На одном из столов стояла маленькая кремлевская лампа с изумрудно-зелёным плафоном, на другом такой лампы не было.
«Этот стол – для меня», подумала Она, зелёный – её любимый цвет.
За стойкой у ресепшен стояла невысокая улыбчивая девушка-секретарь: такие удивительным образом умели располагать к себе.
– К Виктору…. пока нельзя, он занят… ещё минут 5-7, подождите здесь, пожалуйста, – и проводила её в комнату отдыха налево от ресепшен.
За закрытыми дверьми Витёк наслаждался утренним повтором любимой передачи.
Это потом Она узнает, что в эти 50 минут к Витьку было нельзя никому. Он отменял все встречи, закрывался в своём огромном кабинете на ключ и смотрел «Давай поженимся!».
Хуже часового небытия «Давай поженимся!» был только футбол с братьями Березуцкими. После него он всегда расстраивался, напивался, и возвращался в мир только к середине следующего дня.
В комнате отдыха располагался большой бар с напитками на любой вкус с по-домашнему уютной барной стойкой.
Салонные диваны из дорогой кожи и пепельницы говорили о том, что тут подолгу проводят время в ожидании внимания хозяина.
Из представленного разнообразия напитков она предпочла бы виски, но Секретарша дежурно предложила чай, кофе, воду – пришлось отказаться.
Первую встречу с Виктором Она помнит, будто это было только вчера.
Огромный кабинет в зелёных тонах.
«Вот откуда моя маленькая изумрудная лампа, – подумала Она, – лишней оказалась».
Предметы роскоши, невероятной красоты аквариум, всё это безусловно хотелось разглядеть, но к этому совсем не располагали охранники за её спиной, мужчина во главе стола – какая-то странная смесь Дона Карлеоне и советского Плохиша.
Потом Она узнает, что Плохиш он, конечно, ещё тот, а вот Дон Карлеоне – всего лишь из-за сшитого в Милане на заказ костюма, слегка кричащего дорогими тканями, но не лишённого вкуса.
Витёк даже не посмотрел в её сторону, и год спустя, лёжа на шелковых подушках рядом с ним, Она всё-таки спросила его:
– Почему?
И он ответил ей:
– Я смотрел. Я когда тебя увидел, чуть не описался от счастья.
Но этот год ещё надо было прожить, и для понимания того, что случится потом, он нам совсем не лишний.
А пока она стояла и слушала, как он общается с начальником охраны, будто её и нет здесь, и даже не понимала, разговор о ней или всё-таки о чём-то или ком-то другом.
Вдруг он жестом сделал какой-то знак, и охрана оставила их одних.
Когда обе увесистые двери его кабинета плотно закрылись, он встал из-за стола и прошёл почти весь кабинет по периметру, что позволило ей тоже сменить положение и слегка обернуться, наблюдая за ним. Это был немолодой, и судя по мешкам под глазами далеко не самый здоровый человек, среднего роста, с хорошей выправкой и, не смотря на лишний вес, очень собранной и быстрой походкой.
Кабинет оказался ещё больше, чем она смогла увидеть от двери: он уходил куда-то глубоко, где совсем вдалеке стояли роскошные диваны и огромное стекло-телевизор на хрустальном шаре.
Около дивана он остановил свой поход, жестом руки пригласил её пройти к нему и присесть на диван.
Паркет в кабинете был великолепен, и она в очередной раз порадовалась, что несмотря на невысокий рост, всегда отдавала предпочтение балеткам без каблука.
Витёк тапочки тоже оценил и уже только за это был ей благодарен; он ненавидел, когда на его паркете оставались вмятины или царапины, таких гостей в кабинет дважды уже не ждали.
Она грациозно опустилась на диван, он сел на другой, напротив неё.
– Я буду платить 2000 евро, – сухо сказал он.
Она просто опешила: пройти проверку, какие-то муторные тесты и собеседования не пойми с кем и после этого услышать такое, да она в австрийской компании получала 3000, а с премиями все 5-6. Конечно, сейчас 2008 год – кризис, но судя по всему, не здесь и не у него.
– Я на 2 не проживаю, резко ответила она, и это была правда. У молодой девушки в Москве расходов хватает, а у неё была большая квартира, машина и очень разборчивая в еде кошка.
