Алексей Геннадьевич Кочергин "Вокзал судьбы. Фантастика"

«Эх, были и мы рысаками… – Иван даже улыбнулся, на миг позабыв о чувстве голода. – Бывало достанешь хрустящий цилиндрик из черной пафосной пачки „Elita“, на которой для недогадливых чётко пропечатано „Сигареты высшего качества с фильтром“, небрежно прикуришь от посконной спички и чувствуешь себя этаким Джеймсом Бондом. Вот же сопляки восторженные, жизнью неученые! Да мы тогда и смысла перевода этого слова не ведали! Важно было лишь то, что буковки иностранные, да сигареты доставлены знакомыми девчонками аж из самой Эстонии!»

А потом Иван увлекся спортом и как отрезало. Оно и понятно, спорт и курево – антагонизмы. Только извращенный ум может представить картину, как после изматывающего пятикилометрового кросса по пересечённой местности некий чудак жадно затягивается папиросой крепкого табака. В группе, где занимался юный студент, после подобного променада на свежем воздухе обычно следовала ещё трехчасовая тренировка.

– Проблемка! Чем там Робинзон Крузо огонь добывал? Стеклом увеличительным что ли? Не помню уже. А-а-а! Это чудаковатый учёный Паганель линзу от подзорной трубы так своеобразно использовал. Так нет у меня таковой в наличии. И что бедному скитальцу прикажете делать в этаком забавном карамболе? – сам с собой вслух обсуждал нарисовавшуюся задачу Иван.

Однако, современному человеку, знакомому с теорией воспламенения твердых веществ, добыть огонь не составило особого труда. Это древние обитатели пещер осваивали данную технологию методом проб и ошибок, а Иван субъектам, озабоченным данным вопросом, мог навскидку предложить с пяток вариантов. Но реализовал, естественно, наименее энергозатратный, благо компонентов для этого проекта было необходимо лишь три штуки и они все имелись в наличии. Во-первых, приличный кусок древесного гриба чаги был ловко сшиблен шестом со ствола прихворнувшей березы ещё возле ручья, доставлен на место стоянки и даже успел несколько часов позагорать на солнышке. Правда планировалось использовать его в качестве эрзаца заварки, но и в качестве трута его сухие крошки тоже способны послужить доброму делу. Во-вторых, в кармане куртки осталась горстка камушков, каковыми сталкер поначалу пытался диагностировать тропу, пока не убедился в полной безобидности локации, куда угодил спасаясь от Выброса. Ну и в-третьих, верный нож путника болтался на ремне и ждал лишь момента для демонстрации своей первостепенной важности в процессе выживания неприспособленной к диким условиям белковой особи.

Три-четыре удара осколком кремня по обуху клинка и металлические крошки, брызнув на трут из трухи гриба, образовали на нём россыпь крохотных чёрных точек. Несведущий человек огорчился бы этому результату – ни огня, ни даже жалкого подобия на дымок визуально не наблюдалось. Но Иван твердо знал, искры, невидимые при солнечном свете, сделали своё дело, процесс тления стартовал. Нежно помахивая ладонью над куском чаги, человек обеспечил микроочаги необходимым для окисления кислородом и уже скоро они разрослись до заметных зародышей пламени. Далее дело пошло веселее.

Уже минут через тридцать на чугунной сковородке потрескивал деликатес, вызывая обильное слюноотделение у новоявленного обитателя дачного участка. Но не только второе блюдо составило сей праздничный ужин. В такое время года да без свежего салата? Позволить случиться подобному гастрономическому конфузу эстетствующий бомж не мог себе позволить и уже скоро молодые листья Первоцвета Весеннего радовали его взор на раритетной фаянсовой тарелке. Впрочем недолго. Еда, столь экзотическая для любого европейца, и вполне себе повседневная, обычная для азиатов, была сметена со столовых приборов лишь только жаркое чуточку остыло.

Утолив потребности организма в белковой пище, Иван прислонился к входной двери своего нового жилища и предался неге, любуясь игрой лучей заходящего солнца в кронах золотистых сосен. Рядом в большой алюминиевой кружке парил брусничным ароматом импровизированный чай, завершая картину безопасности и спокойствия.

Глава 2

Джинн в бутылке

Первый час в заточении Джинн провёл суетливо, как охваченный слепой паникой дикий зверёк в ловушке. Его даже порой потряхивало от собственной беспомощности и безвыходности ситуации в которой он оказался отнюдь не по своей воле. Пленник проворно обшарил все закоулки подвала в поисках выхода или хотя бы предпосылки таковой создать. Но всюду тусклый лучик фонарика натыкался на пыльные бетонные блоки, такой же бетонный пол и аналогичный потолок из серых перекрытий. В одном углу имелась металлическая лестница в два пролёта, но она упиралась в заваленный бетонной плитой прямоугольный проём. Когда-то по этой лестнице грузчик таскал необходимый товар в торговый зал. Джинну даже на мгновение показалось, что там наверху бойкая расторопная продавщица всё ещё обслуживает местный колоритный контингент. Вот она наливает старушке в лимонадную бутылку подсолнечное масло, закупоривая горлышко пробкой свернутой из старой газеты. Вот насыпает в полотняный мешочек молодой доярке гречневую крупу, которая не каждый день имеется в сельмаге. Щедро отрезает стальной проволокой кусок свежего сливочного масла и его неповторимый аромат заполняет всё пространство сельского магазина. Мятные пряники, вкусненные конфеты «Кавказские», халва «Подсолнечная», что буквально сочится маслом, все эти лакомства будут проданы и съедены местной детворой. Ну и мужички без своих радостей не останутся. Благо на прилавке теснятся бутылки и беленькой водочки, и красненького вина всех сортов, начиная с убогого «Солнцедара», по-народному «бормотухи», и заканчивая марочным, неоднократно отмеченным медалями, «Узбекистоном».

