Они шли короткой дорогой через парк по тропе, выложенной декоративной плиткой. Мира оглядывалась по сторонам, напитываясь атмосферой, по которой так сильно скучала. Планета, где находилась Академия, не отличалась богатой растительной жизнью, поэтому видеть вокруг столько зелени было невообразимо приятно.
Этот парк был гордостью отца – правителя трех планет домашней системы Лимерии и десятка колоний, разбросанных по близлежащим системам. Ирайн собрал здесь все виды растений Лимы, начиная с крошечного порхающего тилька и заканчивая древним колоссом-торрором. Мира привычно перешагивала через ловчие лозы плотоядной щурры, аккуратно пригибала ветви турного дерева, касаясь их только там, куда падал свет закатного солнца, умело отмахивалась от ядовитых спор озерной травы.
Какой бы опасной ни была ее родная планета, Мира искреннее любила ее. Она скучала по дому и с нетерпением ждала возвращения. Даже причина, по которой она покинула Лиму, больше не казалась такой уж страшной. К тому же прошло столько лет, и Мира надеялась, что ее разногласия с отцом остались в прошлом.
Затрубили трубы, высокие резные двери распахнулись, и церемониймейстер зычно объявил о прибытии лаоры. Мира дождалась, пока он закончит перечислять ее титулы, которые перестали быть секретом для лимерийцев в день ее совершеннолетия, и зашла в малый тронный зал. Она шла через ряды торжественно разодетых лао и аоров, кивком и мимолетным взглядом сквозь слегка прикрытые веки, отвечая на приветствия, как того требовал церемониал. Подойдя к резному трону, стоящему на возвышении у дальней стены, она низко поклонилась.
– Добро пожаловать домой, дочь, – правящий лаор встал с трона и спустился к ней.
Подняв голову, Мира счастливо улыбнулась. Они не общались так долго, что сейчас она словно впервые увидела коренастого мужчину с сединой в светло-голубых волосах и теплом в блеклых серебристых глазах. Все же суровые морщинки в уголках губ и нахмуренные брови однозначно точно принадлежали ее отцу.
Мира присела в глубоком реверансе, по всем правилам приветствуя правителя Лимерии. За ее спиной тихо гудели придворные, наверняка обсуждая возвращение блудной дочери, опозорившей правящий дом своим побегом.
Отмахнувшись от неприятных мыслей, Мира дождалась, пока стражи дворца скроют ее и лаора от любопытных глаз собравшейся знати и камер прессы, и робко обняла отца. На глаза набежали предательские слезы, и она тихо всхлипнула. Ирайн крепко прижал ее к себе и отстранился.
– Отец, где Нир? – Мира спешно смахнула слезы, чтобы никто, кроме него, не заметил ее слабости.
– Твой брат занят государственными делами на Верры. Вернуться к твоему прибытию он не успел. – Заметив разочарование на ее лице, Ирайн добавил: – Но он непременно прилетит в ближайшие дни, если верить отчету, который пришел сегодня утром.
– Хорошо. Я думаю, мне следует переодеться, раз ты такой прием устроил.
Мира слегка поклонилась и, получив одобрительный кивок от отца, покинула тронный зал.
В ее покоях все осталось так, как она помнила, когда в спешке покидала родной дом в порыве обиды и ярости. Все вещи, которые она была не в состоянии взять с собой, висели в гардеробной. Старые игрушки валялись в хаотичном порядке на кровати так, словно их никто не трогал. Персональная коллекция охотничьих трофеев висела над камином. Пыли нигде не было, так что в ее комнате регулярно убирались, но ничего не было сдвинуто ни на сантиметр.
Мира подошла к письменному столу и выдвинула нижний ящик. Здесь нетронутыми лежали стопка бумаги, цветные карандаши и маленькая записная книжка, хранящая секреты юной лаоры.
Невольно ухмыльнувшись, она вспомнила, как любила записывать в нее всевозможные обиды на отца и брата. Пролистав книжку до середины, где начинались чистые листы, она с замиранием сердца посмотрела на единственную запись на странице.
«Нир, я знаю, что ты все равно это прочитаешь. Отец меня окончательно достал. Я так больше не могу. Передай ему, что я улетела в Военно-дипломатическую Академию Союза и, надеюсь, успешно поступила. Пусть даже не думает, что я когда-нибудь вернусь».
