– Как всегда, – она достает со шкафа чашку, – что там может произойти?
Кроме умирающих пациентов и семей, страдающих от боли утраты? И правда, скукотища.
– Раньше ты так не говорила. Ты же любишь работу.
– Рано или поздно все надоедает, но быстрее всего наскучивает то, что любишь сильнее всего.
Странно слышать это от Эми. Скажи это Изи или Майкл, я бы даже не обратила внимания. Но Эми. Она всегда обладала исключительной чуткостью, стремилась помогать людям, а если не могла, то мучилась от чувства вины. «Все хорошо» в ее мире означает что-то вроде «сегодня никто не умер или, по крайней мере, мне об этом неизвестно».
– Ты голодна?
– Не оче…
– Я сделаю бутерброды, – она открывает холодильник. – Тебе с сыром или ветчиной?
– Вообще-то, я не…
– Значит, с ветчиной.
Да что это с ней? Не дает мне и слова вставить. Она никогда не вела себя так… холодно. И что это за запах? Будто в доме кто-то умер.
– Что это за вонь? – зажимаю нос. – Отвратительно.
– Продукты испортились. Пришлось выбросить.
– Ты на меня сердишься?
– Нет, – тарелка с грохотом опускается на кухонную тумбу, – с чего это?
– Ты какая-то не такая сегодня.
– Это все усталость.
Она искоса бросает взгляд на стол.
– Кофе остывает.
– Точно, – беру в руки чашку, отпиваю глоток и тут же выплевываю.
– На вкус как сироп. Сколько сахара ты положила?
– Ты ведь любишь с сахаром и сливками.
– С одной ложкой и без сливок. Ты тысячу раз готовила мне кофе.
Эми склоняет голову набок. Смотрит на меня, будто увидела впервые.
– Извини, перепутала.
Внутри приливной волной нарастает волнение. Что-то здесь не так. Эми ведет себя странно, и это не просто воображение. Она готовит мне кофе с четырнадцати лет и не могла забыть, какой я люблю. Или она сделала это нарочно, или…
– Где Оскар?
– Оскар?
Нож с грохотом врезается в разделочную доску. От неожиданности я подпрыгиваю на месте.
– Да… кот. Я не видела его со вчерашнего дня.
– Должно быть снаружи.
– Наверное… – бросаю взгляд на оконную раму и отворачиваюсь. В Уинтер Парк третий день бушует вьюга. В такой холод он и хвост на улицу не высунул бы, да еще и в снегопад. Воздух заполняет пряный запах мяса. Пока Эми занимается готовкой, я тайком ее рассматриваю. Что-то не дает мне покоя, но я никак не могу понять что. Странное чувство дерет крючковатыми когтями спину, заставляя сердце сжаться в кулак. С Эми что-то не так. Ее поведение, внешность, слова. Все настораживает. Она будто не на своем месте. Говорит так, словно ее подменили. Не знаю зачем, но мне вдруг хочется кое-что у нее спросить.
– Я разговаривала с миссис Хилтон, Нэнси Хилтон. Она просила передать, что соскучилась. Может, зайдешь к ней поболтать?
Звуки готовки обрываются, словно их перерезали мясницким ножом. Все клетки моего тела напрягаются в ожидании ответа, но Эми молчит. Стоит возле тумбы и молчит. Может, я схожу с ума, но это все кажется неестественным.
– Ладно, – она разворачивается и с лучезарной улыбкой ставит передо мной тарелку с сэндвичами, – заскочу к ней завтра. Как она поживает?
Покоится с миром на Пинивудском кладбище. И ты прекрасно это знаешь, потому как была на ее похоронах, клала цветы на ее еще свежую могилу. Ты ведь должна это помнить, правда? Должна, но ты не помнишь. Потому что ты неЭми.
– Хорошо.
Органы внутри сжимаются в кучу, смешиваясь с остатками дрожи где-то под ребрами. Страх песочными каплями просачивается в голову, и я не знаю, что с этим делать. Бежать, нужно бежать…
– Ты не притронулась к еде, – она медленно опускается за стол.
Почему это прозвучало как угроза, а не приглашение? Краем глаза замечаю, что она следит за каждым моим движением. Этот взгляд… пристальный, сверлящий, нарезающий твою выдержку на рваные полосы, украшающие корочку хлеба вместо ветчины. За все это время она даже не моргнула. Ни разу. Просто сидит и ждет. Следит и ждет. Ждет, пока мои руки непроизвольно не тянутся к тарелке, не поднимают сэндвич и не подносят ко рту. Но вдруг что-то меня останавливает. Не ком в горле, не страх, вставший поперек горла, не Эми, а тусклый отблеск там, в углу, между деревянной тумбой и холодильником. Там что-то есть, что-то небольшое. Что-то темное, пушистое и не двигающееся…
– Оскар?