Странно устроен этот мир, вроде цивилизация развивается, прогресс на месте не стоит, а в результате люди лишаются самого главного – качественной пищи. Да, конфет стало на порядок больше, они доступнее, но разве можно их сравнить по качеству с теми, из далёкого детства? Масло теперь в красивой и яркой упаковке, но где прежние запах и вкус? Увы, он недоступен даже долларовым миллионерам, так как никто коровёнок в поле на выпас не гоняет, а кормит в стойле кормами, напичканными гормонами и антибиотиками.

Джинн поднялся по лестнице, аккуратно постучал прикладом автомата по пыльному перекрытию, длинно и смачно выругался, услышав глухой затухающий гул.

«Завалено всё к чертям собачьим… Кирпич, обломки крыши… Как ещё всё вниз не рухнуло?» – подумал он и опасливо, аккуратно спустился вниз. Продолжил обследование помещений. В конце-концов нашёл небольшое окошко, небрежно заложенное кирпичами, даже раствором не скрепленными. Именно в него выходил примитивный дымоход очага, что соорудили хозяева этого унылого схрона из неведомо откуда притащенной чугунной трубы. Торопливо вынимая закопченные кирпичи, Джинн даже не обращал внимания на получаемые в процессе работы царапины и ушибы пальцев. Он уже явственно чувствовал сладкий запах свободы! Но Зона, в который уже раз, посмеялась над ним, поманив очередной иллюзией: за кирпичной кладкой виднелась металлическая решётка. И в отличии от решёток из тонкой арматуры, что увивали окна квартир на первых этажах в памятные девяностые годы, эта была набрана из стержней диаметром около трех сантиметров. Причем тщательно приваренных к контуру из мощного уголка. Вдобавок советские работяги не поскупились на казённые дюбеля и щедро пристрелили ими контур по всему периметру. Гвоздём в гроб всех надежд явились обломки кирпичной стены, что виднелись с другой стороны решётки. Да, безусловно, щели между ними имелись, иначе бы и дымоход не было смысла городить, но вряд ли даже кошка решилась бы через них просочиться наружу.

«Горлышко бутылки плотно и надёжно запечатано пробкой», – прошелестело в голове постижение горькой истины. Джинн загрустил.

Интерес к исследованию территории, вверенной ему злополучным случаем, резко угас. Он даже не полез в рюкзак за сухпайком. Хотя запас провизии имел место быть немалый, но никакого желания чревоугодничать у затворника не проявилось. Он меланхолично напился из горлышка прохладной водицы и поплёлся к нарам в углу своей мрачной камеры. Мечущийся круг света налобного фонарика высветил неструганные доски на потемневших от времени ящиках да пару рваных пенополиуретановых ковриков, являвшихся неким суррогатом спальных матрасов.

Джинн расстелил свой коврик поверх трофейных, накинул на голову капюшон и завалился на спартанское ложе. В голове вяло крутились обрывки мыслей из которых ничего путного связать не получалось. К счастью, поисковик биологического компьютера вычленил ключевые слова «ночные твари» и «незапертая дверь», что заставило пораженца резво вскочить на ноги и что есть мочи метнутся ко входу в не такой уж и надёжный, как казалось, бункер.

В дверной проём извне проникали остатки вечерних сумерек, во всех смыслах тёмная ночь опускалась над здешним миром, не суля пришлым живым существам ничего хорошего. У Джинна даже волоски на теле встали дыбом, сработал архаичный инстинкт, ибо снаружи явно веяло леденящим кровь ужасом. И казалось, что этот ужас настолько материален, что при желании его можно зафиксировать беспристрастными измерительными устройствами. Вот только проводить подобный эксперимент Джинн не горел желанием, даже если под рукой и завалялась бы парочка нужных приборов. Стараясь не коснуться розовой пленки аномалии, что, затянув дверной проём, заперла его в подвале, Джинн резко закрыл дверь и до упора задвинул ржавый массивный запор изнутри. Подумав самую малость, он для надежности подпёр дверь обломками грязных досок.

«Что мог… Плюс ещё штора активирована. Надеюсь „они не пройдут“, – Джинн несколько успокоился, вспомнив информацию Дока о том, что штора каким-то образом реагирует на сложные нервные системы организмов, перебрасывая погружённые в неё части неведомо куда. И сразу же себе по привычке оппонировал. – Сработает ли штора на фауну Зоны? Взять тех же зомби, о какой сложной нервной системе у них можно вести речь? А ведь про ночных тварей я вообще ничего не ведаю. С другой стороны, что я могу ещё сделать?»

Тяжело вздохнув, натыкаясь на острые углы, вновь поплёлся в импровизированную спальню. Улёгся на лежак, плотно прижав к себе автомат – последнее средство самозащиты. Долго ворочался на жёстком ложе. Не спалось. Было элементарно страшно и жалко себя.

Потом начал пробирать холод. Сказывались изматывающий переход и добровольно пропущенный ужин. Пришлось лезть в рюкзак и искать фольгированную полиэтиленовую накидку. Укутался плёнкой. Несколько потеплело. Оно и понятно: тело излучает в инфракрасном диапазоне энергию как стоватная электролампочка. Металлопокрытие эту энергию отражает обратно, обогревая тело словно электрорефлектор.

Балансируя между сном и явью, мозг ещё прокрутил информацию о том, что на центральном вокзале Стокгольма задействован теплообменник, позволяющий излучаемым теплом проходящих пассажиров обогревать административное здание аж в целых тринадцать этажей. Правда через тот вокзал в день проходит порядка четверти миллионов человек. Совсем даже немаленькая толпа теплокровных особей. Отсюда и подобный эффект.

На этом режим бодрствования был успешно завершен и Джинн наконец-то уснул.