Воспоминания нахлынули волной ностальгии, вызвав легкую усмешку. Вспыльчивый характер и зацикленный на традициях отец сыграли свою роль в ее судьбе. Мира сбежала из дома, совершенно не думая, чем это могло обернуться. В тот момент ее вообще не волновало, что она могла попасть в неприятности, на нее могли напасть, Руж могла погибнуть, и она вместе с ней.
Случайная мысль об учебе в Военно-дипломатической Академии Союза пришлась как нельзя кстати, и Мира зацепилась на нее, оставляя зеленые леса Лимы позади. Она знала, что в Академии соблюдался строгий пансион, и у отца не вышло бы забрать ее домой. Оставалось только успешно сдать вступительные экзамены и стать курсанткой.
К моменту, когда Ирайн все же сумел добраться до взбунтовавшейся дочери, она уже отучилась месяц и показывала завидные успехи в учебе. Долгий разговор правителя Лимерии с советом директоров Академии закончился вызовом Миры «на ковер». Ректор спросил у нее, была ли она серьезна в своем намерении продолжать учебу и готова ли пожертвовать традиционным укладом жизни своей расы ради семилетнего процесса обучения и возможной дальнейшей карьеры на благо Союза. Получив ее решительный утвердительный ответ, ректор отпустил ее. Не желая развязывать конфликт с Союзом, Ирайн улетел ни с чем, однако поставил условие, чтобы его дочь получила дипломатическое образование.
Сейчас, столько лет спустя, обида померкла, и Мира искренне скучала по отцу и брату. И если Нир регулярно навещал ее, останавливаясь в городе неподалеку от Академии, то отец категорически отказался видеться с дочерью. Хотя брат по секрету рассказывал ей, что он устраивал ему допросы каждый раз, когда Нир возвращался домой.
Мира улыбнулась мыслям и решила, что заставлять гостей долго ждать неприлично. Она отвыкла от торжественных приемов и меньше всего хотела возвращаться в тронный зал, но занимаемое положение обязывало ее присутствовать на них, особенно если они были организованы в ее честь.
Первым делом Мира отправилась в ванную комнату приводить себя в порядок. Следующей на очереди была одежда, но в гардеробной ждало разочарование – ничего из того, что она носила раньше, никак не хотело сходиться на груди и бедрах. Она больше не была только встретившим совершеннолетие подростком. Промучившись около получаса, ей все же удалось влезть в корсетное платье, хоть и не без помощи служанок.
Спустившись в бальный зал, Мира невольно поежилась – она определенно точно отвыкла от подобных мероприятий. Вокруг гремела музыка, роились гудящие толпы знати, щелкали камеры прессы, сновала прислуга. Вот уж по чему она точно не скучала. Однако ни старшее поколение, то и дело втягивающее ее в скучные светские беседы, ни молодых парней, утаскивающих ее в круг танцующих, не волновало, что лаоре было некомфортно.
Когда уставшей после многодневного перелета Мире казалось, что она вот-вот свалится с ног, к ней подошел отец и предложил отправиться спать. Она благодарно поклонилась ему и поспешила сбежать, не испытывая ни малейших угрызений совести по поводу брошенных гостей. Ей требовался хороший отдых, чтобы накопить силы для разговора с отцом, который она откладывала целых семь Союзных лет.
2
– Мирана, зайди, – раздался гулкий голос отца из-за приоткрытой двери.
Мира толкнула массивные двери и вошла в кабинет правящего лаора. Внутри царил полумрак, мягкий ковер с густым, длинным ворсом поглощал звуки шагов, на стенах висели шкуры хищных животных, которым не посчастливилось встретиться с Ирайном во времена его бурной молодости. Плотные шторы были задвинуты не до конца, и света рассветного солнца хватало, чтобы разглядеть мрачное выражение на лице отца.
– Проходи, садись, – он поднялся на ноги, когда Мира вошла, и терпеливо ждал, пока она подойдет к столу.
– Что-то случилось? – она опустилась в глубокое мягкое кресло, стараясь ничем не показать своей нервозности, достигшей апогея. Ей было прекрасно известно, зачем отец вызвал ее, но бежать на этот раз было некуда.
– Случилось? Не то слово. Моя дочь, которая имела наглость сбежать из дома пять циклов назад, наконец соизволила вернуться. Я понимаю, что тема, которую я снова подниму, не вызывает у тебя особой радости, но раз уж ты здесь, то вопрос о браке требует решения.
