Елизар Федотов "Мертвецы рассказывают сказки"

– Да ты и так отличница.

– Вот, потому что учу!

– Но я бы на твоём месте пошла… – совсем уж заговорщическим тоном произнесла Света. Она сидела позади Кати, так что той пришлось развернуться, чтобы обратить на неё свой вопросительно нахмуренный взгляд.

– Да-да, Зарубин там будет, – расползлась она в довольной улыбке.

– Девочки! – шёпотом, через сжатые зубы, возмутилась на подруг Катя.

– Да что девочки, ведёшь себя тоже как маленькая.

– Вот именно! Давно б его сама взяла за яй…

– Тихо! Препод!

Все тут же умолкли и преисполнились максимально сосредоточенного, на текущем предмете, вида. А Екатерина направила свой взор на спину сидящего на первом ряду молодого человека. Может, ей и вправду стоит сходить?

***

Сегодняшний вечер предстоял стать особенным, поэтому сразу же после занятий Катя поспешила домой, нигде не задерживаясь. Бывало, иногда, если ей никто не мешал, она украдкой провожала Павла: когда до дома, когда до других мест, куда он направлялся после учёбы. Делать это было не столь уж и трудно: жили они в одном микрорайоне, и в целом, как правило, их маршруты совпадали. Несколько раз они даже действительно возвращались с пар вместе, да вот только в такие моменты стеснение, как назло, одолевало её со всей своей мощью, вгоняя девушку в краску и почти что полное онемение. Во время учёбы, по каким-либо их повседневным вопросам она могла общаться с ним почти что нормально. Если рядом просто присутствовали их знакомые или одногруппники, она была скромнее и тише остальных, стараясь не выделяться, но всё же в целом оставалась общительной и улыбчивой девушкой. Но стоило оказаться им вдвоём, как ни пойми откуда появлялся панический страх, что неверно обмолвленное слово может на раз испортить Пашино представление о ней и навсегда перечеркнуть их возможное счастливое будущее.

Оттого, как бы странно это ни могло показаться, сопровождать его тайком в какой-то степени было для неё даже предпочтительнее. Главное – соблюдать осторожность и не попасться на этом деле, иначе со стыда она, наверное, умерла бы на месте.

Но в этот вечер планы у Екатерины были совсем иные. Наступил первый день растущей луны, а значит, пришла пора совершить обряд, к которому она в последнее время готовилась. С Лизой в деревне они начали заниматься подобным скорее в шутку. Но вскоре это переросло в привычку, и, пускай никакого видимого эффекта за эти полтора года так и не последовало, Екатерина с определённой регулярностью продолжала пробовать различные варианты приворотов.

Дождавшись момента, когда все домочадцы отойдут ко сну, чтобы не дай бог они не смогли потревожить её своим внезапным появлением, Катя расстелила на полу посреди комнаты кусок чёрной ткани с вышитой на нём изображением пентаграммы. На каждом из его углов она поставила по красной восковой свечи, а по центру, прямиком на изображение одного из древнейших магических символов – небольшую металлическую чашу. Присев на колени, она аккуратно зажгла свечи и начала полушёпотом произносить заученные наизусть слова заговора:

«Под сенью луны, что лишь вновь зародилась,

И наша с тобой воспылает любовь.

В раба, Павла, Божьего дева влюбилась,

Их вместе навеки её свяжет кровь…»

Вместе с произносимыми словами Катя достала пластиковый контейнер на тридцать миллилитров и, открыв его, вылила содержимое в металлическую чашу. Красной субстанции было не очень много, возможно, не больше пяти чайных ложек, но суть заключалась не в её количестве, а природе: это была собственная менструальная кровь Екатерины.

«И красной той нити, что судьбы связала,

На свете не будь прочней ничего…»

После чего она развернула небольшой бумажный кулёк, внутри которого находились волосы каштанового оттенка. Их было не очень много, но Екатерине потребовалось приложить немало усилий и терпения, чтобы незаметно собрать это сокровище.