– У меня за последние 4 месяца сменилось 4 ассистента и не одна не продержалась больше двух месяцев. Почему я должен платить тебе больше?
– Хорошо… 2,5! И если я продержусь… прибавите мне ещё 1000… и так каждый следующий месяц.
Витёк обалдел от наглости, но вида не подал. Ему уже давно никто не перечил, и уж тем более никто настолько очаровательный. Он кивнул.
– Когда начинать? – бойко спросила Она.
– Сейчас. Рабочее место там, – и он указал ей на дверь. Разговор был окончен.
«Ой, надо было позавтракать-то с утра, – с грустью подумала она, – больше на голодный желудок из дома ни ногой.»
Выйдя обратно в приёмную, она расположилась за вторым столом: он был дальше от входа и ближе к чудесному витражному окну. Она дёрнула за ниточку изумрудной лампы, рабочее место наполнилось уютным тёплым светом.
Сев поудобнее, она ещё раз осмотрела навороченную технику на столе и заметила камеру, вмонтированною в монитор так, чтобы та могла следить за всем, что происходит на экране и на письменном столе.
«Так, вечер перестает быть томным, – подумала она, – камеры повсюду – и это, несомненно, новая реальность после дружественного австрийского офиса.»
Звонки в приёмной шли редко, наверное те, кто мог себе позволить, звонил напрямую, остальные отсеивались задолго на подходе к приёмной Шефа.
Секретарша с интересом разглядывала новую помощницу, но разговор начать не решалась. В общем, время тянулось ужасно долго. В какой-то момент дверь открылась, и Витёк показался с бумагами.
– На-ка, переведи… те, на немецкий, пожалуйста, – всё-таки решил добавить он и передал ей через Секретаршу документы.
После того, как Витёк исчез за своими двумя дверьми, она с интересом принялась изучать, что же попалось ей в руки.
Она не была переводчиком в классическом понимании, но немецкий язык был для неё почти родным и любила она его abg?ttisch[2 - безумно], сколько раз он уже помогал ей, как важен он будет однажды … Уже беглого взгляда хватило, чтобы понять: в руки ей попалась какая-то белиберда. Контракт на поставку австрийского оборудования для выделения радиочастотного спектра для сотовых операторов. Тематика была настолько нова, насколько и безумна сама по себе, что для полного перевода пришлось даже лезть в словарь.
В общем, работа была скучной и очень трудоёмкой… Витёк тихо сидел в своей норе, Секретарша смотрела «Няню Вику» по телевизору без звука, Она корпела над переводом.
Через пару часов он опять показался.
– Я уезжаю в РСПП, потом домой, как закончите, можете расходиться.
Как только он скрылся в кабинете, Секретарша сняла трубку и рутинно произнесла:
– Уезжает, РСПП.
Буквально тут же в приёмную вошли охранники, а потом и Витёк показался из своего кабинета, сам закрыл его на ключ и вышел вместе со свитой.
Секретарша быстро собралась, мотивируя это тем, что она и так сидит тут до ночи, а ведь она ещё и учится, показала ей кнопку под столом, – которую если нажать и удерживать, то можно открыть дверь приёмной, ну а если удерживать некому, то есть 10 секунд, чтобы выйти после однократного нажатия, потом дверь блокируется сама, – и ускакала на волю.
Она осталась одна с абсолютным пониманием, что за периметр приёмной ей можно будет выбраться сегодня только раз.
В какой-то момент ей стало интересно, есть ли тут туалет: увы, его не оказалась.
Время уже клонилось к обеду, жутко хотелось есть, она ещё раз вышла в зону отдыха: на стойке бара стояли ваза с фруктами и ваза с конфетами.
Она изучила кофе-машинку: кофе есть…, вода тоже…, чашки.... где же чашки? В серванте стоял красивый сервиз из тончайшего фарфора. Она аккуратно достала одну чайную пару, и с огромным удовольствием сделала себе первую за день чашку великолепного кофе. Взяла его с собой к рабочему столу и, проходя вазу с конфетами, она сама не заметила, как в её руке оказался шарик Mozart[3 - Mozartkugel -конфеты «Моцарт», круглые, с начинкой пралине и фисташковым кремом, в глазури из молочного шоколада].
