– Да, милая. Ее будут судить. А если украду я, меня не смеет судить никто, кроме таких же магов. Или Великого Князя. Понимаешь? Мы настолько отличаемся от других, что на нас не действует большинство законов. У нас свои правила. Но это работает в две стороны. С одной стороны, я могу творить, что хочу, и отчитываться перед себе подобными. Если меня убьют, виновного казнят особенно мучительным способом. С другой стороны… Ну, давай не на моем примере, а на примере Эмиля. Он уже не сможет занять положение, которое предназначено ему по праву рождения. Не сможет работать вместе со своим отцом и по наследству получить его место. Он очень ограничен в вопросах наследования, например, родовое поместье ему никто не передаст. Понимаешь? Вот и выходит так, что мы, маги, не лучше и не хуже тех, кто ездит на балы. Мы просто другие. Чужие.
– Получается, выбирать нельзя? Нельзя перестать быть магом?
Рене помрачнел. Амайя задала сложный вопрос, и он задумался: нужно ли давать на него правдивый ответ. Решил, что к полной правде, пожалуй, ни он, ни Амайя не готовы, и ответил:
– Нельзя отказаться от дара и жить так, как прежде. И, видишь ли, даже пытаться так поступить довольно странно. Маги – не обычные люди. Как я сказал тебе уже, мы очень сильно отличаемся. Мы… как бы… не вполне уместны в привычном тебе обществе.
Амайя внимательно слушала. Рене продолжал:
– И, наконец, смысл всех этих раутов и балов… Ты выезжаешь в свет, в основном, затем, чтобы устроить свою жизнь. Чаще всего, чтобы найти пару для вступления в брак. Но маги не могут жениться, Амайя. Это запрещено.
Амайя вздрогнула. Ее рука попыталась выскользнуть из державшей ее ладони Рене, но Рене этого не допустил.
– Послушай меня, пожалуйста. Я объясняю тебе, почему не могу явиться в твой дом и твою жизнь как рядовой поклонник. Этого не поймут. Твои родители знают о запрете, и они не захотят, чтобы их дочь встречалась с человеком, который не может стать ее мужем. Я могу войти в твой дом как помощник, работник: снять порчу, наколдовать урожай яблоням… не как возможный жених. Отчасти, я как твоя модистка: очень полезный человек, но чай пить в ее компании ты не будешь.
– Тогда к чему все это?! – вырвалось у Амайи.
Рене остановился, повернулся к девушке, приподнял кончиками пальцев ее подбородок, отметив, как он дрожит.
– Потому что я влюблен в тебя, – сказал он.
Не сегодня, не в этот день планировал он произнести эти слова, но они вырвались наружу совершенно свободно, без малейшего препятствия. Видимо, так оно и должно было быть.
Глаза Амайи изумленно распахнулись. Рене не выдержал, склонился к ней и снова поцеловал: гораздо крепче, чем в первый раз. Амайя неумело ответила. Будто партнер в танце, он подхватил ее порыв и повел, обучая, то усиливая, то ослабляя давление губ. Амайя обвила его шею руками, притягивая к себе ближе.
Они целовались, и мир вокруг будто застыл. Наконец Рене отстранился.
– Видишь? Как я могу отказаться от тебя?
– Но… – Амайя запнулась, смутилась.
– Я буду думать. Я что-нибудь придумаю. Не может быть такого, чтобы из правила не делали исключения. Я очень, очень сильно хочу быть рядом с тобой. А ты?
Она кивнула.
Рене вновь бережно взял ее руку и повел Амайю вдоль озера.
– Я понимаю, что тебе трудно, что неловко, – сказал Рене. – Мне тоже тяжело. Ужасно, когда приходится видеться с девушкой тайком. Но, милая, иначе никак.
– И все же, – задумчиво произнесла Амайя, – однажды тебе придется познакомиться с моими родителями. Может быть, тебе сделать это сейчас? Как-нибудь невзначай, как ты сделал это с Мэй?
