– Тише, – сказал Гела, приподняв руки в упреждающий жест.
– Она перлась прямо в город. Нам пришлось покинуть засаду, чтобы не промазать и не покалечить ее.
Я сникла. Рената сказала:
– Не кипятись ты. Она могла не знать.
– У вас нет карты? – деланно удивился Игнат.
– Сбились немного, – подал голос Марк.
– Вас трое? – уже спокойнее спросил Игнат.
– Да.
– Значит, смотрите.
Он достал из рюкзака карту и разложил ее на стеклянной крышке ящика из-под мороженого. Всем своим видом он показывал, что очень торопится, времени у него мало, и если мы не усвоим его урок географии с первого раза, то это будут наши проблемы.
Лишь в процессе его назидательной речи, я поняла, что он говорит о нас, как о сложившейся команде. Вернее, о нас троих, примкнувшим к их большой группе, которая, как оказалось, не ограничивается пятью людьми.
– Почему просто не обойти город, если там все кишит? – поинтересовался Гела.
– В городе наши люди. В основном женщины и дети. Семнадцать человек. Мы заняли здание на расчищенной территории. Но сейчас туда хлынуло стадо с западной части. Мы как раз их отстреливали. За людьми нужно вернуться и вывести.
– Вы давно такой большой группой?
– Нет. Собирались постепенно. Многих потеряли. Но теперь с вами нас двадцать пять.
– Вы нас в плен что ли взяли? – удивился Гела.
Игнат уставился на него в недоумении.
– Мы можем сделать вид, что не встречались, – с обидой пробурчал он.
– Игнат хочет сказать, – вступила ровным глубоким голосом Рената, – что мы приглашаем вас присоединиться к нашей группе. А точнее, просим помочь вывести наших людей. Это не наши дети, не наши родственники, это люди, которые стали нашими одним днем, которые нуждались или нуждаются в защите, как сегодня вышло с вами, Соня. – Я мысленно поблагодарила ее за то, что она не говорит обо мне в третьем лице, – Или которые пришли на помощь нам. Мы с вами уже сразились на одной стороне, и вы показали себя отличными бойцами. Но даже если бы это было не так, мы бы все равно предложили держаться вместе. Для нас это выглядит естественно.
– Вы тоже идете на юг? – спросил Марк.
Рената снисходительно улыбнулась. Взгляните на карту Марк. Игнат, продолжай.
– Вот столько городов нам еще обходить после того, как мы выведем своих людей. Это затянется на месяцы и годы. А не за горами зима.
– И что вы предлагаете?
– Обосноваться в тихом безопасном месте. Временно. На год или два. В лучшем случае год.
– И расчищать трассу, – сообразил Марк.
– Да. Чтобы сесть потом на автомобили и ехать на юг спокойно. Толпой мы уже пытались это делать. Слишком много потерь. Нам нужно осесть.
– И вы хотите начать с этого города?
– Да. А осесть в окрестностях.
КОММУНА
***
В одном месте оказались десятки незнакомых между собой людей. Они стали жить день за днем бок о бок в незнакомом необустроенном для жизни клочке земли. Поначалу там не было ни правил, ни наказаний, ни наград, ни иерархии, ни власти. Но вскоре начали возникать законы, негласные, не навязанные кем-то, кто все равно оказался бы беспомощным перед лицом большинства, но самими жителями обители. Так зарождалась наша коммуна.
Мы – бывшие жители «сот» большого города. Изолированных квартир или домов за высокими кирпичными заборами, где ближайшие соседи не знают друг друга. Коммуникация если и возникала, то либо в деловых, либо в развлекательных целях. Для жизни и выживания люди не были нужны друг другу. Существовали номера: 01, 02, 03, 112. В зависимости от проблемы приезжала та или иная бригада и решала вопросы. Никаких самостоятельных коллективных усилий не требовалось.
Помню, как в детстве меня угнетала монотонность и предсказуемость жизни. И вот эта вот предупредительность во всем, лишающая возможности испытать хоть какой-то азарт, притупляла любые эмоции. И одиночество. Мне не было одиноко только в летних лагерях, куда меня отправляли на одну смену, потому что остальное летнее время было посвящено семейным путешествиям. Только ближе к окончанию школы я выторговала себе лагерь на все лето. И все равно во время игр подобных «Зарнице», осовремененных в квесты различной тематики, я сокрушалась: это все не по-настоящему. Вот бы враг был реальным, вот бы опасность – смертельной.
Поэтому я ничего не боялась. Гуляла допоздна, бродила по темным улицам, садилась в машины к незнакомцам. Все это добавляло остроты в пресное существование. Однажды мама нашла меня в злачном заведении в компании парней сильно старше меня (отследила местоположение по телефону) и устроила мне эмоциональные американские горки своими истеричными нотациями. Напомню, она боялась, что я стану шлюхой. Мне было обидно. Ничего аморального я не делала, а у многих подруг моего возраста случались куда менее безобидные похождения.
