Теперь же, когда он находился сейчас тут один, на рынке, он пробовал замечать все изменения и, конечно же, спешно сообщить все увиденное своему отцу.
Поодаль несколько людей возились с большими тюками товара, аккуратно вытаскивая его содержимое. Некоторые же пробовали напоить своих верблюдов. Большие тюки, лежавшие на земле, давали ему понять, что они только что приехали в их город торговым караваном. Увидев брыкавших верблюдов, он заулыбался.
–Бедные животные. Наверное, навьюченными, так и целый день, простояли тут. Уж точно, никто им и попить не дал же, – подумал он про себя и решил оглянуться по сторонам. Никому до него сейчас не было дела и это, конечно, его веселило.
Он всегда помнил наставление своего отца, что надо замечать, все происходящее вокруг себя, изменения. Каждая деталь, каждая мелочь, не должна была остаться незамеченным для него. Уже вечерами, рассказывая про увиденное, юный Коркыт, пробовал открывать для себя каждый раз что-то новое. Новое, которое вызывало у него вопросы. Вопросы, на которые его отец, отвечая, уводил его в далекие миры. Миры, которые своим таинством, очаровывали и будоражили все его сознание.
–Мальчик, ты почему тут один? Неужели тебе, в столь позднее время, интересно тут находиться, и наблюдать за нами? Вот надо же так! Никогда не видел такого… Везде, где я был, а я был во многих городах, детям не особо было интересно: чтобы вот сидеть и наблюдать за купцами. Неужели тебе, так наскучили твои ровесники, мальчик? Еще и сам с собою разговариваешь? Странный ты, однако же…, – вдруг сзади послышался обращенный к нему вопрос. Коркыт обернулся и, увидев седобородого старика, вскочив с места, решил поздороваться с ним.
–Здравствуйте, ата[3 - Ата – дедушка (перевод с каз.яз)]. Я люблю наблюдать отсюда за рынком. Не знаю почему, но мне это нравится. Отец поручил мне, чтобы я пробовал замечать все происходящее тут. Тут каждый день что-то происходит, и поэтому здесь всегда новые события. Он любит, когда я рассказываю ему про свои наблюдения. Вчера я был за городом. И прежде, чем выйти за городские стены, я заметил, как из города выходил торговый караван. Люди, подгонявшие верблюдов, были одеты по-другому. Их лица были красными, а бороды их были, словно огненными… Мне на мгновение показалось, что от тех людей, словно вырывались огни… А разговариваю я сам с собой, чтобы не заскучать, ата, – чуть запинаясь, он вывалил все незнакомцу.
–Тогда здравствуй, балам[4 - Балам – сынок (дословный перевод с каз.яз)]. М-да…– подбирая в уме, что сказать мальчику, незнакомец повозился с чалмой на голове и внезапно прокашлял.
–И все же странный он у тебя, твой аке[5 - Аке – отец (дословный перевод с каз.яз)]… Значит, ты вчера испугался тех людей? Те люди, они купцы с далеких стран. А почему они выглядели таковыми, так это Создатель Синего Неба наш, такими их создал… Пусть все люди разные по виду, но они, в глубине души, все одинаковые. Даже и я, скажем, бывалый купец, и то не могу утверждать, что видел всех их. Наши богатые края, всех манят сюда. Купцы с далеких стран, желая перекупить наши товары, вынуждены приезжать сюда. Преодолевая дальние расстояния и, при этом, испытывая многие трудности в пути, их труд, в конце концов, вознаграждается. Конечно, это не может не радовать их. И знаешь, ничто не может остановить это движение, балам, – продолжив он, решил более пристально взглянуть на него.
–Ата, я никого не боюсь ведь. Великий Тенгри[6 - Великий Тенгри – Великий бог миров, верховное божество тюрков, управляющий всем мирозданием. Символом Тенгри был круг-Солнце. Орел означал мощь великого бога и его всеведение и всезнание. Цвет Тенгри – голубой.], он всегда защитит ведь нас… Мой аке всегда мне говорит, чтобы не случилось, мы всегда должны верить в нашего всемогущего Тенгри. Он часто говорит, что когда минуют твои дни, Великий Тенгри спросит лишь одно. И это то, что твое сердце знает… Был ли ты человеком добрым и полезным для других? И если ты тот, чье сердце открыто для другого человека, то он ниспошлет ему спасение. Поэтому, когда я вырасту, хочу делать только добро людям. Я, вас ата, не знаю, и вы получается не с нашего города? Вы пришли к нам с караваном? Город у нас хоть и большой, но я всех знаю в лицо. Откуда вы приехали к нам? – решил поинтересоваться Коркыт, разглядывая его одежду. Незнакомец приятно улыбнулся и решил не тянуть с ответом.
–Мы только что приехали с Сыганак[7 - Сыганак-средневековой город, распложенный на востоке современной Кызылординской области Казахстана, в 20 км севернее реки Сырдарья, рядом с селом Сунаката.]. Ты слышал про такой город? Я вижу, что ты, раз такой умный и, к тому же, наблюдательный, то должен был слышать про этот город, – ответив мальчику, он разразился громким хохотом.
–А как тебя зовут, любознательный мальчик? Мне нравится, как ты держишь себя и притом, к тому же, как отвечаешь. Приходи завтра сюда на рынок, и я угощу тебя нашим сладкими горным медом. Знай же, что наш горный мед, тут на рынке, он самый вкусный. Неужели, ты не хочешь попробовать его? – продолжил он свой расспрос и, в желании заглянуть более внимательно в глаза юного собеседника, снова громко засмеялся. После чего, погладив свою бороду, внезапно замолк.
Его смех немного испугал Коркыта. Желая ответить ему более серьезно, пару раз прокашляв, он сказал:
–Меня зовут Коркыт. Я живу неподалеку отсюда. Спасибо вам, ата. Я и моя мама, мы любим мед. Но извините меня, мне надо уже домой. Уже ведь поздно и, к тому же, я не хочу их расстраивать своим отсутствием, – произнес Коркыт, желая покинуть рынок.
–Странное, однако, имя у тебя, мальчик. Да, конечно, иди домой. Но помни, что завтра я буду тебя ждать. Угостишь себя и свою мать. М-да, однако, твой аке поистине воспитывает тебя правильно. Слушайся ты его…, – снова задумчиво пробурчал незнакомец, доставая из кисета свой табак. Ему было нечего ответить на это мальчику, и чтобы не выдать свое удивление, он попробовал улыбнуться ему. Теперь же его улыбка вышла как-то не к месту, на что он сам, недоумевая от этого, все еще продолжил мять в руках свой табак, что тот, превратившись уже в пыль, сыпался на землю.