*****

За время странствий по Зоне Джинн уже привык просыпаться в необычных местах. Но отнюдь не первым. Соответственно, ещё сквозь закрытые веки, он всегда слышал хриплое ворчание своих командиров, их тупые сальные шуточки и был готов к попаданию в реальность, которая хоть и не сулила ничего хорошего, но была предсказуема в своей неприглядности и ожидаема. В этот раз, проснувшись, он не на шутку испугался тишины и темноты. Только через минуту чёрной паники Джинн припомнил все обстоятельства предыдущего дня и сумел побороть адреналиновый шторм.

«Наверное ещё ночь, ни зги не видать… – пленник мрачного каземата повернулся на другой бок и попытался снова заснуть. – Ни в одном глазу… Такое ощущение, что сутки отоспал… И жрать хочется… Вот ведь недоумок, это же подземелье!»

Джинн вскочил с лежанки и автомат с противным лязгом грохнулся о бетонный пол. Нащупал в кармане фонарик, посветил. Бережно поднял оружие и внимательно его осмотрел.

«В порядке… Хотя, что ему станет, он же железный, – Джинн несколько успокоился, но всё же поставил оружие на предохранитель. – Не хватало ещё в себя пульнуть сдуру. Бывали случаи. Да и с фонариком надо экономнее. Батарейки последние…»

Невольный затворник каменного острога поплёлся к входной двери. Осторожно приоткрыл её и был ослеплён ярким полуденным солнцем, что словно прожектор высветило довольно приличный пейзаж, если уж и недостойный кисти художника, то хоть в уныние и тоску не погружающий случайного наблюдателя. Угол обзора не позволял увидеть панорамную картину местности, но и доступное к лицезрению ничего ужасного не внушало. Вот только крапива, росшая вдоль обломков досок и груды кирпичей, больше походила на молодые деревца, а листья лопуха по правую сторону разрушенного магазина не уступали по размерам односпальному одеялу. Ну да к таким вещам бродяги в Зоне привыкали быстро и рот от удивления не разевали. Подумаешь, листья снизу пятнами ярко красными покрыты со столовую тарелку величиной, может на сей день тренд такой в здешних краях заявлен. Зато погода выдалась тёплой, ветерок нёс с собой не гарь и неидентифицируемую вонь, а приятный аромат местной флоры. Пусть и с оттенком неведомой парфюмерии, что даже придавало определённую пикантность пасторали. Джинн, одурманенный этакой благодатью, едва не допустил роковой ошибки – он чуть не шагнул в эту анимационную сказку. В последний миг углядел плёнку, что практически растворилась в оранжевом солнечном свете, и чудом сумел остановить тело на пороге перехода в вечность.

«Да чтоб тебя… „Утро красит нежным светом…“ Нельзя, нельзя здесь расслабляться…» – Джинн не сразу смог унять появившуюся слабость в ногах. Вытер ладонью пот со лба, в сердцах плюнул в псевдоблагодать за розоватым экраном и торопливо прикурил сигарету дрожащими пальцами. Никотин хоть малость, да успокоил подорванные суетными передрягами нервишки, но от проблем естественно не избавил.

«Табличку, что ли повесить? Типа „сюда не ходи… снег башка попадёт“… Эх, как бы радикально с этой заслонкой управиться?.. Ладно, думать о житие тяжком будем на сытый желудок. Хотя и считается, что мозг, получив питательные вещества, становиться ленив и пассивен, но когда он голоден, мысли зациклены лишь на одном: что бы такого схомячить,» – Джинн отточенным щелчком отправил окурок в свободный полёт сквозь розовую плёнку шторы, перегородил дверной проём старой доской и зашагал вглубь подвала за провизией.

Потрошить вещмешок на предмет «чего бы пожрать» решил при свете дня, потому как в глубине подземелья было мрачновато, да и фонарик не вечный источник энергии питает, а китайская алкалиновая батарейка. Джинн расстелил коврик и вытащил на свет божий запасы всего отряда. Это только когда лямки немилосердно резали плечи, на казалось бесконечном переходе, Джинну мнилось, что в бауле жратвы на целый полк, а разложил на полу припасы и удивился их скудности.

«Тэкс, что мы имеем? Три баллона воды по полтора литра… Пять упаковок индивидуального пайка российского производства… А это что за пакетик весь такой загадочный, импортный? Эмблемка с белоголовым орланом со стрелами и веточкой оливы в лапках… Понятно, Америка. MRE… Menu 24… Тоже не теорема Ферма, меню оно и в Зоне меню. Meals, Ready-to-Eat, Individual. Элементарно: „Обеды готовые к употреблению, индивидуальные“. А вот это уже нечто загадочное: „Southwest Beef and Black Beans“, – Джинн задумчиво почесал в затылке и наконец родил перевод. – „Юго-Западная говядина и чёрная фасоль!“ Аж „юго-западная“ и никак иначе… Ну что же, пожалуй пора приступать к дегустации.»

Правда путь юго-западной говядины к желудочно-кишечному тракту оголодавшего путешественника оказался довольно продолжителен по времени. Перво-наперво Джинн долго и безуспешно пытался открыть пластиковый пакет. Удалось осуществить задуманное лишь с использованием ржавого гвоздя, который, в свою очередь, пришлось извлекать из полусгнившей доски.

«Да, без ножа тяжко выживальщику в этом жестоком мире. Ладно, расковыряем… Тэкс-брекс, ещё один герметичный пакет… А в нём целая куча упаковок. Ну прям матрёшка… В этом пакете мелочёвка всякая, – Джинн переводил в общем-то несложные слова. – Соль йодированная… Мокко Капучино… понятно, кофе мгновенного приготовления, салфетка влажная, две жвачки, лимонад мгновенного приготовления… еще одна салфетка, сухая.»

