– А-а-а-а! – застонала Иришка, когда та подвинула ее ногу. – Не перемещайте меня так резко, у меня все тело горит, как в аду!
– Женщина, потерпите чуть-чуть, я же должна снимок сделать. Срастется что неправильно, врачи будут виноваты? – Рентгенолог аккуратно переместила больную ногу, а у Иришки перед глазами поплыли темные круги.
– Боже, за что мне все это?! – запричитала пациентка.
– Раз стонете, значит, живы, а кости со временем срастутся, – попыталась успокоить ее медсестра.
– Вы хоть понимаете, как это больно? – возмущенно простонала Иришка и тут перед ее взором предстала четкая картинка прошлого. Она прикусила губу и отвернулась.
– Коля! Где мой Коля? – ничего не видя от охватившего ее ужаса, Анна Семеновна ворвалась в приемные покои и схватила за руку первого попавшегося врача. —Бога ради, скажите, где мой Коля?
– Мама, возьми себя в руки, еще ничего не ясно. – Дочка заботливо подхватила мать под руку.
– Ваш муж – Тылов Николай Андреевич? – спросила женщина-хирург.
– Да, – вытирая слезы, подтвердила Анна Семеновна. – Скажите, наконец, где он?
Женщина-хирург посмотрела сначала на мать, потом на дочь.
– Мне жаль, но ваш муж погиб.
Анна Семеновна застонала и странно обмякла. Женщины подхватили ее и усадили в ближайшее кресло.
– Света! – Хирург подозвала медсестру. – Принеси нашатырь, и, когда очнется, объясни все. Мне надо идти. – Она поспешно удалилась к другим пациентам.
Когда Анна Семеновна пришла в себя, медсестра ласково погладила ее по руке и тихо сказала:
– Я знаю, это вас вряд ли утешит, но он умер быстро. От шока у него произошла остановка сердца, а после ему уже не было больно.
Анна Семеновна сжала губы и уткнулась в плечо дочери. Та одной рукой гладила мать по голове, а другой вытирала бегущие без конца слезы.
– Мам, он всегда говорил, что прожил счастливую жизнь и, если бы у него был шанс что-то изменить, он оставил бы все, как есть.
На опознание Юрия Юрьевича Комова никто не пришел. Его искалеченное тело никому не было нужно. Похоронили его тихо, и спустя полгода о нем забыли даже соседи и жена. Могилка быстро затянулась травой, а вскоре к ней заросла и тропинка. Никто никогда о его существовании не вспоминал.
Михаил Романович легко отделался. Пьяным, как известно, везет. Он первым очнулся и сам вылез из покореженного автобуса.
– Етить твою! Как машину смяло. – Он сунул руку в карман, чтобы достать сигаретку и зажигалку, но их там не оказалось. Тогда старик осмотрелся по сторонам и, заметив водителя КАМАЗА, вызывающего скорую, побежал к нему. – Начальник, огоньку подкинь, – издали закричал он.
Водитель КАМАЗА поднял голову и схватился за сердце: по мокрой темной дороге к нему бежало странное худое существо в лохмотьях и крови. Глаза у него странно блестели, а рот криво скалился. Старик махал рукой и просил огоньку. Когда фигура приблизилась, водитель сообразил, что это живой человек. Он подхватил деда под руки, усадил в кабину и накрыл теплым пледом.
– Папаша, ты особо не двигайся. Сейчас скорая подъедет, тебя осмотрит, потом и покурим. Мне самому курить охота: голова трещит и тело ломит. Я ведь на нормальной скорости шел, а ее, паршивку, все равно занесло! – Мужчина с силой пнул колесо. – Посиди тут, я сбегаю, гляну, может, кому помощь нужна.
С ушибами, царапинами и ссадинами Михаил Романович попал в приемные покои. На следующий день к вечеру он уже сидел в своем сарае и пил водочку. С огурчиками, которые принес Митька, она была хороша.
Утром третьего дня Михаил Романович не проснулся. Похоронили старика быстро, а вот отпивали долго: месяца три. Местные алкаши в сарайчике усопшего устроили бар и по вечерам отводили там душу.