«Как всё в этом мире к тлену приходит,

Из пепла вновь так же рождается жизнь…»

С этими словами она выдернула небольшое количество собственных волос, скатала их в пальцах вместе с волосами Павла и с помощью зажигалки принялась подпаливать их над чашей с кровью. Но стоило только жёлтому язычку пламени слегка прикусить её за пальчики, как она тут же выронила остатки пучка прямиком в кровь. Это её правда нисколько не смутило, и при помощи заранее заготовленной палочки Катя начала помешивать содержимое чаши: три раза против часов стрелки, два – по часовой, затем два – против и три – по. И так семь раз подряд, продолжая нашёптывать заговор.

«И все пять стихий за свидетелей будут,

В единстве двоих заключится союз…»

Закончив помешивания, Екатерина взяла чашу двумя руками и подняла её на уровень глаз, ни на секунду не переставая произносить выученные слова.

«И будет лишь так!

Аминь. Аминь. Аминь!»

Как только финальная часть заговора слетела с её уст, она, зажмурившись со всей силы, поднесла чашу к губам и, борясь с одолеваемым отвращением, сделала глоток, осушив её примерно наполовину. Оставшаяся часть крови предназначалась для Павла. И где, если не на вечеринке, у неё появится возможность подмешать её ему?

– Да ты, я погляжу, совсем отчаялась.

Внезапно раздавшийся смеющийся голос так перепугал Екатерину, что она, вскрикнув, вскочила на ноги, роняя из рук чашу, которая, падая, умудрилась сбить одну из свечей.

Катя осмотрелась по сторонам, но в комнате, кроме неё, никого больше не было. На цыпочках подойдя к двери, она тихонечко приоткрыла её. В квартире было темно и тихо, только лёгкое похрапывание отца доносилось из родительской спальни. Но она была готова поклясться чем угодно, что слышала голос! Даже её сердце всё ещё бешено колотилось из-за испуга от него! Или всё же почудилось?

И тут она заметила, что чаша с её «заговорённым эликсиром» валяется перевёрнутой на полу.

– Нет, нет, нет, нет! – сперва схватившись за голову, да так, словно она уже собирается вырвать не парочку волосинок, а устроить себе настоящие проплешины, а следом бросившись на пол в надежде, что со стенок ещё удастся собрать пару капель, которых, если повезёт, всё же будет достаточно, словно в едва слышном крике продолжала повторять Катя.

– Ой да перестань ты, эта бурда всё равно не сработает.

Девушка замерла. Снова тот же голос. Неприятный холод пробежал по спине, а сердце застучало с удвоенной силой. Она же ведь точно была одна.

– Кто здесь? – решила спросить Катя чуть ли не заикающимся голосом.

Последовал смех. Приятный, мелодичный и, судя по всему, женский.

– Ну, как минимум – ты. Но теперь возможно, что и я.

Катя захлопала глазами, не понимая полученного ответа. Её окно было зашторено плотной занавеской, а единственным источником освещения служили три оставшиеся свечи, создавая зловещий полумрак, но она продолжала водить взглядом из стороны в сторону в тщетной попытке найти источник этого голоса.

– Я не понимаю…

– А что тут понимать? Вроде и так всё ясно, – продолжал посмеиваться голос.

– Я умом тронулась, да? Совсем уже ненормальной стала?

– В какой-то степени можно и так сказать. Те, кого вы обычно называете «нормальными», с нами общаться не могут. Но норма – это ведь не «правильно» или «неправильно», а просто некое большинство. Ну и что, если ты от этого большинства вдруг отличаешься?

Сидя на своей пятой точке, Екатерина была готова вот-вот разрыдаться. Она разговаривала с каким-то голосом, судя по всему, в собственной голове и совершенно не понимала, что происходит.

– Но, но, но! Давай-ка без соплей, деточка!

– Тогда объясни, кто ты, или что ты! И почему я тебя слышу!

Повисла тишина, в которой отбиваемые, словно отбойным молотком, удары сердца Кати, казалось, сотрясали всё её тело.

– Эй… – осторожно позвала она. – Ты ещё здесь?