Нашел среди прочих упаковку с основным блюдом и задумался о его разогреве. В конце-концов наткнулся на необычный пакет с инструкцией. Это оказался химический нагреватель. Вставил в него ёмкость с говядиной и добавил немного воды в соответствии с рекомендациями. Ощутимо завоняло карбидом и процесс, что называется, пошёл.

«С одной стороны, отказ от открытого огня выглядит разумно, никакой тебе излишней возни. Опять же начхать на погодные условия. Да и демаскировка отсутствует. К тому же горячим пакетом и самому погреться можно при необходимости. Правда запашок… Подобную вонь не учуять – это ж как должно у противника нос заложить. Может амеры к скунсам и попривыкли, но по мне лучше уж на спиртовке, – Джинн даже отодвинул экзотическую приблуду подальше от себя. – Эх, водички жалко… Малость я погорячился, можно было и на костерке…»

Тем временем химическая реакция справно делала своё дело и вскоре оголодавший пленник уплетал за обе щёки заокеанский деликатес. Аппетитное блюдо содержало много мяса и бобов в красном соусе и было непривычно острым на вкус. Выручили тортильи. Их оказалось в отдельном пакете аж целых две штуки. Дегустатор щедро намазал мексиканские «блины» мягким нежным сыром и получил суррогат хлеба, с которым русский человек привык потреблять любую пищу. Хотя основное блюдо и оказалось на удивление роскошным, но голода не утолило. К счастью, в другом пакете была запечатана лёгкая говяжья закуска, представляющая собой плитку копчёного фарша. Джинну хватило её на пару-тройку укусов. Яблочные кусочки в корице также недолго томились в своей упаковке. Крайне эстетичные с виду, они радовали вкусовые рецепторы своей свежестью и ароматом. Подобный фруктовый десерт для солдата не каждая страна может себе позволить. А вот растворимый кофе гастрономического эксперта не впечатлил. Разве что влажная булочка, чем то похожая на кекс? Изысканно пряная, в меру плотная, просто таяла во рту. Она укрепила отличное впечатление от сухпайка американской армии, рассчитанного на разовое употребление. Правда сухим, в классическом понимании этого слова, его называть нельзя, ибо влага из продуктов не извлекается в отличии от иных сублимированных пайков. Минусом данной технологии соответственно является высокая масса упаковки вплоть до 750 граммов. Зато калорийность такого набора просто колоссальна. Если просуммировать ёмкость всего комплекта, получится в итоге 1200 килокалорий. На таком объёме среднестатистический организм способен сутки продержаться, ежели в зоне шаговой доступности точек общепита не наблюдается.

Упаковку с энергетическим напитком Джинн благоразумно вскрывать не стал, не без основания ожидая обнаружить в пакетике химический порошок типа Yupi, покрывшего себя несмываемым позором в далёкие девяностые годы. Чудовищной была та вещь, пятнадцатиграммовая упаковка помимо обычного сахара содержала более полутора десятка различных пищевых добавок Е.

«Даже если туда подмешен энергетик, спасибо большое. Шквал энергии моему организму без надобности. Жизнь у меня предстоит, я бы так сказал, скучная, размеренная… Вот только насколько долгая? – горемыка стал грустно подсчитывать свой продуктовый ресурс. – Если разумно экономить, то еды дней на десять хватит. Вот только не пойдет она впрок, так как четыре с половиной литра водички – это всего лишь шесть дней. Если экономно её употреблять. Ну может восемь… Далее – увядание. Эх, жизнь моя жестянка…»

Сидя на деревянном ящике из-под бутылок, содержимое которых было благополучно выпито лет тридцать тому назад, Джинн неторопливо месил челюстями жевательную резинку и пытался прикинуть время по высоте солнца над горизонтом. Мобильник, часы и все остальные личные вещи, включая бумажник, кто-то заботливо изъял из карманов ещё когда он находился в беспамятстве после весёлого вечера в ресторане. Да он и сам бы скинул лишний вес на изматывающих переходах, когда кровь стучит в висках ошалевшим дятлом, а ноги подкашиваются под тяжестью неподъёмного рюкзака.

«Впрочем, зачем мне точное время? Пора привыкать жить по-новому. Забурчало в желудке – время скромного перекуса. Как стемнеет – баиньки. Кстати, надо позаботиться об освещении и отоплении,» – данная мысль посетила голову скитальца совсем не случайно, резко, как это и бывает в Зоне, небо потемнело и, буквально из ничего сформировавшихся туч, посыпала мелкая снежная крупа. Ну и похолодало сразу соответственно.

Остатки своего первого дня заточения узник провел в реставрации при свете лучин им же и порушенного дымохода. Дощечки от сосновых ящиков пришлись очень даже кстати. Отлично расщеплялись на длинные и ровные палочки. Пришлось правда повозиться, выковывая из толстого гвоздя некое подобие ножика. В роли молота выступала найденная в закромах подвала старая двухкилограммовая гиря. Сказать, что Джинну работа кузнеца далась тяжёло и муторно, это ничего не сказать. Но чего не сделаешь ради экономии батареек и извечного стремления к свету поумневших потомков человекообразных обезьян.