–Вы расскажете про свой город завтра, ата? Мне нравится слушать рассказы про другие города… Я думаю, что, когда вырасту и стану взрослым, я объезжу весь мир. Хотя я и не знаю насколько он большой и опасный… А вы знаете, по силам ли это сделать человеку? Мой аке говорит, что человеку по силам все. Лишь бы он захотел… Мама же не хочет, чтобы я испытывал свою судьбу, как она говорит, и занимался торговлей. Она любит, когда я, быстро помыв свои руки, сажусь за дастархан[8 - Дастархан-скатерть (дословный перевод с каз.языка)] и кушаю приготовленный ею горячий хлеб. Она вообще всегда радуется, когда я ем, ее приготовленную еду. Но порой и она ругает меня, когда я опаздываю на кешки ас[9 - Кешки ас – ужин (дословный перевод с каз.яз)] – еще раз, быстро оглянувшись вокруг, грустно посмотрев на незнакомца, он нерешительно зашагал в направлении своего дома.
Некоторое время, так и простояв на месте, незнакомец проводил его взглядом до угла рынка, и после, как он исчез из вида, неторопливо направился в сторону людей, возившихся с тюками.
Город Жанкент располагался в низовьях реки Яксарт. Город был важным торговым центром на караванном пути, связывавшего города с верховьев реки Яксарт, Отраром[10 - Отрар-один из крупнейших торговых городов. Расцвет Отрарского оазиса приходится на период с I до XIII века нашей эры. Город был обитаем до начала XIX века. Ныне, это городище в Отырарском районе Туркестанской области Казахстана. Имело и другие названия, такие как Тарбанд, Турарбанд, Турар, Фараб. Родина многих ученых и проповедников Ислама. Городище, согласно исследованиям ученых, просуществовало около 2 тысяч лет.] и Сауран[11 - Сауран-один из крупнейших торговых, политических и культурных центров Средней Азии. Город имел уникальную для азиатских городов водопроводную систему, состоящих из подземных тоннелей-керизов.]. Через эти города шли караваны верблюдов из Восточной и Средней Азии. Они везли из Китая керамику, бусы из лазурита, перламутра, коралла и самый главный товар – шелк, благодаря которому получила свое название дорога. А туда уже – изделия мастеров ремесленников, стекло, драгоценности, ну и конечно, лошадей.
Город Жанкент был цветущим городом с крупными постройками, окруженный высокими защитными стенами. По всему городу тянулись каналы, которые потом разветвлялись на множество мелких арыков. Данная система способствовала развитию в городе и в прилегающих окрестностях, занятию земледелием. Полные воды реки Яксарт были богаты рыбой, в густых тугаях[12 - Тугаи – леса, образованные местными деревьями и кустарниками на поймах реки.] водилось множество видов различных животных, на которых охотились, с целью добычи пропитания и заготовки на зиму мясо дичи, местные жители. Вдоль оборонительных стен, возвышалась крепостная башня. На северо-востоке находилась же огромная цитадель. Еще, будучи юным, Коркыт, тайком от родителей, любил подниматься на нее и засматриваться с ее высоты на простиравшую округу. Горизонт, который открывал немыслимые образы и размышления. Тогда же, всматриваясь в неровную линию горизонта, он представлял себя птицей, и пробовал взмывать, в своем воображении, в небо. И видеть тогда, с высоты птичьего полета, все прекрасное вокруг окружающее.
Стража, которая находилась там, лишь изредка пропускала его туда. За это, Коркыт любил им рассказывать разные истории. Многие из его рассказов, это были пересказы историй, услышанные от отца или мать. Особенно страже нравились его смешные рассказы, которых он придумывал на ходу. Их это веселило, и тогда, не смея ему отказывать, они пропускали его на городские стены. Он обладал отменной памятью, что тогда у многих, это вызывало удивление.
Но позже, когда отец его случайно узнал про его вылазки на городские стены, он сильно его отругал. Сейчас ему недоставало этих видов, но обещание, данное тогда своему отцу, было сильнее его желания утолить свою «жажду полета в небо».
Быстро прибежав домой и, переодевшись в другую одежду, он приготовился к кешки-ас. Краем глаза, заметив его, мама начала возиться в углу комнаты. Через некоторое время, она молча поднесла ему сут-коже[13 - Сут-коже – каша на основе молока (дословный перевод с каз.языка)], с которого лениво валил пар. И вдруг Коркыт невольно вспомнил про того незнакомца. Из головы не выходила его необычная улыбка, и самое главное, тот город Сыганак.
Он, благодаря рассказам своего отца, знал немногое о нем. Но все же, ему на миг показалось, что тот приятный взрослый человек, мог бы рассказать о нем, еще что-то новое. Новое, про которое он, узнав, мог бы, пусть даже мысленно, побывать там.
Отца не было дома. Разлив в посуду сут-коже, она аккуратно поднесла его к нему и сев возле него, тревожно посмотрела в его сторону.
–Анашым[14 - Анашым-мать (дословный перевод с каз.яз)], что-то случилось? Мне показалось, что вы чем-то встревожены – спросил он и, взяв в руку деревянную ложку, начал кушать. Сделав пару глотков молока с пиалы, он на мгновенье обернулся и посмотрел на нее.
–Коркыт, отец хотел поговорить с тобой. Не дождавшись тебя, он поспешил по своим делам за город. Он вернется завтра. Сегодня все люди города ходят взволнованными. Среди людей ходит молва, что за городом поселились люди-алапес[15 - Люди-алапес – люди, больные проказой (буквальный перевод с каз.яз)]. Я волнуюсь за тебя, сынок. Мне кажется, что твое неуемное желание к общению с людьми, подтолкнет тебя к ним. Они хотят прогнать этих людей от нас подальше. Бедные люди. Никто не может им помочь. За какие грехи, Всемогущий Тенгри наказал их – это известно лишь ему одному. Я хотела бы, чтобы ты не приближался к ним, к этим людям. Скажи «да» Коркыт. Дай свое слово, что ты не ослушаешься меня. Отец твой тоже волновался весь день из-за этого и не мог найти себе места.
–Зачем же вы за меня так волнуйтесь? Ведь я же многое уже знаю. Анашым, а почему вы назвали меня таким именем? Многие, кто впервые слышат мое имя, часто удивляются. Аке говорил, что когда-нибудь расскажет мне об этом. Он говорит, что я для этого должен буду вырасти и повзрослеть. Но я же, анашым, уже ведь взрослый? Сегодня на рынке я встретил одного дедушку. Он сказал мне, что он из Сыганак. Анашым, а какие они эти люди? Кто они такие, эти люди, которых другие боятся? Они такие, как и мы? Или они отличаются от нас? Можно, я лишь краем глаза посмотрю на них и, как можно быстро, попробую убежать от них? – в желании найти одобрение от своей матери, он поднял свою голову и робко посмотрел на нее.
–Сынок, пусть удивляются твоему имени. Оно поистине, самое красивое у тебя! Твое имя не зря дано тебе. Я верю, что судьба твоя будет благоволить тебе всегда! Ведь имя человека, какое бы оно у него не было, это его печать, балам. И ты поймешь про это все, когда вырастишь. А пока что, я запрещаю тебе выходить завтра из дома, балам. Отец твой будет ругаться, если ты не послушаешься его. Балам, будь благоразумен, – постаравшись ответить ему, как можно строже, она встала и удалилась из комнаты.