И снова ничего. Неужто она и взаправду настолько заигралась с этими колдовскими обрядами, что её воображение взяло вверх над рассудком? Настороженно посидев ещё немного на полу, Катя решила, что странный голос всё-таки пропал. Она поднялась, включила свет и вновь осмотрелась. Естественно, в комнате она было совершенно точно одна.

– Да что ж со мной такое-то?

Этот риторический вопрос остался без ответа, а сама она принялась наводить порядок. Кате было крайне обидно, что то, к чему она так долго готовилась, пошло прахом из-за её собственного разыгравшегося воображения и неуклюжести. Поколебавшись немного, она всё же соскребла всю оставшуюся кровь со стенок чаши и как смогла, поместила её в новый, чистый контейнер. Навряд ли там выходило хоть пару капель, но бросать всё сейчас и отступать она тоже смысла не видела. Лучше она будет пытаться и проигрывать, чем ничего не делать вовсе.

Когда же её голова, наконец, оказалась на мягкой подушке, а сознание уже переступало порог во владения Морфея, когда невозможно отличить явь от обволакивающего тебя морока, ей словно бы кто-то легонечко прошептал на самое ухо:

– Сладких снов, деточка.

***

Всё последующее утро настроение у Екатерины было ни к чёрту. Просыпалась она тяжело, будто бы и вовсе не выспавшись, а голова больше напоминала скатанный ватный комок, по чьей-то причуде водружённый ей на плечи заместо собственной. Потом умудрилась опоздать на автобус, ушедший у неё прямо из-под носа, а в метро, для полноты картины, благополучно отдавили ноги. За последнее ей, разумеется, принесли извинения; утренние часы пик – место, где подобное происходит отнюдь не по злому умыслу, но легче Кате от этого не становилось. И лишь сумев добраться до университета и увидев сидящего в аудитории Павла, Катя ощутила на своём затянутом серым, небе, первые солнечные лучики.

– Так вот он какой, твой ненаглядный. Есть, конечно, красавцы и покрасивее, но и этот вроде ничего.

Сумка выскользнула и рук Кати, ударившись об пол, привлекая внимание одногруппников. Она вновь услышала появившийся вчера вечером из ниоткуда голос. Понимая, что сейчас она выглядит крайне странно, Екатерина подняла упавшую сумку и поспешила занять своё обычное место.

– Ты, конечно, забавно пугаешься, но советую привыкать, ты мне приглянулась.

– Ты ведь просто моё воображение? – стараясь не разжимать губ, прошептала Катя.

– Что ты там бубнишь под нос? И вообще, с добрым утром! – поприветствовала её уже находящаяся за партой Наташа.

– А, да, привет, – помахала ей рукой Катя, а также заодно и сидящим за ними Свете с Полиной.

– Что-то она сегодня страннее обычного.

– И не говори.

– В порядке я, не говорите глупостей, – попыталась улыбнуться своим подругам Катя, но настороженное выражение до конца не покинуло её лицо. Она внимательно прислушивалась ко всему происходящему вокруг, опасаясь вновь оказаться застигнутой врасплох этим странным голосом.

– Я не воображение, деточка, – хихикнула невидимая собеседница, – а та, кто может тебе помочь.

– С чем помочь?

– Кому помочь? – выгнула бровь Наташа.

Катя в испуге прижала ладонь ко рту. Одно дело – слышать чей-то голос, и совершенно другое – начать прилюдно с ним общаться.

– Никому. Прости, мысли вслух.

– Ла-а-а-дно… – с сомнением протянула Наташа, но приставать не стала, так как раздался звонок, объявляющий о начале занятий.

– Ну как с чем? С твоей любовью, конечно, – звучащий в голове Екатерины голос стал совсем приторно-сладким, словно принадлежал профессионалу высшего разряда, трудившемуся в сфере эротических фантазий, оказываемых по телефону.

Сердце в груди девушки охватил приступ тахикардии, а мысли в голове зароились, словно осы, в чей улей кто-то в шутку решил потыкать палкой.

«Я не сошла с ума? Этот голос появился из-за приворота? Но почему?».