Глава 3

Метаморфоза

Иван проснулся в пять часов утра. Почему-то он был абсолютно уверен, что сохрани в предыдущих передрягах свою дешевую китайскую копию хронометра известного швейцарского бренда, её изящные стрелочки указывали бы именно пять часов с точностью до минуты. В прошлые сутки странник лёг спать достаточно поздно, так как пришлось изрядно повозиться восстанавливая элементарный порядок в избушке, которая уже давно отвыкла от заботы человеческих рук. Конечно генеральную уборку осуществить усталый путник даже и не пытался, просто снял с углов унылые сети паутины, подмёл пол мокрым веником, обнаружив под слоем пыли всё ж таки лакировку на сосновых досках. Довольно долго и усердно выбивал боевым шестом лежалый матрас, изгоняя из полосатого запахи прошедших годин. Даже умудрился слегка протопить шведскую печурку, благо труба имела защитный колпак, пусть и незатейливый с виду, но функцию свою выполнивший исправно: дождевая вода в печные каналы не попала и глиняный раствор не потерял своих качеств. Правда «завелась», печурка не сразу, но всё же, немного покапризничав и попускав истопнику в глаза едкого дыма от бересты, в конце-концов весело загудела, затягивая в избу свежий воздух и наполняя её самобытным уютом. Кружка кипячёной воды с листьями земляничника заменила скитальцу поздний ужин и он впервые за последнее время крепко уснул на мягком матрасе в тепле и относительном спокойствии. И вот сейчас пробудившись в этакую рань Иван чувствовал себя полным сил и энергии, словно пресловутый заяц с новыми батарейками из набившей оскомину рекламы. Единственное что доставляло дискомфорт – это нешуточный голод. С ним необходимо было считаться, а соответственно – бороться. И человек споро оделся, ловко подхватил немудрёное оружие и осторожно приоткрыл дверь своего убежища.

Снаружи царила сказка! Полное безветрие погрузило лес в ватную тишину. Пелена тумана тщательно укрыла подлесок и естественный беспорядок на земле, создавая идеальную гармонию. Стена сосен высилась вокруг поляны темно-зеленым монолитом, словно существующая вне времени, с той давней реликтовой эпохи, когда на Земле в этих широтах бродили лишь четвероногие, а человекоподобные где-то в далёкой Африке боязливо спускались с пальм. Воздух, удивительно чистый, пока ещё не был наполнен тяжёлыми ароматами смол и поэтому казался кристальным в своём совершенстве. Планета уже довернулась в своем извечном вращении до точки встречи с первыми лучами солнца, но желанное волшебство в этой уголке мироздания было скрыто лесным массивом. И всё же мрак ночи на глазах истончался, испуганно убегал пред валом всепобеждающего света. Удивительно, но таинственность, мистичность обстановки не подавляли, а наоборот вселяли уверенность и бодрость. Рассвет – это рождение нового дня, открывающиеся перспективы, надежда на лучшее для человека в нашем суетном мире.

Иван ещё раз вздохнул полной грудью сказочный эликсир, смакуя каждое своё ощущение от данного мига дарованного ему благолепия, тщательно записывая его в жёсткий диск своей памяти. Потом тряхнул головой и от эмоционального восприятия окружающего пространства перешёл к прагматическому. Заблудиться он не боялся. Выживальщик неким образом получил способность не только определять текущее время, но и подсознательно четко фиксировать направление на север не хуже компаса Адрианова[6 - Адрианов – Владимир Николаевич Адрианов, русский военный картограф, конструктор компасов, художник, автор рисунка герба СССР.]. Дивиться этаким приобретённым способностям он перестал ещё вчера. Эка невидаль, подобные вещи довольно таки легко объяснимы если обладать специфической информацией. Как-то довелось ему читать шпионский романчик, довольно талантливо написанный гнусным предателем славных рядов ГРУ, в котором автор обнародовал методику спецслужб обучения сотрудников запоминать и опознавать лица искомых объектов. Метода проста как гранёный стакан Мухиной[7 - Мухина – Вера Игнатьевна Мухина, советский, российский скульптор-монументалист, педагог. Народный художник СССР.]: тренируемому показывали на мониторе фотографии различных людей и если тот неверно опознавал искомого человека, то получал чувствительный разряд электрического тока по филейной части своей тушки. Правда в случае правильного ответа дрессируемой «обезьянке» сладкий банан не давали, но даже и без поощрения, очень, очень быстро обучаемый начинал делать заметные успехи! Ещё бы, попка ведь не чужая, а до боли родная и единственная.

Немного позже Иван по электронной переписке общался с интересным человеком, утверждающим, что он научился определять магнитные сплавы на ощупь. Правда метод самообучения был не столь варварский как у рыцарей плаща и кинжала. Цивильный экспериментатор не мудрствуя лукаво приклеил двухсторонним скотчем к ладони магнитную полоску и соответственно мог мгновенно определить из какого металла состоит то или иное изделие. Удивительно что через несколько месяцев тренировки организм научился делать подобный анализ самостоятельно, без магнита! Вероятно мы, как многие животные и птицы, изначально способны чувствовать магнитные поля, но вследствие ненадобности наш мозг законсервировал данный «девайс». Чтобы активировать его необходимы определённые усилия со стороны человека либо внешнее воздействие. Скорее всего при попадании в аномалию у Ивана и включились врождённые компас с хронометром.

Зависнув ещё пару минут в нирване, владелец сказочных лесных угодий наконец поёжился от утренней прохлады да и шагнул в туманный кисель. Пробираться в законсервированном микрокосмосе было не так уж и сложно. Да, подлесок здесь заботливые лесники не вырубали от слова «ни разу» и в овражки аккуратно не складировали, но ведь и той стране, откуда Иван попал в этот заповедник, давно уже царила подобная ситуация. И ничего, не захирели леса. Тупо срабатывал естественный отбор, если хватало деревцу солнечного потока, то он получал право на долголетие. Хотя это право было эфемерным до безобразия, ибо в погоне за наживой чёрные лесорубы порой выбирали всё подряд и тогда из космоса, некогда бескрайняя, тайга выглядела побитой безжалостной молью шкуркой неведомого зверя. В этой же заброшенной обители, лес человеческой особи не ведал и поэтому одни деревья могуче вздымались к небесам, а вот неудачники засыхали на корню и стояли убогими чучелками пока под своей тяжестью не падали ниц на землю, питая более успешных сородичей своей разлагающейся плотью.

