– Не боюсь. – Это чистая правда. Мне прекрасно известна природа этой аномалии, а уж разных деревенских баек я точно не испугаюсь. – И «магистр Рейвен» будет более чем достаточно, – вновь натянула на губы вежливую улыбку.
– Как знаете, – пожал плечами староста. – Избу завтра с утра посмотрим. Сейчас время уже позднее туда идти.
Мы зашли в деревню и возле первой же избы увидели двух кумушек. Меня их присутствие удивило, ведь до этого они сидели на лавочке у дома, который находился на другой стороне поселения.
– Опять эти лопотуньи, – пробормотал Мирослав Потапович и вздохнул, поднял взгляд на меня: – Деревня у нас маленькая, всего двадцать домов, поэтому сплетни у нас быстро расходятся. Ежели всё же собрались остаться, то привыкайте, что первое время вам проходу не будет.
– Привыкать не придётся, – грустно прошептала, на долю секунды провалившись в воспоминания.
Последние несколько лет люди преследовали меня везде. Поначалу мы с Дамиром веселились от подобного внимания. Спорили, кому больше писем придёт и заголовок в статье посвятят. Однажды даже облили водой с краской газетчиков, окруживших нашу лабораторию… А потом… потом…
– Что говорите? – переспросил староста, выдернув меня из зыбучих песков памяти.
– Как-нибудь привыкну, – ответила громче и вновь натянула вежливую улыбку.
Когда мы поравнялись с кумушками, старуха спросила с усмешкой:
– Гляжу, нашла нашего старосту, ведьма?
Ко всему она опять издала этот противный звук, от которого Мирослав Потапович поморщился, как от зубной боли.
– Какая она вам «ведьма»?! – гаркнул он, но женщины и ухом не повели. Та, что помладше, видно, пощёлкала все семечки с подсолнуха и сейчас жевала сухую курагу. Вороны всё так же сидели возле них на заборе в ожидании угощения. – Она магистр! Маг из самого Великого института магии!
– Да шо ведьма, шо маг – это всё бесовское, – отмахнулась старуха. – Не от богов эта сила, и до времён Старого леса не было ничего такого в нашем мире.
– А как же пресвятая Прокофия…
– Прошу прощения, – прервала я старосту и, когда он перевёл на меня удивлённый взгляд, непреклонно сказала: – Я сегодня целый день в пути и очень устала. Давайте мы уже поедем к вашему дому.
– Ну вы правы, – кинул он на кумушек раздражённый взгляд и отмахнулся. – Да и что с этими старыми разговаривать.
– Старыми? – вскочила та, что помладше. – Потапович, ты это кого старой назвал?!
– А ты что, молодуха, Радомира? – огрызнулся мужчина. – Уже третий десяток разменяла, а всё румянец себе девичий рисуешь… Тьфу!..
Я закатила глаза и дёрнула за поводья. Гербера послушно пошла вперёд. За спиной ссора набирала оборот, послышались проклятья и обещания убийства. Громко лаяли собаки, просто убийственно пахло пирогами с яйцом и лучком. Голова начала раскалываться, и виски болезного сдавливало.
Так, мне нужен самый большой дом с красной крышей, на которой стоят деревянные фигурки зайцев и уток.
Гербера медленно шла, а я смотрела по сторонам, выискивая нужное место.
Впереди появилась какая-то фигура. Сначала я не придала этому никакого значения, но когда она приблизилась, у меня сперло дыхание от неожиданности.
Аромская империя почти всегда воевала или находилась в военном положении. Поэтому одним из условий при получении степени магистра была годовая военная подготовка. Маги-магистры считались живым оружием и призывались на поле боле в качестве последней меры. В мае 1512 я в составе ста восьмого магического отряда приехала в форт «Светлая заря» на военную подготовку. Тренировки были чудовищными, но была одна вещь, которая стоило всего сошедшего пота. В том же форте обучали дружинников для княжеской личной охраны. И уж женская половина магов по достоинству оценила подобное «соседство». Особенно когда поутру молодые парни в одних штанах выходили на утреннюю тренировку. Там такие были тела! Подтянутые, загорелые, в лучах утреннего солнца…
И сейчас ко мне приближался мужчина, фигура которого с лёгкостью затмила бы воспоминания о всех дружинниках. Он был высоким, метра под два точно, с широким разводом плеч. Нёс коромысло с двумя наполненными до краёв ведрами, и мышцы на его мощных руках напряглись и бугрились. Когда он подошёл совсем близко, мне показалось, что время вокруг словно замерло.
Ему явно было за тридцать, и я впервые видела, чтобы у мужчины было такое необычное лицо. Не по-женски миловидное, а… даже не знаю, как сказать. Необычно притягательное? Ромбовидной формы и с чистой, загорелой кожей. С пронзительными и очень светлыми голубыми глазами, уголки которых были приподняты. С полными губами и прямым носом, круглым подбородком. Растрепанные, торчащие в разные стороны светлые волосы, правда, портили всю картину. Их цвет и голубые глаза относили его к аромским. Но черты лица и необычный разрез глаз явно указывали на иную примесь в крови. Но чью?