Коркыт заметил ее волнение, и это показалось для него чем-то очень необычным. Прибрав дастархан, он решил лечь поодаль на подушку и начал мысленно вспоминать все произошедшее за день.
Некоторое время, лежа на постели и думая о своем, вдруг, он за домом услышал голоса, переговаривавших меж собой женщин и мужчин. По ним он сумел узнать своих соседей. В их тревожном разговоре, он пару раз услышал голос своей матери, чему немного забеспокоился. Вскоре, их разговор был приглушен каким-то мужским голосом, и все после этого затихло. Эти голоса мешали ему сосредоточиться. Так, пролежав некоторое время, он крепко заснул, что даже и не заметил, как через некоторое время, его мать подошла к нему и укрыла его легким одеялом. Она погладила по голове сына и нежно поцеловав, удалилась.
Утро обещало стать особенным. Уже с утра, воробьи на деревьях, соревнуясь друг с другом и весело чирикая на ветках, делились своими новостями. Лениво потянувшись в постели, он оглянулся вокруг и не заметил никого рядом. Шорохи, доносившиеся со двора, давали понять ему, что мать его находилась во дворе и чем-то занималась. Быстро вскочив с постели, перекусив на ходу вчерашним хлебом, он тихо проскочил через узкую комнату. Перескочив через преграждавший проход к наружной двери, огромный их самовар на дровах, он выскочил из дома. Пробежав немного, он вспомнил вчерашнее наставление своей матери и немного взгрустнул. Обещание, которое он дал ей, он не мог не исполнить. Но желание прикоснуться к чему-то неизведанному, оно переполняло его сознание.
Направившись к центральному выходу из города, он услышал голоса и крики людей. Взволнованные люди, столпившиеся у ворот, что-то бурно обсуждали. Через некоторое время, дождавшись подоспевших к ним других людей, они вышли за город. Коркыт, робко следуя за ними, потянулся за толпой.
За воротами, согнувшись, стояли несколько людей. Их рваные одеяния, и особенно их перевязанные лица, не столько делали их вид странным, а можно было сказать, что они, всех смотрящих на них людей, ужасали. В каждом их медленном движении просматривались изможденность и отчаяние. Некоторые из них держали пустые чашки и миски, надеясь получить какую-то еду. Чувствовалось, что взгляды их были наполнены мукой и страданием. Их голоса дрожали, когда они вымаливали у каждого проходящего милостыню или кусок хлеба.
Коркыту, вмиг показалось, что сгорбленные люди в странных закрытых одеяниях, показывали ему всю неправду и неравенство в обществе. Где богатство и роскошь соседствует с бедностью и отчаянием. Через их лица, для него, пробивался крик о помощи, о несправедливости и о том, чтобы у каждого, кем-бы он ни был, должен был бы, хотя бы маленький кусок хлеба.
И вдруг, кто-то из толпы, ругаясь, начал кидать в них камни. Другие же, подхватив это, тоже выкрикивая угрожающие слова, начали прогонять их подальше. Люди же в странных одеяниях, ошарашенные действиями обезумевшей толпы, прикрывая свои головы скрюченными своими ладонями, молча терпя боль, спешно удалились поодаль. Вскоре они исчезли за видневшимися вдалеке деревьями. Теперь же, восторженно ликуя, люди поздравляли друг друга. Через некоторое время, они зашли за городские ворота и весело пошли торопливым шагом по улочкам города.
Пробыв некоторое время на том же месте, Коркыт захотел последовать за ними, но смешанные образы людей, не покидали его голову. Несчастные, еле двигавшие свои ноги, сгорбленные люди, на миг вызвали у него жалость и сострадание. Событие, произошедшее на его глазах, не давало ему успокоиться. Перебирая в уме образ сгорбившихся с перевязанными лицами людей, он мысленно искал ответы на свои вопросы. Вопросы, которые невольно сделали его другим. Таким, каким он, сейчас, себя не чувствовал и не понимал никогда.
В желании немного развеяться, он решил прогуляться за городом и вернуться, далее уже, домой. Перейдя дорогу и направившись, через густые заросли тамариска, в сторону широкой поймы реки, он захотел немного успокоиться и посидеть, наблюдая за красивым пейзажем. Уже с этого, его любимого места, где он часто сидел, занимаясь, как он сам это считал, важным делом, он мог видеть все вокруг. Видеть, пусть даже краем глаза, красоту полноводной реки Яксарт. Она могла, в его воображениях, предстать красивой девушкой, грациозно извивающей в своем танце. Предстать может и грозным, в своем свирепом и голодном оскале, жолбарысом[16 - Жолбарыс – тигр, обитавший в густых и непроходимых зарослях камыша вдоль реки (перевод с каз.яз)]…
Немного заскучав, встав с того пригорка, он решил направиться домой. Встряхнув свои штаны, он обернулся на доносившиеся приятные звуки пения. Неподалеку от него маленькая девочка, рассматривая редкие цветочки на растениях, что-то напевала. Нежный и притом красивый ее голос, словно некой ласковой пеленой, расходился по окрестности. Из-за того, что он находился на возвышенности, она не могла его заметить. Он немного удивился и обратно присел на свое место и стал внимательно, прислушиваясь к ее мотивам, наблюдать за ней. Он слушал ее удивленно, не смея прервать эту очаровательную песню. Ее песня струилась, и обволакивала все вокруг. Девочка собирала в букет понравившиеся ей цветы. Ее движения были настолько грациозными, что казалось, она, наклоняясь за этими цветочками, танцевала. И вдруг, почувствовав чье-то присутствие, она внезапно замолкла и стала тревожно оглядываться по сторонам. Подняв свою голову вверх и завидев смотрящего на нее мальчика, выронив собранные свои цветы, она судорожно присела и задрожала. Она хотела убежать от него, но цветы, их красивые и дрожащие, на утренней прохладе от реки Яксарт, лепестки, велели ей непременно остаться и подобрать их.
–Я тоже так порой пою, когда мне хорошо. Не бойся меня. А ты красиво поешь. Эту песню мне порой напевает моя анашым. Как тебя зовут? Меня зовут Коркыт. Поднимайся ко мне. Отсюда ты увидишь то, что никогда и никому не позволено видеть. Никому, кроме меня! Это мое место! Я могу это говорить по праву, ведь я первым нашел его. Отсюда ведь все просматривается. Эти рядом, две маленькие возвышенности, что возле меня, для меня они словно горбы верблюда… Поэтому, тут я чувствую себя сидящим на верблюде… На своем волшебном верблюде Желмая[17 - Желмая – быстроногий (дословный перевод с каз.яз). По легенде, Коркыт, назвал так свою белую верблюдицу, в последствии, на которой он объездил весь мир.]. Тебе нравится, это название? Пусть это немного забавно звучит от меня, но это правда. Скорей же залазь сюда, иначе ты многое упустишь… Если не поднимешься ко мне, то будешь ходить и жалеть об этом всегда. И еще, у меня немного есть это, – сказал он и, достав с кармана хлеб, откусил его край.