Мира едва не застонала вслух. Она так надеялась, что отец оставит эту затею, но он был такой же упрямый, как и она.
– Тот, за кого я надеялся выдать тебя замуж, отозвал свое предложение, – густые седые брови лаора были сведены, пальцы раздраженно барабанили по столу. – Ты опозорила не только нашу семью, но и влиятельного политика Союза. Он не стал дожидаться, пока ты закончишь эту ненужную Академию!
– Хвала Матери…
Напряжение, с которым Мира садилась в кресло, ушло. Она облегченно выдохнула и закрыла глаза, опершись на спинку. Ее совершенно не интересовал какой-то там член совета правления планеты, находящейся в столичном секторе Союза. Она даже не видела его никогда, узнав о его существовании всего за день до побега.
– Говорил же тебе, что она будет только рада, – в кабинет вошел тот, кого Мира действительно была рада видеть.
Она подскочила с кресла и широко улыбнулась Ниру.
Ее брат-близнец, родившийся всего на пару минут раньше, на целую голову возвышался над ней. Его короткие лиловые волосы были на несколько тонов темнее, чем у нее. Они хаотично ниспадали на лоб и бросали тень на глаза такого же цвета.
Нир двигался с грацией опасного хищника, и по его тренированному телу вздыхала половина курсанток Академии. Сейчас на нем была надета темно-синяя летная форма, которая выгодно подчеркивала его тугие мышцы. У Миры был такой же облегающий комбинезон, и Тэю не раз шутила, что лимерийцы выбрали подобный фасон специально – чтобы деморализовать противника. То, что это было связано с удобством и особенностью материала, сола не заботило.
На мужественном лице брата заиграла довольная улыбка, когда он поймал счастливый взгляд Миры.
– Я так соскучился, сестренка, – Нир подошел к ней и крепко обнял, зарываясь лицом в ее волосы, которые она сегодня решила не заплетать. – Пропала ты совсем в своей Академии. Полгода тебя не видел.
– У меня были экзамены, – Мира виновато пожала плечами и отстранилась. – Я тоже рада тебя видеть.
Нир подмигнул ей и склонил голову в коротком почтительном приветствии отцу.
– Ну все, порадовались и будет, – Ирайн мимолетно улыбнулся, но затем на его лице снова застыло суровое выражение. – Теперь поговорим серьезно. Мира, из-за бессмысленной учебы в Академии ты пропустила время, когда лимерийки выходят замуж.
– Ведь это такая большая проблема! – из ее голоса исчезли счастливые нотки, и он стал резким и холодным. Сарказм, который ей не удалось сдержать, заставил отца нахмуриться.
– С одной стороны, да. Тебя не возьмут в жены правители других цивилизаций, знакомые с нашими традициями. Так что дипломатический брак теперь невозможен. Но с другой, любой лимериец мечтает породниться с правящим домом.
– Мне не нужен любой, и не важно, знатный он или нет! Мне нужен тот, кого я полюблю, – этот разговор происходил далеко не в первый раз, и Мира откровенно устала от него.
Даже семь Союзных лет, проведенные ею вдали от дома, не заставили отца изменить мнение относительно ее будущего. Она не хотела замуж ни тогда, ни сейчас. В мире было слишком много того, что Мира желала увидеть, попробовать, посетить. Если она выйдет замуж, у нее больше не будет свободы. Ей придется сидеть дома и нянчиться с детьми. Становиться матерью она категорически не желала.
– Полюбишь? – холодно посмеялся отец и покачал головой. – Нет такого понятия, как любовь среди лимерийской знати. Все браки заключаются из соображений значимости, и ты прекрасно об этом знаешь. Мы можем лишь надеяться, что твой будущий супруг сможет закрыть глаза на твой дурной нрав, и между вами установятся теплые отношения.
Мира гневно уставилась на отца, больно прикусив губу, чтобы не нагрубить ему.
– Отец, я тоже считаю, что это дико. Ты словно продаешь ее, – вмешался Нир. – Времена меняются, может, пора уже принять это? Те традиции, что были в норме раньше, сейчас вызывают шок у многих народов за пределами наших систем. Мы присоединились к Союзу, а ты сам настаиваешь на том, чтобы мы уважали их порядки. Договорные браки у них, вообще-то, не поощряются.
– Но и не запрещаются, – гневно стукнул кулаком по столу отец. – Не тебе меня учить, Нир.