Опускаю глаза и чувствую, как тошнотворный ком перекрывает дыхание. Два ломтика хлеба, салат и толстый кусок сырого мяса. Господи… Этого не может быть. Это не… Стены кухни сотрясаются от вопля. За одну секунду лицо Эми преобразуется до неузнаваемости. Глаза превращаются в щелочки, улыбка исчезает в зверином оскале. Хрустят кости, скрежетят зубы, скрюченные руки тянутся ко мне. Нет! От неожиданности делаю первое, что приходит в голову. Выплескиваю горячий кофе ей в лицо и бросаюсь к двери. Грохот стульев за спиной лишь толкает меня вперед. Куда бежать?! Гостиная или комната? Бегу наверх, но уже на середине лестницы теряю равновесие. Ай! Нога… Ее словно ножом вспороли. Она схватила меня! Она тащит меня вниз. Нет!
– Эми, перестань! Это я, Сильвер!
Она будто не слышит. Белки разлились красными пятнами, глаза сверкают, как у животного. Боже… Что это?!
– Отпусти!
Пинаю ее здоровой ногой, пока она не слетает с лестницы. Рывком поднимаюсь и мчусь к своей комнате. Чувствую, как постепенно мокнет лодыжка. Господи, лишь бы добраться до двери. Лишь бы только успеть. Есть! Спальня, я спасена. Но не успеваю захлопнуть створку, как в щель проскальзывает жилистая рука. Нет! Давлю на дверное полотно со всех сил, но оно не закрывается. Ну, давай. Мне нужно… это сделать… Нужно… закрыть… Наваливаюсь на дверь всем телом, но этого недостаточно. Эта тварь слишком сильная. Костлявые пальцы извиваются в щели, подобно щупальцам осьминога, пытается добраться до моего лица. А я не знаю, что делать. Бежать? Вряд ли я успею сделать хоть два шага, прежде чем она вцепится мне в шею. Проем распахивается все шире с каждой секундой. Нет. История не может повториться. Только не так, не здесь, не ты. Хватаю ножницы с комода и всаживаю ей в ладонь. Дверь с грохотом захлопывается. Защелкиваю замок и отпрыгиваю назад. Дыхание камнем бьет в грудь, намереваясь выбить из нее непрерывно грохочущее сердце. Не могу… дышать. Кажется, я… сейчас… задохнусь.
Рев с другой стороны полотна иголками врезается в уши. Вскрики отчаяния, звериные вопли, плавно перетекающие в стук, а тот в грохот, разбивающий жалкие остатки моего самообладания. Она ведь так ее выбьет! Цепляюсь в комод и придвигаю его к двери.
Чувствую, как дрожь сотрясает руки, ноги – все мое оцепенелое тело, но я не опускаю ножницы. Пока что это мое единственное оружие. Спокойно, Сильвер. Дыши глубже. Держи себя в руках. Постарайся усп… Черт, да о каком спокойствии может идти речь, когда твоя сестра пытается тебя убить?! Полотно сотрясается от ударов. Долго она так не протянет. Обхватываю руками голову, сжимаю виски до боли, пытаясь вытянуть из них этот ужас. От этого шума я схожу с ума. Боже! Я этого не вынесу! Пусть это все прекратится! Пускай это прекратится! Пускай…
И все прекращается, будто и не было ничего. На место шума приходит тишина. Пугающая, леденящая, удушливая. Тишина. В сотню раз страшнее звуков по ту сторону двери. Шум хотя бы дает понять, что ожидать и откуда. Безмолвие не оставляет ни единого намека. Минута, три, а может, и четверть часа. Я стою, боясь пошевелиться. Ножницы так крепко зажаты в ладони, что лезвие оставило кровавый след на коже. А я все жду, когда очередной удар расшибет мою выдержку в щепки, как старое, бледно-лиловое дверное полотно. Сейчас. Вот сейчас. Через минуту. Ты только подожди. Но ничего не происходит. Все тихо. Ни скрежета, ни звука, ни единого вдоха. Даже мое грохочущее сердце перестало пускать трещины в ребрах. Что там происходит? Куда она делась? Пальцы судорожно сцепляются на полированной рукоятке. Шаг, два – осторожно подступаю ко входу. Губы плотно сжаты, ножницы наготове. Тихо, без резких движений. Прижимаюсь ухом к дверной поверхности и… отскакиваю в сторону, услышав грохот позади. Звук бьющегося стекла вперемешку с рычанием. О нет, окно! Пытаюсь оттащить комод, но уже слишком поздно. Она прямо за моей спиной. Шаг вперед – она приближается. Шаг назад – упираюсь спиной в шкафчик. Я в ловушке. Бежать некуда. Остается только одно…
– Эми. Это я, твоя сестра.
Даже глазом не ведет.
– Эми, пожалуйста.
Очередное движение и по-прежнему никакой реакции. Голова по-птичьи склонена набок, руки прижаты к туловищу. Боже, она даже не моргает. Вблизи замечаю красные потеки по краям глаз. Это что, кровь?
– Ты не в себе. Тебе нужна помощь.