–А ты не будешь бить меня? Мама говорит, что люди, часто бывают грубыми… Особенно мальчики, которые могут кидать в нас камни и прогонять палками. Мне действительно нравится это слово «Желмая». Я хотела бы тоже тогда, посидеть на Желмая… Ты сам придумал это прозвище? Все же ты немного смешной и странный, Коркыт, – ответила она и, позабыв уже про свои уже собранные цветы, жадно посмотрела на его хлеб.
–Я не смешной и не странный. Я обычный, как и все мальчики. Может немного наблюдательный… Уверен, что ты никогда и не видела, такого красивого простора, как здесь. А почему ты задаешь такие вопросы? Конечно же, я сам придумал это название. Когда я стану взрослым, у меня обязательно будет свой верблюд. Ну, или скажем, верблюдица. Хотя разве это важно… Мой аке, мне уже разрешал посидеть на своем верблюде. Поэтому я не понаслышке знаю, каково это – сидеть на нем и смотреть на все свысока. И, тогда, когда я вырасту, и у меня будет свой верблюд, то я назову его, этим красивым именем. Это мой секрет и его никто не знает. Лишь ты… Ты не расскажешь это другим? Хочешь я дам тебе свой хлеб? Ты же, наверное, хочешь есть? Правда, он немного подсох. Но все равно он вкусный… Моя мама вкусно печет хлеб. Знаешь, твоей песне что-то действительно не хватает. Ей, мне кажется, не хватает ветра и солнца… Хотя, о чем сейчас я говорю. Мне кажется, что песне, им что-то нужно… Не знаю почему, но мне кажется так. Что-то, что могло бы приукрасить твой голос… Если ты сыта, то я могу передумать и сам тогда съем свой хлеб, – уже посмотрев на нее смело и чуть усмехнувшись, он попробовал протянуть ей свою руку.
–Сейчас… – ответила она ему коротко и, ловко цепляясь за траву, росшую на краю обрыва, поднявшись к нему, села рядом. Принюхиваясь к запаху, она хотела почувствовать тот неистовый аромат. Аромат приятной корки хлеба с ее воздушным, как облако, нутром.
Коркыт улыбнулся в ответ, и передал свой хлеб ей. Жадно скушав хлеб, теперь же, она захотела его расспросить.
–А почему ты здесь один? Ты не боишься ходить тут один? Наверное, ты сильный. Мальчики все сильные, не то, что мы девочки. А как называется ваш город? Мы ведь недавно тут, – поинтересовалась она, и спешно подправляя свои волосы, робко бросила свой взгляд на него.
–А разве вы не отсюда? Этот город называется Жанкент. Наш город, он самый красивый. Мне кажется, что красивей его, нет ни одного места на земле…Так говорит мой отец, да и многие купцы говорят так. Мне кажется, они знают много всего, но почему-то не любят или не хотят рассказывать про это другим. Я иногда пробую их расспрашивать о разном. Лишь некоторые могут что-то рассказать. Многие из них, даже не обращают внимания на меня. Как будто бы меня нет вообще. Если бы я знал столько о мире, о разных городах и людях, то я бы непременно бы рассказывал про увиденное всем людям. Это моя мечта. Поэтому я хочу вырасти и стать взрослым, чтобы скорей увидеть все то, чего я не видел и, конечно же, не знаю. А у тебя есть тоже мечта? Кстати, а откуда вы приехали к нам? – неожиданно, вспомнив, что она говорила ему до этого, теперь и он решил разузнать про нее все.
–Откуда мы приехали, там горы. Мой аке говорит, что те горы, они упираются в небо. Наше племя называется Хазы-Бармак[18 - Хазы-Бармак – местность, расположенное на севере современного Азербайджана.]. Со слов моего деде[19 - Деде – дед, дедушка (перевод с азербайджанского языка)], а он у нас самый умный, у нас там, есть красивая гора Бойбеим. Ты не слышал про эту гору? Мои родители жили там, но сейчас мы, все время в дороге. И я не знаю, почему так… Я родилась, как они говорят, уже в дороге. У нас нет сейчас дома, и мы скитаемся в поисках хорошей жизни. К тому же, мы все время голодны… Я не помню, чтобы я была, когда-то сытой. А ты знаешь, каково это быть сытым? Мама мне говорит, что это все временно. Что мы, когда-то, вернемся в свой дом. И тогда я, надеюсь, увижу красивые свои горы, о которых мне рассказывали мой аке и мои родные братья. Это и есть моя мечта. Я сильно хочу этого. Наверное, для этого должно пройти много времени. Недавно моему старшему брату стало плохо и он исчез. Я расспросила всех своих родных, но никто не знал, куда он мог уйти. Наверное, они от меня что-то скрывают. Но я отгоняю эти свои мысли. Неужели, наши родители, могут говорить нам неправду? Мне кажется, будто он растворился в далеких миражах горизонта. Ему тяжело было следовать за нами, и он все отдыхал и не хотел вставать. Мама сказала, что он ушел от нас в другой мир, и смотрит на нас свысока. Коркыт, ты веришь в такое? Я хочу верить, что так оно и случилось. Но я еще видела, как мама моя плакала всю ночь, и поэтому я думаю, что он, мой старший брат, просто ушел от нас к другим людям. Что он просто устал от ходьбы и голода. У тебя не осталось еще хлеба? – переспросила она и начала, в поиске выпавших крошек хлеба, осматривать землю.
–К сожалению, у меня не осталось хлеба. А как тебя зовут? Хочешь, я принесу тебе завтра горячий хлеб? Только скажи, – напрягшись, он решил найти в ее глазах, знак поддержки.
–Да, я бы хотела снова покушать твой хлеб. Твой хлеб, он был очень вкусным. Жаль, что его было мало. Я никогда не пробовала такой вкусный хлеб. А тут действительно хорошо… Мне Желмая понравилась. Зовут меня Бахар. Меня так назвал мой деде. Это имя переводится как весна, красавица, умница. Тебе нравится мое имя? Оно и мне нравится. Отец говорит, что таким именем называют самых красивых девочек. Я не знаю, сколько мы пробудем тут, – чуть было, взгрустнув, она быстро вытерла свою слезу и попробовала всмотреться в горизонт.
–Я всегда боюсь смотреть на горизонт, когда миражи на ней. Мне кажется, будто они, зовут меня к себе… Поэтому, когда я их вижу, то стараюсь не смотреть на них, а просто иду за своими родными и смотрю себе под ноги. Коркыт, ты тоже так делай. Иначе, они растворят тебя тоже. Договорились? – продолжила она и на своем вопросе, повернув свою маленькую голову, посмотрела нахмуренно на него.
Вдруг, пролетавшая низко стая голубей, которая внезапно заметив их двоих у обрыва, дружно взметнулась вверх и далее повернула в сторону, испугала Бахар. Ее испуганные глаза будто взмолились о пощаде. И в этот момент, он вспомнил про тех людей-алапес и тоже, будто ошарашенный молнией, содрогнулся от своих мыслей.