– Отец, если ты хотел, чтобы я стала кому-нибудь прилежной женой, зачем ты с раннего детства отдал меня военным? Зачем они муштровали меня с рассветного солнца и до второй луны? Зачем, в конце концов, ты сделал меня лаорой? – не выдержала Мира, выплескивая давно мучившие ее вопросы на слегка опешившего от ее тона отца.
– Ты отлично знаешь зачем. Вы с Ниром родились в один день, а значит, имели одинаковые права на престол. Вот только по нашим законам, если бы Нир был, не приведи Мать, в какой-либо мере ущербным, ты, Мира, наследовала бы престол. Мой брат никогда не желал править, а его сыновьям я не доверяю. Они слишком избалованные и не заботятся ни о чем, кроме своих забав. К счастью, Нир – прекрасный правитель, а ты – прекрасная девушка, которая по законам нашего народа должна была выйти замуж пять циклов назад.
В кабинете воцарилась напряженная тишина. Мира сверлила отца мрачным взглядом, на ее лице застыло уязвленное выражение. Нир сжал пальцы на спинке ее кресла, неприятно шокированный, когда его давние подозрения подтвердились.
– Выходит, ты просто подстраховался, готовя Миру не к жизни знатной дамы, а к жизни правителя? – горько усмехнулся он, и отец осуждающе посмотрел на него. Вот только в этом споре Нир был полностью на стороне сестры.
У него было множество предположений, почему ее обучали вместе с ним и другими сыновьями знатных домов, в то время как девочки их возраста изучали совершенно иные науки. С самых ранних лет Мира постигала военные и политические дисциплины, изучала тактику и стратегию ведения войны наравне с мальчиками.
Отец сделал из нее пилота, и это изменило все. До нее ни одна девочка не проходила слияние с роем, тем более из числа тех, кто рождался от лаоров. Даже если Ирайн пожалел о своем поступке позднее, исправить что-либо он уже не мог. Поэтому было странно, что спустя столько лет он так старательно пытался подыскать ей мужа подальше от лимерийских систем. Все выглядело так, словно он пытался оторвать Миру от роя. Это также оправдывало то, что Ирайн не забрал дочь из Академии силой, хотя и мог.
– Тебе не кажется это слишком жестоким – требовать от Миры изменить себя ради традиций, которые ей чужды, благодаря твоему воспитанию, – Нир гневно скрестил руки на груди. Он любил сестру и не желал потерять ее снова из-за упрямства отца.
– Все мы чем-то жертвуем! – рявкнул Ирайн и раздраженно стукнул кулаком по столу. – Я не собираюсь больше продолжать эти пустые споры. Достаточно! Традиции должны быть соблюдены, поэтому смотрины пройдут по всем правилам. Я сегодня же высылаю приглашения всем холостым лао и аорам. У тебя, Мира, будет месяц, чтобы определиться со списком кандидатов в мужья, или я сам сделаю это за тебя. В любом случае, ты подчинишься, либо я заставлю тебя.
Мира покраснела от злости. Зрачки в ее лиловых глазах слегка расширились, и радужка потемнела. Всего на мгновение, но затем сестра взяла себя в руки. Раздраженно дернув плечом, она резко встала и вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.
– Отец, такими темпами ты потеряешь ее навсегда, – вздохнул Нир и сел в освободившееся кресло. – Она ведь остыла за время, проведенное вдали от дома, искренне соскучилась по тебе, а ты опять разжигаешь в ней злость и ненависть.
– Сейчас тебе сложно меня понять, сын. Однажды, когда ты займешь мое место и столкнешься с проблемами, с которыми мне постоянно приходится иметь дело, из-за ее своенравия в том числе, осознаешь, что мое давление на нее – это единственный выход. Политика – это слишком опасная игра, чтобы нарушать установленные правила. Многим домам не нравится, что лаора игнорирует существующий порядок. Она должна быть примером для юных благовоспитанных девушек, а не вот этим вот всем, – отец махнул рукой в сторону закрывшейся двери.
– Но ты же не давишь на меня.
– Твой брак не играет никакой важной политической роли, пока ты не взойдешь на престол. Было бы, конечно, неплохо, чтобы у тебя появились наследники и до этого. Помни только, что чем дольше ты тянешь, тем больше будет разница в возрасте с твоей женой, – усмехнулся Ирайн.