Погрузившись опять в скучный перевод, она попивала кофе и думала, что в целом всё не так уж плохо для первого дня. Когда начала разворачивать такой родной ей красный блестящий конфетный шарик, взгляд уткнулся в камеру в мониторе. Позитивный настрой тут же улетучился. Она завернула шарик обратно в обёртку и положила его за монитор, допила кофе, поставила чашку на блюдце, и пошла в зону бара. В какой-то момент потеряла равновесие – возможно, от стресса или от того, что ничего толком не ела сегодня – чашка заколдованно соскользнула с блюдца и ударившись об пол, разбилась на мелкие кусочки.
– Mist[4 - Чёрт.].
Она принялась вручную осторожно собирать осколки в мусорное ведро под стойкой бара. Когда сбор был окончен, она решила, что оставаться здесь больше просто невозможно.
Вернулась к столу, выключила компьютер, собрала контакт в сумку, решив перевести его в кафе спортклуба «Онегин», куда любила захаживать. Тем более, что он был отсюда за углом. Взяла пальто с вешалки, замоталась в тёплый шарф, кинула балетки в пакет и взяла их с собой, переобувшись в тёплые uggi-тапочки.
С тех пор, как однажды фирма, которая наняла её секретарем ещё в далеких девяностых, съехала, не выплатив ей зарплату и прихватив её туфли, она никогда не оставляла обувь вне дома.
Тем более что это были очаровательные балетки с недовольной девочкой от Marc Jacobs, их уж точно не хотелось бы лишиться, а если учесть количество совершённых ей за сегодня преступлений – самовольно взятая, пусть и не съеденная конфета, разбитая чашка и вынесенный за периметр контракт-белиберда, завтра сюда могут уже и не впустить.
Она подошла к двери и вспомнила, что так просто тут не работает – пришлось вернуться к столу Секретарши, нажать кнопку, и поспешить на выход, чтобы не повторять попытку.
Оказавшись снова в коридоре мрачного КБ, она принялась искать выход, фраза «Кто так строит?» сама приходила на ум за каждым поворотом. Блуждая пару минут, она набрела на лифт без опознавательных знаков, нажала обгрызенную кнопку вызова и прислушалась: …тросы обнадёживающе заскрипели. «Возможно, «Онегин» всё-таки сбудется» – подумала она с облегчением.
Очутившись в старом замученном лифте, она узнала, что работает на 6-ом этаже: раньше это не было очевидным.
Проехав до первого без остановки, она с облегчением вышла через те же двери, что вошла с утра, и радостно нажала на ключ своего красного джипа, припаркованного прямо у входа. Немного прогрев двигатель, погладила руль машины, сказав ей что-то доброе, ибо верила, что всё имеет свою душу, ну или хотя бы ауру, или просто, что доброта лишней не бывает, и, нажав на газ, завернула за угол, на Малую Полянку, где не так давно и открылся «Онегин». С момента открытия Она была завсегдатай. Раздевшись в фойе и посетив уборную, о которой уже всерьёз мечтала, заказав себе запеканку с Американо, она вернулась к переводу.
Переведя контракт целиком и Приложение №1, она поняла, что далее следуют абсолютно идентичные приложения, отличие составляют только даты и суммы – они всё увеличивались. Работа пошла быстрее.
Через пару часов всё было закончено, можно было со спокойной совестью отнести контракт в машину и, забрав из неё форму, уйти в спортзал.
Два часа спустя она снова погладила руль машины и, шепнув «домой», нажала на газ.
Люсьен как всегда ждала у двери – как ей это удается, как она умудряется слышать её шаги ещё в тамбуре через толстые стены, или она просто сидит весь день у порога? – это оставалось секретом.
Раздевшись в большой прихожей, она шла по длинному коридору во вторую ванную. Толстые стены, высокие потолки и длинный коридор создавал ощущение замка, она чувствовала себя тут в безопасности и абсолютно счастливой. Она шла в темноте, зная, что Люсьен следует за ней. В ванне, включив свет, она сняла с себя всё, с ободрением взглянув в огромное зеркало-трюмо на своё отражение, открыла воду, плеснула любимого геля и не дожидаясь, когда пена заволокёт белоснежное дно, погрузилась в ванну. Люсьен улеглась на коврике рядом. Обе – хозяйка и кошка – закрыли глаза, наслаждаясь моментом. Они делали так каждый вечер, это было только их время.