Возможно, другой человек на её месте упорно бы пытался делать вид, что ничего необычного не происходит. Кто-то, возможно, стал бы кричать и паниковать, вынуждая окружающих принудительно отдать его в руки соответствующих специалистов, хотя бы как минимум чтобы они помогли человеку успокоиться. А кто-то бы обратился к врачам вполне самостоятельно, осознавая тот факт, что если у тебя появляется невидимый собеседник, голос, который явно существует только в твоей голове, то сильно навряд ли это хороший знак. Катя же, несмотря на то что и испытывала некую смесь из страха с волнением, но и ощущала вместе с ними и щепотку любопытства. Возможно, оттого, что она всегда была любознательной, а, возможно, и оттого, что слишком уж долго игралась с обрядами и приворотами и, незаметно даже для себя, перестала их воспринимать как игру.

Алексей Викторович, преподаватель культурологии, приступил к чтению своей лекции; студенты, являющиеся в большей массе своей прилежными учениками, поспешили пополнять свой конспект новым материалом; а Екатерина, выпав из окружающей её действительности, осторожно прикрывая рот ладонью, решилась вступить в диалог с самоназванной «помощницей».

– Я призвала тебя приворотом? – шептала она, старая скорее просто шевелить губами, нежели произносить слова вслух.

– Призвала! – рассмеялся голос. – Сама я пришла. Но да, привлекли меня эти твои попыточки в ворожбу, если можно это так назвать.

– И кто ты?

– Сложно будет это просто объяснить, деточка. Но скажем так, я дух из смежного с вами мира, которому интересно то, что вы называете желанием, страстью или любовью.

– И как ты мне поможешь?

И снова голос рассмеялся.

– Я могу заполучить абсолютно любого, деточка.

– Заполучить?

– Ну да. Соблазнить, заставить себя желать, сделать так, что он больше никогда не посмотрит на другую.

– Не понимаю. Мне это как поможет?

– Глупенькой не будь, деточка. Я могу сделать так, что твой возлюбленный больше ни на кого никогда и не посмотрит. Он будет желать лишь тебя.

Катя тяжело сглотнула. «Не будет смотреть ни на кого кроме меня?» – громоподобным эхом повторялось у неё в голове.

– Тогда сделай это!

Голос рассмеялся пуще прежнего, и эти звонкие нотки казались ещё громче на фоне застывшей аудитории. Забывшись, последнюю фразу Екатерина произнесла во весь голос, чуть ли не подпрыгивая на стуле. Все смотрели на неё, а она вмиг залилась пунцом со стыда, понимая, что прилюдно выкинула нечто очень странное. И Павел тоже смотрел на неё. Страх сжал горло, не позволяя ей сделать и вздоха, и, схватив свои вещи в охапку, Катя стремительной молнией вылетела из кабинета, не обращая никакого внимания на окликаемые её вслед голоса.

Успев преодолеть три лестничных пролёта, Катя была вынуждена всё же остановиться: её лёгкие горели огнём от столь внезапного спринта.

– Ты чего такая трусиха-то, деточка?

– Подожди, не здесь! – чуть ли не огрызаясь ответила старающаяся отдышаться Екатерина.

– Вот так-то лучше. Надо, деточка, характер уметь проявлять.

Эта попытка в нравоучение только больше разозлила Катю. Она и так по вине этой незримой собеседницы выставила себя на посмешище перед Пашей! И перед Алексеем Викторовичем теперь придётся извиняться, что она вот так сбежала. Но сейчас ей был необходим укромный уголок, и потому она отправилась в туалет на первом этаже, чтобы заперевшись в кабинке, пообщаться с этой незваной гостьей в своей голове.

– А вот теперь давай объясняй всё нормально, пока окончательно не свела меня с ума!

– Смешная ты, деточка, смешная. Попроси меня, хорошо попроси, искренне. Ничего не жалея для этого. И ничьих, кроме твоих губ, возлюбленный знать больше не будет.

– Ну так желаю! – даже притопнула она ногой. – Желаю! Сделай это, давай!