Местами попадались упавшие гиганты, что своими здоровенными корнями, словно плугом, играючи выворотили огромные валы лесной почвы. Стволы этих древ, покрытые плесенью и мхом, чем-то напоминали трубы теплотрассы, небрежно проложенные строителями, и создавали нешуточную преграду для путника.

Капли росы с потревоженных елей то и дело попадали за шиворот владельцу лесного угодья, липкая паутина порой охватывала лицо, глупо пытаясь завладеть добычей несоизмеримой со своими размерами, но все эти мелочи не раздражали исследователя, а, наоборот, наполняли сердце уверенностью и безмятежностью. Он никуда не спешил, ничего не опасался – хозяин деловито осматривал свой участок.

Надо сказать, что на данное действо потребовалось достаточно много времени. И всё равно, полученная информация была крайне скудна, всё ж таки круг леса с диаметром около двух километров досконально осмотреть затруднительно за столь ничтожное время. Однако общее впечатление радовало и гарантировало выживание человеческому индивидууму. Иван нашёл поваленный ствол старой сосны и под толстой корой ожидаемо обнаружил упитанных личинок жука древоточца. Ничуть не гнушаясь подобной живности, насобирал нужное количество.

«Эх, азиаты от такой добычи слюнки бы обильно пустили. А вот белый человек брезгливо отвернётся, сдерживая рвотные позывы. И в то же время будет нахваливать шницель из свинины, игнорируя тот факт, что грязнее и нечистоплотнее животного чем поросёнок пожалуй и нет на свете. Не зря же существует выражение „грязный как свинья“. К тому же эта скотинка всеядная. Чего только в природе не хомячит. А вот личинки короеда исключительно стерильную целлюлозу потребляют. Ути-пути, аппетитные порции чистейшего протеина, идите к папочке…»

Побродив ещё немного, Иван наткнулся на старый пень, густо усыпанный летними опятами. Тёмно-коричневые шляпки с более светлым бугорком по центру, частые пластинки и пленчатое узкое покрывало ножки, расположенное кольцом на молодых грибах лучше всякого сертификата убеждали: «Мы не ложные, нас можно кушать!»

Долго уговаривать голодного собирателя лесных даров не пришлось, он быстро извлёк свой ножик да и нарезал для обеденного пиршества приличную порцию грибного деликатеса. По-хозяйски изымал лишь достаточно крупные экземпляры, оставляя мелкоту дозревать.

«И чего это только осенних опят настоящими называют? По мне так разницы никакой. Вот подрастет эта мелочёвка и её приберу… Эх, кто знает, сколько мне ещё дарами леса харчеваться предстоит, – тягостная мысль, которую выживальщик старательно заталкивал в самый темный угол подсознания, вновь вывалилась на свет божий, как вываливается из туго набитого шкафчика со сломанной дверцей грязная куртка. – Да, здесь спокойно и уютно. Не бегают злобные мутанты, не шляются вооруженные людишки с повадками зверья. Курорт одним словом. Но… Эх этому санаторию да трехразовое полноценное питание, плюс булочку с кефиром на полдник. Непременно улыбчивый персонал из молодых, очаровательных нимф. Вот тогда цены бы ему не было. А так…»

Но природа не обиделась на такую неблагодарность человека, а может решила нивелировать отсутствие запрашиваемого сервиса, поэтому вывела Ивана на поляну сплошь покрытую разноцветными мхами. Воздух уже достаточно прогрелся и аромат сосновой смолы пьянил сознание и предполагал к умилению природным совершенством. Но было ещё нечто, что приводило человека в восторг: среди этакого буйства растений Иван выделил цепким взглядом невзрачные лишайники бело-зеленого цвета, внешне напоминающие маленькие кустики. Хрупкие тонкие «веточки» бесконечно ветвились создавая пятнадцатисантиметровые комки.

«Да это же разновидность ягеля! В частности „Кладония звездчатая“, лишайник с большим содержанием полисахарида, ну или крахмала по простецки. Ещё он содержит антибактерицидное вещество усниновую кислоту, витамины и микроэлементы. Вот повезло-то!»

Аккуратно собирая в мешок хрупкие комки драгоценного мха, который на удивление дилетантов произрастает не только в северной тундре, но и в лесах средней полосы, Иван не уставал любоваться творением Создателя.

«Эх, красота-то какая! Сказочная красота! Поляна – прям ковёр персидский, яркий, многоузорчатый. Или колония разноцветных кораллов, что буйствует в теплых прибрежных водах, радуя глаз своей неповторимостью и в то же время определённой закономерностью структуры. Придумала же эволюция эдакое! Сотни миллионов лет назад появились мхи и лишайники на нашей планете и до сей поры сохранились в своей первозданности. Ладно, оставим восторженные охи и ахи экзальтированным институткам. Главное – ягель кране питательный и полезный. Не зря олени его жрут без устали, пережить арктическую зиму на одном подножном корму – это не шутки, – собиратель даров природы удовлетворённо завязал заполненный пакет верёвочкой и мысленно резюмировал: – Итак, с белками и углеводами здесь полный порядок. Микроэлементы и витамины под ногами растут, только собирать поспевай. А вот как тут с жирами дела обстоят? Ладно, информация о данной компоненте прояснится в дальнейшем. Пора возвращаться домой.»

По дороге Иван не утерпел и вышел к границе аномалии. Несмотря на дневное время, здесь густой туман стоял плотной мрачной стеной, отделяя крохотный мирок беспечности от смертельно опасной Зоны. И ничего общего это марево с естественным водным аэрозолем не имела и в помине. Подсознание всеми силами противилось даже малейшему приближению к этой неведомой субстанции.

