Ник Трейси "Барсуковы против Монстров"

– Слушайте, я не шучу, вашу мать! У нас двадцать минут, чтобы поймать крайчека. Если не уложимся, эта тварь размножится и тогда нам придется разнести половину местных домов, пока мы не изловим каждого детеныша. Поэтому быстро собрались и вывели транспорт на дорогу! И чтобы без глупостей! За вами присмотрит Бо. Бо!

Выбора не было. Либо сотрудничать, либо стать парализованным куском плоти на неопределенный срок. А когда ты парализован, то в твое тело могут засунуть что угодно против воли. Эти доводы всякий раз прокручивались в голове Жоры, который периодически произносил их вслух, пока Юля с весьма недовольной миной под брезгливым взглядом коренастого регбиголового существа с красным глазом натягивала поверх ажурных трусов розовые штаны с красной надписью «Супер» на заду и застегивала молнию на красной олимпийке с вышивкой «Сочи 2014».

Бо не произнес ни слова, пока пленники напяливали на отвратительно голую кожу искусственные шкуры. Он слышал о приматах этого типа и очень надеялся, что от стресса или скачка эндорфинов им не придет в голову спариваться прямо тут. Очень не хотелось бы снова злить кэпа и лишний раз расстраивать желудок Нима. Слава божествам Саламандровой Галактики, эти плотоядные не стали спариваться «на дорожку». Жора натянул джинсы, застегнул на восемь пуговиц фланелевую рубашку в сине-зеленую клетку и быстро-быстро закинул в спортивную сумку зубные щетки, зубную пасту, бритву Джиллет, трехслойную туалетную бумагу «Ко-ко» и без раздумий оставшиеся три бутылки рома «Сантьяго-де-Куба».

– Отличный *лядь получился отпуск,– с ехидцей прошипела Юля, когда уже готовая проходила на выход мимо мохнатого надсмотрщика.

Скоро почти новенький семиметровый кремово-белый с коричневой полоской автодом-интеграл на четыре спальных места выкатился из поврежденного гаража на пыльную грунтовую дорогу. Перед машиной в свете фар, окруженный клубами земляной пыли, прямо на длинных слизняковых следах крайчека стоял Зу.

Чвокер смотрел в темную ночь, туда, где кусты полыньи примялись под телом ползучего гада. Желтые лучи по сторонам от восьмидесятисантиметрового командира выхватывали из тьмы сорняковые поля с луговой травой и привлекали ночных насекомых.

Ним и Хамчи выбежали из разрушенных ворот имения Барсуковых, отчитались боссу о полном запечатывании грулиных нор и после все вместе через боковую дверь ввалились в жилой салон трейлера с умиротворенным домашним освещением из десятков диодных лампочек на потолке и стенах.

Здесь было два дивана (по одному у каждого борта), переговорно-обеденный стол посередке, с одной стороны (рядом с дверью) кухонная плита с раковиной, напротив холодильный отсек, над входом в задний отсек плазменный телевизор, дальше вглубь салона душевая кабина с бойлером и туалетом, и в самом заду (или на корме, как сказали бы моряки) широченная двуспальная кровать с гардеробной.

– А для голожопиков довольно неплохой транспорт, – заметил Ним, окидывая обстановку восхищенной улыбкой.

Юля до скрипа сжала зубы, но сдержалась.

Зу прошел к передним королевским сиденьям и бесцеремонно обратился к самке:

– Ты! Сядешь сзади.

А после того, как девушка нехотя повиновалась, усадил рядом с водителем Нима, который с рождения отлично выслеживал по запаху любую цель, включая слепых крыс из водонасосного блока караульной норы на Хопостаке-918.

– Направление? – потребовал Зу, всунув свое плотное мохнатое тело между передними креслами.

Чвокер с железной пластинкой в черепе встал в полный рост на подогретое самкой сиденье, высунул шерстяную морду в открытое окно, принюхался.

– Он ушел к водоему, – мохнатый палец указывал к силуэтам недалеких холмов. – Туда!

– Это пруд, – Барсуков-муж оглянулся на командира чвокера. – Недалеко здесь.

Жора взглянул в зеркало и встретился глазами с женой, которая забилась в уголок на диване и выглядела крайне недовольно. Его губы прошептали «Я люблю тебя», но Юле было не до этого. Она засунула ногу под себя и отвернулась к окошку, где показывали чернильно-лунную ночь августа.

– Хорошо, двигай! – приказал Зу.– И давай в темпе, у нас десять минут.

Автодом скрипнул сцеплением и покатился по грунтовой дороге, раскачиваясь на колдобинах из стороны в стороны с такой амплитудой, что Хамчи слетел с дивана, едва не втемяшился в самку и чуть не проломил головой окно на противоположной стороне. Остальные чвокеры оказались ловчее, вцепившись руками во все, что было намертво присобачено к салону.

Юля заметила, с каким отвращением чвокер отскочил от нее на свое место. Нет, разумеется, ей плевать, что там в мозгу у этих неземных тварей, но все-таки было по-женски обидно. Ведь Барсуковка-жена точно знала, что она как минимум восьмерка из десяти.