Сосед Митька временами приходит на могилку Михаила Романовича, садится на старый пень и поминает друга, как полагается, водочкой.
Светлана Владимировна Ветрова очнулась от странного звона в ушах. Та жуткая картина, которая предстала перед взором, впоследствии не давала ей покоя всю оставшуюся жизнь. От обильного запаха и вкуса крови женщину вырвало. Железный привкус на губах и вид искореженного металла слились воедино. Она попыталась высвободиться из жуткого плена, но что-то мешало ей двигаться. У нее на ногах лежало искалеченное тело страшного окровавленного мужика. Светлана Владимировна истошно завопила и попыталась высвободить ноги, но сил не хватало. К тому же руки все время скользили, словно их смазали маслом. Когда она поднесла их к лицу и поняла, что они в крови, то завопила больше прежнего и снова потеряла сознание.
Когда женщина очнулась, ничего не изменилось. Она по-прежнему лежала в луже крови в искореженном автобусе. Постепенно ей начало казаться, что этот кошмар никогда не кончится. Но вскоре замерцал странный свет, и она поняла – подъехала машина скорой помощи.
Светлана Владимировна отделалась сотрясением мозга и переломом двух ребер. Со временем физические травмы зажили, а вот психологическая – так и не прошла. С момента аварии Светлана Владимировна не переносила никакой транспорт, она везде ходила пешком.
Борис Леонидович Тихомиров долго не приходил в себя. Врачи уже боялись, что он не очнется. Но случилось чудо, и он открыл глаза. Находившиеся в это время в палате жена и молоденькая медсестра непроизвольно вскрикнули. Один глаз у Бориса Леонидовича вытек совсем, а другой походил на кровавое месиво. Также у него из-за перелома позвоночника отказали ноги. Всю оставшуюся жизнь он вынужден был полагаться на жену, которая до последней минуты о нем заботилась.
Говорящие камни
В семье Окуниных росли две замечательные девочки-погодки, единственным сходством которых была бегущая по венам кровь.
Старшая, которой недавно исполнилось семнадцать, была так естественно мила и нежна, что её невольно звали Иришка. Овальное лицо, мягкие линии, аккуратный носик, широкие, но красивые брови, светло-карие глаза, – ее черты пленяли с первого взгляда. Грациозность и гибкость движений завораживали взор. Со стороны казалось, что она не двигается, а плывет по водной глади. Ее нежные прикосновения во время беседы ощущались, как скольжение шелка. Встретив подобное создание, неосознанно тянешься к нему. Так ветви деревьев тянутся к солнцу. Трудно осуждать сей искренний порыв.
Младшая сестра Полина обладала дерзкой и холодной красотой. Продолговатое с острыми чертами лицо обрамляли чёрные прямые волосы, которые хорошо оттеняли бледную фарфоровую кожу. Выдвинутый вперед подбородок подчеркивал напористый характер. Глубоко посаженные, большие, серые глаза, которые владелица слегка прищуривала, выдавали пытливую натуру. Никому и в голову не приходило называть её Полиночкой. Если кто-то все же позволял себе подобную вольность, девушка гневно сдвигала брови и шумно хмыкала. Иногда, против обыкновения, она поправляла гостя: «Лучше Полина».
Столь непохожие сестры часто спорили, но до злых ссор (в силу характера старшой) дело не доходило. Когда Иришка с Полиной не сходились во мнениях, они расходились по комнатам. Первая при этом аккуратно прикрывала дверь, в вторая громко ею хлопала.
Жило семейство Окуниных на краю поселка. Сестры часто гуляли в живописном парке, расположенном неподалеку. Растительность в нем была смешанной: тут встречались и дубы, и березы, и молоденькие осинки, и липы, и ивы. В глубине располагалось похожее на восьмерку озеро. Там, на песочном берегу, сестры отыскивали себе укромное местечко и подолгу беседовали обо всем на свете.
Начитанная Иришка обычно рассказывала о чем-то, а Полина отыскивала в историях противоречия или создавала их. Если Иришка упоминала, что любит скорый бег волн, то Полина заявляла, что они портят вид водоема. Если сестра любовалась отражением, то Полина упоминала о тихом омуте. Так вышло и в среду, когда девочки устроили привал.