–Договорились. Я тоже буду делать так, как и ты. Но разве миражи, они могут нести для людей что-то плохое? Бахар, ты пришла к нам со своими родными, лица которых обмотаны? И если это так, то почему ваши лица обмотаны? – сумев несвязно задать свой вопрос, он выдохнул и насторожился. Он готов был услышать любой ее ответ. Лишь бы он, не был тем… Именно тем ответом, который должен был перевернуть в миг его неготовое сознание.
–Да. Моя мать с отцом, а также братья и сестры, все они скрывают свои лица. Лишь я одна там, хожу как все вы. Такой, какой сейчас, ты меня видишь… Ты видел моих родных у ворот города? Никто не показывает мне свои лица. Не знаю, почему они все скрывают свои лица. Лишь однажды случайно я увидела лицо мамы. Она у меня самая красивая. Она говорит, что скоро и я стану носить повязку и также как и они, буду скрывать свое лицо. А я не хочу этого. Я красивая, Коркыт? Родные братья говорят, что мы избранные и нам не велено Всемогущим Тенгри, показывать другим свои красивые лица. Я согласна с ними, но я все равно хочу, чтобы другие люди видели, как я радуюсь или даже плачу. Отец мой говорит, что мы вынуждены были уехать с родных мест из-за того, что нас люди все возненавидели за нашу красоту. Он у меня самый умный. Не знаю почему, но в последнее время он тоже ослаб… Наверное, думаю, все это из-за тех миражей, Коркыт. Мне всегда тревожно, почему-то говорить о них… Коркыт, а что это у тебя в руке? – сказала она и удивленно посмотрела на своего собеседника.
–Это? Это, я и сам пока не знаю… Не знаю, даже как его и назвать…Поверь, оно издает звуки… Уже несколько дней, пробую ее мастерить. Я натянул на ветку дерева несколько конских волос и попробовал по ним провести такой же сделанной… И ты не поверишь, она действительно издала звуки. Это точно волшебные звуки. Может других, испугают его звуки, но мне, не знаю почему, они понравились. Эти нити, я назвал их струнами… Иногда, я пробую проводить по ним рукой, и тогда, она как будто, со мной разговаривает. Хочешь попробовать? – спросил ее Коркыт и неуверенно протянул ту вещицу ей. Заметив, что она не захотела взять ее в руки, он решил продолжить начатый свой разговор.
–Знаешь, Бахар, ты действительно красивая. Ты видела себя в зеркале? Наверное, нет. У моей мамы есть маленькое зеркальце. Ее маме, когда-то подарил мой аке. Завтра я принесу ее, и ты увидишь себя в новом свете. Это отражение, оно скажет тебе, насколько ты действительно красива. Ее зеркало, это словно некий волшебный мир, сумеет смотрящего на него, удивить и улыбнуться. Поверь мне, оно действительно такое. И еще, Бахар. Ты пробовала мед? Я бы хотел угостить тебя этим сказочным яством. Хочешь, я принесу его тоже тебе завтра? – задав свои вопросы, он понял, что она не понимала смысл каждого произнесенного им слова. Да, они не были ей знакомы. Но это, никоим образом не смутило Коркыт.
–Я не знаю всего того, о чем ты сейчас мне говорил, Коркыт. Для меня это незнакомо. Можно, я не буду дотрагиваться до этих нитей. Как ты назвал их? Струны? Немного даже и смешно, Коркыт. Может завтра, я попробую потрогать их? Я завтра утром приду сюда. Только и ты не опаздывай тогда. Ведь мне одной будет страшно здесь тебя дожидаться, – сделав красивый жест головой, она, сказав это, замолчала.
–Знаешь, Бахар. Я люблю, есть этот мед на солнце… Когда, он сочится с сот и нежно, медленно и волшебной струей, стекает по руке. Стекает и щекочет кожу, пока ловким движением языка, ты не останавливаешь его… Я научу тебя так кушать его. Поверь, слаще его, нет на земле другого яства! Если ты боишься щекотки, то тебе не получится испытать всю прелесть, о которой я только что говорил. Мне кажется, что глядя на солнце, сквозь него, ты непременно можешь увидеть волшебные миры, полные загадок. Где человек, окруженный там, таким волшебным таинством, непременно будет счастлив. Где, бескрайние пески, ведут тебя к чему-то хорошему и неизведанному… А ты, Бахар, знаешь, что такое счастье? – задав ей свой вопрос, чуть взгрустнув, он погрузился в свои размышления.
–Коркыт, я же говорила, что ты какой-то все же странный. Но ты нравишься мне. Мать моя часто ночами плачет, и я слышала, когда она, это слово, говорила моему отцу. Мне кажется, что это, именно то слово – когда человек плачет, он хочет сказать его другому. Как ты думаешь, я права? Если бы я могла, то сделала бы так, чтобы все люди, никогда не плакали. Ты знаешь, что можно сделать для этого, Коркыт? – обратилась она к нему и дрожащим голосом, произнесла его имя. Ее глаза были полны слез. Невинных детских слез, желавшие сорваться, с ее красивых и больших глаз…
–Бахар, когда я вырасту, то я найду тебя. Чего бы это мне не стоило. Я буду всех без устали расспрашивать, но найду это место Хазы-Бармак. Мне кажется, что я непременно смогу помочь вам всем. Помочь так, чтобы вы все, смогли бы забыть о своих заботах и печалях. Сделать так, чтобы ваши красивые лица, увидели бы все…, – сделав выдох, он опустил свой взгляд.
–Коркыт, не знаю почему, но я верю тебе. И если ты найдешь меня там, и мы встретимся, то я покажу тебе все наши красивые окрестности. А они у нас самые красивые ведь… Пока что, я о них знаю по рассказам своих родных. Но я непременно туда вернусь, и буду дожидаться тебя там. Мне кажется, ты сумеешь нам помочь. Я расскажу про тебя своим родным, чтобы они, тоже, как и я, возрадовались. Наверное, они все меня обыскались. Особенно, моя мать. Мне было интересно с тобой познакомиться и поговорить. Но я не хочу свою маму расстраивать. Она тревожится из-за меня всегда. Я хотела бы всегда находиться возле нее, но здешние цветочки, они ведь по-особенному красивы. И поэтому, я хотела для мамы, собрать сегодня маленький букет. И этот ароматный букет уже у меня на руках. Пусть улыбка моей матери даже будет скрыта материей, но я, по красивым морщинам возле ее глаз, прочувствую это…А я знаю, что ей очень нравятся цветы… Коркыт, неужели этот изящный букет не прекрасен? До встречи с тобой, я видела красивые синие цветочки. Как думаешь, они бы точно приукрасили бы этот букет? Мне надо их найти… Тогда до завтра, Коркыт? – задав ему свой вопрос, она встала и решила напоследок посмотреть на него.
–Да, конечно, до завтра, Бахар. Только и ты не опаздывай, – немного сожалея о прервавшемся диалоге, встав тоже с места, начал отряхивать свои брюки.
Немного повозившись у уступа, она спустилась и побежала. Коркыт же, некоторое время, посидев на том своем месте, решил подумать обо всем том, о чем они недавно говорили с Бахар.
