Эдуард Билак "Экспонат 2. Попутчики"

– Вот вы меня (и по имени-отчеству) уважьте. Поберегите моё время.

Вот, думаю, товарищ, даже имя-отчество моё сказанул, а тот не преминул его ввернуть. Ох уж мне эти жулики…

– Хорошо, я постараюсь не забыть.

– А вы жене скажите. Она вам напомнит. Раз с десяток, – и смеётся, – проверено.

– Да кто бы сомневался, – мне оставалось только рассмеяться в ответ.

– Вот и славно, что мы друг друга поняли. До встречи в субботу.

Жена конечно была за! И порадовалась за меня, и бюджет тоже. Моё замечание, что «Прима», месячная её норма, стоит дешевле её баночки с кремом, было тут же опровергнуто. На стирку белья, штор и пр., и пр. уходит порошка и спецсредств столько, сколько я и представить не могу. Спорить не стал, заранее зная, чем закончится. Как дурак, лишь брякнул: «Да кто бы подумал?» Жена прищурилась. Я – ретировался.

Наступила пятница. Жена на работу позвонила уже в десять – напомнить. Затем в одиннадцать. Я выкурил подряд пару сигарет, словно казнимый каторжник. Полдвенадцатого ещё звонок. Курить я уже не хотел! Пришлось ещё одну выкурить. В двенадцать я позвонил сам. Сказал – всё! Не курю…

Весь вечер хомячил семечки, аж мозоль на языке образовалась. Спать лёг, а сна нет… И курить хочется… Жена, видя такое дело, приняла решение: «Если всё равно не спишь, то хотя бы займись делом». Пришлось отрабатывать сексповинность. Если от этого раньше испытывал удовольствие, то, занимаясь в этот раз всё тем же, думал о том, что по окончании выйти покурить, доставив себе ещё малую толику удовольствия, не выйдет…

Утром, проснувшись, некоторое время шарил рукой по тумбочке в поисках сигарет с зажигалкой, не найдя – проснулся окончательно. И утро прошло бесхозным… Руки согласно привычке искали, чем бы занять себя, мысли – как продержаться. И кофе, и дальнейшие действия вдруг показались безвкусными и пустыми. Пока добрался до клиники в другом конце города, извёлся, как пацан, идущий на первое свидание. Правда, приехал по-джентльменски, за пару минут до назначенной встречи. Было десять. Клиника была частная (при госбольнице), видать, со связями у дядечки было в порядке. Охраннику на входе представился, сказал к кому… Оглядел он меня. Внимательно так оглядел. Брови в удивлении не поднял, только глянул в окно на парковочную площадку при входе. Ничего нового там не увидел.

– Вы к нам на чём приехали? Мне за машинами тоже приходится смотреть. На улице оставили?

– А что, шалят?

– Наркоманы везде шалят.

– Мой трамвай не угонят. Он с водителем.

Ещё раз он на меня внимательно посмотрел. Шутке не улыбнулся. Видно, человек ответственно относится к своему делу. Не до шуток ему.

– Вам на третий этаж. О вас предупредили.

Так и хотелось спросить: «Чего волокитил?» – не стал. Глупо портить себе уже с утра неважное настроение.

Поднялся, куда указали, нашёл обитые кожей двери с медной табличкой на них. Дверь среди прочих выглядела вызывающе помпезно. Зато на табличке скромно: имя, отчество без фамилии и совсем мелко – психотерапевт-практик. Как стучать в дверь, обитую кожей? Да никак! Скромно приоткрывай и заглядывай. И неважно, элита ты или нет. Умно и ненавязчиво. Изобрази гуся любопытного, засунь в проём голову и шею. Открыл дверь. Зашёл. Думал, дядечка профессорского типа, сухонький, опрятненький… Как же! Сидит за раритетным столом зелёного сукна детина здоровенный в распахнутом халате… По виду – медбрат с психушки.

– Что задержались?

Начинаешь оправдываться – уже виноват. Это я с подворотен прожитых помнил.

– Трамвай парковал по требованию охранника. Затем дверью любовался, в общем ряду – эклектика. Но как плотник, могу сказать: дверь хороша.

– Ладно. Я пойду кофе сварю, не пил, тебя ждал. Ничего если мы на «ты» перейдём?

