В комнате он уже уложил её в постель, а сам ушёл за препаратом. Морганна осталась наедине со своими мыслями, которые плыли под тихое сопение Ричарда. Хель попробовала пошевелить рукой, но та словно приросла к кровати, не желая слушаться. Ноги тоже не хотели подчиняться, а от осознания, что к приступу добавился ещё и паралич, Морганне стало так горько, что по щеке скатилась слеза. В глазах снова потемнело, словно на весь мир опустилась тьма.
«Я ужасна. Ужасна, ничтожна… Я монстр! Почему я вообще жива? Я не хочу причинять им столько боли… Я хочу умереть… Нет, я хочу жить! Или умереть… Я хочу просто исчезнуть».
– Морганна, конна. – Альберт быстро и тихо влетел в комнату с необходимым препаратом и оборудованием.
Хель поморщилась, чувствуя, как после укола лекарство медленно растекается по венам в руке. Аня захныкала из-за этого, словно маленький ребёнок, пытающийся проснуться от кошмара. Она чувствовала, как брат садится рядом, из-за чего кровать чуть скрипит. Мужчина ласково и осторожно взял Морганну за руку, прижимая пальцы к своим губам.
– Скоро всё пройдёт, конна… Сейчас тебе станет легче… Всё хорошо, я с тобой, милая…
Когда Морганна окончательно пришла в себя, Альберт ещё раз осмотрел её и ушёл к себе, попросив в случае чего его разбудить.
Приступ уже полностью прошёл, а его последствия почти исчезли – Хель почувствовала, как кончики пальцев слегка покалывало, а в горле немного першило, и её потянуло чихнуть. Аня осторожно поднялась на постели. Из-под двери свет не горел, – видимо, уже успели потушить лампы в коридоре.
Ричард ворочался во сне: сжимал уголок подушки в кулачок, хмурился, что-то фырчал на своём сонном. Морганна по-настоящему залюбовалась мальчишкой, а затем наклонилась и нежно поцеловала его в макушку. Жалко будет прощаться с ним. Но Клаус хороший человек. Он сможет достойно вырастить ребёнка.
Женщина спустила ноги на пол и поджала пальцы из-за лёгкого холодка, пробежавшего по ступням. Пламя свечки забавно заплясало, и Хель вспомнила одну игру, которую как-то показывали другие сироты из их столичного приюта. Сначала Морганна размяла парой движений ладони, а затем подняла подсвечник на уровень своей груди и начала вглядываться в дрожание огонька в стекле, иногда специально выдыхая на него, чтобы образы в отражении были поразнообразнее.
Раздался стук в дверь. Женщина застыла и отвернулась от окна, прикрыв ладонью пламя свечи. Стук повторился. Хель выдохнула, а внутри отругала себя за излишнюю пугливость. Прямо перед самой дверью Морганна вдруг остановилась и обернулась обратно к окну. Неведомый образ уже растаял в маленьком огоньке.
Морганна мягко надавила на дверь, чтобы плавно открыть её. Не хотелось скрипом разбудить Ричарда. Удивительно, что кто-то так поздно ходит по номерам.
– Я разбудил тебя, авира? – Нишант опустил лампу и прижал указательный палец к своим губам. Выглядел он очень взволнованно, так ещё и пытался отдышаться. – Наверное, странно видеть меня сейчас, здесь и в такое время, но я вынужден быть столь наглым.
– Здравствуй. – Морганна застыла и вгляделась в его глаза, после отступила назад и как-то неуверенно произнесла: – Проходи.
Хель пропустила мужчину в комнату и закрыла за ним, все ещё непонимающе поглядывая на внезапного гостя. Нишант снял плащ и огляделся в поисках места присесть. Заметив стул, он уложил вещи на спинку и уселся. Женщина расположилась на кровати и прикрыла ноги одеялом.
– Какие же Духи тебя вели, что ты нас нашёл?
Фаввара что-то вынул из своей сумки. Это был портрет той самой ведьмы, которая в детстве душила её. Морганна нахмурилась. На шее действительно был большой безобразный шрам.
– Что случилось?
– Шанти похитила эта ведьма. Она напала на нас дома. – Нишант уронил голову в руки, а портрет оставил на столе. Его плечи затряслись, а сам он был в шаге от рыданий. – А когда я пришёл в себя… какая-то женщина меня разбудила. Она быстро сунула мне в руки это и привела к какому-то подземелью. Я… думал, что вы уже в столице, а потому искал постоялый двор. Мне сказали, что здесь можно переночевать. Уже потом я увидел карету и… спросил, где вы ночуете.
