– Ада, – он указал на свои дары. И жестами изобразил, как ест. Очень понятно. Пожалуйте, дескать, кушать.
– Руки развяжи! – ответил я. – Как мы жрать будем?
Он догадался. По интонации, не иначе. И затеял сложную, но понятную пантомиму. Он развязывает руки, я вырываюсь и бегу, а потом вдруг замираю в нелепой позе. Затем изобразил темнокожего и показал, как тот стучит посохом.
– Он пытается донести до вас мысль, Серт, что их чернокожий колдун рядом и сразу же парализует вас, если вы попробуете бежать, – любезно разъяснил мне ужимки морехода ученый.
– Спасибо, и сам сообразил, – буркнул я. И обращаясь к Касану медленно проговорил: – Я. Не. Буду. Драться.
Каждое слово я сопровождал гримасами, которые должны были убедить нашего сторожа в моем миролюбии. А это очень нелегко, когда у тебя связаны руки! Чудо, но он понял, усадил к профессору и развязал руки мне, а потом и ему.
Я даже застонал, когда кровь хлынула в кисти. Это была боль, но настолько приятная – словами не выразить. Касан понимающе поулыбался и придвинул миску и кувшин.
Ада.
Терри приложил руку к груди и сказал:
– Спасибо.
Моряк кивнул, после сего повторил его жест и медленно проговорил:
– Терума каси.
– Терума каси, – откликнулся ученый. Вот так вот. Пронырливый тип! Уже язык начал учить!
Мы с удовольствием поели пресную кашу и запили ее водой. В процессе ученый назвал наши имена и выучил с помощью Касана еще десятка два слов. Я же молчал, предоставив ему договариваться с нашими пленителями. Получалось у него лучше. Сам же я внимательно разглядывал Касана.
Молодой мужчина. Не старше двадцати пяти. Сперва-то я думал, что он средних лет, но понял, что обманулся из-за густой и неопрятной бороды. Невысокий, но очень мускулистый – настоящий борец! Он вел себя общительно и охотно обучал профессора новым словам. Весело смеялся и хлопал себя по коленям, когда Терри повторял какой-то звук неправильно.
По всему выходило, что были они ребятами не агрессивными, но опасливыми.
– Если я правильно понял, эти края не населены людьми, – сообщил мне Терри в одной из пауз в их разговоре. – И нас приняли за демонов. Или кого-то в этом роде. Поэтому что никого другого тут встретить не ожидали. Они тут удивительно мистически настроены! Я уже запутался в их богах!
И вновь вернулся к разговору.
Затем совершенно неожиданно к этой милой болтовне решил присоединиться чернокожий гипнотизер. Я не слышал, как он подошел. Увидел только тогда, когда он шагнул в круг свет факела. Впервые я понял, что значит выражение «черен, как ночь». Только белки глаз и блестели.
Он положил передо мной пистолет и спросил:
– Араини?
– Спрашивает, что это, – подсказал ученый.
«А то я не понял!»
Я медленно протянул руку к пистолету, положил ладонь на рукоять и вопросительно глянул на чернокожего. Ну черт же его знает, какие там мысли в этой черной башке бродят? Вдруг он решил меня убить, как только я оружие возьму? Но тот кивнул, разрешая. И я поднял руку.
Мелькнула мысль сразу же выстрелить гипнотизеру в голову. И хрен бы он успел меня парализовать! Потом валить Касана, разрезать веревки на ногах и бежать! Но я отогнал ее как бесперспективную. В обойме, которую они не догадались извлечь, – просто не поняли, как, – было девять патронов. А моряков вокруг корабля больше двадцати. Запасные обоймы, что висели у меня в кармашках на поясе, пленители отобрать сообразили. И где их сейчас искать, непонятно.
Это в представлении полиции подпольщики только и делают, что по сторонам палят! Я, между прочим, каждую акцию так планировал, чтобы случайные люди не пострадали. Иначе за что я борюсь? Говорю, за их счастье, а сам с десяток обывателей в гроб отправляю. Хотя, чего скрывать, были у нас и такие…
Да и не тянули мореходы на врагов! Теперь я понимал: они просто испугались! Ну и повели себя… соответствующе. А сейчас разобрались. Не убили, кормят и поят, языку учат. Может, и выбраться из этой дыры помогут. Поэтому имеет смысл сотрудничать.
– Оружие, – произнес я. – Убивать.
И показал. Поднял пистолет, сделал вид что стреляю, потом схватился за сердце и повалился на бок.