Путкино располагалось на самом краю империи, дальше только Старый лес, разросшийся на множество вёрст на север. Что за ним, никто не знает. В своё время в лес было отправлено множество экспедиций, но лишь единицы вернулись оттуда живыми и с не очень обнадёживающими сведениями. Я точно знаю, что в Старом лесу никакие племена дикарей не живут. Так откуда тут он?
Пока я размышляла, незнакомец прошёл мимо. Даже ни разу не посмотрев на меня! Я оглянулась и проводила его взглядом.
Задница у него тоже хороша. Брачного браслета не видать. Неужели до сих пор никто к рукам не прибрал? Или он вдовец? Интересно, дети есть?..
В следующую секунду что-то ударило меня по голове. Да с такой силой, что я слетела с лошади и потеряла сознание.
Глава 3. О том, как бывают невежественны и жестоки люди
– …А-а-ха-ха!.. Вот это она об ветку головой приложилась!.. Ха-ха!..
– …а нечего было на лошади по улице ехать!..
– …вот именно! У нас тут дети, собаки и утки бегают, а она на лошади!..
– …можется, пока срежем пуговки-то?..
– …бабка, а ну стоять!..
– …она небось на Сено засмотрелась…
– …ещё бы! Сено у нас парень просто загляденье…
– …А-а-ха-ха!.. Жаль только, в голове вместо мозгов солома!.. Ха-ха!..
– …Милан, а ну цыц!..
– …ну пап…
– …видит Славен, когда-нибудь я отрежу твой длинный язык!..
– …ах!.. А крови скока много…
– …шрам небось останется…
– …жалко-то как… Красивая она…
– …Да шо с ведьмой станется…
– …А-а-ха-ха!.. Ведьма?.. Ха-ха!..
– …А то! Я своими глазами…
– …Матфеевна, говорю ж тебе, она магистр из Великого института!..
– …Фе!.. И в каком месте она красивая?
Множество голосов доносились до меня, словно из-под воды. Я простонала и открыла глаза, огляделась. Надо мной склонился староста, те две кумушки и ещё несколько незнакомых мне людей. Голова ужасно болела, на лбу лежало что-то мокрое, кожу неприятно стягивало.
– Магистр Рейвен, вы как себя чувствуете? – староста взволнованно заглянул мне в глаза.
– Что произошло? – спросила пересохшими губами.
Помню, что увидела очень красивого мужчину, а потом меня что-то ударило по голове и я слетела с лошади… Неужели меня нашли? Так быстро?! Это невозможно! Я же подчистила все следы!
– Ну вы это, – Мирослав Потапович смутился, – об ореховую ветку головой приложились.
– А-а-ха-ха!.. Загляделась на Пустую Башку!… Ха-ха! – с издевательским смехом добавил какой-то высокий и щуплый парень лет восемнадцати. Волосы у него рыжие-рыжие, глаза ярко-зелёные, а лицо такое веснушчатое, что почти не было видно чистой кожи.
Мать Марина, какая стыдоба! Засмотрелась на задницу мужика и не заметила ветку дерева!
– Ну, Негомир, убери его! – цыкнул староста.
В поле моего зрения появился ещё один человек – высокий и мускулистый мужчина лет сорока в кожаном фартуке. Волосы у него были чёрные, выстрижены «горшком», брови толстые и мохнатые, сросшиеся в одну линию, а борода густая, длинная, закрывающая почти всё лицо.
Мы встретились взглядами. Глаза у него оказались миндалевидной формы, а радужки тёмно-карими, почти чёрными. Значит, он, как и я, не чистокровный аромский. Неужели тоже гренвин? Только у этого народа имеется такой разрез глаз и цвет.
Мне тёмные волосы и карие глаза достались от бабки по отцовской линии – урождённой гренвинки, ставшей военным трофеем, который дед забрал с собой после победы. В книгах истории потом рассказывали романтичную сказку, как генерал влюбился в принцессу воюющего королевства, а после привёз её на родину и взял в жены. На деле всё оказалось не так романтично и радужно. Я нашла информацию во внутренних архивах семьи, где сказано, что бабка отравила себя после рождения второго ребёнка. Официально, конечно, было указано о какой-то внезапной и смертельной болезни, чудом не заразившей остальных.
Для меня тринадцатилетней это стало настоящем шоком. Ведь история дедушки и бабушки с детства была моей любимой, и нянюшка мне всегда рассказывала её перед сном. После этого я стала верить только в факты, желательно заверенные документально.
– Милан! Я тебе что сказал! – гаркнул новоприбывший хорошим командным басом и схватил сына за ухо. – А ну пошли поговорим!
– А-А-А-А!.. Па-а-а-а-а-ап!… Ухо!.. Отпусти, пап!.. А-А-А-а-а-а-а-а-а-а-а-а…
– Ну так… – продолжил староста, когда крик рыжего отдалился, – вы налетели головой на ветку ореховую. Да с такой силой, что разбили себе лоб и слетели с коня!.. А я говорил Славену, чтобы давно спилил её! А он: «Никто до неё не достаёт»!