Морганна внимательно слушала его рассказ и лишь под конец взяла в руки лист.
– Ведьма упоминала что-то ещё? Может, какой-то ритуал, обряд?
Нишант застыл и отрицательно помотал головой, но потом распахнул глаза.
– Она говорила про книгу. Та, кто помогла мне прийти в себя. Она… она ещё просила передать, что нужно успеть до праздника. – Фаввара задумался. – Вроде… Чёрный Полдень, да.
– Про какую книгу? – Морганна встала и подошла к свой сумке. Она вынула оттуда рукопись.
– «Им нужна книга из лесного дома». Так она сказала.
Морганна провела пальцами по твёрдой обложке в кожаной отделке и выкрашенной в тёмно-зелёный цвет. Железные уголки рамок были довольно холодными, а замок поблёскивал из-за лампы.
Хель вернулась и положила книгу на стол.
– Ты знаешь, что это такое?
Нишант мотнул головой.
– Чёрный Полдень – это особый праздник магии, проходящий раз в четыре сотни лет. В полночь этого события эфир может обретать такие масштабы силы, что ты и представить себе не можешь. – С каждым своим словом Морганна становилась всё серьёзнее. – В Чёрный Полдень фракции способны чуть ли не врата в Подземье открыть.
– А эта книга? Ты сможешь её открыть и прочитать? – Фаввара поднял на неё взгляд, но тут же поник. – Наверное, это могут лишь ведьмы.
– Нет. Я могу попробовать. Не уверена, что получится. – Хель сняла сумку и вытряхнула её содержимое на стол. – Но я из шаманского рода. Мне нужны свечи.
Одиннадцатая глава. Кошмары
Светоч истины часто обжигает руку того, кто его несёт.
П. Буаст
Нишант глубоко вдохнул и посмотрел вниз. Из-под двери шёл приглушённый свет. Скорее всего, Альберт ещё не спал, однако мужчине не хотелось его тревожить. Пока Морганна готовилась к проведению ритуала, Фаввара был отправлен за братом. Собравшись, Нишант постучал.
Сначала ничего не произошло, поэтому мужчина ещё раз попробовал. Теперь раздался скрип половиц и звук шагов. Альберт открыл дверь и тут же нахмурился, сжав в ладони кинжал. Нишант сглотнул и отступил назад.
– Морганна попросила позвать тебя. Я объясню по пути.
– Хорошо. – Ал не стал приглашать в свою комнату, но и дверь не закрыл.
Нишант только на секунду шагнул внутрь, чтобы добавить:
– Морганна попросила взять свечи.
Альберт кивнул и продолжил уборку стола. Судя по всему, он обрабатывал кинжал маслом перед тем, как мужчина его потревожил. Хель всё ещё поглядывал на внезапного гостя, из-за чего Нишанту становилось неуютно.
Это отличие между братом и сестрой он помнил ещё с их общего года обучения. Если Морганна могла до конца скрывать свои подозрения, то Альберт был довольно честен в своих мыслях. И хотя по отношению к сестре он, разумеется, был мягче, ей тоже никогда не врал. Фаввара вообще не мог вспомнить случая, когда Альберт, даже в шутку, кого-то обманывал. Если он не был уверен в своих словах, то предпочитал промолчать. Единственным человеком, который мог вывести его из себя, была Салем.
Салем Розберри всегда крутилась возле Морганны, зачастую даже держа её ручку. Других близких подруг Хель Нишант не мог вспомнить. Однако и саму девушку он помнил отчего-то плохо. Точно он знал, что она была чародейкой, которая удостоилась чести быть обученной какой-то магии от теней. Это произошло ещё до приезда Нишанта, поэтому подробностей он не знал.
Пускай Салем и была близкой подругой Морганны, это не отменяло её своенравности. Однажды сам Фаввара стал свидетелем того, как она последними словами обложила бывшего жениха Морганны из-за какой-то его неосторожной шутки. Его, к своему сожалению, Нишант тоже знал. Эфиан Таш-Коч был чуть ли не самым заметным из приехавших в Варяжье курсантов. Они вместе учились ещё в медианской Академии, но не сказать, что дружили. Фаввара был вынужден терпеть его рядом с собой. И если быть честным, Нишант совершенно не понимал, как Морганна хоть что-то хорошее разглядела в этом человеке. Тем более что расстались они после того, как он поднял на неё руку. Что и в Атмании, и в Варяжье просто непозволительно.