Чернокожий и Касим все прекрасно поняли. Покивали, о чем-то побубнили между собой. И решили, что оружие такое в моих руках оставлять не стоит. Не грубо, но непреклонно пистолет из моих рук стали забирать.
Ужасно не хотелось снова лишиться оружия. Но я понимал, что, начни я сейчас спорить и вырывать ствол, меня однозначно запишут в категорию врагов. И выпустил пистолет.
Гипнотизер убрал его в небольшую торбу за спиной, после чего скрестил ноги и сел на палубу. Ткнул в меня пальцем и спросил:
– Джаат?
– Спрашивает, демон ли ты, – снова помог профессор. И сам же ответил: – Оранжиту! Человек! Не джаат!
Чернокожий кивнул, будто и не сомневался. Потом неуловимым движением схватил меня за руку и ткнул в ладонь чем-то острым! От неожиданности я чуть по морде ему не заехал! Остановило только то, что дальше он повел себя совсем уж неожиданно. Наклонился к ладони и стал дуть на крошечную ранку. Как мамка, когда ушибешься!
В полном обалдении я наблюдал, как из пореза поднимается капелька крови. И повисает в воздухе шариком. А сам порез затягивается на глазах и исчезает. Колдун берет пальцами мою кровь, будто бусину, и убирает к себе в торбочку.
– Дак джаат, – вынес он вердикт, отпуская мою руку. – Оранжиту.
Здорово. Человеком меня признали. По крови.
Профессор пребывал в таком же ступоре, как и я. Видимо, у него появились сомнения в том, что чернокожий просто сильный гипнотизер. У кого угодно бы появились! Таких фокусов в цирке не увидишь!
Очнувшись, Терри тут же начал сыпать словами. Нашими и ихними, и вовсе мне не знакомыми. Зато общий смысл был понятен. Ученый просил показать фокус еще раз и объяснить.
– Джат? Оранжиту? – протянул он руку чернокожему.
Тот кивнул и повторил те же манипуляции, что проделал со мной. Мы вновь с большими глазами и раскрытыми ртами понаблюдали за исчезающей ранкой и превращающейся в шарик капелькой крови.
Закончив, колдун неожиданно блеснул зубами и успокаивающе похлопал ученого по руке:
– Оранжиту. Яа.
«Будто кто-то сомневался!»
После ритуала, который установил нашу принадлежность к роду людскому, Касан повел нас спать. Развязал ноги, очевидно, мы теперь пользовались доверием. Изобразил интернациональное похрапывание и поманил за собой.
– Гипноз? – первым делом спросил я у Терри, когда мы шагали за моряком.
– Возможно, – очень неуверенно ответил ученый. – Может, и не было никакой раны и крови, а он просто заставил нас это увидеть. Как галлюцинации от курения опия.
Вот что за человек такой?! За всеми этими событиями я уже стал забывать о своей тяге к наркотику, а он взял и напомнил! И сразу же захотелось покурить!
Вслед за Касаном мы спустились под палубу. Он шел впереди и держал крохотный фонарь, который мало что освещал, только потеряться не давал. Балки какие-то, растянутые гамаки, в которых спали люди. Я пару раз запнулся: один раз о лавку, второй – о чье-то тело. Наконец, доведя нас до пункта назначения, он указал на скамьи.
– Может, мы лучше на воздухе? – выразил я сомнения. – Душно тут. Да и воняет!
Профессор, кивнув, принялся доводить нашу точку зрения до моряка. Тот кивал на каждое слово, но в конце вновь указал на скамьи. Настойчиво и, как мне показалось, с раздражением.
– Ладно, – сдался Терри. – Может, у нах с наступлением ночи выходят какие-то опасные хищники? И на воздухе просто нельзя оставаться. Будем спать здесь.
– Яа, Касан! – это уже нашему проводнику. – Остаемся здесь, яа.
Я уселся на скамью и стал прикидывать, как бы уместиться на ней лежа, чтобы не упасть. И услышал вскрик профессора:
– Эй! А это зачем?
Успел лишь обернуться, и тут на меня навалился Касан и еще кто-то. Сильные, твари! Прижали к скамье и стали разводить руки в стороны. Как я ни сопротивлялся, а силы были неравные.
Затем так же неожиданно моряки перестали меня держать и отступили в сторону. Я рванул к ним, намереваясь дать по морде хоть кому-то – и плевать на все эти контакты и сотрудничество! Но добраться не сумел. Левую руку дернуло назад.
Я оглянулся и обнаружил ее вставленной в металлический браслет. Цепь от которого уходила в темноту.
– Вы в порядке, Серт?