– С твоей компаньонкой? – Рене задумался. – Но, Амайя, мать это ведь не компаньонка. Тогда у меня не было выбора, ты не покидала дом одна… Сейчас мы можем видеться без посторонних. К чему это?
– Мне это важно, – Амайя остановилась и уставилась на Рене молящим взглядом синих глаз. – Правда, мне это очень-очень важно. Мне хотелось бы, чтобы она тебя немножко узнала. Вдруг, ты ей понравишься?
Рене задумался.
«Зачем?! – возмущенно кричал его внутренний голос. – У тебя и без того достаточно проблем, к чему создавать новые? Ты видишься с девушкой, с которой видеться не должен, тебе этого мало? Тебе нужно рисковать еще больше? Так езжай в столицу и сунь голову в пасть крокодилу Великого Князя, что уж там?! Вряд ли он опаснее ее мамаши!»
Но Амайя глядела так жалостливо… Рене достаточно расстроил ее, неужели нужно опечалить еще больше?
– А почему бы и нет? – затыкая внутренний голос сказал Рене. – Мы могли бы где-нибудь нечаянно столкнуться.
– У сапожника, – тут же предложила повеселевшая Амайя. – Завтра мы поедем выбирать новые туфли. Приезжай в магазин, и я вас представлю.
– Хорошо, – улыбнулся Рене. – Как пожелает моя госпожа.
– Госпожа желает так, – усмехнулась Амайя, и без перехода спросила, – А ты правда любишь меня?
Вместо ответа Рене снова притянул ее к себе и принялся целовать. И целовал, пока не ощутил обрывки заклинания, запутавшего коня грума. Грум приближался.
Рене оторвался от губ Амайи, подвел ее к лошади, помог отвязать и сесть верхом.
И оба отправились прочь от озера: каждый в свой мир.
Улицу Дюпонь, оживленную и идеально чистую, горожане называли «Аллея магазинов». Десять лет назад ее вымостили камнем и с тех пор поддерживали в хорошем состоянии. В дни, когда шли дожди, вода стекала в специальные сливы и по желобам сливалась в текущую неподалеку речку. Витрины роскошных магазинов сверкали чисто вымытым стеклом. Изящные манекены стояли внутри, изгибаясь в придворных позах. Их туалеты поражали пышностью материй и красок.
Элитное место. Лишь немногие ученики академии могли позволить себе что-то тут купить, и Рене был не из их числа. Он остановился у входа в сапожную мастерскую и магазин Огюста Альбуазе и критически оглядел свой лучший наряд: темно-бордовый камзол, черные штаны для верховой езды. Не следовало бы надевать их сюда, но предназначенные для повседневного ношения были гораздо более потерты, чем требовали приличия. На плечах Рене завязал видавший виды плащ – другого не было. Зато на этот день Рене взял у Эмиля одну из его тонких батистовых рубашек, и теперь воротник и манжеты щеголевато выглядывали из-под камзола, создавая впечатление, что очень занятой маг, на минуту отвлекаясь от дневных трудов, походя заглянул к сапожнику.
Рене дернул дверцу, звякнул колокольчик, и к магу тут же подскочил работник магазина.
– Чем могу помочь?
– Мне нужны сапоги, – ответил Рене.
– Давайте я провожу вас к подмастерье. Он снимет мерки, и вы сможете заказать сапоги любого фасона…
– У меня нет возможности ждать, они нужны мне завтра. Я интересуюсь готовой обувью.
– Тогда давайте я покажу, что у нас имеется. Выбор, конечно невелик, у Альбуазе, в основном, шьют на заказ… Какой у вас размер ноги?
Рене отвечал, шаря глазами по магазину. Не рано ли он пришел? Не хотелось бы перемерить тут весь ассортимент в ожидании Амайи…
Но нет. Она была здесь. В светлом, почти белом платье, с простым небрежным узлом волос на затылке, она была прекрасна. Может быть, даже прекраснее, чем в день бала.