– Если кофе вместе пить будем.

– Конечно вместе. Располагайся. Я ведь время людям даю, чтобы освоились с обстановкой.

Встал и вышел в соседнюю дверь.

Умный дядька, что и сказать. И ровесник. А судя по лицу битому, тоже повидал всякого. Таких по сломанным ушам и разбитым не раз губам видно.

Вся стена в фото. Вот он с губернатором. Вот со знакомым по телевизору лицом. Вот ещё с кем-то знакомым на память, и не скажешь с кем. Особенность фото – лица у всех сытые и улыбчивые. Среди всего этого там и там благодарственные письма от епархии, администрации, каких-то фондов. Всё это развешано, наверное, для того, чтобы, пока он отсутствует, люди прониклись пониманием: куда и к кому попали… Тоскливо мне стало… И чего я тут делаю?

Вернулся. С двумя чашками кофе на маленьком подносе. С конфетами и сахаром на нём же. Мило и уютно.

– Присаживайся в кресло. Удобнее кофе пить.

Какое-то время молча пили кофе. Присматривались друг к другу. Допили.

– Как тебя звать-величать, я знаю. А вот далее… будем анкетировать. Это для меня. Для понимания, насколько ты глубоко увяз в своей проблеме. То, что она не проблема окружающих, это точно. Давай начнём со стандартных вопросов: рождение, проживание, семейное положение – всё как у обычных бюрократов, а там и к собеседованию перейдём.

Посмотрел на хронометр на своей руке, что-то там покрутил, видно время выставлял, как на будильнике, и стали мы с ним разговаривать… Сейчас вспоминаю: да вроде и ни о чём… Он – вопрос с комментариями. Я – ответ со своими. Пошутил он, я – на шутку шуткой. И неприязни нет, иногда на довольно щекотливые вопросы. Он откровенно о себе, я – о себе. Двое старых знакомых, давно не виделись. Встретились. Разговорились. И каждый рад встрече и делится этой радостью и информацией о прожитом и пережитом. Ещё сходил он кофе сварил, ещё разок в тишине его выпили. Только допили, звоночек из хронометражки его – блин-блин.

– Ну, пора. Пойдём, – и дверь соседнюю открывает. – Нам сюда.

Зашли. Ничего примечательного: стол лаборантский, стул посередине, как в фильмах, где пытки допросные устраивают. На столе электроплитка, тут же турка, кофемолка электрическая. Если посмотреть, по сравнению с кабинетом – бедновато… А может, так и надо?

– Тебе на стул. Я сейчас аппаратуру настрою, и мы приступим.

Сел я за стул лицом к окну, а он что-то за спиной у меня включил. Зажужжало, защёлкало, потом загудело. Подошёл ко мне, в руках что-то вроде кастрюли или шлема.

– Сиди спокойно пару минут. Ничего страшного и неприятного не произойдёт.

И эту кастрюлю мне на голову надевает, руками придерживает. Так и сижу эту пару минут, без ощущений каких-либо заметных. Он эту кастрюлю держит на моей голове. Опять «блин-блин» – и снял он с меня это чудо инженерной мысли.

– Ну вот и всё. Можешь идти. У меня к тебе просьба: через неделю обязательно позвони. И совет: если захочешь курить, семечки или конфеты «долгоиграющие» употребляй.

– Какие?

– Если я тебе скажу «сосательные», ты можешь не так отреагировать. Нам, выросшим во дворах, приходится выбирать выражения, чтобы нас правильно поняли.

– Хорошо.

– Пропуск на выход на столе. Провожать не буду, дорогу знаешь.

– Пропуск-то зачем?

– Требование охраны – выходящие по пропуску… Все стараются прикрыть свою филейную часть, эти не исключение.

Уже выходил в коридор, когда услышал, как он прокричал мне вслед: «Позвони обязательно!»

Сдал пропуск. Вышел. Свежий воздух. Время – обед. Хотелось жрать и курить. Причём курить хотелось как до прихода в клинику, так и после. За разговорами вроде и отлегло. Сейчас же накатило ещё большее желание. Дошёл до трамвая. Уже подходя к остановке, увидел, что подъезжает мой маршрут. Заскочил и поехал… Тут только дошло: не спросил, во сколько мне это удовольствие обошлось? Мне ведь потом отдавать… Набрал номер.