– Идиотские традиции, – Нир устало закрыл лицо руками.
Что бы отец ни говорил, ему он тоже периодически подкидывал варианты невест, но хотя бы не ставил ультиматум, как Мире. Безусловно, было интересно взглянуть на девушек, которые желали стать женой будущего правящего лаора, но остепеняться Нир пока не планировал. Ему слишком нравилась его свобода. В выборе, с кем спать, в том числе.
– По сей день наше общество держалось за счет традиций. Даже Союз не смог пошатнуть могущество нашего народа. Не мне и не тебе нарушать сложившиеся устои.
– Мира опять сбежит, – пожал плечами Нир.
– Ты думаешь, ее выпустят с планеты? Или тем более пропустят через врата?
Нир вопросительно поднял бровь. Он ничего об этом не слышал, хотя был одним из главнокомандующих роем.
– Я еще вчера выслал необходимые распоряжения. Ты, как моя правая рука, мой генерал, лично отвечаешь за пребывание сестры дома.
– Ты еще и меня решил с ней стравить? – горько вздохнул Нир. Теперь он всерьез опасался, что замечательные, теплые отношения, укрепившиеся с сестрой за последние годы, могут пасть жертвой упрямства отца.
Нир знал, что Ирайн любил дочь, но все его поступки в ее отношении были слишком суровы. Начиная от методов воспитания и заканчивая манерой общения. Нир этого искренне не понимал. Почему отец просто не мог оставить Миру в покое и позволить ей жить простой жизнью, раз уж ей не стать правящей лаорой?
– Перейдем к твоему непосредственному заданию, – отец указал на инфопанель, где был открыт отчет, который Нир отправил ему пару дней назад, когда вылетал с Верры.
Нир кивнул и приступил к подробному рапорту о проделанной работе на одной из домашних планет, затем переключился на доклад об удаленных гарнизонах, откуда вернулся месяц назад.
3
– Так и знал, что найду тебя здесь, – Нир зашел в стину, где держали шес'аппаран, пилотируемых дворцовым гарнизоном и правящим домом.
Мира обернулась и улыбнулась. Ее длинные лиловые волосы были собраны в два низких хвоста, отчего она выглядела совсем девчонкой, задорной, дерзкой и непослушной.
«Вот только взгляд изменился», – промелькнула мысль, когда Нир взглянул в яркие лиловые глаза сестры. На их дне плескалась злость и обида, но на этот раз горькие эмоции были сдобрены холодной решимостью. Что бы Мира ни задумала, просто так мириться с решением отца она не собиралась.
– Это единственное место, где я могу спокойно подумать и успокоиться.
– Все еще злишься на отца?
– Я устала, – вымученно вздохнула она и провела мягкой ворсистой щеткой по бархатистому усу своей веспы. – Не хочу думать о нем больше. Достал!
– Сбегать на этот раз не собираешься?
– Пока нет, – фыркнула Мира и бросила на него выразительный взгляд. – Да и некуда, вроде. Слушай, братец, расскажи, что произошло и поменялось с тех пор, как я улетела.
Нир улыбнулся и подошел к веспе сестры.
– Привет, Руж, – он дружелюбно хлопнул черно-оранжевую шес'аппаран по щеке.
Она не осталась в долгу и слегка толкнула его усом в грудь, отчего он невольно отступил на шаг. Поморщившись, Нир потер ребра. Пусть Руж и постаралась быть аккуратной, но сила шес'аппаран не шла ни в какое сравнение с лимерийской.
– Я смотрю, характер у твоей веспы не изменился.
– Да, Руж у меня боевая, – Мира посмеялась и ласково прижалась к питомице. – Ну так что, расскажешь?
– Расскажу, но по дороге.
Сестра вопросительно посмотрела на него, убирая щетку на полку и закрывая дверь в стину. Руж расстроено заскрипела, когда поняла, что ее на прогулку никто не пригласил. Ула отозвалась из своей стины, утешая сестру по рою. Свою веспу Нир тоже не собирался брать.
– Пойдем, есть место, которое я хочу тебе показать. Поедем на даобах.
Не в силах сдержать довольную улыбку, он взял Миру за руку и потянул за собой. Он скучал по сестре и по времени, которое они проводили вместе, пока она не сбежала из дома. Не имело значения, что прошло пять циклов и они оба повзрослели. Нир все так же сильно любил ее и был счастлив, что она наконец вернулась.
***