Палящее уже полуденное летнее солнце, не беспокоило его. Ему хотелось еще посидеть. Но прежде, подумать обо всем, что она сказала ему. Сказала все и исчезла, словно солнечный блик на редкой волне Яксарта.
Его желание помочь тем несчастным людям, казалось, пересиливало его страх. Страх, который был навеян его родителями. Страх, ужасный и дикий, словно переселившееся чудовище, теперь, в головы обезумевших горожан.
Немного успокоившись, он решил вернуться домой. У центральных ворот он не встретил никого из тех людей-алапес. Это немного его напрягло, но все же, через некоторое время, он, позабыв о них, продолжил свой путь.
У крыльца дома, он увидел возившегося с конской упряжью, своего аке. Поприветствовав его и подставив ему свою щеку для его поцелуя, он зашел домой. Матери не было дома.
–Аке, а где моя анашым? – решил он поинтересоваться у своего отца и стал искать что-то покушать.
–Балам, где ты пропадал так долгое время? Уже и мать твоя жалуется, что ты не слушаешься ее и все время убегаешь из дома. Как же так, балам? – вдруг возмутился он. Он не часто так к нему обращался и поэтому Коркыт решил подойти к своему аке, и попробовать перед ним объясниться.
–Аке, мне скучно все время находиться дома. Мне хочется быть рядом с людьми. Аке, скажите мне, разве я не прав? Я бы хотел быть рядом с вами и помогать. Но вы говорите, что я еще маленький. Мне кажется, что я никогда не стану взрослым, – ответил ему он и уныло посмотрел на седло, которое он, держа в руках тщательно рассматривал. Его отец немного улыбнулся и, подозвав его еще ближе к себе, посадил на это седло.
–Знаешь, балам… Мы любим тебя и в каждом своем слове, мы хотим для тебя только добра. Ты хотел бы увидеть мир? Увидеть его таковым, каким тебе расписывают все? Но знай же, что не всегда наши представления о нем, могут оказаться таковыми на самом деле. Если бы все было так просто, балам. Ты непременно вырастишь и станешь таким, каким желаешь. Я это знаю. Мир, который нас окружает, он не только состоит из радости и веселья. Он может таить боль и горе. И поэтому я хочу, чтобы ты мог бы противостоять всему тому, что ждет тебя в твоей жизни. Уметь в своей жизни видеть мир наш, не как все окружающие, а более глубже… Я как никто верю в тебя, балам. Хочешь после того, как пройдет Ураза-Мейрам[20 - Ураза-Мейрам – день окончания поста в священный месяц Рамадан, один из главных мусульманских праздников. В арабской традиции он известен под названием Ид-аль-Фитр или «Праздник разговения».], я возьму тебя с собой в Отрар? Но готов ли ты, к долгой дороге и изнуряющему испытанию, Коркыт? Я там знаком со многими умными людьми. И к тому же, я бы хотел тебя познакомить с ними. Что ты скажешь на это, Коркыт? Хотел бы ты оказаться в караване? Видеть ночное небо, с мириадами на них рассыпанных звезд? Следовать за неустанным ветром, провожая своим взглядом, оторванные им, кусты перекати-поле? Ценить каждую каплю воды и верить в свои возможности; что путь, начерченный нам Судьбой, он будет ярким, словно падающая в ночном небе, звезда. Слушать неведомые звуки степи и восхищаться всем величественным творением нашего создателя Тенгри. Я жду твоего ответа, балам,– задав свой вопрос, он прищурено посмотрел на него и улыбнулся.
–Ураза-Мейрам? А что это? Я первый раз слышу это слово, аке. Какое же это, красивое слово. Расскажите мне об этом, – сказав это, Коркыт удивленно обратился к отцу.
–Знаешь балам… Там, куда я хотел бы тебя повезти на караване, люди такие же, как и мы… Но они верят другому божеству. Они называют себя мусульманами. Я пробовал вникнуть в суть их религии. Она вроде такая же, как и у нас… Я много раз слышал, что стать мусульманином не сложно. Я думаю, что даже не сложно все же жить, как мусульманин. Тебе должно быть интересно, а как это «жить как мусульманин». Для них – это их главные скрепы в жизни. И это – не воруй, не покушайся на чужое добро, и на чужую честь и достоинство, помогай любому человеку, если он действительно нуждается в твоей помощи, никогда не лги, ни в коем случае не клевещи, не притесняй слабого человека. Мы тоже придерживаемся этих незыблемых правил, но что-то все же есть в них особенное. И это особенное, пока оно ускользает от меня. Ураза-Мейрам – это их праздник. Праздник, после которого они начинают вести торговлю. Порой они называют этот праздник Ид аль Фитр. Это я знаю, потому что мне приходилось их расспрашивать. Поэтому я хочу тебя взять в дорогу с собой, и показать этих необычных людей. К тому же, скажу, что они все время увлечены поиском неких знаний. По крайней мере, мне так это показалось. Мы, люди, ведущие торговлю, нам нет другого дела, когда речь заходит про богов… Тем более, про других… Чуждых. Иногда Великий наш Небесный Отец Тенгри, посылает нам некоторых людей. Они, я считаю, являются частью божьего замысла. Нам это трудно принять и понять. Но у них есть своя роль в нашей жизни. Научить нас чему-то. Помочь выбрать наш путь или свести нас с него. Или, чтобы изменить нашу жизнь… Также как и нас, их вера, тоже делает с ними невероятное… То, что невозможно описать словами. Сожалею, но мне нечего больше сказать тебе, балам, – ответил отец его и чуть взгрустнув, опустил свои руки.
–Но, аке, почему же Всемогущий Тенгри позволил им оступиться? Дать усомниться в нашей вере… Вы же говорили, что ничто в этом мире, будь ты песчинкой в пустыне, или даже горой, ничто не может существовать без повелевания Всемогущего Тенгри. Почему те люди изменились и стали другими, нежели как мы? – Коркыт сказав это и застыв, продолжил наблюдать за ним.
–Балам, скажу лишь тебе одно. И ты это, должен запомнить на всю жизнь. В твоей жизни многое произойдет, и ты увидишь столько интересного и непостижимого, что, пробуя осознать их, ты и сам тоже будешь вынужден измениться. Думаю, что пройдет много времени, пока мы, наш народ, не осознает многого… Наш Всемогущий Тенгри, ведь он все видит. Видит все, когда мы впускаем в свои сердца сомнения. Видит все, даже, когда мы, пробуем вести свои дела и поддаемся своим различным соблазнам. Но нам надо быть непоколебимым в своей вере. И тогда, все хорошее, что случится, в последующем, с нами – это будет нам вознаграждением. Именно вознаграждением и ничем иным…. Это непреложная истина, которую твой прадед передал мне. Теперь же, я передаю ее тебе, Коркыт,– сказал его отец и задумчивым взглядом погладил его по голове.
–Аке, я запомню все, что вы сказали мне. Обещаю, – коротко ответил ему Коркыт и молча стал представлять образы, о которых он только что услышал от отца.