– Здравствуйте ещё раз. Я забыл спросить, во сколько мне обошлась радость общения с вами?

– А я думаю: чего так быстро ушёл? Наверно, курить сильно хотел? Хочешь ведь курить?

– Ясно дело – хочу.

– Четыре тысячи с тебя. Я Владимировичу позвонил. Он в течение дня завезёт. Не переживай. У меня клиент. Звони через неделю…

И тут я припух по полной. Я у людей, которые кодировку от бухача прошли, интересовался, сколько потратили. Восемьсот в среднем. А тут – четыре! Чтоб мне пусто было! Да можно было пять мужиков закодировать от пьянства на эти деньги. Нифига себе элита! Своей скажу стоимость, вообще задаст вопрос: не дурак ли я? Так до дому и ехал: курить охота – хоть сдохни, а как подумаю, сколько денег мне предстоит за это отдать, в ступор впадаю… При моей-то зарплате в полторы. Вот, что называется, попал «по дружбе». Вышел из трамвая где положено, добрёл до киоска, купил семечек, конфет «долгоиграющих» и не торопясь побрёл домой, на голгофу семейную за то, что так бездарно профукал бюджет ближайшего будущего…

Странно, но жена, узнав, как я попал на деньги, философски заметила:

– По крайней мере, от одной вредной привычки избавишься.

– У меня их что, так много?

– Мне их перечислить?

– Было бы интересно выслушать, я сегодня в наилучшей форме.

– Глупость – это не привычка, от неё тоже не мешало бы избавиться. Я рада, что ты курить бросил, а ты не рад моей радости. Глупо, – и ушла на кухню.

Сижу размышляю: когда она была за меня рада? Не помню. Получается, что опять же я – неправ. Какое-то время посидел, об этом думая. Не могу же я весь вечер сидеть и думать. Пошёл мириться на кухню…

Весь вечер смотрели телевизор и, как два бурундука, грызли семечки. Воскресенье я пылесосил квартиру. Такое создалось ощущение, что мы с женой внаглую плевали шелухой по всей квартире, как в сельском клубе во время сеанса. Решили перейти на конфеты или чипсы.

Всю неделю страдал от того, что шкурой чувствовал никотин, когда рядом кто-то курил. Когда бросил пить, такого мандража не было. К субботе потихоньку успокоился. В пятницу звонок от Владимировича.

– Привет!

– Привет!

– Просил ведь позвонить. Уже неделя прошла.

– Знаешь, когда цену мне доктор назвал, хорошо, тебя рядом не было…

– Я почему-то так и подумал. Не стал тебя беспокоить. Куришь?

– Нет, естественно.

– Вот и славно. Ты доктору позвони завтра. Меня не подводи. Лады?

– Лады.

Пришла суббота. Ближе к обеду сподобился набрать доктора.

– Здравствуйте.

– Здравствуй.

– Как договаривались, отзваниваюсь.

– Хорошо. Не куришь?

– Нет.

– Что, денег жалко?

– Конечно.

– А ты думал, я что с тобой пару часов болтал? Я просто пытался понять, сколько с тебя взять, чтобы ты уж точно по выходе от меня прямо в трамвае не закурил. Видишь – получилось.

– А кастрюлю на хера тогда ты мне на голову надевал?

– Это? Это антураж. Понт. Сам рассуди, поговорил я с тобой, деньги взял, в ящик положил и говорю такой: «Всё, голубчик. Свободен». Ты бы меня удавил бы там же. У меня ведь люди по большей части очень обеспеченные ходят, им на блюдечке всё преподнести надо.

– Не секрет, если просто объяснишь, я тебе, простой работяга, на какой хер сдался? Время на меня тратить? Мог бы на каком-нибудь «павлине» заработать.

– А меня Владимирович за тебя попросил.

– И что с того?

– Богатые никогда ни за кого не просят! Только за себя. Всегда за себя любимого. А если уж жулик попросил… решил посмотреть. Ну и помочь. Видишь – помог.

– Ты ведь меня на бабки реально обезжирил.

– Зато не куришь. Факт.

– Факт. Можешь ещё одну вещь сказать? Владимирович курил. Теперь – нет. Сколько ты с него взял?