Зрачки то сужаются, то расширяются, словно она пытается понять смысл моих слов. Алые кляксы… Я уже это видела. Белки, залитые кровью… Прямо как… прямо как у…
– Я помогу…
…как у дяди. Кровавые пятна, шея, оскал – все это уже происходило. Тогда, в машине. Я не помогла ему, сбежала. Но на этот раз не допущу подобного.
– Я не позволю, чтоб с тобой это случилось.
– Сильвер?
На искаженном лице проскальзывает оттенок понимания. Она меня помнит! Не все потеряно!
– Мы это исправим. Я обещаю. Позволь тебе помочь…
Скрежет клыков, всплеск ярости, хруст выворачивающейся в сторону шеи.
Она бросается прямо на меня. Нет! Выставляю ножницы вперед, но она легко их выхватывает. Лезвие врезается в дверь, пригвоздив рукав моей кофты. Не могу освободиться! Эми наваливается мне на грудь каменной глыбой. Рот раскрыт, как у зверя. Зубы тянутся к моей шее. Она хочет укусить меня! Удерживаю ее за подбородок, бью коленом в живот. Это ее дезориентирует. Дергаю ткань, но она не поддается. Стальное лезвие плотно засело в древесине. Давай! Она хватает меня за локоть, выворачивает руку и…
…стремительно отлетает на пол к стене. Что это было? Она жива? В комнате темно, но мне удается разглядеть едва заметный теневой силуэт возле окна, выныривающий из ночного сумрака. Здесь кто-то есть. Кто-то услышал мой крик! В уши врезается утробное рычание. Эми резко поднимается. Ничего не вижу. Что там происходит? Не могу понять, кто есть кто. Это Эми или… Бросок, кувырок, выпад – призрак отражает все ее атаки. Судя по фигуре – это мужчина. Эми бросается справа, он отражает слева. Она замирает в прыжке, он укладывает ее на спину ловким ударом ноги. Кто бы это ни был, он знаком с тактикой боя. Эми яростно бросается в атаку, цепляется когтями в плечо, отталкивает незнакомца вперед. Он налетает на подоконник, попав под лучи уличного фонаря, в блеклом свечении которого я не без удивления различаю лицо… Блэквуда. Нет. Это невозможно. Этого просто не может быть… Одним точным броском он отбрасывает тварь к столу, она с трудом поднимается, но больше не нападает. Смотрит на него, на меня и выскальзывает в окно. Одна секунда, меньше вдоха – и ее тень растворяется в ночи. Она жива? Что с ней? Что с ним? Что вообще происходит?!
– Я предупреждал.
Он выдергивает ножницы из двери.
– Я… как? Что это было?
Чувствую, что теряю равновесие и опираюсь о край комода.
– Господи, Эми…
– Уже нет, – он резко поднимает мой подбородок. – Повреждения есть?
Повреж… дения? О чем он? Моя сестра только что пыталась меня убить! А спас меня не полицейский, не пожарный, не случайный прохожий, а Блэквуд! Человек, который выставил меня посмешищем перед всеми. Как такое возможно? Как он вообще узнал, где я живу?
– Переломы, ссадины?
Он запрокидывает мою голову.
– Нога! Эми укусила меня.
Он бегло осматривает лодыжку. По взгляду видно – ничего серьезного, только струящаяся из раны кровь твердит об обратном. Комната предостерегающе покачивается перед глазами. Чувствую, что с минуты на минуту могу свалиться в обморок.
– Нужно уходить.
– Что? Куда?
– В безопасное место.
Он пихает меня в спину.
– Нет! Что… это было? Где моя сестра?
Он так спокоен. Ни единого намека на страх, адреналин, на нормальное человеческое беспокойство. Это как-то неестественно. А ведь меня только что чуть не убило какое-то существо! С которым он между прочим дрался! Вот у него вся щека в крови!
– Я никуда не пойду, пока ты все не объяснишь!
Он подходит ко мне. Так резко и так близко. Я буквально вижу капельки крови, переливающиеся багрянцем в его черных волосах.
его волос. Это пугает. Он пугает.
– Это был моров, существо, питающееся кровью. Обитают стаями, активны в ночное время суток. На Нашей стороне водятся в ограниченном количестве. По неизвестной причине их количество в последнее время возросло. Нужно уходить, пока она не вернулась.
Моров? Стая? О чем он? И что значит на Нашей стороне?
– Какие еще существа? Это моя сестра!
– Больше нет.
Нет. Он врет. Он с ума сошел, давно. С самого начала.
– Нельзя терять время.
Он резко отодвигает комод в сторону.
– Я никуда не пойду!
– Я не спрашиваю: ты пойдешь со мной.
– Ты убил преподобного?
Сама не понимаю, как слова вырываются изо рта. С учетом всех обстоятельств, это вполне логичное заключение.
– Нет.
– Я тебе не верю.
– Мне плевать.
– Если не ты, то кто?
– Мне откуда знать?