– Да, Терри! – не скрывая бешенства, в голосе ответил я. – В полном! Меня посадили на цепь!
Глава 6
– Весла внутрь! – скомандовал Касан. И мы послушно потянули эти тяжелые бревна в трюм.
Наученный горьким опытом, я тут же ухватился двумя ладонями за рукоять и уперся ногами в пол. Галера шла на таран.
Мы попали в рабство. То есть нас приковали к скамьям и заставили каждый день ворочать неповоротливые и тяжелые весла. Неожиданным вышло знакомство с новым миром! Со второго дня пребывания все, что мы о нем знали: постоянный сумрак гребного трюма, выматывающая работа, однотипная кормежка и побои. Теперь уже не частые, а вот в первые дни, когда команда избавляла нового раба от непокорности…
Даже губари, по-моему, так не поступали.
Наши хозяева оказались пиратами. Не книжными, а вполне обычными морскими разбойниками. Они плавали вдоль береговой линии, по которой здесь и осуществлялось все судоходство, и грабили тех, на кого хватало сил. И сбегали от более сильных противников. Уже дважды на моей памяти они бросались в погоню за другими кораблями. И вот тогда приходилось туго: грести нужно было на пределе сил. Да еще получая кнутом от Касана за нерасторопность.
Удар сотряс корпус нашего корабля. Меня кинуло вперед и ударило о весло. Не так сильно, как в первый раз, к счастью. Тогда я думал, что все ребра переломал.
– Весла наружу! – заорал Касан.
Наш пленитель оказался начальником над гребцами. И, кстати, не все они были рабами.
Кроме нас в трюме насчитывалось еще десять рабов. Забитых, молчаливых, угрюмо двигающихся, когда приказывали, и спавших, когда галера шла под парусом. Остальные садившиеся на весла люди были свободными членами команды. Они спускались в трюм, если кораблю требовалась скорость. И уходили наверх сразу же, как в них пропадала нужда.
После таранного удара свободные гребцы похватали оружие и бросились на палубу. Над нашими головами уже шел бой.
Терри принял рабство проще, чем я. Чем очень удивил. Все-таки аристократ, к такому обращению непривычный. Я ожидал от него бунта, а он послушно кивал на каждый приказ Касана. Когда спросил его об этом, ученый лишь покачал головой.
– А какой смысл здесь и сейчас показывать свой гонор, Серт? Мы же для них просто бесплатная мускульная сила. Будем вести себя не так, как они ждут, просто забьют насмерть. Или выбросят за борт. В чем тут нам выгода? Делайте то, что они требуют и наблюдайте. Учите язык, в конце концов.
Я последовал его совету не сразу. Сперва попытался действовать по-своему. Первая попытка добраться до горла Касана, когда он подошел слишком близко, закончилась неудачно: сломанный нос и два выбитых зуба. Вторая – хотел придушить его сменщика Хирама цепью, – содранной до мяса кожей на спине и несколькими часами на солнцепеке под мачтой. Третьей попытки я делать не стал. И решил послушать Терри: изображать покорность и учить язык.
Про рабство до этого этапа жизни я знал не очень много. Слышал, что в южных колониях оно процветает. Правда, там эксплуататорами были белые люди из империи, а рабами – туземное население. Кто-то из товарищей, побывавших в колониях, рассказывал, что обращались с рабами хуже, чем с рабочими у нас на заводах: морили голодом, били, насиловали. Тогда, слушая эти истории, я не особенно в них верил. Точнее, верил, но представить не мог. А вот теперь сподобился.
С палубы прямо на мое весло упал человек. Не из «наших», но такой же смуглый и черноволосый. Все лицо у него было в крови. Он отчаянно цеплялся за скользкую поверхность дерева. Я чуть прокрутил весло, и тот, соскользнув, упал в воду.
Пираты над нами не издевались. Если отстраненно взглянуть, можно даже сказать, что они были добры. Как к скотине, которую нужно кормить и давать отдых, чтобы она делала то, для чего рождена. Кнутом били, да, но опять же без злости и желания унизить. Просто подгоняли, как им казалось, не слишком ретивых лошадок.
Делаешь свою работу – вот тебе миска распаренного зерна и мех с водой. Упрямишься, из узды рвешься – получай наказание. Могли и похвалить за хорошую работу. Как это сделал Касан после погони за кораблем-жертвой. Видимо, много наши пираты на нем награбили, раз он спустился в трюм после боя и поставил каждому рабу по кувшину с местным аналогом пива.