Подле нее крутилась компаньонка, подавая приглянувшиеся модели туфлей.
– Это не твой размер, – донеслось до Рене, – но ты представь, как хорошо они выглядели бы на ноге, если б были сшиты на заказ. Закажи их в бежевом цвете…
– Мадмуазель де-Фраулли! – воскликнул Рене, направляясь к Амайе с ее компаньонкой. – Рад видеть вас и мадемуазель де-Марсо. Помните меня? Рене Бланкар.
– Ах, добрый день! – порозовела Мэй. – Амайя, ты помнишь уважаемого мага?
– Разумеется, – улыбнулась Амайя. – Добрый день! Мама. Мама!
От окна развернулась красивая женщина средних лет, очень похожая на Амайю, но с более светлыми глазами: скорее голубыми, чем синими – и с русыми волосами. Тонкие морщинки в уголках ее глаз да едва видные – у крыльев носа, ничуть не портили ее внешность.
– Позвольте представиться, Рене Бланкар. Маг. Студент академии, – поклонился Рене.
– Элинор де-Марсо, – кивнула дама.
– Мама, месье Бланкар познакомился с нами в парке, а до этого мы встретились в городе, – Амайя старалась вовсю.
– А, так это вы – тот самый маг на лошади, обрызгавший мою дочь, – потянула Элинор.
– Месье Бланкар извинился, – встряла де-Фраулли. – И весьма приятно беседовал с нами во время прогулки. Какими судьбами вы здесь, месье Бланкар? Тут нечасто встретишь мага.
– Сапоги нужны, – вздохнул Рене. – Завтра. У моего сапожника нет подходящих. Решил, вдруг тут будут.
– Здесь, в основном, шьют на заказ, – Элинор окинула мага взглядом, оценивая его платежеспособность и обоснованно в ней сомневаясь. – Готовой обуви мало.
– Я заметил, – усмехнулся Рене. – Поеду к де-Муасси в старых…
Элинор вскинула брови:
– Вы завтра будете на приеме?
– Да, собираюсь, – рассеянно ответил Рене, якобы отвлекаясь на темно-красный отрез кожи.
На самом деле, на прием его никто не приглашал. Рене сам упросил Эмиля пойти и взять его с собой. Эмиль очень упирался, но Рене был настойчив. В конце концов, Эмиль послал матери известие, что явится на ее светский раут. Та была в восторге. Эмиль стребовал с Рене бочонок пива.
Честная сделка.
– Я полагала, маги не ходят на приемы, – сказала Амайя.
– Я друг семьи, – улыбнулся Рене. – Мадмуазель, что вы думаете об этой коже?
– Я думаю, вам стоит заказать из нее сапоги, а не покупать готовый товар, – улыбнулась Амайя.
– Амайя, ты выбрала туфли? – вмешалась Элинор де-Марсо, – У меня не так много времени.
– Я, мама, что-то никакие не хочу, – отмахнулась Амайя.
– Великолепно. Ты сама уговорила меня поехать в магазин, вместо того, чтобы съездить вдвоем с Мэй, а теперь выясняется, что я зря потратила время.
– Извини. Давай возьмем те, что понравились Мэй. Закажем, как она предлагала, в бежевом цвете.
– Отлично, – Элинор повернулась к подмастерью. – Мерки моей дочери у вас есть. Идемте, Мэй, Амайя. Месье Бланкар, до скорого.
Амайя растерянно обернулась к Рене. « И все?!» – прочитал он в ее взгляде.
Рене решился.
– Миледи де-Марсо, позвольте вас проводить.
– А как же ваши сапоги? – поинтересовалась Элинор.
– Мадемуазель права. Я лучше закажу пошив на заказ. Из той красной кожи. Но не сегодня. На соседней улице какой-то дебошир прицепился к даме, был скандал. Я лучше провожу знакомых дам, во избежание неприятностей…
Так себе предлог, но лучше придумать Рене не смог. Элинор, однако, ничуть не смутилась. Благородная женщина привыкла к заботе и вниманию, и галантность мага не показалась ей чем-то особенным.