– Нишант. – Мужчина вздрогнул, когда Альберт положил ему руку на плечо. – Идём.
На рассказ Нишанта Ал отреагировал довольно спокойно, хотя и поддержал его, заверив, что они помогут ему. В комнате Морганны пахло травами, а сама она раскладывала порошки и жидкости рядом с цветами. На столе также стояли зеркало и резная чаша, рядом с которой лежал кинжал. Женщина молча взяла у брата из рук красные свечи и поставила по углам книги, а последнюю, пятую, с вырезанными рунами, оставила в руках.
– Теперь всё готово?
Хель жестом попросил тишины, а после опустился к уху Нишанта и шёпотом добавил:
– Шаманские ритуалы проходят либо в полной тишине, либо под особую песню.
Фаввара кивнул и лишь ближе подошёл к Морганне, встав со стороны стены. Ал предпочёл расположиться со стороны кровати.
Хель что-то тихо шептала, поочерёдно зажигая свечу в руках от каждой по углам книги, после чего поставила её напротив замка. Женщина налила немного чистой воды в деревянную чашу и принялась смешивать порошки до тех пор, пока жидкость не стала тёмно-малинового цвета. Теперь Морганна крошила туда поочерёдно сухие травы. Нишант заметил там даже листки огонь-травы. В полной тишине он, казалось, слышал собственное волнение.
Хель тем временем взяла в руки кинжал и сделала небольшой надрез на пальце, после чего капнула пару капель в своё снадобье. И всё время что-то шептала. Нишант глазам своим не поверил, когда оно начало бурлить и пениться, а после испаряться, оставляя лишь жёлтый порошок. Морганна внимательно осмотрела книгу и, взяв в одну ладонь чашу, начала что-то читать над каждой свечой. Ближняя к ней, левая, сначала слегка колыхалась от её шёпота, но, когда на неё попал волшебный песок, вдруг вспыхнула ярким красным и тут же потухла. В тишине раздался металлический щелчок.
Нишант заметил, как Альберт облегчённо выдохнул. Морганна продолжила ритуал. Следующая, дальняя левая, тоже вспыхнула, но на этот раз пламя стало ярко-синим, но за ним также последовал щелчок. Дальняя правая зажглась серебристо-фиолетовым, а ближняя – зелёным. Когда осталась последняя свеча, Хель поставила её под зеркало, а чашу вернула на место. Морганна приложила левую ладонь к стеклу и подвинула ближе к себе бутыль с красной жидкостью.
Шёпот женщины стал громче, и Нишант смог различить знакомые слова на варяжском языке. Хель сняла крышку с сосуда и посыпала туда несколько щепоток, после чего поднесла бутыль к свече и склонилась над ней. И только после этого убрала руку с зеркала.
– Я увижу, – отчётливо произнесла Морганна на родном языке, не отрывая взгляда от отражения и не переставая водить дном вокруг пламени. – Я обрету. Я узнаю. Я пойму. – Она тут же снова повторила эти слова, после чего неудобно положила левую ладонь на центр книги. – Я увижу. Я обрету. Я узнаю. Я пойму.
Хель не успела договорить, как бутыль лопнула и вся жидкость внутри разлилась на её руку и потушила свечу. Она выронила осколки и отшатнулась, прижимая к себе левое запястье. Удивительно, но от красного нечта по-настоящему валил пар.
Ал одновременно с Нишантом кинулись к сестре, быстро окинув Ричарда взглядом. Тот на удивление продолжал спать. Вдруг погасли обе лампы на стенах, оставив гореть лишь огонёк напротив зеркала, что, казалось, затух из-за лопнувшего сосуда.
– Зеркало! Закрой его! – прошипел на Нишанта Ал, и тот быстро накинул на стекло свой плащ.
Хель сжала зубы и напряжённо заставляла себя дышать, чтобы не разбудить причитаниями и стонами ребёнка. Когда боль отступила, Морганна смогла осмотреть руку. На запястье проявился странный ожог – словно кто-то тонкой кистью провёл полумесяц серпа, а в его рукояти вывел две линии вверх.