«Ладно, не очень то и хотелось… По крайней мере, сейчас я ещё не готов. Отъемся тут, отосплюсь. Потом видно будет,» – шаблонным для любых сложных ситуаций методом, утешал себя пленник, в глубине души понимая, что рано или поздно в эту канитель шагнуть всё же продёться. Ну или влачить пожизненное заключение в зелёной клетке.

Он уже сделал пару шагов прочь, как вдруг где-то там за завесой тумана заполошно застрекотал автомат. Иван даже пригнулся от неожиданности. Сердце гулко застучало выпрыгивая из груди, руки сжали боевой шест, а мысли устроили свистопляску решая судьбоносную задачу.

«Рвануть наудачу?! Может успею проскочить? Жаль не определить расстояние… Да и направление четко не проследить… Туман искажает. Нет, риск запредельный. Если аномалия обратно не пустит, однозначно капец… Без снаряги и оружия и часа не протяну, – сумбурным размышлениям положила конец сама судьба: грохнул глухой взрыв и наступила звенящая тишина. – Всё, концерт окончен. Все свободны. И ведь не узнаешь что и как.»

*****

Вот уже трое суток подряд Иван существовал в тупом цикле: поиск еды – поедание пищи – крепкий сон. Никаких новых фундаментальных открытий, на вверенной ему Зоной территории, он не произвёл. Сосновый лес местами был слегка разбавлен осиной и березняком. Возвышенности соседствовали с заболоченными участками местности. Ничего необычного – типичный кусок белорусского леса. Несколько учудил ручей. Оказалось, что он пересекает практически весь участок по довольно сложной траектории, на определённом этапе своего пути растворяясь в болотистом участке. Зато из болота ручей возрождался птицей Феникс, истекая в туман ещё не речушкой, но уже заметным потоком чистейшей воды. Умывая разгорячённое лесной духотой тело, Иван обнаружил, что ручей обитаем: в воде суетились стаи мальков какой-то рыбешки, а под корягами в норах притаилась колония чёрных раков.

В общем жить было можно. Пусть и не в изобилии, а скромно, добывая пищу в поте лица своего. Но тем не менее голодная смерть новопоселенцу не маячила в ближайшей перспективе. Вероятная диета даже здоровью, пожалуй, ничем не угрожала.

Более того, в результате метаморфоз происходящих с организмом, возможности Ивана вырастали в разы. Казалось внутренний временной механизм повернул все процессы вспять, опровергая грустно-смешную истину: «Рождаясь мы начинаем умирать».

А ведь многие сотни лет власть имущие упорно искали способы остановить старость, законсервировать себя на пике умственной и физической активности. Множество бойких авантюристов, одержимых идеей фикс, шныряли по всяческим забугорьям в бесплодных поисках философского камня или пресловутых капель Макропулоса[8 - Капли Макропулоса – средство вечной молодости из фантастической пьесы Карела Чапека, написанной в 1922 году.]. Спрос на подобные артефакты был огромен и вера в них безгранична. Соответственно появлялись и предложения. И отнюдь не в малых количествах. Вот только эффект от них лицезрели лишь сами продавцы эликсиров вечной молодости. А глупому богачу этакое плацебо в лучшем случае не наносило вред здоровью. Мелкое расстройство кишечника в подобной ситуации бедствием не засчитывалось. Правда побочные неприятные эффекты подобных афёр были опасны не только для потребителей «волшебных» снадобий. Рисковали своим здоровьишком и производители. Иногда у прохиндеев получалось вовремя затеряться в пространстве и тем самым избежать праведного гнева обмишуленного покупателя. Ну а если не успевали – дыба, застенки, виселица. Всё зависело от статуса и нрава потребителя реализованного фуфла.

Постепенно вера в кардинальные чудо-капли и в волшебную палочку несколько поблекла. Мужики угрюмо смирились с неизбежным и пустились во все тяжкие. А вот женщины оказались более упорны в своём капризном желании победить время и законы природы. Видя своё увядание в неподкупных зеркалах, стареющие нимфы в отчаянии яростно принимали ванны из свежего молока или экзотических травяных настоек. Само собой под бормотания неких чудодейственных заклинаний ушлых знахарей тех времён. Самые отмороженные и в крови валандались, попирая всяческие табу и мораль. Ну а истые леди типа Клеопатры могли позволить себе растворённый жемчуг в любых количествах употреблять, надеясь долго выглядеть столь же блистательно. Тёмная эпоха, суровые нравы.

В более поздние времена богатенькие буратины наконец-то уверовали в науку. Они прояснили для себя разницу между астрологией и астрономией, и прочухали, что алхимия и химия не есть одно и тоже. Сформировали соответствующий заказ под вполне себе конкретные гранты. Закономерно начался бум геронтологических исследований. Целые институты работали по закрытым от внешнего мира темам, осваивая миллиардные бюджеты. Оно и понятно, стареющие владыки гор злата готовы были отдать любые деньги, чаще всего не свои, за лишний десяток лет утекающей сквозь пальцы жизни. Дошло до того, что целые океанические лайнеры стали научными плавучими базами, где проводились порой абсолютно незаконные эксперименты. Удобно, и законы стран не нарушаются, и команда учёных полностью сконцентрирована на поставленной задаче. Ну и утечка информации практически невозможна.

Естественно начались ощутимые прорывы по данной тематике. Пришло осознание механизмов старения. Собственно еще в 60-е годы XX века Леонард Хейфлик открыл, что где-то после пятидесяти делений клетки человека начинают вымирать, как доисторические мамонты. Позже советский учёный Алексей Оловников выяснил, что это обусловлено «истиранием» на концах хромосом особых образований – теломер. По факту, они как перчатки в процессе жизни защищают хромосому от повреждений. Поддерживаются особым ферментом – теломеразой. В слизистой желудка и в тканях кожи данный фермент активен на протяжении всей жизни. Именно поэтому царапины и порезы так легко затягиваются и не от всякой проглоченной гадости человек покидает этот бренный мир. В других органах не всё так радужно. В них с возрастом активность теломеразы снижается и даже блокируется по непонятным причинам. И у каждого человека эта программка рокового «рубильника» индивидуальна. Вот тогда-то защитные теломеры начинают укорачиваться безвозвратно. А потом нарушается основная часть хромосомы, что влечет плачевные последствия вплоть до нехороших мутаций.

