Ольга Леонидовна Вербовая "Проза на салфетках"

С этими словами хозяин взглянул на дверь, словно проверяя, не явился ли этот самый Линт.

***

Давно это было. У короля тяжело заболел сын. Узнав, что за морями существует снадобье от его недуга, король послал гонцов. Но безветренная погода задерживала их возвращение, а принц с каждым днём таял на глазах.

Тогда король послал за Эндрю Линтом, лучшим в королевстве часовым мастером.

– Остановите время на несколько дней, – чуть ли не умолял он со слезами на глазах. – Спасите моего единственного сына, наследника.

Тогда мистер Линт остановил часы на здании городской ратуши. Нет, они шли, но завершая суточный цикл, возвращались вновь в прошедший день. Принца спасли, но мастер пропал, так и не успев дать ход времени.

***

По мере того, как хозяева рассказывали, мистер Смит всё отчётливее вспоминал, как десять лет назад его, почти умирающего, нашёл фермер. Добрый человек! Подобрал, выходил, взял к себе в работники. На ферме его стали звать Джоном Смитом, ибо настоящего своего имени он не помнил.

Вместе с этим в памяти пробуждались и другие воспоминания. Король, казалось, был безмерно благодарен. Устроил пир, на который пригласил часового мастера, усадил его на почётное место.

– К чему Вам, мистер Линт, возвращать ход времени? – спросил король. – Хорошо бы оставить его как есть. Так мы никогда не состаримся, не умрём. Что скажете?.. Да не волнуйтесь Вы так, – добавил он, заметив на лице мастера крайнее недоумение. – Это была шутка. Но я надеюсь, Вы не откажете мне в любезности поехать завтра на охоту?

Конечно же, часовой мастер не отказался от такой чести. Наивный! Знал бы он тогда, что задумал коварный король!

Он вдруг вспомнил крутой обрыв, мощный толчок, торжествующее лицо монарха…

***

Город погрузился в ночную тьму. На площади перед ратушей горели фонари. Они были слишком тусклые, чтобы осветить большие часы, стрелки которых неумолимо двигались к полуночи. Но висевшему на них человеку не нужно было видеть их, чтобы понять, где находится пружинка и магнит-камень. Он всё вспомнил.

Когда часы пробили полночь, торжествующий мастер сидел на башне, закрывая уши руками, чтобы не оглохнуть. С радостью наблюдал он, как стрелки медленно движутся вперёд – в завтрашний день.

Лишь бы дедушка был доволен

Соня с грустью глядела на фотографию усатого мужчины в чёрной шляпе.

– Что делать, дедушка? Не любят меня в школе. Смотрят как на преступницу. А что я плохого сделала? Разве это плохо – написать письмо "дяде Мише"?

Именно так она назвала печально известного Косенко. "Держитесь, дядя Миша! Я верю, что Вы нормальный".

– Ты же, дедушка, тоже был нормальный. Хотя тебя и упрятали в психушку.

Бабушка, пока жива была, рассказывала, что дедушку так наказали за то, что защищал права верующих. Таких, как Дарья Андреевна. И урока не проходит, чтобы математичка не сказала о Боге. Хотя мама говорит, когда она училась, Дарья Андреевна отнюдь не была верующей. Одну девчонку, её одноклассницу, так вообще замордовала за крестик. Так и цеплялась до конца учёбы. Так же, как теперь цепляется к Соне. Увидела письмо, отобрала и обругала при всём классе. Вот смотрите, докатилась Лапшова – водится с психами и уголовниками!

И одноклассники теперь травят. Особенно Светка. А ведь именно от неё Соня больше всего ожидала сочувствия и понимания. Ещё бы! Такая вся положительная – Совесть школы. И так много говорила о несчастных и обездоленных, изобличая человеческое равнодушие. А теперь презирает Соню за неравнодушие. Более того, прошлась по её личным и семейным проблемам. По тем, о которых Соня рассказывала ей как лучшей подруге.

А Олег…Теперь он знает, что она в него влюблена. Светка рассказала. Соне ничего не оставалось, как признаться ему во всём. В частности, что зачитывала до дыр его стихи. Столько в них было о любви и доброте! Уже только за них она его полюбила. Олег и слушать не стал – назвал злой лицемеркой.