– И сейчас говорю! Ежели бы ведьма на лошади не ехала или смотрела бы по сторонам, то обошлось бы! – раздался гневный голос. Его обладателя я не видела. Наверное, он стоял с остальной толпой где-то сбоку.
– Она магистр! Тьфу!.. Сколько раз нужно повторить?!
Я подняла руку и хотела прикоснуться к травмированной части головы, чтобы проверить, насколько всё плохо, но меня мягко, но настойчиво остановили. Перевела вопросительный взгляд на женщину, которая сидела возле меня на коленях. Она светло и по-доброму улыбнулась.
– Лучше не трогай, милая, – голос её был мягкий и мелодичный, – я на ранку пару травок приложила, должно кровь остановить. Как ты себя чувствуешь, милая?
То ли был виноват её голос, то ли улыбка и сочувственный взгляд светло-голубых глаз, но я неожиданно для себя честно ответила:
– Умираю с голоду… А тут ещё так пирогами с яйцом и луком пахнет…
– Ох, милая. – Женщина погладила меня по волосам, и это отрезвило. – Давай мы сначала зашьём твою рану…
На это раз я остановила её руки и ответила спокойным, но не терпящим возражения голосом:
– Не надо.
– Ну она действительно может помочь, – вновь склонился надо мной староста, и в его глазах виднелась обида. – Это Любавушка – знахарка из Бортомира! У нас на днях Аленька, дочка моя меньшая, понести должна, вот я и пригласил…
– Я могу сама! – ответила немного резко.
Перебивать мужчину не хотела, но сил больше не было слушать. Завтра… вот завтра я хоть про каждого деревенского послушаю, а сейчас дайте мне просто поесть и поспать!
С усилием, но приподнялась, перевернулась и встала на колени. Мокрая тряпка с травами упала со лба. До носа донесся запах сока крапивы и тысячелистника – одних из лучших трав, усиливающих свёртывание крови.
Нужно будет потом поблагодарить знахарку, всё же она хотела как лучше.
Опустила ладони и зарыла пальцы в земле. Дорога тут была утоптана, и у кого-то другого такой фокус бы не вышел, но твердь сама расступилась, словно впуская меня внутрь. Прикрыла глаза и сосредоточилась.
Целительная магия была одним из труднейших видов магии. Чтобы стать целителем, нужно иметь огромный резерв, терпение, выдержку и пять-шесть лет свободного времени, потраченного на обучение. Меня эта отрасль никогда не интересовала, но при получении степени магистра целебная магия была обязательной. Подходил даже минимум: остановить кровотечение из раны на собственном теле, обеззаразить её и продержаться, пока до тебя не доберётся целитель. В идеале ранение залечить самолично и вновь отправиться в бой, но таких магов было единицы. Я находилась где-то посередине: какую-нибудь колотую рану в живот заживить не смогла бы, но порез на лбу – запросто.
Перед глазами проносились золотые точки и соединённые с ними линии: тонкие и длинные, яркие, наполненные энергией, и тусклые, почти отжившие своё.
Ещё одна причина, почему меня не интересовала лечебная магия, была в том, что целители не просто заживляли раны, а брали на это энергию из другого объекта. Равноценный обмен… А мне всегда было трудно забирать. Наверное, потому что маг земли острее воспринимает окружающую его природу.
У кого бы взять? У цветущих хризантем? Будет слишком мало, и на следующий год они не распустятся. У тех, кто уже спит, брать тем более нельзя, иначе у них не хватит сил пережить зиму. Был бы лес, было бы проще, он всегда с радостью даёт. Тогда, может, у дерева? Самая яркая точка оказалась у ореха…
Прости меня. Это моя ошибка. Обещаю, когда отдохну, обязательно верну.
Листва на дереве зашуршала, хотя ветра не было.
Я подняла руки, и окружившие меня люди ахнули, увидев, как от моих пальцев тянутся золотые нити. На лбу выступил пот, стёк и попал в рану. С усилием, но сдержалась и не зашипела, только прищурила правый глаз. Провела руками круг, собирая золотые нити в единый шар, и приложила его к ране. На несколько секунд голову словно опалило огнем, а потом боль прошла. Но навалилась такая усталость, словно мне на плечи упала каменная плита. Откат не заставит себя ждать, поэтому нужно поскорей оказаться в доме, иначе я опять разлягусь на дороге и без помощи ветки.
– …Мать Мария!.. – выкрикнул кто-то.
– …глядите! Рана-то затягивается!..
– …вот бесовское отродье!..
– …пап, дай посмотреть!..
– …стоять! Мы ещё не договорили!..
– …ну па-а-а-а-ап!..
– …эх! Плакали золотые пуговки…
– …бабка!..
– …я же говорю: ведьма она!
– …магистр!..
– …всё же чудеса это всё!..
– Дай посмотреть, милая, – обратилась знахарка вновь с этой своей располагающей улыбочкой.