Потом будет ужин, и ранний отход ко сну, а завтра новый день….
Ранним утром, не без труда добравшись до двери в приёмную, она надеялась, что Секретарша уже на месте, и ждала, что ей вот-вот откроют.
Тщетно: дверь оставалась нема. Она была готова уже отчаяться, как та всё-таки отворилась, и на пороге её встретила огромных размеров уборщица в синем халате.
– Ты кто? – грубо спросила она.
– Вы кто, – поправила её Она. Я – помощник Виктора…, а Вы?
– Я кофе-леди, – произнесла та с глубинным говором, – «Неожиданно», подумала Она.
– Ясно, тогда, может, кофе? – улыбнулась Она и прошла к вешалке, чтобы поскорее переодеться.
– Не положено.
–....Что не положено?
– Не положено пить хозяйский кофе.
– Нуу… это уже в прошлом, – с усмешкой кинула Она, – где тут чашки?
Кофе-леди, приложив швабру к стене, с недовольным видом прошла к бару, склонилась перед ним и как фокусник достала пару обычных белых чашек на стойку бара.
– Тут, – и она указала на ящик в глубине под стойкой.
– Спасибо. Мне чёрный.
Та ещё с большим недовольством отоварила её чашкой горячего кофе.
– Спасибо – zum Wohl[5 - Ваше здоровье! (тост)], – шутливо произнесла она, поднеся чашку чуть вверх, как делают немцы, беря пиво. Оставив кофе-леди бормотать что-то злобное себе под нос, она вернулась к рабочему столу. Не успела она включить компьютер и выложить перевёденный контракт из сумки, как в приёмную влетел Том Круз. Нет…, прям реально: Том Круз.
– Виктор… не успевает, сказал, что конверт можешь отдать ты.
– Мы знакомы? – Нарочито удивлённым тоном спросила Она.
– Я – водитель Виктора…. Он сказал тебе отдать конверт на Остоженке вместо него, поехали.
«А…, личный водитель. До чего красив: наверное, специально подбирали», мелькнуло у неё в голове. Она накинула пальто, вставила ноги в тапочки-пушистики и быстро проследовала за ним.
Вопреки её представлению, водитель не пошёл по длинному коридору к лифту, а юркнул в обшарпанную дверь прямо за первым углом. Она снова оказалась на той пожарной обгрызенной лестнице, по которой поднималась вчера утром с Сергеем.
Спускаясь пешком, будто в сырой темнице, она снова похвалила себя за то, что не носит каблуки: сейчас это было бы убийственно.
Выйдя с чёрного хода во двор, она с удивлением обнаружила там несколько роллс-ройсов, за рулём некоторых из них сидели водители в ожидании хозяев. «Получается, Витёк не единственный олигарх, предпочитающий близость к ОбЭПу ЦАО», подумала Она.
Роллс-ройсы были одинаковы, но вот Том Круз был вызывающе красив на фоне помятых рож отставных ментов за рулем других автомобилей.
«Да… у Сергея – наверное, это он его нашёл – определённо есть вкус!»
Надо признать, водитель знал своё дело, а может не хотел, чтобы хлопали дверью дорогого авто…, но он бережно открыл ей дверь и помог расположиться на заднем сиденье. Конечно, человека, закончившего институт в Северной Германии и прожившего пару месяцев на практике в Autostadt Wolfsburg[6 - «Город автомобилей» Вольфсбург – в нем расположен центральный завод VW (Фольксваген)], попивавшей кофе на Porschestra?e[7 - Улица Порше] машинами было не удивить… и всё же, скажу я вам, mein Lieber, das war was![8 - Бог ты мой, это было что-то!]
Отодвинув шторки, она следила, как машина, управляемая Томом Крузом, выплыла из ворот Воентелекома и двинулась по 1-му Спасоналивковскому переулку в сторону Якиманки.
– Как ты зашел в приёмную? Я стояла минут 5, пока дверь не открылась, – спросила Она, ибо это действительно занимало её …