Зато Вика Кротова… Никто в классе не хочет находиться с ней рядом. Она, похоже, не пользуется дезодорантом, и поэтому от неё плохо пахнет. А ещё она ковыряется в носу. Теперь она единственная во всём классе, кто относится к Соне по-человечески.

– Сегодня она мне записку написала, и знаешь, какую?

Дедушка с фотографии ответил неизменным чуть лукавым прищуром. Конечно, он знает. Ведь это его любимая цитата:

"Да поймите же, барон Мюнхгаузен славен не тем, что летал или не летал на ядре, а тем, что никогда не врёт."

– И я не буду врать, дедушка. Не буду унижаться, просить у них прощения. Пусть издеваются. Всё выдержу, только скажи, что ты мной доволен.

Соне показалось, что уголки губ на фотографии чуть приподнялись.

Альфа Ориона

– Папа, ты покажешь мне Бетельгейзе?

– Вот она. Видишь? – отец показывает на мерцающую красноватую звёздочку.

Света завороженно смотрит.

– Это туда ты летишь? Классно! Я тоже туда хочу! Возьмёшь меня?

Отец принимается объяснять дочери, что детей в такие полёты брать не разрешается. Даже капитану корабля.

Света разочарованно вздыхает: как жаль!

***

Сотрудники международного проекта "Альфа Ориона" вернулись на Землю только через десять лет. Их полёт увенчался успехом: в системе Бетельгейзе было обнаружено четыре планеты. Первая, третья и четвёртая – газовые гиганты наподобие Юпитера. Зато вторая по составу атмосферы и строению горных пород сходна с Землёй. Также наблюдаются некие формы флоры и фауны.

Это была громкая сенсация, но Свету она не радовала. Не радовала она и вдову биохимика Дюбуа. Ни он, ни капитан Малявин так и не вернулись. Даже хоронить было нечего – один пепел от них остался.

Огненные бури – частое явление на второй от Бетельгейзе планете. В то злополучное утро обстановка обещала быть достаточно спокойной, и космический отряд отправился в горы. Биохимик Дюбуа, заметив на склоне слизкий зеленоватый комок, полез по отвесной скале, чтобы немедленно взять пробу. За свою неосторожность он был наказан – камень, на котором стояла его нога, соскользнул, и Дюбуа упал вниз, в небольшую яму.

В тот момент штурман заметил в небе отблеск огня. Достаточно далеко, ещё можно успеть спастись.

Дюбуа со сломанной ногой не мог выбраться самостоятельно. Капитан приказал команде бежать на корабль, а сам бросился выручать биохимика. Говорят, Дюбуа пытался отговорить капитана, кричал: уходите, лучше мне одному погибнуть. Но тот не желал и слушать…

***

"В этом был весь папа!", – думала Света.

Он бы ни за что не бросил в беде своего товарища. Понимал ли он, что у него мало шансов уйти от огненной бури с раненым биохимиком?

Снова и снова Света представляла последние часы жизни отца. Наверное, в тот момент он просто не думал об этом. Мама говорит, что он вообще ни о чём не думал: ни о жене, ни о дочери.

– Прости маму! – девушка подняла глаза к небу, откуда ей подмигивала красная Бетельгейзе. – Она не может понять, что в тот момент ты представил себя на месте Дюбуа.

Случай в электричке

– Куда прёшь, дебил?.. Чего путаешься под ногами, старая карга?.. Убери свою псину! Развели тут зоопарк!.. Пошевеливайся, козёл! Дай пройти!.. Понаехали тут!..

Расталкивая локтями и сыпля крепкими словечками, Тамара пробиралась с платформы в тамбур, а оттуда – в вагон. Толпа не по-доброму на неё косилась, но связываться особо никто не хотел. Всё-таки с ней рядом двое здоровых парней.

Андрей и Лёха, не желая отставать от подруги, заработали локтями более активно. Вскоре они заняли три свободных места.

– Садись, Том, – поторопил девушку Андрей, пока она занималась разборкой с увешанной котомками бабкой.

Тамара опустилась на место у прохода. Тут же напротив села какая-то девушка.

– Не могли бы Вы чуть убрать ноги?

– Может, тебе ещё и задницу почесать? Мешают – сиди дома! Нечего по электричкам ездить!

***

Через двадцать минут езды Тамаре захотелось покурить. Оставив друзей сторожить место, она вышла в тамбур.