Удобно расположившись на горячем песке, Иришка медленно водила по нему руками и отыскивала камушки. Она с неподдельным интересом рассматривала находки, гладила их, собирала в ладони и слегка трясла, а потом складывала в замысловатые узоры. Полина с нескрываемым скепсисом следила за манипуляциями сестры.
– У камней есть свойства, которые способны помочь человеку. – Иришка вытащила на поверхность очередной трофей. – Издревле люди использовали камни, как талисманы. Агат, например, помогает принимать решения, оберегает от неприятностей. Аквамарин считается покровителем моряков: предохраняет от кораблекрушений. Аметист избавляет от тоски.
– Ты на днях справочник прочла? – Полина, заметив, что сестра перечисляла камни, начинающиеся на «А», не преминула ее поддеть.
Иришка заметила колкость, исправилась и продолжила:
– Сапфир наделяет человека верностью, целомудрием, притягивает друзей, рождает скромность и правдивость, отгоняет врагов. Он излучает мощную энергию космоса. Разве этот факт не завораживает? Говорящие камни…
– Это для тех, кто верит во всякую ерунду. – Полина вгляделась в зеленое нутро александрита, который красовался на шее сестры. Камень блеснул в лучах солнца и слегка сменил оттенок. Полина никогда не задумывалась над значением камней, ей просто нравилось смотреть, как те переливаются. – Но если тебе нравится думать, что они говорят, пусть будет так.
– Ты вспомнила наш разговор у моря? – Иришка с интересом посмотрела на сестру.
– Как можно его забыть? – хмыкнула та. – Во-первых, в тот раз я впервые услышала о говорящих камнях, во-вторых, ты постоянно возвращаешься к этой теме.
– Неужели и в этот раз ты не слышишь их тихое перешептывание?
– Уволь. – Полина подхватила с песка камень и швырнула его в воду. Тот проскакал по водной глади четыре раза и ушел на дно.
– Чудес не видит тот, кто в них не верит. – Иришка накрыла ладонью камень, а когда раскрыла ее, там ничего не было.
– Этот старый фокус я знаю не хуже тебя.
Полина подобрала очередной камень и попыталась вслед за сестрой повторить трюк, но у нее ничего не вышло. Словно нарочно, камень раньше времени выпал из рук. Иришка весело улыбнулась, а Полина разозлилась на себя за проявленную неуклюжесть.
– Чудес на свете не бывает, это ловкость рук или, как в твоем случае, разума.
– Еще Александр Грин говорил, что чудеса следует творить самим.
– На то он и писатель, чтобы рассуждать о высоком. – Полина не любила оставлять последнее слово за сестрой.
– Хочешь верь, хочешь нет, а камни говорят с нами. Многочисленные пословицы и поговорки яркий тому пример: «Братская любовь пуще каменных стен».
– Угу, – отозвалась Полина и тут же вернула сестре подачу. – Братья так разошлись, что камня на камне не оставили.
– Ну, хорошо! – Иришка поддержала затею посоревноваться. – Сердце не камень.
– Каменное сердце.
– Под лежачий камень и вода не течет.
Некоторое время Полина молчала. Ей трудно было соперничать с сестрой, но сдаваться она не хотела. Наконец, она вспомнила пословицу, которую любила их властная бабушка.
– Под ветром гнется камыш, а не камень.
– И камень зазеленеет, если к нему с душой подойти. – Иришка не заставила себя ждать.
– Злое слово камнем на сердце падает.
– Ласковым словом и камень растопишь.
– Как бы высоко ни летел орел, всё равно на камень сядет.
Иришка медлила с ответом, и Полина наслаждалась ступором, в который ввела сестру.
– Люди чаще помнят и видят плохое, а потому пословиц и поговорок о негативных свойствах камней больше, – заметила она.
– Если камень осветить, он не хуже солнца сияет, – наконец, тихо сказала Иришка.
– Я такой пословицы не знаю. – Полина свела брови.
– Я вспомнила луну, и сама ее придумала, – пояснила сестра.
– Не было у нас такого уговора. Так что я выиграла, – уверенно заявила Полина.
