме недоступной и знатной». Серафим испугался и попросил старуху рассказать, что сие означает. «Добрая» бабушка объяснила: его полюбит жена герцога и сделает своим любовником, заставит убить своего нелюбимого мужа. Жена хочет коварно завладела всеми богатствами семьи и властью – это написано над его головой в свитке, куда черти вносят исправления в судьбу. Старуха объяснила, что ее послали вычеркнуть из свитка эту запись, для этого ей необходимо провести обряд очищения! Она заставила Серафима притащить на следующий, день пучок своих волос, ветку вербы и две серебряные монеты на это же место на мосту. Если он воспротивится и откажется подчинится, то ждет его кара небесная в виде проказы на веки вечные. На следующий день Серафим в точности исполнил, что просила ведьма. Старуха провела обряд, но вместо снятия проклятия, наоборот наложила – обманула простодушного молодого пастуха. Расспросив у местных торговок овощами, знает ли кто ее, Серафим выяснил, что старушка – это лживая ведьма Ядвига, мстившей герцогу и его жене за изгнание из своего дома, в подозрении в недобросовестном отношению к труду, где она служила экономкой. После этой встречи Серафим не может смотреть ни на одну женщину, кроме жены герцога и ему срочно требуется «расколдовывание»! На ярмарке услышали призыв «монаха – шпиона», готового хорошо раскошелиться ради избавления от напасти. Нашлись желающие помочь, призвали черноокую женщину средних лет. В следующий час она отчитала его тихим шепелявым голосом. Быстро бормотала слова бессвязно и непонятно. Попросила три серебряные монеты и объявила, что сняла порчу. Назначив на следующий день свидание в полночь на местном кладбище, дабы завершить заговор и удалить окончательно проклятие наложенной другой ведьмой, не забыв принести еще две серебряные монеты В центре погоста и была выловлена первая жертва Серафима. Счет был открыт. С тех пор утекло не мало дней и ночей. Список достижений у Серафима был внушительный. Сам он относился к поимке ведьм буднично – как обычной работе. Изощренным мастерством овладел быстро. С присущей ему энергий выполнял все задания, въедливо учился и все запоминал. Только ночи ему давались не просто. Мучил плотский грех. И что только не предпринимал молодой монах: молился всю ночь, вериги одевал, замок на пояс вешал. Ничего не помогало. Как только оставался один – рука сама рука предательски залезала под рясу. Серафим кривил лицо, отворачивался, зажмуривался, но рука не отпускала пока не добивалась от него громкого выдоха. Вскакивал и бормотал: «опять упал, опять упал…». Это было как наваждение. Размышляя откуда у него такая страсть, Серафим догадывался – так наказала первая его ведьма. Как избавить от проклятого греховного порока он не знал. Спросить не у кого. На исповеди он не решался открыться; на прямой вопрос настоятеля отвечал твердое – нет. Однажды после очередного падения, его осенило. Ум Серафима понял – это награда. Таким способом Бог общается с Серафимом и наставляет его на праведную жизнь. Ведь Бог творец и источник всего живого. Первопричина. Когда он выталкивает на свет строительный материал и живительную влагу для создание нового человека, то непременно хочет, чтобы Серафим познал как себя чувствует творец. Возможностями по созданию человека обладает только Бог, следовательно белая субстанция исходившая из Серафима и была частью небесного творца. Добившись извержения семени – этого потрясного ощущения, он знал как ощущает себя человек рядом с создателем. Он встречается с Богом – творцом и дарителем благ. Ведомый рукой создателя, Серафима раз за разом приходить на свидание с высшей силой. Такова была логика человека решившего примирить свой грех с самим собой. Реформаторский дух, оставшийся в наследство от Жана Кальвина, не оставил землю Женевы, творил и творил, прорастая причудливыми формами в благодатной почве душ монашествующих. Через осознание своей греховности он с еще большим усердие и рвение исполняет долг инквизитора, надеясь заслужить находиться в раю в вечном блаженстве. Вера его укрепилась, ведь теперь точно знал устройство места под названием рай. Так он и жил. Тайну свою хранил свято.

Стены монастыря надежно сохраняли секреты его узников. Кого только не было в его недрах. Ведьмы от десятилетнего возраста до глубоких девяностолетних старух. Колдунов и провидцев. Еретиков с извращенной логикой. Попав однажды в лапы инквизиции – мало кому удавалось остаться в живых. Костер, замуровывание в стену – итог суда над отступниками. Только еретикам давали шанс. Отказавшись от прежних заблуждений они могли быть помилованы судом инквизиции, с обязательным ношением одежды с большим желтым крестом. Весь город должен знать какая участь может постигнуть свободомыслие в трактовках библейских догматов. Только святая церковь имеет право на мнение относительно святого писания. Папа – единственны носитель истинного слова Бога, как его наместник на грешной земле. Годы правления в Женеве Жана Кальвина считали еретическим наваждением, благополучно предали забвению и анафеме.

11.

София после последнего допроса, два дня не вставала. Боль не отпускала ни днем ни ночью. На рыдания сил не осталось, осталось желание прекратить быстрее страдания. Иногда ее охватывала детская надежда на спасение. Она вдруг слышала шорохи за окном камеры. Усиленно молила ангела хранителя забрать ее отсюда. Вдруг это он прилетел и ждет момента подхватить ее и унести отсюда далеко – далеко. Казалось голос отвечает. Просит немного подождать, вот только потемнеет и он беспрепятственно забросит ее к себе на спину, спрячет в безопасном месте. В очередной раз дверь отворилась, монах ключник ставил на пол воду и хлеб, менял ведро. Софии вдруг шепнул кто-то из глубины сознания: «Я пришел за тобой вставай». Боль не помешала вскочить на колени и склонила голову до пола в глубоком смирении перед спасителем. Зарыдала и пробормотала:

– Забери меня, спаси, спасибо, что услышал мою просьбу!