–Знаешь, балам, мечты без цели – это просто мечты. В конечном счете, они приведут тебя к разочарованию. Когда-то я тоже был таким же, как и ты. Я представлял свою жизнь, как нечто, что должно будет происходить само собой. Поэтому, на пути к достижению своей мечты, ты должен применять дисциплину… Словно это некое дело, которую я тебе поручаю… Помнишь, как я тебе говорил о том, как важно придерживаться наших договоренностей? Ведь это и есть, та самая дисциплина… Но что еще более важно, так это последовательность. И это потому, что без решимости ты не начнешь поиск своей дороги, а без последовательности – не сможешь добиться в ней успеха. Твой ум и разум, он должен всегда быть пытливым. Ничто не должно ускользать от твоих глаз. И тогда, все, что должно происходить с тобой внутри, ты на все будешь находить ответы. Никогда, чтобы ни случилось, будь всегда скромен и не причиняй зла никому, балам. Делай всем лишь добро. Однажды, один мудрец, повстречавшийся мне в пути, сказал свои слова. Эти слова, я постарался запомнить на всю свою жизнь. И он тогда мне сказал, что между добрым и дурным, есть разница. Последствия добра, они счастливые и приводят на небеса. Последствия дурного – несчастливые, тем самым приводят в кромешную и непроглядную тьму. Наш Небесный Отец Тенгри, он действительно мудр и всеведущ. Никто и ничто, воистину, не укроется от его глаз. Вот точно так же, балам, если наш Тенгри склонится, увидев насколько человек предан верой ему, то и весь мир поклонится ему. Но если человек, не ценит нашего Создателя, то и сам себе он не нужен. Боги нам сказали, что если явился в мир, человек полный верой в нас, то он непременно является на благо многим людям, на счастье богам и людям. Вот надо, стараться, кем быть. Пусть тебя твоя судьба будет испытывать, будет бросать тебя в камни и воду. Испытывать даже жаром огня. Но ты помни о своей цели, и никогда не отступай от этих слов, – сказал он и, поднимаясь с места, снова погладил голову своего сына.
Все сказанные его отцом слова, перенесли его в мир грез и таинств. Он чувствовал на своей щеке ласкающий знойный пустынный ветер. Видел каждую песчинку в бесконечных и бескрайних дюнах. Слушал ласкающие ухо звуки. Видел танцующих неизвестных созданий и себя. Стоявшего неподвижно среди огромного количества ликующих людей, пробовавших его растормошить и увлечь за собой, в безудержном и безумном танце. Он стоял и молчал в своем погружении, пока отец его, не выдержав, засмеялся.
–Аке, извините меня. Ваш рассказ невольно унес меня в мои же мечты и размышления. Я хочу оказаться в караване, аке. Я сделаю все, чтобы вы не передумали. Теперь я не смогу заснуть и буду видеть все, о чем вы мне рассказали. Аке, я хотел бы спросить вас о чем-то, – не желая уже расстраивать своего отца, он решил аккуратно сформулировать свой вопрос ему.
–Я слышал сегодня разговоры взрослых людей. Они говорили про людей-алапес. Кто же они такие и почему мы должны их бояться? Если вы могли бы, расскажите мне о них. Почему их не любят люди? Они, наверное, тоже такие, как и мы…
–Балам, мне уже не странно, что ты задаешь такие вопросы. Конечно, ты должен знать, может, и про них… Когда-то и я в твоем возрасте, неотступно бегал тогда за своим отцом, и всегда интересовался всем новым для себя. Да, весь город вчера и сегодня гудит. Люди в ужасе, что эти люди снова появились тут, в нашем городе. Раньше они старались обходить стороной наш город. Но знаешь, наверное, что-то случилось у них, что они потянулись к сюда… Все равно, хотим того мы или нет, все меняется… Знаешь, Коркыт, эти люди, они словно тени… Так еще мне, мой отец говорил о них. Великий Тенгри сделал их таковыми, что они, коснись нас, могут передать, спущенную с небес им свою кару, нам. Тем самым, освободиться… А то, что она действительно кара небесная, то это безусловно. Поэтому люди боятся их и пробуют прогонять их камнями, балам. Мне тоже их жалко, но я ничего не могу с этим поделать. Сказать, что взрослые люди только ради себя это делают? Конечно же, они это делают, ради своих детей. Чтобы ненароком, не случилось что-то непоправимое. Ну, как-то так, наверное. Балам, держись от них подальше и не смей к ним приближаться. Договорились? – сказав это, отец Коркыта поднялся с места и посмотрел вдаль. Словно пронизывая своим взглядом все вокруг. Простояв задумчиво некоторое время возле своего сына, достав кисет с табаком и покрутив его в своих руках, он, так и не решив закурить его, через некоторое время, решил удалиться за дом.
–Да, аке. Я выполню вашу волю. Но я найду способ помочь им… – тихо про себя прошептав, свои последние слова, Коркыт, бросил взгляд на уходящего отца и присел возле крыльца дома. Вскоре подошла его мать, и они вместе зашли в дом.
–Балам, как хорошо, что ты дома. Я иду с рынка. Ты, наверное, голоден? Если так, то присаживайся за дастархан. Но сначала, я бы хотела с тобой поговорить. Коркыт, тебя видели у городских ворот. Я же просила тебя, оставаться сегодня дома. Если я расскажу про это твоему отцу, то это не понравится ему, и он расстроится из-за этого. Балам, почему же ты не слушаешься свою анашым? – тихо спросила его она и не спеша начала накрывать дастархан.
–Анашым, извините меня. Не рассказывайте про это аке. Я лишь хотел краем глаза, увидеть тех людей и вернуться домой. Впредь, я буду непременно слушаться вас. Анашым, а почему вы, в последнее время, устаете. Скажите мне, пожалуйста. Вы заболели? – сказав это, он обратил свое внимание, как она, с трудом потягиваясь за недалеко стоявшей пиалой, немного оступилась и присела.
–Нет же, мой дорогой и внимательный сынок. Просто скоро, у нас в семье может появиться пополнение. Это может быть твой братик или сестренка. Кого-бы ты хотел, скажи мне балам? Хотел бы ты называться старшим братом, Коркыт? – спросила она его и приятно заулыбалась.
–Анашым, я бы хотел сестренку. Конечно, я хотел бы быть старшим братом… Тогда, думаю, никто меня не посмел бы назвать маленьким. Я уверен, что заботился бы о ней и не давал ее в обиду. Мне кажется, мы вместе будем помогать друг другу. Я никогда, обещаю вам, никогда не обижу ее, анашым, – в этот момент, сказав это, он, привстав, потянулся к ней и поцеловал ее.
–Кушай свой хлеб, пока он не остыл, балам. Защитник ты мой. Чем ты занимался сегодня, тебя спрашивали твои друзья. В последнее время, я не вижу тебя играющим со сверстниками. Тебе не интересны они, Коркыт? – пробуя заметить его реакцию на свои слова, она, сказав это, краем глаза решила посмотреть на него.