Через три минуты под напряженными перекрестными взглядами между человеческой самкой на одном диване и чвокерами на другом автодом подкатил к пологому берегу поселкового крошечного пруда овальной формы, который больше походил на приличную, хоть и довольно глубокую лужу. Дальний берег упирался в подножие холма с тремя одинокими сосенками на косогоре. Недалеко от переднего бампера в свете фар на примятой траве хорошо просматривался сопливый след от трения брюха, который заканчивался прямо у кромки грязной воды.

– Хамчи, останешься с голожопыми, – приказал Зу, когда Барсуков-муж остановился и сообщил, что собственно приехали.

– Ни за что! – вскочил и запаниковал брезгливый чвокер. – Я их нахрен разнесу в пыль, если оставите меня с ними наедине. А что если они начнут жрать друг друга?

Ним ехидно захихикал, Бо едва сдерживал лыбу. Прикалываться друг над другом было любимым развлечением чвокеров во время бесконечного заточения в караульной норе.

– С чего бы им жрать друг друга? – Зу пытался сохранять самообладание. Хамчи всегда был проблемным, но устраивать показательную порку ему сейчас не хотелось.

– Я читал, они так делают из-за стресса.

– Ты спутал. Это социопаты. Эти двое не похожи на социопатов.

– А если они начнут спариваться? Что мне делать?

– Да не начнут они спариваться! – заорал взбешенный командир. – Сейчас не сезон.

– У говносракеров нет сезонов спаривания! Они делают это всегда и везде где только можно.

– Ладно, если они начнут спариваться или жрать друг друга, тогда ты прикончишь одного из них. Доволен?

– Вполне.

– И хватит выводить меня, Хамчи, ты же знаешь, что бывает с теми, кто не слушает моих приказов. Я буду вынужден написать рапорт и тебя переведут в другую группу. А там условия будут совсем не стекло. Будешь всю жизнь убирать дерьмо за биксиморгами* (*очень мерзкие существа, которые в моральной шкале чвокеров по мерзости недалеки от говносракеров) . И потом, ты не умеешь плавать. Я ведь о тебе забочусь. Я обо всех вас забочусь.

Хамчи опустил глаза. Смирение не было его коньком, поэтому он часто посещал тюремного психотерапевта.

– Прости, кэп. Я постараюсь не подводить тебя впредь.

С этими словами он проворчал ругательство на редком чвокерском диалекте, прицелился гравипушкой Юле в голову и уставился на нее самой злой физиономией. Барсукова-жена вытащила ногу из-под себя и вжалась в спинку дивана с такой силой, что могла просочиться сквозь обшивку вэна.

– Ты, сядь рядом с самкой, – велел Зу Барсукову-мужу.

Жора перебрался из водительского кресла в салон, уселся рядом с женой, обнял ее за плечи.

– Я могу помочь, – вдруг сказал он, чем вызвал всеобщее молчаливое удивление.

– Ты чего несешь, – зашипела Юля. – Собрался оставить меня с этим психом?

– Нет, я хочу сказать, у нас есть надувная лодка. Там в багажном отделении. Только пожалуйста, не нужно считать нас угрозой, – с максимальным благодушием в глазах Жора смотрел на опасное мохнатое существо, которое явно было лидером. – Обещаю, мы не сбежим и не сделаем вам ничего плохого. Может, хватит направлять на нас оружие?

Зу еще раз взглянул на Хамчи, который так старательно и напряженно целился в самку, что и вправду мог превратить ее в пыль от любого неожиданного чиха. Что ж, немного взаимного доверия им не повредит.

– Ладно, Хамчи, опусти пушку. А ты доставай свою лодку. Но наш парень все равно останется с вами. Будете стоять на берегу и, если что, далеко вам не убежать.

– Я же сказал, мы не убежим.

– Посмотрим.

Брезгливый чвокер через матьки, но все же послушался капитана, опустил пушку и теперь расстреливал пленников исключительно ненавистным взором. На улице было зябко, но только не существам с натуральным мехом. Жора извлек из заднего багажного отделения рыбацкую лодку, которая тут же автоматически надулась круглыми зелеными бортами.

Зу забрался на переднюю банку, Ним на заднюю. Мохнатый здоровяк Бо и Барсуков-муж толкнули лодку с травы в воду, после чего красноглазый чвокер запрыгнул на борт, а супруги со своим надсмотрщиком остались на берегу.

Барсуковы сели на траву под фарами и заворожено смотрели, как лодка в лучах автомобильного света медленно дрейфует по безмятежной глади. Хамчи подошел к самой кромке воды и внимательно следил за товарищами, на приматов ему было плевать. Если они сбегут, пусть в этом винит себя шэф.

Бо перебрался на банку рядом с Нимом, где они взялись за короткие пластиковые весла каждый со свой стороны и тихонько погребли к центру. Через пять-шесть гребков чвокеры подняли весла.