– Хорошо поработали, парни! – сообщил он тогда, пьяно покачиваясь. Будто у нас был выбор, и мы могли работать плохо!
К нам двоим Касан подходил частенько. И мы, вот такая странность, дружелюбно беседовали. Пират рассказывал свои истории, слушал наши. Большей частью, выдуманные – мы с Терри сразу договорились, что правду про наш мир говорить не стоит. Нашему надсмотрщику совершенно не мешало, что его собеседники сидят в цепях. Как не смущал и тот факт, что вчера он хлестал нас кнутом по спинам, принуждая грести быстрее.
Со временем это перестало волновать и меня. Надо же было как-то выяснять, куда мы попали. От других рабов бесед ждать не приходилось. А Касан же мог трепать языком часами. И с каждым днем мы понимали его слова все лучше.
Сам я бы никогда не смог так быстро научиться понимать чужой язык. А мы, судя по бороздкам на весле, которые выковыривал ногтем каждый вечер, были в рабстве уже два месяца. Но помогал Терри. У него-то опыт изучения иностранных наречий и раньше был. И он подсказывал, как правильно язык складывать при произношении, как подмечать закономерности и схожести в разных на первый взгляд словах.
Шум боя сверху стал стихать. Пираты победили и теперь добивали раненых. Нет-нет, да и взлетал в небо последний вскрик.
И с пониманием языка для нас со всей очевидностью раскрывался очень неприятный факт. Ни в каких мы не в южных колониях! Тут не было известных в нашем мире стран, даже названий таких не слышали. И никогда наши пленители не видели людей с белой кожей. Потому и приняли сперва за демонов.
Устройство профессора перенесло нас в другой мир!
Когда я понял это окончательно, чуть не придушил умника цепями. Только понимание, что без него тут станет еще хуже, меня и остановило.
– Не опускайте руки, Серт! – успокаивал меня в тот день Терри. – Да, скорее всего, это другой мир. Или другая планета. Я не знаю! Но, если подумать, у нас есть шанс вернуться! Мои коллеги по лабораторным журналам смогут повторить эксперимент!
«Только если их не размазало взрывом по стенам лаборатории!» – чуть не ляпнул я. Понял, что фактически сам отрезал себе путь домой, и раскис еще больше. С тех пор из меня словно вынули что-то. Жрал, когда давали, греб, когда приказывали – идеальный раб!
С Терри мы даже сдружились, пока сидели на веслах. Что было, в общем-то, неизбежно. Да, я пытался его убить. Да, он забросил нас непонятно куда. И ясно, что он классовый враг, аристократ и язва, каких мало! Но мужик умный, на удивление практичный и опытный. Так что на фоне наших рабовладельцев-пиратов он для меня выглядел чуть ли не идейным соратником!
– Сдавай назад! – приказал Касан, получивший приказ сверху. Видимо, добро с атакованного пиратами корабля уже перенесли на наш. Мы навалились на весла, и галера стала пятиться. Одновременно открывался пролом в корабле-жертве, оставленный «нашим» тараном.
Так вот и жили. Выматываясь так, что засыпали прямо за веслом. Лелея планы побега, но не имея никакого представления, как их реализовать. Подпольщик Янак Серт и светило науки Александр Терри. Рабы-гребцы на пиратском корабле в неизвестно каком мире.
– Сегодня двойная порция жратвы! – после сегодняшнего боя обрадовал Касам, привычно присаживаясь на корточки возле нашей скамьи. – Хорошую добычу взяли! Богатый купец!
Я уже практически не задумывался, воспринимая все эти «маканан сату» и «багус педоганг» как вполне понятные слова. Говорил еще не очень хорошо, но понимал сносно. А вот Терри болтал по-ихнему, будто на родном.
– Теперь домой пойдете?
Сегодня пираты взяли на абордаж третий корабль, и награбленное добро уже грозило потопить их судно при сильном ветре.
– Да! Домой! – мечтательно улыбнулся Касан, отчего стал похож на ожидающего сладости мальчишку. – Много добычи! Богатыми людьми станем!
Грабили они небольших купцов и таких же оборванцев, как и сами, так что я с трудом представлял их богатыми. Вообще, мир, в который нас забросило, выглядел каким-то бедным. Дрянная одежда, дрянное оружие, дрянные корабли. Народ, конечно, не туземцы с южных колоний, людей не жрут, но все равно примитив. Мысли за пределы «жрать, пьянствовать и грабить» у них не выходили. Терри по этому поводу сказал, что «развитие цивилизации здесь находится на уровне восьмого-девятого века, если сравнивать с нашим».