Только она зажгла сигарету, как с первых рядов подала голос какая-то женщина с малышом на руках:

– Пожалуйста, Вы можете не курить? Я ребёнка в больницу везу. У него астма.

– А мне какое дело? Родила хлюпика – теперь не вякай!

– Дочка, ну не надо, раз женщина по-хорошему просит, – прокряхтел стоявший у двери старик в белом плаще.

– А ты, старый пень, вообще заглохни!.. Что ты там бормочешь, идиот?..

Дым вдруг окутал всё пространство вокруг девушки. Откашлявшись, Тамара с удивлением обнаружила, что стоит на четвереньках. Попыталась разогнуться – не смогла.

Так она и доползла до своего места и с неожиданной лёгкостью запрыгнула на него с ногами…

***

– Слушай, Лёха, может, прогоним эту тварь?

– Забей, Андрюх! Томка придёт – сама прогонит… Блин, что же она так долго?..

Сидящие напротив пассажиры с любопытством рассматривали примостившуюся рядом с парнями большую белую собаку.

Больное сердце

– Лариса Егоровна, да, Галя у меня. Всё в порядке, не волнуйтесь… Нет, не могу позвать – она уже спит… Будить? Нет, думаю, не стоит – она и так переволновалась… Как отчего? От радости, конечно. Кстати, я тоже очень рад, что у Вас ничего серьёзного…

"Вот это дипломатические способности! – с уважением думала Галя. – Я бы так не смогла".

Ярик старался говорить тихо, чтоб её не разбудить, но Галя не спала – всё слышала.

И ведь она чуть не потеряла любимого. Чуть не упустила его сама. Ради чего?

"Галчонок, ты же знаешь, у меня больное сердце, – говорила ей мать, хватаясь за грудь. – Я как подумаю, что этот командированный тебя охмурит, пропишется в нашей квартире, а потом бросит и оставит на улице… У меня душа не на месте".

Девушка чувствовала себя последней эгоисткой, но не находила в себе сил порвать с Яриком. Каждое электронное письмо, каждый звонок, каждая редкая встреча – всё это делало их ближе друг к другу. Проклиная себя, Галя, тем не менее, с нетерпением ждала очередной командировки любимого в Москву или случая приехать к нему в Тверь. Для мамы последнее было – в гости к подружке.

И вот вчера настал момент, когда Галя услышала:

"Любимая, выходи за меня замуж".

Тогда она ответила: дай мне время подумать. Надо ведь подготовить к этому маму, а то ей нельзя волноваться – у неё порок сердца.

Мама, услышав об этом, заохала, застонала и схватилась за грудь:

"Неблагодарная эгоистка! Совсем мать не бережёшь".

Всю ночь Галя проплакала от мысли, что должна сказать Ярику "нет". Она понимала, что её отказ причинит ему боль. Да и сама она никогда не сможет быть счастливой без него. Но мама… Галино замужество может её убить. Нет, нельзя быть такой бездушной и эгоистичной, чтобы строить своё счастье на её жизни…

А утром… Утром она пошла к гинекологу с лучшей подругой. У Лили это первая беременность, она жутко волнуется. Ну, Галя и пошла с ней в качестве моральной поддержки. Из кабинета Лиля вышла куда более спокойная. Всё хорошо, никаких серьёзных отклонений.

Уже у своего подъезда Галя вспомнила, что забыла в поликлинике платок. Вернулась, чтобы забрать.

Через неплотно закрытую дверь врачебного кабинета было хорошо слышно, как её мама разговаривает с врачом. Её голос – его Галя ни за что бы не спутала ни с каким другим.

"…Дайте мне такую справку"

"Послушайте, Лариса Егоровна, ну зачем она Вам? Порок сердца, да ещё и тяжёлый. Да Вас хоть в космос отправляй".

Мать в ответ говорила про проходимца из Твери, который вот-вот уведёт её дочку.

"Я понимаю, у вас, врачей, маленькая зарплата. Но я готова заплатить…"

Что ответила врач, Галя не слышала. Она со всех ног неслась прочь, не разбирая дороги. В голове было одно:

"Ну, как, как она могла? Предательница, подлая! Ненавижу!"

Через полчаса она уже была в гостинице, где остановился Ярик, и рыдала на его сильном плече.

"Она мне врала! Всю жизнь! С самого детства! А я ей верила, верила!"