–Анашым, какие они мне друзья. С ними мне скучно. Им хочется играться все время, словно они маленькие дети. Они, мне кажется, так и не вырастут и останутся таковыми… Разве мой аке, был таким? Вы мало рассказывали мне о нем. Думаю, что я похож на него. Каким он был в молодости, анашым? Пожалуйста, расскажите мне о нем, – он, сказав свои слова, посмотрел на нее и погладил ее руку.
–Да, балам, с тобой, наверное, и не поспоришь. Твой отец с малых лет был целеустремленным. Он, так же, как и ты, хотел все исследовать. Как он сам мне рассказывал, его волновало все. Точь-в-точь, как ты сейчас. Я сама порой смотрю на тебя и часто вспоминаю все то, о чем мне рассказывал твой отец. Убегал также из дома и подолгу бродил по округе. Ну, разве ты не поступаешь так, дорогой мой? Откуда я это все знаю? Наши родители были друзьями и, к тому же, мы жили по соседству. Но все изменилось, когда ему было, где-то также как и тебе, родители его покинули этот бренный наш мир. Его воспитал твой прадед. Мудрым он был человеком. Тогда, я, будучи еще маленькой девочкой, заметила, как он стал вмиг другим. Одиноким и замкнутым. Он не играл тогда со сверстниками и даже не ходил на рынок. Ведь там же всегда полно людей и, можно было бы сказать, что он был, как бурлящий на огне казан с кипятком. Пусть души его родителей, покоятся с миром… Я знала их. Как-то вот так, балам. Хотя мы и знали друг друга со стороны, но нас, все же, познакомили наши родители. Они хотели тогда породниться. Вот так, мы и поженились. Чтобы ты еще хотел узнать еще? – сказала она и попробовала взглянуть на Коркыт, более проникновенными глазами. Через некоторое время, она не выдержав, решила, чуть улыбнувшись, снова к нему обратиться
–Коркыт, ты меня совсем заговорил. Мне и кешки-ас нужно готовить. Идем же со мной, балам, я хочу показать тебе что-то. Хочешь, я покажу тебе что-то? – спросила она и, посмотрев на удивленного своего сына, улыбнулась.
–Анашым, а что это может быть? Конечно же, я хочу увидеть это, – коротко у нее поинтересовался Коркыт. Ее слова так заинтриговали его, что мысли, кружившиеся у него в голове, в тот момент, вмиг улетучились.
–Я покажу тебе кое-что, что никогда и никому не показывала. Балам, пусть это будет нашей тайной. Это высушенный цветок, подаренный мне твоим отцом. Он называется тюльпан. Он растет у нас в степи лишь некоторое время, а после, когда солнце, своими палящими лучами, начинает обжигать землю, выгорает совсем. Такая у него, к сожалению, участь. Эти цветы, они как люди. По крайней мере, мне так кажется. Я храню его втайне от твоего отца. Когда нибудь я покажу его ему, но пока, я думаю, это время, еще не настало. И тогда, я надеюсь, что он удивится… Я помню до сих пор его запах. Его неповторимый и нежный аромат. Нежнейшие тычинки, скрываемые ярко желтыми лепестками. Балам, дотронься. Не бойся, с ним ничего не случится. Этот цветок для меня, он очень дорог, – и, в этот миг, она, повернувшись, нежно поднесла его к сыну.
–Анашым, я чувствую его аромат. Пусть он даже слабый, но мне кажется, он до сих пор источает запах. Я сохраню, анашым, эту тайну. Могу представить, каким он был, когда он, источаемый нежным ароматом, был вам подарен. Анашым, расскажите мне еще про аке. И еще, я хотел бы вас попросить о чем-то – коротко сказав это ей, он продолжил принюхиваться к засохшему цветку. Выражение матери несколько изменилось, и она удивленным голосом, решила тоже переспросить своего сына.
–О чем же ты хотел меня спросить, балам?– спросила она и замолчала.
–Анашым, вы только не спрашивайте меня, зачем оно мне стало надобным, но я хотел бы завтра, одолжить у вас то маленькое зеркало. Я только хочу показать его одному человеку. Покажу, чтобы он увидел в ней свое отражение – как можно коротко попробовал ответить он ей и, не поднимая своих глаз, краем глаза посмотрел на ее гладкие руки.
–Да, конечно, балам. Почему же ты спрашиваешь у меня разрешения? Я и не буду даже интересоваться, зачем оно тебе, раз ты этого так хочешь, – ответив на его вопрос, она улыбнулась и передала, завернутый в белую материю, маленькую круглую шкатулку.
–Какая красивая шкатулка, анашым. Я не видел ее у вас раньше, – спросил ее Коркыт, и с интересом, стал разглядывать ее.
–Да, балам, эту шкатулку недавно мне подарил твой отец. Тебе тоже понравилась она? Со слов твоего отца, она покрыта белой эмалью и перламутром. Он еще говорил, что купил ее у одного купца с города Турфан[21 - Турфан – город, находившийся в Восточном Туркестане. Подчинялся Тюргешскому Каганату (704-756 гг).]. С ней связана некая история, и тот купец, попробовал рассказать ее, твоему отцу. Хотел бы ты, услышать ее, балам? – она посмотрела на сына наискось, желая краем глаза, заметить его поведение.
–Да, конечно, анашым. Вы еще спрашиваете это у меня, – пробурчал в ответ он и, желая не выдать свой интерес, еще ближе устроился возле нее. Его глаза, радостные и живые, рассматривавшие ее, сейчас, с особым интересом, все же говорили сами за себя. Она все замечала и поэтому, чтобы растянуть себе удовольствие, хотела немного потянуть со временем.
–Анашым, вы самая хорошая у меня! Я люблю вас обоих. Погладьте меня по голове, мне нравится, когда вы, своей рукой проводите по ней… Спасибо вам. Я завтра ее верну вам, – продолжил Коркыт и резко встав с места, обнял свою мать.
Она сидела и гладила его по голове, пока он, пару раз зевнув и закрыв свои глаза, сладко погрузился в сон. Подтянув недалеко лежавшую подушку, она, нежно опустила его голову на него и, улыбнувшись, накрыла одеялом.
На следующее утро, Коркыт проснулся рано и лежа в своей постели, попробовал представить, как сложится его сегодняшний день. Было совсем рано и родители его до сих пор спали. С головы не выходила мысль о предстоящей встрече с Бахар и обещанные ей хлеб и мед. Но, главное, это, конечно, было зеркало. Зеркало, которое могло бы, удивив ее, изменить Бахар. Но, главное, это заставить ее улыбнуться.
Оно лежало неподалеку, возле подушки. Взяв и погладив ее, он решил представить Бахар. Представить то, как она, посматривая на его зеркальце, будет, поглаживая свои черные косички, смеясь, делать смешные ему рожицы. И от этих мыслей, засмеявшись, он, было, не разбудил спящих своих родителей. Чуть успокоившись, он продолжил лежать на постели и представлять о разных приятных ситуациях, которые могли бы сегодня обязательно с ним случиться. И тут, внезапно он вспомнил того дедушку, с которым вчера ему пришлось познакомиться на рынке.