И даже несмотря на то, что я снова и снова проявляла своеволие, мне всегда не хватало приключений, которые будоражили бы кровь. На маму я обижалась, потому что по ее отрывистым рассказам было понятно, что она-то сполна получила острых ощущений в молодости.
Я представляла в красках, как легкий ураган превратится в торнадо, заметающий все на своем пути, или любое другое бедствие, которое потребует особенной сплоченности и геройств. Что бы ни случилось, я, естественно, должна оказаться в числе выживших, иначе к чему это все? Но и большим количество жертв не грезила, мне хотелось ощутить сплоченность перед лицом общей напасти.
С возрастом эта тяга поутихла, появился Миша, потом дети. И только сейчас я вспомнила, как грезила настоящими приключениями. Остерегайтесь своих желаний.
Коммуна стала для меня золотой серединой между жизнью в скитаниях и условно благополучной жизнью, живя которую было бы практически невозможно увернуться от боли перенесенных потерь.
Жизнь в коммуне мне нравилась. Хотя мало кто мог догадаться об этом, глядя на меня.
В прежней жизни мы разучились совершать поступки ради общего блага. Даже когда по улицам начали расхаживать толпы живых мертвецов, я все еще думала, что сейчас появится наряд полиции или пожарная бригада, которые все решат. Долгое время по привычке ждала, что электрики восстановят электричество, а лифтер починит лифт. Хоть на тот момент эти проблемы и волновали меня в последнюю очередь, но фоном такие мысли проплывали.
Красота и трагедия постапокалиптического мира заключаются в том, что в нем начало возникать множество ситуаций, в которых людям требуется совершать поступки ради общего блага. Защищенному всевозможными городскими службами, избавленному от большинства бытовых хлопот вроде добычи еды и обеспечения тепла цивилизованному мужчине, которому ни разу в жизни не требовалось кого-нибудь выручить или спасти, представилась возможность совершать настоящие подвиги по несколько раз в день.
Раньше у нас не возникало мысли разделить обед с человеком, которого мы знаем очень плохо или видим впервые в жизни. Здесь же люди следили не только за своим насыщением, но, и чтобы хватило и соседу или случайному путнику.
Раньше нам не приходилось каждый день делать выбор, от которого зависела жизнь. За исключением редких фатальных случаев. Вопрос ради чего или кого сегодня я готова рискнуть жизнью даже не стоял. В то время как всего каких-то сто лет назад этот вопрос вставал ребром перед нашими прадедами. Мы достигли высокой ступени эволюции и поднялись бы еще выше, если бы не пожадничали и не погнались за бессмертием. Все циклично. Во многом, что касается уровня жизни сейчас, мы могли бы позавидовать жителям начала прошлого века.
По вопросам обустройства разногласий почти не возникало. На первом месте – укрепление забора и надежные ворота. Обеспечить себе безопасное и неприкосновенное пространство. Чтобы не дежурить друг над другом и не просыпаться от скребков и рычания мертвецов поблизости. Все настолько хотели одного и того же, что готовы были недоедать и недосыпать, лишь бы поскорее отгородиться.
Первый вопрос, который пришлось вынести на голосование – установка указателя на шоссе, пронизывающем город, чтобы другие выжившие смогли присоединиться к коммуне. Кого-то сразу насторожила такая инициатива.
– У нас ограничены запасы продовольствия, и мы не знаем, сколько людей придет, – сомневался Игнат.
– Чем нас больше, чем быстрее мы достроим дома и расчистим город. У больших групп преимущество на открытых участках даже против стада. Чем скорее расчистим город, тем больше найдем еды. В перспективе еще нужно расчищать проезжую часть, чтобы в будущем двинуться на юг на автомобилях, а не пешком. А табличку можно снять в любой момент, – парировала Рената.
Примечательно, что во время этого разговора почти никто не задумался о том, а не безопасно ли всем сообщать о местонахождении зарождающейся коммуны? Мир априори поделился на две противоборствующие силы: живые и мертвые. Последних по умолчанию не привлечет какая-то табличка с указателем. А первые – на одной стороне. С общими потребностями и целями. Как иначе?
– А если по указателю придет вор, насильник или псих? – все-таки предположил Игнат.
– А кто-то проводил проверку каждого из нас перед тем, как в первый раз уснуть в общине? Будем проводить короткий тест на адекватность.
Мне было интересно наблюдать за тем, как вырисовываются лидеры. Нас почти три десятка, а спорят двое-трое.
В мире, где нужно было действовать, а слова мало чем помогали, я на наглядных примерах убедилась в том, что те, кто мало говорят и, на первый взгляд, не особенно склонны к эмпатии, способны принимать четкие взвешенные решения, действовать быстро и слаженно.
Игнат очень много говорил, рассказывал, как должно быть. Люди, которых он привел, слушали его. И другие тоже слушали. Все-таки он вывел из города группу, довел до общины, значит, чего-то стоит. И действительно, на начальном этапе человеку может быть достаточно слов. Но в жизни коммуны он оказался совершенно бесполезным. Он создавал драму даже там, где ее нет.