Альберт тоже внимательно осмотрел рану сестры, но стоило ему дотронуться до странного белого знака, как он тут же отдёрнул руку. На его пальцах появился небольшой слой инея.
– Она ледяная, – прошептал мужчина и ещё больше удивился, когда на его глазах знак начал таять, словно уходил под кожу.
– О богиня… Посмотрите. – Нишант указал на стол.
Железная рамка слегка сдвинулась, а замок медленно открылся, после чего книга сама раскрылась на первой странице. Хель подошли ближе.
– Что это был за обряд? – Фаввара укутал зеркало лучше и вообще отвернул от них, придвинув к стене. – Откуда ты знаешь, как её надо открывать?
– Это старый шаманский обряд. – Морганна тихонько задула свечу, и сразу же вспыхнули лампы. – Он называется «Истина». Я поочерёдно обращалась к каждому из Хранителей Семей Духов. Сейчас лето, поэтому Хранитель Зимы Хорс спит, но, так как мы принадлежим его семье, на свече его знаки. В бутыли сок калиновых ягод – кровь Хранителя Весны Макоши, а сама она была из хрусталя – плоть Хранителя Гор Стрибога. Красное пламя – Хранитель Огня Семарг, зелёное – Хранитель Земли Даждь, синее – Хранитель Моря Ховала, а сиреневое – Дух Грозы Перун.
– Но ты не шаманка.
– Но шаманского роду, – строго отрезал Альберт. – Я понимаю, что ты взволнован и переживаешь, а особенно после случившегося, но сохрани благоразумие. Я не знаю, почему так вышло и что за знак проявился на Морганне.
– Но мне он кажется знакомым. – Женщина задумалась и повернулась к мужчине. – Нишант, вы сможете его нарисовать? Прямо сейчас.
Фаввара несколько секунд думал, но всё же согласился и быстро сделал схематичный рисунок. Альберт в это время поправил постель Ричарду и осторожно его потрогал. Мальчик спал, но был несколько прохладным.
Морганна первая приступила к изучению книги. Она внимательно вглядывалась в каждую схему, хотя и быстро пробегала по строчкам. Взгляд её тяжелел с каждой страницей. Наконец она отстранилась и пролистала к началу.
– Это гримуар. Вернее, первая его часть. – Она указала на какой-то символ в виде угловатой линии. – Всего частей три. И у каждой свой автор. – Теперь внимание было направлено на список из витиеватых закорючек. – Автор этой книги – некая Фантина Финис, верховная ведьма. Все три автора являются ими. Вторую зовут Тасмиан Малум, а третью… очень неразборчиво, но похоже на Горрия Арки-Анум. – Она перевернула страницу и указала на название книги. – Гримуар называется Фантасмагория. По начальным слогам имени каждой. Эта часть подробно рассказывает о том, кто такая Хельга Морана, почему важно её возродить, как именно подготовиться к ритуалу, когда лучше всего его проводить, а также затронут вопрос о том, почему у жертвы должно быть благословение тени.
Нишант несколько смущённо посмотрел на Морганну.
– Я не знаю, о чём ты.
– Если кратко, то гримуар – это книга с заклинаниями и обрядами, которую позволено писать лишь верховным ведьмам. – Ал указал на женский портрет. – И если вашу Богиню зовут Йавати, то их – Хельга Морана, Тьма. По легендам, она была разгромлена после того, как полюбила собственного брата, Мрака Теней, и захотела воссоединения с ним ценой жизни его возлюбленной. Проклятые уверены, что Мрак и Тьма должны воссоединиться, чтобы вновь вернулась Великая Ночь.
– А для чего это надо?
– Якобы когда вернётся Великая Ночь, то наступит эра вечной магии, а Облачный Град будет разрушен и низвергнут, а истинная энергия преобразит мир, сделав его лучшим местом для всех магических существ.
– Правда вот, – Морганна перебила брата, – прошлая такая эпоха магии с собой унесла почти половину рас, что жили в Эллиоре.
Ал кивнул.
– Я не закончила. – Она пролистала почти до середины и, найдя, показала разворот. – Вот здесь описан ритуал для юнок. Это ведьмы, которые только начинают учиться колдовству. Здесь подробно объясняется, как заговорить свою кровь, чтобы всякий смертный, тот, кто не защищён кровью мага, вкусивший её, тебе служил. Тут описываются все стадии подчинения разума и тела человека себе, а после смерти раба – изъятие у него глаз и сердец.