«Сбылась мечта идиота. Без всякого на то старания и особого желания, – констатировал Иван радикальные изменения в своём организме после стремительного прыжка через ручей и пружинистого приземления на скользком склоне. – Яки молодой горный козёл или даже шанхайский барс! А со зрением то что творится! Вон, рыжая белка на сосновой ветке затаилась, а я её чётко вижу. И не только вижу, но и в глаз засветить могу. Да что белке, соседнему с ней лесному таракану в жвало заехать нет никаких затруднений.

Интересная аномалия. А главное полезная. Всё более убеждаюсь в теории, что в апреле 2006 года яйцеголовые из секты Осознания растревожили своими экспериментами ноосферу нешутейно. Перестарались со своими забавами, разворошили муравейник. Первый Чернобыльский взрыв их ничему не научил. И ничего естественного, природного в ответной реакции я не усматриваю. Очень даже попахивает осознанной продуманной ответочкой.

Возможно ноосфера – это более ранняя человеческая цивилизация, в результате научно-технического прогресса достигшая невещественной формы существования. Это только неучи считают, что отказавшись от телесной оболочки организм теряет возможность получать удовольствие от обладания желанной женщины или не может наслаждаться куском сочного шашлыка. Фигня вопрос. Даже в настоящее время человеку эту реальность можно заменить внушением или медикаментозной дозой соответствующих гормонов. Ни разу более тусклыми ощущения не будут. Скорее всего наоборот, станут несоразмерно более яркими, впечатляющими. Думается что и растворившись на неведомом макроуровне, более высокоразвитые цивилизации живут полноценной жизнью с точки зрения обычного человека, в довесок расширив горизонт своих возможностей до бесконечности.

А тут какие-то «червяки» попытались в их идиллию сунуть свои похотливые конечности. Вот боги и разгневались малёхо. Хорошо что только Зоной любопытствующие мозгоклювы отделались. Могло быть значительно хуже. Видать пожалели разумные неразумных и свою альма-матер. Ну а случайным капризом более мощного интеллекта явилась эта аномалия, что подчищает геном от всевозможного вредоносного мусора, накопленного множеством поколений. Эх, может она и ограничитель жизни вообще изымает из программного обеспечения? Регенерацию-то теломер запустила однозначно. И повреждённые ДНК восстановила. Ни одной застарелой болячки не наблюдаю в наличии.»

Глава 4

Пьянству бой!

Второй день своего злополучного заточения Джинн провел в необычайной активности и суете. Вроде бы создавшаяся ситуация позволяла дрыхнуть целыми днями на нарах, восполняя силы, утраченные в суматошной беготне по здешним болотам и бездорожью, однако мозг работает по своим, заложенным древнейшей эволюцией, законам. Вот эти-то инстинкты и подталкивали организм досконально изучить территорию обитания на предмет непредвиденных опасностей и возможности покинуть данную мышеловку без ущерба для своей любимой тушки.

Заключённый осмотрел подвал уже без той паники, что дикой волной захлестнула его в первые часы заключения в этом каземате, когда адреналиновый шторм бушевал в кровеносной системе и не позволял вычленить мелкие и, казалось бы на первый взгляд, несущественные детали. Сейчас же исследователь всё делал не торопясь, осмысленно, с чувством, толком, расстановкой.

Оказавшийся в его единоличном пользовании, подвал представлял собой бетонный коробок со стенами семи метров в длину каждая. Внутренняя угловая стенка из красного кирпича выделяла своеобразную прихожую, ныне непонятного назначения. Возле входа лежала горка обрезков старых, потемневших от времени и гнили, досок и прочих кусков древесины. Рядом валялась ржавая, но с острыми, не так уж давно отточенными зубьями, ручная пила. Очевидно, недавние хозяева данного схрона собирали по округе всяческий хлам и разделывали его для отопления своего скромного приюта.

Основное помещение, кроме просторных нар и импровизированной печурки, сложенной из кирпича без применения какого бы то ни было скрепляющего раствора, не радовало взгляд исследователя наличием материальных ценностей. Лишь старый, солидных размеров холодильник архаичного дизайна притаился в тёмном углу. Пузатый, с огромным шильдиком на дверце, он олицетворял всем своим внешним видом давно ушедшую в прошлое эпоху, когда даже бытовая техника обладала некоей солидностью, монументальностью исполнения конструкции. Смахнув с надписи пыль в свете светодиодной матрицы фонарика, исследователь подземелья прочёл на красной эмали аббревиатуру «Зил». Ниже на белом фоне гордо читалось: «Москва».

«Ух ты! Да это же настоящий раритет! Именно данная модель советских холодильников впервые стала экспортироваться за рубеж. Современен был той эпохе, даже по мировым стандартам, – Джинн уже как-то встречал подобный агрегат на даче своего приятеля и был тогда крайне удивлён, что столь древний монстр оказался вполне себе здоров и исправно выполнял свою функцию, несмотря на почтенный возраст. – Ну, и чем ты меня порадуешь, красный динозавр?»

Джинн потянул на себя внушительных размеров и странной формы магниевую ручку. Глухо щелкнул курковый затвор и перед изумленным взором бродяги предстали стройные ряды стеклянных бутылок, что заполняли весь весьма приличных размеров внутренний объём агрегата. Бутылки находились в горизонтальном положении и напоминали цилиндры снарядов, что своими боеголовками хищно наметили себе одинокую и беззащитную цель.