– И в камнях смысл есть, они просто так на дороге не лежат. – Иришке нравилось придумывать что-то новое. – Но ты права, о выдумках уговора не было. Ты победила.
– Хоть ты и умничала, говоря о камнях, я так и не поняла, почему они говорящие? Это не они говорят, а люди за них все воображают.
– Так, да не так, – отозвалась сестра. – Ответь, как появляются поговорки?
– Их умники вроде тебя придумывают, – усмехнулась Полина.
– За умницу благодарю. – Иришка нашла очередной камень и, наконец, завершила картину: горы, озеро и дерево. – Ты в чем-то права. Их действительно люди придумывают, но люди не простые, а наблюдательные. А вывод они делают тогда, когда свойство камня из раза в раз повторяется.
– Хорошо. – Полина осмотрелась по сторонам и вскоре подняла самый обычный серый камень. – Что он тебе говорит?
– У тебя на ладони ему тепло и уютно.
– А я утверждаю, он говорит, что хочет вернуться на прежнее место. Кто из нас прав? – Девушка ликовала, ей казалось, она поймала сестру в хитрую ловушку.
– Обе, – ничуть не смутилась Иришка.
– Объясни.
– Сколько людей, столько и мнений. Если ты взяла в руки камень и почувствовала именно это, значит, это его послание.
– В чем тогда смысл, если каждый, взяв в руки камень, будет думать о своем?
– Неужели ты хочешь, чтобы все люди на Земле об одном и том же думали? – невольно улыбнулась Иришка.
Полина притихла и надолго замолчала, потом отмахнулась от сестры.
– Пойдем домой, ветер поднялся.
– Да, с запада на нас надвигается серая рать. – Иришка поспешно сложила плед.
Взявшись за руки, девушка побежали к дому. Неожиданно Полина споткнулась о торчащий из земли булыжник и упала. Иришка помогла ей подняться.
– Что же мне твой противный камень хотел этим сказать?! – зло выпалила Полина, потирая ушибленное место.
– Что нужно быть внимательной, – наставительно произнесла Иришка.
Ужин с призраком
У Шувалова Анатолия Афанасьевич по весне умерла жена Мария. Анатолий был мужиком порядочным, семейным, быт вел аккуратно, характер имел стойкий, выносливый. Внешность у него была самая заурядная: отправь его в толпу, и он быстро сольется и исчезнет в общей массе. Седые волосы раздвинула проплешина, морщины избороздили лицо, кожа провисла во всех положенных местах: под глазами, по линии подбородка, на щеках, – в общем, в семьдесят один год он выглядел соответственно возрасту. Однако, было и то, что выделяло Анатолия Афанасьевича среди прочих мужчин – то был тонкий, слегка гнусавый голос. Носил он штаны, вроде шаровар, а сверху надевал рубахи разных цветов: если праздник – красную или белую, если будни – серую, синюю или коричневую. Иногда, когда было прохладно и дул свежий ветер, накидывал вязанную или меховую безрукавку. На ногах часто сидели валенки, но в особо жаркие дни он надевал шлепанцы или сандалии.
О смерти жены Анатолий сокрушался долго: привычку в поле не выкинешь, она, как хвост, всю жизнь за человеком тянется. А привычка к жене у мужика была крепкая, прожили вместе почти пятьдесят годков, и в горе, и в радости, как Богом и отцами завещано. Но былого, увы, не вернешь. Погоревал мужик, да делать нечего – жизнь свои правила диктует. Начал Анатолий в семьдесят годков все по новой. С утра печку истопит, сядет у окошка, глядит в сад и вздыхает:
– Ох, Маря, Маря, тоска без тебя смертная: не кормишь ты меня, не поишь, в магазин за мукой не гоняешь, хлеба не печешь, нотаций не читаешь. Что одному делать – ума не приложу. Дети наши разъехались, когда свидимся – только Богу ведомо.
Чтобы не помереть от скуки, начал Анатолий дела себе выдумывать: то печку поправит, то крыльцо починит, то голландку побелит, то старую конюшню в порядок приведет. Чтобы лишние мысли в голову не лезли, нагружал себя под завязку.