– Фантасмагория… – ошеломлённо проронил Альберт.
– Именно она. И под конец, – Хель перелистнула к четвёртому разделу, – проведение ритуала. И для него необходимы глаза и сердца десятков тысяч людей – чем больше, тем лучше. После этого нужны головы четырёх невинных – детей, рождённых под огнём, водой, землёй и ветром. Затем требуется особый маг – тот, что может передать магию из предмета другому магу, не задержав в себе и части.
– Это редкий дар магического проводника, – пояснил Альберт, повернувшись к обеспокоенному Нишанту. – Сам по себе бесполезен, но в нужных обстоятельствах просто необходим.
– И наконец, жертва. Человек смертный, но раб своей матери. То есть сын или дочь ведьмы, которая намеренно заразит его фантасмагорией. – Морганна повернулась к Ричарду и вздрогнула. – Вланд готовила его стать жертвой…
– Ты о чём? – Ал наклонился к сестре.
– Мать Ричарда могла готовить его стать жертвой для этого ритуала. Это вполне могло стать ценой за выкуп книги… – Хель прикрыла рот рукой.
– Но зачем для этого отдавать собственного ребёнка? – Нишант тоже перевёл взгляд на мальчика.
– Ты просто не понимаешь, как ведьмы ценят кровную связь. – Морганна вздохнула. – Отдать своего ребёнка на общее благо – довольно весомая жертва в их обществе. И всё равно, любишь ты этого ребёнка или нет. Ценится сама жертва от своей крови. Проклятые придают этому очень большое значение. Поэтому, если такую жертву принимают, это может помочь приобрести следующую ступень в их иерархии. Но… вот предателей крови они терпеть не будут. Найдут и сживут со свету.
– В любом случае Ричарду это уже не грозит. А вот Шанти вполне может оказаться проводником. – Ал закрыл книгу, с удивлением обнаружив, что замок просто выпал. – Я заберу её к себе на ночь. Надо поспать перед завтрашним днём. Стоит доложить об этом.
Морганна согласно кивнула, впрочем, как и Нишант. Альберт помог им убрать всё со стола, после чего ушёл в свою комнату, перед этим поцеловав сестру в макушку. Хель хотела уступить мужчине своё место, но Фаввара настоял на том, чтобы на кровати спала Морганна. Она помогла ему постелить на полу на покрывале, прямо у кровати. Сразу сон не шёл, поэтому пара долго ворочалась.
– Прости, Морганна. – Нишант вдруг повернулся к ней лицом. – Из-за меня вы снова можете быть втянуты в нечто очень опасное. А ведь это то, что я сам должен расхлёбывать. Прости меня.
– Нишант, возьми меня за руку. – Морганна свесила ладонь и расплющила щёку на подушке. Она улыбнулась так нежно, по-доброму, словно Нишант ребёнок, который легонько напакостил. – Даже если мне нужно будет поменяться с ней жизнями, если мне нужно будет выкупить чужую жизнь своей, то я сделаю это. – Она сжала его ладонь. – Не пойми меня неправильно. Мне осталось жить в лучшем случае пару лет. В самом худшем – несколько минут. Даже если и попытаюсь завести семью и ребёнка, то они похоронят меня раньше, чем я останусь в их памяти.
– В моей памяти ты останешься навеки. – Нишант поцеловал ладонь Морганны. – Я всегда буду твоим другом. И мне действительно жаль, что наше общение прекратилось.
– Это ведь из-за моих разъездов по работе. Ты не виноват. И я в любом случае буду ждать твоего письма. – Хель улыбнулась и прикрыла глаза. – Спокойной ночи, Нишант.
– Пусть Богиня благословит твой сон, Морганна, – прошептал мужчина.
Он попытался удобнее устроиться на полу. Получилось с трудом. Однако, несмотря на это, руки Морганны он отпускать не желал. Пусть даже такая, но близость была ему ценна и дорога.
Но ночь не была столь тиха, как казалась взрослым. Дети чувствуют глубже, дети видят и переживают больше, чем они. К примеру, Ричард, бедный ребёнок, впервые заснул не из-за препарата, а под нежную колыбельную доброй и ласковой женщины. Жаль, но так просто детские страхи не уходят…
***
Это было странное место. Но мальчик знал его. Это подвал их дома, где мама держала его раньше в качестве наказания. Отвратительно пахнущее тёмное место с одной только лампой, которая еле горела. Страшно.