Амайя просияла. Даже де-Фраулли улыбнулась.
Рене проводил дам к карете, любезно подсадил каждую. Его лошадь стояла тут же у коновязи, и Рене порадовался, что хоть лошадь у него приличная – не стыдно показать матери Амайи.
Он поехал рядом, ведя светскую беседу, обращаясь преимущественно к матери Амайи, пытаясь расположить ее к себе. Неплохо было бы, если б ей понадобились его услуги как мага, тогда он мог бы показать себя с еще более выгодной стороны… Но она вряд ли воспримет мага иначе, чем наемного работника…
То и дело Амайя и Рене сталкивались взглядами. Ох, совсем не с матерью Амайи Рене сейчас хотелось бы говорить…
– Расскажите, месье Бланкар, – неспешно спросила Элинор, – мы тут слышали, что по велению Великого Князя к академии намерены пристроить еще одно крыло. Правда ли это?
Рене не знал. Вероятно, знал магистр Абеляр, но старику и в голову не приходило делиться такими новостями с учеником.
– Согласитесь, это неплохие новости, миледи, – попытался вывернуться он. – Это свидетельствует о том, что в академии много учеников.
– И чего же в этом хорошего? – вскинула брови Элинор. – Для вас, я имею в виду. Ведь маги же конкурируют.
– Не совсем так, – Рене старался оставаться вежливым, но совершенно не понимал, каких слов хочет от него мать Амайи и к чему ведет разговор. – Видите ли, миледи, у магов разные специализации. Мы не занимаемся одним и тем же. Все.
– Ра-а-азве? – потянула Элинор. – А я другое слышала. Что при дворе не принимают новых магов, потому что старые трясутся над своими местами.
– Брешут, – усмехнулся было Рене, но тут же прикусил язык. Буквально, сильно куснув за кончик, напоминая себе, с кем говорит. – То есть, я хотел сказать, что это не самые достоверные сведения. Тут дело не в том, что старые маги беспокоятся за кресла у трона Великого Князя, тут встает вопрос о правилах занятия этих кресел…
– Ну, не думаю, что мой муж, получающий новости прямо из столицы, – тут Элинор со скепсисом поглядела на Рене, будто говоря: «Уж тебе-то о таком только мечтать приходится», – как вы изволили выразиться… брешет.
Рене с трудом сдержал стон. К счастью, Амайя, спасая Рене, отвлекла мать каким-то пустяком, но ненадолго. Элинор де-Марсо снова сухо улыбнулась магу и задала новый вопрос…
Полчаса беседы тянулись как три часа. Рене мучился. Он старался быть вежливым, осторожным, галантным и остроумным одновременно, но то и дело ловил себя на простонародных оговорках. Он нервничал! В другое время он общался бы свободнее, но сейчас он был словно подопытный зверек, и исследователь изучал его с неприятной пристальностью.
С Амайей говорить было легко. С ее матерью – будто камни в гору катать.
Рене выдохся. Но Амайя была счастлива, она улыбалась. Либо она не заметила натянутости, либо не нашла в манере общения матери ничего странного.
Последнее предположение ужасало.
– Благодарю за компанию, – произнесла Элинор у самых ворот.
– Не стоит, – улыбнулся Рене. – Я приятно провел время в беседе. Прошу принять от меня маленький подарок.
Он вытянул руку. Медленно, словно проявляясь из воздуха, на ладони мага стала формироваться корзина. В какой-то момент она стала тяжелой, и Рене подхватил ее обеими руками. Над корзиной появились бутоны цветов: розы, хризантемы, ирисы.
– Какая красота! – изумленно выдохнула де-Фраулли.
Рене с улыбкой протянул корзину старшей де-Марсо.
– Благодарю, – улыбнулась та.