Я раскусила его в первый же день. Но и в глазах его верных сподвижников начали проскакивать искорки разочарования.
Пока Игнат собрал очередное собрание, Марк успел соорудить турбину на реке, использовав велосипедное колесо и жестяные банки. Такой примитивный зачаток генерации энергии.
Обсуждать, кто кем был в прошлой жизни, считалось дурным тоном. Сообщать об этом было уместно только если ты был врачом, инженером, ученым с практическими навыками, или, например, поваром. Но таких среди выживших оказывались единицы. Все больше экономисты, юристы, люди творческих профессий, менеджеры разных сфер, предприниматели и домохозяйки.
Помимо задачи добывать еду у выездных групп была задача находить людей. Искали полезных для общины, но принимали всех. Это было по-своему прекрасное время, когда все выжившие априори на одной стороне. Мы воспринимали это как само собой разумеющееся и совсем не ценили.
Мы готовились к зиме. Нам важно было занять небольшую огороженную территорию. Ей оказался коттеджный поселок. Изначально он привлек нас тем, что по большей части периметра уже был огорожен довольно надежным стальным забором. Нам нужно было только укрепить некоторые места, починить и укрепить ворота. А еще у него был прямой доступ к реке. Большая часть коттеджей была деревянная. Поселок строящийся, поэтому мертвецов там было не очень много. Но некоторые дома приходилось достраивать, чтобы не кучковаться сильно, а жить хоть каким-то подобием цивилизованной общины.
Когда распределяли обязанности, я выбрала стройку. Чтобы поменьше взаимодействовать с людьми. Так мне казалось. Еще записалась в вахтовое дежурство на вышку. По периметру соорудили конструкции для наблюдения за окрестностями. Сразу отказалась от типично женских обязанностей, – готовки и всего, что связано с присмотром за детьми и их воспитанием. На кухню записалось много желающих, но для меня это стало бы своеобразной тюрьмой. Мне нравилось приходить на обед вместе с мужчинами, такой же уставшей и проделавшей важную и заметную работу. Детей я избегала.
Чтобы быстро добираться до города, выездная группа расчищала дорогу. Отгоняли на обочину автомобили, мешающие движению. С каждым днем выезд в город занимал все меньше времени, пока спустя несколько недель дорогу не расчистили совсем.
Зачистка города тоже проходила ежедневно. Возвращались не все. Были удачные дни, были не очень. Но на следующий день группа собиралась и шла снова. Мы хотели на всякий случай очистить для себя этот город.
Люди умирали из-за недостатка навыков борьбы с ходячими. Марк тренировал новичков, как когда-то меня. Но и этого было недостаточно. Я все еще терялась, когда сталкивалась с наступлением мертвецов, особенно если их было больше двух за раз. Реакцию и навыки борьбы нужно было развивать.
Однажды выездная группа привезла пополнение. Марк представил нам трех ребят. Сказал, что увидел их в схватке со стадом, и что они очень хороши. Так родилась идея создать школу выживания. Нашли подходящее здание бывшего спортивного клуба, зачистили его, и так появилось первое учреждение в городе, которое все желающие жители общины начали регулярно посещать. Повесили соответствующую вывеску, чтобы привлечь других путников.
Однажды случился большой праздник. В коммуну в мешке принесли что-то живое, барахтающееся и кудахтающее. Петух и две курицы!
Быстро соорудили курятник. Долго не знали, что делать с первыми яйцами. Позволить курицам их высидеть или съесть? Всем в тайне хотелось второго, но как делить всего три яйца? Напекли блинов на всю коммуну. Каждому досталось по одному, некоторым по половине, но ощущение большого праздника продлилось до вечера. Вкус прошлого.
Иногда в коммуне мне было слишком людно. Хотелось уединения. И не хватало движения. В дороге мысли притупляются. В статике разрастаются подобно опухоли. Стройка спасала, но иногда я напрашивалась на вылазки в город.
На меня смотрели как на дикарку. Стеснялись улыбаться в моем присутствии, как будто я со своим лицом была единственным живым напоминанием о том, что творится за стенами коммуны. Судить кого-то за внешнюю беззаботность мне не приходило в голову, просто у них получилось перестроиться, а у меня нет.
Не меньше раздражали слишком пугливые. Те, кто вроде не свихнулся, но и готов был наложить в штаны при виде ходячего. Впрочем, за любые негативные эмоции к членам общины я себя ругала.
***
Мое очередное дежурство на вышке закончилось, и я собралась покидать пост, тем более на смену мне уже поднялась Адель: пышнотелая, румяная, трогательно-неловкая молодая женщина с непослушными завитками волос, выбивающимися из хвоста. Она улыбалась мне, пристраивая на спину мешок со стрелами.
Я кивнула, растянув в полуулыбке напряженные губы. Немного замешкалась, пробираясь к выходу, Адель штормило то в одну, то в другую сторону, что преграждало мне путь. Это стало новым поводом для встречной улыбки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70884130&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
